Нарисуй меня

В Риме наступало утро. Звезды, искрящиеся над городом всю ночь, постепенно тускнели, луна была бледна и едва заметна, небо же с каждым часом становилось все светлее. Ветер лениво разбрасывал мусор по серому и холодному асфальту. На улицах города царили тишина и пустота. Шум повседневной суеты еще не отражался в каменных стенах домов, выглядевших весьма недружелюбно из – за занавешенных окон. Окутавшая город ночная пелена постепенно рассеивалась.

И вот наконец появившееся из – за горизонта солнце окончательно сняло темное покрывало с Вечного города для того чтобы он смог согреться после холодной ночи. В это время пробуждались обитатели города. Большинство уже освободилось от сладких оков сна, занимаясь обычными утренними делами – заправка постели, утренний туалет, завтрак и путь на работу. Улицы, сумевшие хотя бы чуть – чуть отдохнуть от так надоевшего им городского шума вновь заполнились толпами людей, вереницами машин, автобусов, трамваев, совершавших изо дня в день уже давно набивший оскомину маршрут. В городе снова бурлила жизнь.

Однако, далеко не все желали разделять момент, отмечавший начало нового дня. В отдаленном от центра районе, сплошь заполненнном дешевыми домами, кое – кто все еще не желал отпускать от себя сладостный сон. Им является герой этой истории. Сейчас мы его представим.

Его зовут Орсино Риччи. Он художник, рисующий за деньги обнаженных девушек. Благодаря своему таланту он, в отличие от других молодых художников Рима, да и Италии тоже, всегда востребован и редко остается без работы, что позволяет ему довольно неплохо зарабатывать.  Но несмотря на это, он вел скромный, почти нищенский образ жизни. Он жил в маленькой квартирке, носил простенькую одежду, нередко была заляпанную краской, которую он даже и не пытался отмыть. Он также не стремился к славе и поэтому ни разу не появлялся на выставках собственных работ. Он считал, что истинному художнику все это ни к чему и поэтому тратил свою жизнь на искусство ради денег, а деньги на девушек, которым платил за участие в его работе. Он также давал большие суммы своим друзьям, забывая потом об этом, чем они, друзья, и пользовались. Кроме этого он нередко приходил по вечерам приходил в центр Рима, где любовался изящной римской архитектурой и подолгу гулял в парках. И как все из нас, Орсино обладал своей слабостью. И его слабостью было вино, которое он поглощал в больших количествах после того как натурщица уходила от него. Иногда он пил вино прямо во время работы и допивался до того, что просто падал на пол рядом с мольбертом, чем девушки непременно пользовались. Когда он просыпался, в его кошельке оставалось лишь несколько монет.

 Его натурщицами были девушки свободного поведения, которых он находил либо в публичных домах, либо прямо на улице. Это были те, кому отчаянно не везло в своем ремесле, поэтому они охотно соглашались позировать ему даже за небольшую плату. Большинство из них не были привлекательными, но им льстила возможность увидеть себя желанной и красивой хотя бы на холсте. Орсино так ловко подправлял внешность девушки, что даже первые красавицы мира, увидев его работы, сгорели бы от зависти. Именно поэтому его картины и пользовались таким спросом. К слову сказать, Орсино сам по себе был весьма привлекательным юношей с прекрасно сложенным телом, правильными, почти идельными чертами лица, ярко – алыми губами, длинными и прямыми темными волосами и яркими голубыми глазами, в которых неизменно горел огонь творчества. Но с девушками он никогда не спал. Даже не притрагивался к ним. Такое поведение было загадкой для его натурщиц. Каждая считала, что он непременно захочет воспользоваться их обычными услугами, что позволило бы им получить больше денег. Они были слегка разочарованы. Но чувство разочарования быстро сменялось возбуждением, которое они испытывали во время работы. Девушки не на шутку возбуждались от вида симпатичного мужчины, который любуется их телом и при этом даже не пальцем не прикасается к нему.
И сейчас, когда маленькие часы в комнате художника пробили 2 часа дня, Орсино лежал в своей постели, объятый крепким сном. В этот момент в дверь его квартирки постучали. Орсино никак не отреагировал. В дверь постучали еще раз, но уже с удвоенной силой. Затем еще раз. И еще раз. Это все - таки подействовало. Художник пробудился. С трудом открыв глаза и увидев потолок своей квартирки, он не совсем понял где сейчас находится. Но затем, повернув голову направо и увидев до боли знакомые выцветшие обои, пестрившие когда – то ярко – зеленым цветом, он понял, что находится у себя дома. Затем он услышал очередной стук в его дверь. Он знал, что надо встать и открыть дверь настойчивому посетителю, но пока еще не мог. Поэтому он снова уставился в потолок и лежал так еще минут пять. Стук в дверь не прекращался. Когда тело Орсино было наконец готово к совершению движений, он повернулся влево и сел на край кровати. Голова мигом закружилась. Он решил подождать еще несколько минут прежде чем это пройдет. Стук и не думал прекращаться. Когда головокружение сошло на нет, он встал, сделал первый шаг и тут же споткнулся об одну из многочисленных бутылок вина, валявшихся рядом с кроватью. Выругавшись, он со злости пнул бутылку в сторону стены, достигнув которой та с шумом разбилась вдребезги . Этот шум отозвался адской болью в голове. Схватившись за голову, он направился к стоящему в дальнем конце комнаты столику. На нем стояла открытая бутылка вина. Он жадно схватил ее, приложился к ней и выпил залпом чуть ли не половину ее содержимого. После этого ему стало намного легче. Теперь он смог наконец – то подойти к двери и открыть ее. Сделав это, он увидел на пороге какую - то девушку.

-Я себе чуть все руки не отбила пока наконец  достучалась до тебя! – с гневом выпалила незнакомка
-Простите, а кто вы? – недоуменно спросил Орсино
-Кто я? Он еще спрашивает кто я?! – девушка вскинула руки вверх – Вы только посмотрите на него! Вчера весь вечер воспевал мне дифирамбы, а сегодня уже и не помнит кто я такая!
Она кричала так громко, что соседи Орсино открыли двери своих квартир, дабы узнать что же здесь происходит.
-Тише, тише, - произнес Орсино – И так голова раскалывается. Пойдемте внутрь.
Она вошла, он закрыл за ней дверь.
-И все же, - спросил он, - Кто вы?
-А ты взгляни сюда! – она указала ему на стоящий в углу комнаты мольберт
Орсино взглянул на мольберт и тут же все понял. Он рисовал ее вчера.
-Вижу. Понял. Так как вас зовут?
-Ну это уже чересчур! – девушка взорвалась и отвесила Орсино увесистую пощечину – Он еще и не помнит как меня зовут! Как вам это нравится?
-Успокойтесь, - миролюбивым тоном произнес Орсино. – Разве я должен помнить по именам и лицам всех кого рисую?
-Нет, не всех! Только меня! – гордо сказала девушка
-С чего бы это? Для меня вы всего лишь… - и тут он осекся, почувствовав на себе испепеляющий взгляд . – Простите меня. И все же… Как вас зовут?
-Эмилиена. А тебя – Орсино. Видишь, я даже помню как тебя зовут.
-Хорошо, Эмилиэна. Так зачем вы пришли?
-Я хочу еще раз взглянуть на себя.
-Хорошо.

Орсино поставил мольберт прямо перед Эмилиэной. Девушка внимательно разглядывала картину, которая была еще не закончена. На ней была изображена лишь девушка. Пока Эмилиэна рассматривала картину, ее глаза становились все ярче. Она была готова разрыдатся от счастья. Так красиво она еще никогда не выглядела. Нанесенная, как ей казалось, обида тут же была забыта. Да, пусть он не помнит как ее зовут, но он точно знает как рисовать ее. И неважно, что нарисованное не соответствует действительности. Здесь, на картине она выглядела красивее всех. Ее волосы искрились ярким золотистым цветом, в голубых глазах отражалась чистота, лицо было нежным, изгиб стройного тела пробуждал желание, а идеально изображенные формы лишь усиливали его. Она была вне себя от счастья.
-Спасибо тебе! – воскликнула она  и обняла его– Спасибо!
-Я потом еще дорисую фон и тогда тот, кто хотя бы раз увидит твой портрет, уже никогда его не забудет.
Он всегда говорил эти слова своим натурщицам. Для него же это была просто еще одна картина из не одного десятка нарисованных.
-Мне пора,- сказала Эмилиэна – Еще раз спасибо за картину. Я, наверное, получилась лучше всех.
Эмилиэна вышла из его квартиры. Больше он ее не видел…

…Как и несколько других девушек, которых он позже рисовал. И все они были в восторге от его работы. Некоторые часами разглядывали свое неправдоподобное отражение, будто пытались запомнить его навсегда, чтобы это воспоминание служило им утешением в глубокой старости, когда от красоты не останется и следа.



Свою очередную натурщицу он нашел на улице в один холодный осеннний вечер. Солнце тогда едва пробивалось сквозь густую пелену мрачных серых туч, а ветер неистовствовал, заставляя листву кружиться в безумном танце. Девушка одиноко стояла на тротуаре. Судя по тому что она была одета не по погоде и сильно дрожала от холода, Орсино понял, что она остро нуждается в средствах. Он, в свою очередь, очень нуждался в натурщице. Он решил предложить эту роль ей, поскольку особого выбора у него не было.
Он подошел к ней и прямо спросил:
-Вам нужны деньги, не так ли?
Несмотря на свой вид, она решила продать себя подороже:
-А кто тебе сказал? – гордо спросила она – Я просто гуляю одна.
С этими словами она оттолкнула его и неспеша отправилась вниз по улице. Орсино взял ее за руку и остановил:
-Да ладно вам, - рассмеялся Орсино.  – Я же вижу, вы одеты во что попало, стоите тут наверняка не один час. Я знаю чем вы занимаетесь. И хочу предложить вам заработать немного денег.
-«Немного», это сколько? – подозрительно спросила она – Я дорого тебе обойдусь.
-Не волнуйтесь, вы будете щедро вознаграждены. Ну как, вы согласны?
-Давай. Ты как любишь делать это?
-Вообще – то, я художник. Я рисую обнаженных девушек. Все, что мне от вас нужно – это нарисовать ваш портрет.
-Ааа… - протянула девушка. Ну хорошо
Она была уже очарована им. И толькосейчас поняла насколько глупо выглядела в течение последних нескольких минут. В то же время она была смущена. Ей впервые интересовались подобным образом. Как предметом восхищения, а не предметом  удовлетворения своих потребностей.
-Ну что, идем ко мне? – ободряюще спросил он
-Ага.
-А как тебя зовут?
-Элнора

Когда они вошли в комнату, там все уже было готов к работе. Холст, кисти, кисточки. И несколько бутылок вина. Кровать была поставлена поперек комнаты. Напротив нее стоял мольберт с чистым холстом на нем. Кроме этого возле дальней стены стояло несколько готовых картин, но она лишь бросила на них мимолетный взгляд.

-Раздевайся, - сказал он ей
Она разделась довольно быстро, поскольку делала это далеко не в первый раз.
Он подошел к кровати и присел на одно колено.
-Теперь сядь на кровать и обопрись о ее поверхность ладонями. Руки должны быть сзади… Хорошо. Разведи ладони в стороны… Замечательно.  Затем согни правую ногу, положи ее на кровать ступней вниз. Замечательно. Повернись лицом ко мне. Закуси слегка нижнюю губу, словно соблазняешь меня. Великолепно. Что – ж.. Начнем. Не двигайся и смотри все время на меня. Знаю, это тяжело, но придется потерпеть.  Я буду рисовать быстро насколько это возможно.
Он встал перед чистым холстом и принялся за работу. Пока он рисовал, она ни разу не пошевелилась, словно уже стала той картиной, которую он сейчас рисовал. Когда стало темно, он зажег керосиновую лампу и продолжил рисовать. Электрический свет он не любил.

-Ну вот, основа картины закончена! – воскликнул он через пару часов -  Хочешь посмотреть?
-Да

Она подошла к нему. Когда он поднес к картине лампу. Когда она увидела себя, то была шокирована, поскольку едва узнавала себя. На нее смотрела девушка необычайной красоты. Вначале она не могла поверить тому, что видит. Она испытывала огромную радость, которая выражалась на ее лице в виде широкой улыбки. Но через пару секунд, улыбка сошла с ее лица. Заметив это, он спросил:
-Тебе не нравится? Если хочешь, я потом все переделаю.
-Нет, мне все нравится. Большое спасибо.
-Я очень рад, - улыбнулся он – Ты можешь одеваться.
-Может быть, отметим нашу совместную работу? – улыбнувшись спросила она
-Я думаю, тебе уже пора, - сказал он – Я сейчас дам тебе деньги.
-Ну что ты, - проведя ладонью по его щеке сказала она – Давай расслабимся вместе. Я вижу, ты устал.
Он действительно устал и поэтому не мог больше сопротивляться:
-Хорошо, давай.
-Можно я еще раз взгляну на свой потрет?
-Конечно, - сказал он
Он стал отодвигать кровать на место, а затем разливал в бокалы вино.
В это время Элнора взяла лампу и начала рассматривать работу. И чем больше она в нее всматривалась, тем грустнее становилось ее лицо. Но он этого не видел. Когда он подошел к ней с бокалом в каждой руке, ее лицо снова стало счастливым.

 Они выпили. Затем он отодвинул мольберт в угол, наскоро убрал красти и кисти, подошел к ней, обнял и поцеловал. Он сам не заметил как они оказались в постели. Обнаженные.

Она  лишь сделала вид, что заснула. Убедившись в том, что он крепко спит, она поднялась с постели  и, взяв горевшую еще лампу, подошла к своему портрету. Поднеся к нему свет, она снова стала рассматривать работу Орсино. Изображеная девушка была все так же сказочно красива. Она пристально всматривалась в каждую мелочь пока наконец не почувствовала отвращение. Отвращение к той, кто был изображен. Она больше не считала ее красивой. Нет, нисколько. Ее исказили, обезобразили, изуродовали! Внутри Элноры разгоралось неистовое пламя ярости, распаляемое чудовищной ненавистью к своему неправдоподобному отражению. Не в силах сдержать себя она крепко сжала лампу в руке и затем с криком бросила ее в портрет. Стекло разбилось и пламя перебросилось на картину. Неистовому пламени ненависти наконец позволили вырваться наружу и теперь оно жадно поглощало изображенную с нежностью красоту. Крик Элноры заполнил комнату.

Он проснулся от крика и едкого запаха дыма. Он мгновенно открыл глаза, вскочил с кровати и тут же застыл от того что видел.




Нарисованная пару часов назад картина была охвачена пламенем. По комнате, разрывая и бросая в огонь портреты других девуше к, металась Элнора. Его бросило в дрожь и ужас от увиденного. Он впервые почувствовал что собственое творчество ему дорого. Орсино бросился к ней, схватил за руки и закричал ей в лицо:
-Что ты творишь? Безумная!
-Этого нельзя делать! Нельзя! Понимаешь? Нельзя!
-Что? Что нельзя? – он подумал, что она сошла с ума
-То что рисуешь ты! Нельзя! Это неправда! Я не такая в жизни! Зачем ты меня изуродовал? И их тоже? Зачем?
-Кого я изуродовал? Что ты несешь, безумная?
-Меня! Других! Всех! Зачем ты врешь нам? Зачем ты рисуешь нас такими? Этого нельзя делать! Нельзя! И ты больше этого не сделаешь!
Не желая больше выслушивать ее бред, он попытался повалить ее на пол, чтобы успокоить, но она вдруг с силой оттолкнула его. Он споткнулся о лежащую на полу бутылку и упал прямо в разгоревшееся пламя. Неистового крик боли тут же заполонил всю комнату, окатив Элнору холодной волной ужаса. Словно парализованная она стояла на месте наблюдая за тем как художника и его шедевры медленно поглощает пламя, которое она освободила сама. Но вскоре она пришла в себя и убежала из квартиры Орсино. Через пятнадцать минут раздался вой пожарной сирены.