Украинизация Киевской Руси

Пришествие польских холопов к власти в Малороссии - украинизация Киевской  Руси.
Мы –русские слишком беспечны, самонадеянны и невнимательны, часто не видим, происходящее под носом. Живём иллюзиями вечного братства русских с малороссами и белорусами. Когда нам внушили миф о рабочей солидарности, поверили в братство всех рабочих и очень поразились, тому, что немецкие рабочие не отказались с нами воевать. Наши дипломаты на Украине Черномырдин и Зурабов даром хлеб ели.
Сегодня спокойно смотрели, как из русских мальчишек воспитывают украинцев, заменяя их русскую душу на другую ненавидящую всё русское. Уничтожают войной  Новороссию, а мы ждём международных санкций. Не будет их. У Европы другая цель – убивать русский мир руками новых янычар – иванами родства не помнящими. Этот процесс был начат ещё до первой мировой войны и продолжается по сей день.
Планомерное уничтожение русской нации на Украине, который подпадает под международное определение этноцида (этноцид - уничтожение нации без физического уничтожения ее представителей).
Ниже сведения из работы автор которой Русич говорит:
«Я не претендую на авторство этой работы. Она не принадлежит мне (впрочем, как и кому-то другому), она принадлежит всем вам. Да и я, в общем-то, никто: просто русин (он же русич, руснак, росс...). Обычный русский, как и большинство моих читателей - "русскоязычных" моих соотечественников, которым надоел этот этноцид, именуемый "возрождением украинской нации". Ради которых я и затеял эту работу. И которым я искренне желаю удачи в это тяжелое время.
  И поскольку эта работа принадлежит всем вам, то я всячески приветствую ее распространение всем встречным и поперечным "русскоязычным" (как целиком, так и частями».
Я поддерживаю его. Пора проснуться и понять, что толерантность придумана для уничтожения слабаков и дураков. Не обязательно физического, куда страшнее уничтожение духовное. Яркий пример тому забытый миром народ, живой осколок Киевской Руси. Называют себя эти без вины виноватые страдальцы русинами. Только на Украине их 700 000. А с соседними государствами и все 3 000 000 выйдет. То, что мы только начинаем испытывать сейчас, они в полной мере изведали сто лет назад, когда их со свету сживать стали. В "украинцев" превращать. Временами с поразительной жестокостью. В одном только концлагере Таллергоф их полегло более 60 000. За что их так?
Только за то, что они "были, есть и будут руски". И на этом до последнего стояли. И за более чем шесть столетий так и не предали ни имени своих предков, ни их языка, ни их веры. только узнав эту трагическую историю, сможем мы, нареченные презрительным словом "русскоговорящие", ясно понять, что с нами происходит и отбиться от насевших на нас назойливых "титульных" хозяев. Пора уяснить, что мы не безродные приживалки в чужом доме, а народ, живущий на своей земле исконной. И не должны мы ни перед кем шапки ломать да в пояс кланяться.
Термины Малая и Великая Русь родом из Византии, и означают только исторический центр русского этноса (Малая Русь) и вся территория его распространения (Великая Русь). Термин "малая Русь" в документах впервые появляется в 14 веке. Позднее (с 90-х годов 16 века) слово Русь было заменено словом греческого происхождения Россия. Тогда то и "появились" малороссы и великороссы, как термин, обозначающий место проживания, а не национальность.
Термин "украина" происходит от слова "окраина", "окрайна". В русских летописях упоминается достаточно много украин: холмская, переяславо-полтавская, курская, калужская... В актах Государства Московского упоминаются следующие украины: Слободская, Псковская, Смоленская, Татарская, Мордовская...
В песнях можно найти упоминание и о сибирской: "Во Сибирской во украйне, во Даурской стороне...".
Та же терминология употреблялась и польскими хрониками, в которых упоминается о прусской, литовской и других украинах.

Таким образом, термины: "украина", "украинец", "украинянин", "окраина", как и прочие синонимы, заключают в себе понятия чисто географического свойства, не имеющие ничего общего ни с этнографией, ни с культурой; тем паче не содержится в них хотя бы намека на возможность какой-либо государственной обособленности.
В эпоху расцвета Польши, в средине 16 века, когда на ее троне восседали последние Ягеллоны и Стефан Баторий, каждый образованный поляк прекрасно знал, что в состав Польско-Литовского государства входят русские области: Белая, Черная, Малая и Червонная Русь. На латинском языке, бывшем наряду с польским, во всеобщем обиходе, они назывались: Russia Alba, Nigra, Minor et Rubra.
В конце 16 века польские документы начали именовать "Украиной" приднепровские земли, оккупированные поляками после татаро-монгольского нашествия. Это были польские пограничные воеводства: Киевское, Брацлавское и часть Подольского.
Поляки никогда не распространяли названия "Украина" на остальную часть Малой Руси, в частности на Волынь и всю Подолию, а тем более на земли, находящиеся еще дальше: на запад ли, восток, север или юг.

Галиция, Буковина и Прикарпатская Русь никогда не имели никакого отношения к "Украине".

"Дикое поле" - это нынешняя Новороссия, то есть области находящиеся южнее острова Хортица и по левому берегу Днепра. Только в 18 веке они были отбиты у турок Суворовым, Румянцевым и Потемкиным. Сегодня их завоёвывает Порошенко руками новых янычар президент молчит, боится санкций, которые и без того будут.

В таком же, правильном смысле, термин "украина" употребляется и в памятниках малороссийской письменности, включая произведения самого Т.Шевченко. В частности в своем произведении "Гайдамаки" он пишет:

  Розбрились конфедерати,
  По Польщі, Волині,
  По Лигві, по Молдованах
  І по Україні.

  Украина здесь - Поднепровье, а Волынь - не Украина. В своем дневнике Т.Шевченко употребляет термин "Украина" всего три раза, термин "Малороссия" встречается девять раз, но нынешним украинцам и их кумир не указ.
Мощная пропаганда украинизации началась накануне первой мировой войны. Германия израсходовала на подрывную деятельность против России 6 миллиардов марок - на 20 % больше, чем за 15 лет строительства своего военного флота! Но немцы с лихвой вернули свои затраты после того, как в 1917 - 1918 годах, когда в Киеве к власти пришли Скоропадский с Грушевским, которые погнали в Германию руду, уголь, металл, хлеб, масло, живой скот...

Уже после начала Первой Мировой войны, австрийский министр иностранных дел Берхтольд заявляет в ноябре 1914 года: "Наша главная цель в этой войне состоит в долгосрочном ослаблении России и поэтому в случае нашей победы, мы приступим к созданию независимой от России Украинской Державы". Австро-Венгрия приступила к практической реализации идеи создания подконтрольного ей "Украинского государства".


Итак, в 1772 году Австро-Венгрия присоединяет к себе Галицию, а в 1775 году - Буковину, населенные русскими, которые называли себя соответственно русинами и руснаками.
Ни о каких таких украинцах тогда там и не слыхивали. Австрия прирастает территорией 580 километров в длину и шириной до 60 км.
В 1888 году в берлинском журнале "Гегенварт", протеже Бисмарка Эдуард Гартман в статье "Россия и Европа" выдвигает план экспансии Германии на восток. Россия по замыслу Гартмана, должна была быть расчленена на ряд "независимых" государств, находящихся в сфере интересов Германии. Согласно этому плану, Германия должна активно поддерживать этнический сепаратизм в России. А Украина должна была составить Киевское королевство под протекторатом Германии и Австро-Венгрии.
В Галиции в 1890 году под давлением австро-венгерского МИДа было заключено соглашение между польскими кругами и так называемыми галицкими "народовцами", занимавшимися "украинизацией" русинов. "Народовцы" в обмен на некоторые уступки в области культуры отмежевывались от пророссийски настроенных "москвофилов" и согласились идти в фарватере австрийской политики. Уступки украинским "народовцам" в культурном плане делались во многом в расчете на эффект в украинофильствующих либеральных кругах внутри самой России.
В 1877 году канцлер Германии Бисмарк одобрил слово "Украина" для внедрения в качестве средства расчленения России, сказав:
"Нам нужно создать сильную Украину за счет передачи ей максимального количества русских земель". Поэтому в позиции сегодняшней Германии можно не сомневаться. Закроет глаза на все преступления украинцев.
В результате Гражданской войны Малая Русь оказалась разделенной между СССР (Надднепрянщина), Польшей (Галиция и Волынь), Чехо-Словакией (Закарпатье) и Румынией (Буковина). Да иначе и быть не могло. В розни России и Малороссии всегда была причина их слабости и неминуемого политического и культурного упадка. Проповедь "украинского" сепаратизма привела лишь к присоединению исконно русских территорий к Польше, Румынии и Чехии.

  В завершение рассмотрения деятельности немецких родителей "украинской нации" стоит привести слова командующего немецким Восточным Фронтом генерала Гофмана, который в своих мемуарах, опубликованных в 1926 году, написал: "Украина - это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной деятельности русского народа".
Из галицких русинов они начали выращивать "национально свидомых" янычар - украинцев. Помощников в этом деле у него оказалось множество.
Именно это янычарство "национально свидомых", как реальное явление, со всеми вытекающими из этого последствиями, мало кем в полной мере осознается в наше время.
Непонимание проблемы приводит к беззащитности перед ней и гарантированному проигрышу. А проигрышем, в конечном счете, будет низведение славян до уровня индейцев в североамериканских резервациях. Что фактически положит конец восточнославянскому суперэтносу. Чего, собственно говоря, искони и добиваются наши "европейские друзья". Поэтому сегодня сочувствия ждать от них глупо. Нужно действовать.

 После Февральской революции 1917 года, возникает первый "украинский" режим времен гражданской войны - "Центральная Рада" (март 1917 - апрель 1918), который сменяет Директория Гетмана Скоропадского (апрель - ноябрь 1918), которую в свою очередь сменяет Директория Петлюры (головного атамана войск УНР и гроссмейстера Великой Ложи Украины) (ноябрь 1918 - 1920).

  С каждым новым "правительством" усиливается пропаганда "нэзалежности". Но эта идея оказалась непопулярна среди малороссов. Крестьяне больше ориентировались на анархистские идеи; рабочие украинских индустриальных центров были настроены пробольшевиски; левобережная интеллигенция, дворянство и духовенство поддерживали белых.

За название "украинцы" поляки ухватились после раздела Польши, так как для вооруженного возврата этих территорий у них не было необходимых ресурсов. Именно тогда у поляков и появилась тенденция отрицать русскость малорусов, живущих в пределах упраздненной Польши, тогда они и ухватились за название "Украина", чтобы повернуть мысль таким образом: раз страна называется Украиной , то, значит, народ, ее населяющий, должен называться украинским .

  Значительная часть польской знати не примирилась с потерей русских земель, и некоторые из них начали сразу же вести агитацию против "варварской, реакционной России" и ее императрицы Екатерины II. Польским политическим деятелям в первую очередь необходимо было доказать, что императрица Екатерина Великая - захватчица, отнявшая у Польши нерусские земли, населенные чуждым России народом.
в 1795 году появляется на французском языке работа польского эмигранта графа Яна Потоцкого "Fragments historiques et geographiques sur la Scythie, la Sarmatie at les slaves", в которой впервые в истории утверждается, что на берегах Днепра живет не русский народ, а украинский, правда, славянского происхождения.

  Дальше - больше: очень скоро другой польский граф Фаддей Чацкий в своей книге "O naswisku Ucrainy i poczatku kosakow" предлагает новую теорию: украинский народ вообще не имеет ничего общего со славянством; его предки Ч кочевники из орды укров. Нечего и говорить о том, что никаких исторических данных об этой орде никому предъявить он так не смог.
  К слову сказать, этой теорией, но уже вывернутой наизнанку, усиленно пользовались в Польше Пилсудского, чтобы доказать монгольское происхождение русских. Этим хотели создать расовую пропасть между великороссами и малороссами и установить ближайшую степень родства между поляками и малороссами, к этому времени уже переделанными в не русских "украинцев". И даже сейчас, несмотря на провал расовых теорий "о монгольском происхождении великороссов" приводятся ссылки на некоторые из тех публикаций. По мнению авторов, сторонников расовой теории, монгольская кровь должна служить достаточно убедительным доказательством "подлосьцi походзеня" москалей, то есть низости их происхождения

Итак, в самом конце 18 века в революционной Франции двумя польскими графами для борьбы с Россией был теоретически создан нерусский "украинский народ".
  Первым пропагандистом теории графа Яна Потоцкого в России был его родной брат граф Северин Потоцкий. Но, вопреки деятельности этого графа и его преемников, широкие слои населения Малороссии, а также Новороссии узнали о своем "украинском" происхождении лишь через сто лет, то есть после революции 1917 года, когда жители регионов были переименованы революционерами из русских в "украинцы".
  Вот когда на Малой Руси исчезли русские и появились "украинцы" как особая национальность. Но на территории Белой, Черной и Червонной Руси новых географических названий не появилось, да и местные поляки продолжали называть тамошних жителей по-старому - русскими или русинами.
  Кстати о топонимах. Любопытный читатель может на досуге ознакомиться с картой Закарпатской области. Это даст богатую пищу для размышлений о верности теории "украинской нации". А ленивым - подумать о том, какой народ в 9 веке основал город с таким типично украинским названием - Ужгород.

  Еще раз напомню - впервые в литературных источниках слово "украинцы" в качестве обозначения нации а не жителей определенной местности появилось на французском языке в конце 18 века во Франции в сочинениях польского графа Яна Потоцкого. Но все-таки он "выводил" украинцев из древних племен (полян, древлян, волынян и бужан), перечисленных в "Повести временных лет".
Следующий "ученый", польский граф Фаддей Чацкий накропал научный опус, в котором ничтоже сумняшеся утверждал, что "украинцы" произошли от племени укров, особой орды пришедшей на "Украину" из-за Волги в 7 веке. Дальше понятно: от укров - Украина, от Украины - украинцы. Правда никаких научных доказательств, в виде упоминаний об этих самых украх у других народов, граф не привел. А это уже делает его "теорию" бредом сивой кобылы (с таким же успехом он мог бы утверждать о том, что "украинцы" - потомки марсиан). Хотя для поляка установление этимологии слова "Украина" не представляет абсолютно никакого труда. Это есть не более чем "a verbo polonico Kray". Но даже если согласиться с "украинскими" сепаратистами, что к западу от Днепра образовалась особая "украинская народность", то все же остается совершенно непонятным, каким образом население Волыни, Подолии, Червонной Руси в один день превратилось из русских в "украинцы".

"История Русов" была хорошо известна Пушкину, Гоголю, Рылееву, Максимовичу. Сильное впечатление она произвела на будущих украинизаторов малорусского народа - Н.Костомарова, П.Кулиша, Маркевича. Но наибольшее влияние она оказала на Т.Шевченко, и в дальнейшем, пораженный россказнями о золотом веке вольного казачества и подлых москалях, "украинский гений" неустанно черпал из нее материал для своих литературных произведений.
  Автор "Истории Русов" доподлинно неизвестен, но, судя по четкой идеологической направленности этого произведения и времени его создания, им мог быть либо поляк, либо русофобствующий малоросс.
Все причастные к созданию основ идеологии украинства испытали на себе могучее влияние этого анонимного пасквиля, состряпанного из курьезных и ничем не подтвержденных домыслов и циничной фальсификации исторических фактов. В 19 веке мистификация под названием "История Русов" становится источником "исторической правды", причем не только для простых обывателей, но и для историков.

  "История Русов" написана живым русским языком по той простой причине, что украинский язык тогда еще не был изобретен "украинизаторами" малороссов. В ней Вы не найдетени одного упоминания ни об "украинцах" ни об "Украине", Более того принципиально отвергает это название, усматривая в его использовании слепое следование "бесстыдным и злобным Польским и Литовским баснословцам", коими намеренно "выводится на сцену из Древней Руси, или нынешней Малороссии, новая некая земля при Днепре, названная ... Украиною".

  Зато безвестный автор "Истории Русов" как будто в пику будущим идеологам "украинства" повествует о "мужестве и предприимчивости народа русского", "русских князьях", "воинстве русском", "письменах и грамоте русской", "Русской Церкви", а после воссоединения малороссов с великороссами - об "армии соединенной России"
  Все эти безобразия, имеющие место быть в "Библии национально свидомых", вызывают адовы муки в случае необходимости приводить из первоисточника цитаты, которые приходится обильно снабжать авторскими вставками, например: "(Русь - это Украина)", "Украина (Русь)", "и русаки ваши (то есть украинцы)", "за кровь народа Русского (т.е. украинского)". Толкователям приходится святотатствовать, объясняя все эти несуразности "историческим невежеством" автора, не владевшего достаточными историческими знаниями. И, вследствие этого полагавшего, что название "Украина" присвоили Малороссии поляки.

  Основными чертами "Истории Русов" является изначальная обособленность малороссов от великороссов, раздельность их государств, постоянная враждебность и агрессия со стороны последних и счастливая жизнь малороссов в составе Речи Посполитой. Но главной чертой является зоологическая ненависть ко всему русскому.

  "История русов" не признает ни единого русского государства 10 - 13 веков, ни населявшего эти территории единого русского народа. Киевская Русь объявлена Русью малорусской, и ее скупое описание (менее шести страниц) затеяно лишь в качестве доказательства древней генеалогии украинских казаков, которые тогда именовались "казарами". Историю в это время творили не великие русские князья Олег, Святослав, Владимир, а казацкие атаманы Кошка, Подкова, Наливайко; естественно, что политическим центром этих земель был не Киев, а Запорожье. И в противовес Киевской Руси, описанию казачества автор посвятил три сотни страниц.

В "Истории Русов" категорически отвергается факт учреждения польскими королями казачества, как сословия и утверждается, что Малороссия - искони казачья страна, а казаки не разрозненные вооруженные банды, занимавшиеся в основном разбоем, грабежами и работорговлей, а люди благородного дворянско-рыцарского сословия, ни в чем не уступавшие ни польской шляхте, ни великорусским дворянам. "Казачье государство" - Малая Русь, никогда и никем не было покорено, а только добровольно соединялось с другими, как "равное с равными". Никакого захвата Малороссии Польшей и Литвой не было. Уния 1386 года не является трагедией малороссов, и вообще весь период польско-литовской оккупации описывается как идиллия сожительства равноправных народов, среди которых малорусский народ был "яко из веков вольный, самобытный и незавоеванный".
 
Напротив, воссоединение Малороссии и Великороссии описывается в лишь черных красках, как трагедию "украинского" народа. Это черный день истории, а Богдан Хмельницкий - изменник.
Объявив казачество и гетманов солью земли, приписав им рыцарское и княжеское достоинство, утвердив за ними право на угодья и на труд крестьян "по правам и рангам", автор видит в них главных деятелей малороссийской истории. Нет таких добродетелей и высоких качеств, которыми они не были бы украшены. Любовь, их к отчизне и готовность жертвовать за нее своею кровью может сравниться с образцами древнеримского патриотизма, по доблести же и воинскому искусству они не имеют себе равных в мире. Победы их неисчислимы. Даже находясь в составе чужих войск, казаки играют всегда первенствующую роль, а их предводители затмевают своим гением союзнических полководцев.

  Одна из центральных тем в "Истории русов" - зверства москалей. При взятии Батурина Меньшиков якобы велел перебить всех поголовно, вплоть до младенцев. Казаков он колесовал, четвертовал, сажал на кол, "а дальше выдуманы новые роды мучения, самое воображение в ужас приводящие". Казни подвергались все сочувствовавшие Мазепе. Тела казненных Меньшиков бросал на съедение зверям и птицам а, покинув сожженный Батурин, жег и разорял по пути все малороссийские селения, "обращая жилища народные в пустыню". "Малороссия долго тогда еще курилась после пожиравшего ее пламени". На читателей картина меньшиковских зверств производила сильное впечатление.
  "История Русов" совершенно умалчивает о том известном факте, что перебежавшие обратно от шведов к Петру I сторонники Мазепы, такие как Галаган и Данила Апостол, не были ни казнены, ни лишены своих урядов, а Данила Апостол впоследствии даже стал гетманом.
  Петр даже дал согласие сохранить жизнь и булаву самому Мазепе, после того, как тот пообещал вернуться обратно и привести с собой короля Карла и его генералов.

"Вступление шведов в Малороссию нимало не похоже было на нашествие неприятельское, и ничего оно в себе враждебного не имело, а проходили они селения обывательские и пашни их как друзья и скромные путешественники, не касаясь ничьей собственности, и не делали вовсе тех озорничеств, своевольств и всех родов бесчинств, каковы своими войсками обыкновенно в деревнях делаются... Шведы, напротив, ничего у обывателей не вымогали и насильно не брали, но где их находили, покупали у них добровольным торгом за наличные деньги. Каждый швед выучен был говорить по-русски к народу: "Не бойтесь! Мы ваши, а вы наши!"

  Ожесточенную борьбу малороссов против скромных шведских путешественников автор объясняет следующими причинами:

  "Народ здешний уподоблялся ... диким американцам или своенравным азиатцам. Он, выходя из засек своих и убежищ, удивлялся кротости шведов, но за то, что они говорили между собою не по-русски и ни мало не крестились, почитал их нехристями и неверными, а увидевши их ядущих по пятницам молоко и мясо, счел и заключил безбожными басурманами и убивал везде, где только малыми партиями и по одиночке найти мог, а иногда забирал их в плен и представлял к Государю, за что давали ему жалование, сначала деньгами по нескольку рублей, а напоследок по чарке горелки, с приветствием: "Спасибо, хохленок!".

Проста и гениальна трактовка автором "Истории Русов" потери украинцами своего былого русского имени: "прежде были мы то, что теперь московцы: правительство, первенство и самое название Руси от нас к ним перешли". И этот бред сивой кобылы приводят в качестве аргумента адепты "древней украинской нации", у которой подлые москали похитили имя! На этом пассаже основаны все дальнейшие стенания "украинцев", отказавшихся от имени, языка и веры своих предков. И при этом еще имеющих наглость обвинять во всем этом русских, ничего подобного не совершивших.

  В заключении можно сказать следующее - хотя к исторической науке "История Русов" не имеет никакого отношения, она действительно является шедевром "украинской"историографии. Этот образчик воинствующего невежества впервые ясно выразил всю сущность "самостийничества".
"История Русов" сформировала все основные постулаты украинской идеологии в окончательной и неизменной форме.
  Граф Фpанц Стадион, австрийский губернатор Галиции, 1848 год:
  "Вы можете рассчитывать на поддержку правительства только в том случае, если захотите быть самостоятельным народом и откажетесь от национального единства с народом вне государства, именно в России, то есть если захотите быть рутенами, не русскими. Вам не повредит, если примете новое название для того, чтобы отличаться от русских, живущих за пределами Австрии. Хотя вы примете новое название, но все-таки останетесь тем, чем вы были".

  Польский генерал Людвиг Мерославский (участник первого польского восстания 1830-31 гг. и глава второго польского восстания 1863-64 гг.). Завещание, 1878 год:
  "Бросим пожар и бомбы за Днепр и Дон - в сердце России. Пускай он уничтожит ее, раздуем ненависть и ссоры в русском народе. Русские будут рвать себя собственными когтями, а мы будем расти и крепнуть".

  Но лучше всех по этому поводу выразился один из "теоретиков", галицкий ксендз Валериан Калинка (Калински):
  "Между Польшей и Россией живет народ ни польский, ни российский. Польша не воспользовалась в свое время случаем, чтобы превратить его в народ польский вследствие слабого воздействия на малороссов польской культуры. Если поляк во время своего господства и своей силы не сумел привлечь к себе малоросса и превратить его в поляка, то тем менее может он это сделать ныне, когда он сам слаб. Малоросс теперь крепче прежнего вследствие своего демократизма и расслабления польской стихии. Простой народ не сознает еще своей национальности, но он не любит ляха, как своего господина, более богатого человека и исповедника иной, римской веры.
Просвещенные малороссы ненавидят ляха еще больше, чем простонародье, и в этом нерасположении поддерживают простой народ.

Все малороссы подчинены нравственному влиянию России, которая говорит похожим языком и исповедует ту же веру... Исторический процесс, начавшийся при короле Казимире, подвинутый вперед Ядвигою и заключившийся передвижением римского католицизма и западной цивилизации на двести миль к Востоку, проигран уже поляками. Как же защитить себя?
Поэтому надо влить новую душу в русина - вот в чем главная задача поляков.
 
 Эта душа да будет от Запада. Пусть малороссы своею душою соединятся с Западом и только внешним церковным обрядом с Востоком. Тогда Россия отодвинется в свои узкие пределы великорусского племени, между тем как на Днепре, Дону и Черном море возникнет нечто другое. Тогда, быть может, малорусская Украина возвратится к братству с Польшей против России.
  А если бы это и не сбылось, и в таком случае в тысячу раз лучше Малороссия самостоятельная, нежели Малороссия российская. Если Грицъ не может быть моим, и в таком случае пусть будет ни моим, ни твоим.
После того, как буржуазная Февральская революция 1917 года положила конец окончательно прогнившей русской Монархии, Временное Правительство 16 марта издало Воззвание к полякам, в котором оно заявило о том, что считает создание независимой Польши, на территориях всех земель, населенных преимущественно поляками, надежным залогом прочного мира в будущей обновленной Европе.
 
В ответ на это Рада Стану (Варшавский Государственный Совет) в своей декларации от 24 марта 1917  заявил следующее: "Государственный Совет с удовольствием приветствует факт признания новым Российским правительством принципа независимой Польши. Но одновременно подчеркивает, что вековой спор польско-российский из-за обширных областей, в течение веков принадлежавших Польше, еще не окончен.
  Решение этого вопроса он не может предоставить русскому Учредительному Собранию. Судьба этих земель должна решиться в пользу государственных интересов Польши".
В 1893 году австрийский парламент официально утвердил фонетическое письмо для "украинского языка".

  Далее методика была проста: при помощи полицейских мер во всех учебных заведениях стали насаждать "кулишовку" (украинское правописание), отбирать книжки, написанные на литературном русском языке, закрывать литературные общества и увольнять всех несогласных с этим нововведением преподавателей. "Фонетика" используется для официального делопроизводства, выпуска периодических изданий, печатания книг. Маховик украинизации русинов начал набирать обороты. Это подтверждают и более поздние откровения министра просвещения и вероисповеданий петлюровской Директории митрополита Иллариона, сказавшего, что успех введения "фонетики" был обусловлен только тем, что "цэй правопыс здобув соби урядовэ затвэрдження" (это правописание получило правительственную поддержку).

Но украинизаторы не остановились только на "фонетике". В отличие от австрияк, считавших серьезным достижением изменение даже одной буквы, они предприняли более радикальные меры. Из алфавита они выбросили буквы "Ы", "Э", "Ъ", "ђ - ять" и добавили "Ї", "Є" и "Ґ". Кроме того, они заменили написание некоторых звуков: "Ы" на "И", "И" на "І", "Е" на "Є", "Э" на "Е", "Ъ" в средине слова на "Т"; несколько особняком стоит буква "Ґ" обозначающая произносимый несколько иначе звук "г" (примерно так, как если бы после него стоял твердый знак) в менее чем пяти сотнях "украинских" слов и буква "Ї", звучание которой можно приблизительно передать сочетанием "йи". (После отмены в русском правописании буквы "ять" (ђ) и отмены в конце слов "эров" (Ъ) отличия между русским и украинским алфавитом несколько уменьшились.)

  Но почивать на лаврах "после трудов праведных" "национально свидомым" не пришлось. Даже в таком сильно изуродованном виде письменный язык не разъединял окончательно две части русского народа. "Филологи" начинают лихорадочно выбрасывать из украинского новояза слова, хоть немного напоминающие русские и насаждать слова, заимствованные из польского и немецкого языка. А когда и этого оказывалось недостаточно по причине одинакового произношения - придумывать новые. Этот зуд словотворчества с новой силой возобновился в нынешнее время. Но, как и ранее, продуктивность его весьма мала, а вернее - вообще никакая. Насколько мне известно, в настоящее время в современном "литературном украинском языке" в употреблении только одно, истинно украинское слово - "лэтовыще" (аэродром), которого нет ни в русском, ни в польском языках. Другие образчики украинского "новояза", несмотря на все потуги "национально озабоченных" распространения не получили. В качестве примера можно привести "жывнык" (биолог), "ризальнык" (хирург), "заразлывэць" (врач-инфекционист) или совсем уже неприлично звучащее "выпэрдова" (выхлопная) труба.
Эта деятельность наглядно подтверждает малорусскую пословицу "нэхай гиршэ, абы иншэ" (пусть хуже, лишь бы иначе). И в точности повторяет попытки польских отцов-основателей "украинской нации", которые вначале попытались убедить русинов, в том, что они - восточные поляки; а когда это не удалось - убедить их, что они не русские "украинцы".

  Дополнительные проблемы украинизаторам добавило то обстоятельство, что в качестве основы "украинского языка" науковци использовали простонародную разговорную речь, почти исключительно сельскую, которая приспособлена лишь для описания крестьянского быта.

Но были и другие литературные эксперименты, проводимые "серьезными науковцами". В качестве примера можно привести объемистое "творение" Кулиша. В отличие от "Энеиды" Котляревского, которая написана как литературный курьез и не на что более не претендовавшая, перевод Библии на "мову", осуществленный Кулишом в начале 70-х годов 19 века и претендовавший на научность, произвел настоящий фурор в обществе. А его автора сделал посмешищем. Чего стоит только одна фраза: "Хай дуфае Сруль на Пана...", что есть переводом на "украинский язык" фразы "Да уповает Израиль на Господа..."
Однако уже вначале 90-х годов появляются "национально свидоми" публицисты типа Вартового, который, обозвав русскую литературу "шматом гнилой ковбасы", требовал полной изоляции Украины от русской культуры. Всех, считавших Пушкина, Гоголя, Достоевского "своими" писателями, он объявил врагами: "Каждый, кто принесет хоть чуточку омоскаления в наш народ (словом из уст или книжкой), наносит ему вред, так как отвращает от национальной почвы". Провести какую-нибудь нить от "Слова о полку Игореве" к Квитке-Основьяненко и Марко Вовчку или от игумена Даниила и Кирилла Туровского к Т.Шевченко - совершенно невозможно. В то же время нельзя не заметить прямую связь между письменностью киевского государства и позднейшей, общерусской литературой. Как уладить эти две крупные неприятности? Отказаться совсем от древнекиевского литературного наследства и окончательно отдать его москалям -значит отказаться от пышной родословной, от Владимира, Ярослава и Мономаха. И остаться с одними Подковами, Кошками и Наливайками.

  Но и принять киевское наследство и превознести его - тоже опасно. Тогда непременно возник бы вопрос - откуда взялся украинский литературный язык 19 века и почему он находится в таком противоречии с эволюцией древнего языка? Огоновский разрешил эти трудности таким образом: от древнего наследия не отказался, признал киевскую литературу "украинской", но объявил ее неполноценной, мертвой и ненародной. И потому украинскому народу бесполезной. Он так и говорит: "письменная литература не была народною, потому что развитию ее препятствовали три элемента: во-первых, церковнославянская византийщина, затем польская культура со средневековой схоластической наукой и, наконец, образовательное иго московского царства". Не оживляясь той живою речью, которою говорила вся Русь, древняя литература, по его словам, не выражала духовной сущности народа.
"письменная литература снова сделалась душою народной жизни только в новейшем периоде, когда писатели стали действительно пользоваться языком и мировоззрением народа".

Оказалось, что девять столетий южно-русская письменность шла ложным путем и только с появлением Котляревского вступила на истинную дорогу.

  Невозможно предположить, чтобы Огоновский не знал элементарной научной истины об отличии всех мировых литературных языков от языков разговорных, и о значительном различии между ними. Следовательно, все эти "науковые" доказательства преследовали совершенно другую цель - подмену одного понятия другим для обоснования тезиса о самостоятельной украинской литературе.
Здесь следует немного упомянуть еще об одном "деятеле", который также внес весомый вклад в изобретение не только "украинского языка", но и "украинской истории". Я имею в виду "отца-основателя" украинской нации, М.Грушевского, родившегося в 1866 году польском городе Холм (ныне Хелм). По его утверждению, украинский язык является не только прямым потомком прародителя всех европейских языков - санскрита, но и наиболее на него похож! Что вызвало ехидную реплику со стороны его учителя Ивана Левицкого (более известного под псевдонимом Нечуй-Левицкий): "не иначе как на этом самом санскрите Грушевский и пишет". Патриарх малорусской литературы имел в виду украинский новояз, на котором была написана М.Грушевским десятитомная "История Украины-Руси". Этот корявый русско-польский суржик Нечуй-Левицкий метко окрестил "страшною мовою" (жуткой речью).
  Классик украинской литературы настаивал на том, что украинский литературный язык нельзя основать на "переходном к польскому" галицком говоре, к которому добавляют еще "тьму чисто польских слов": аркуш, брыдкый, брудный, вабыты, выбух, выконання, вич-на-вич, влада, гасло, еднисть, здолаты, злочыннисть, знэнацька, крок, лышывся, мэшкае, мусыть, нэдосконалисть, остаточно, оточэння, отрыматы, пэрэдплата, пэрэконання, пэрэшкоджаты, помэшкання, поступ, потвора, прагнуты, рахунок, розмайитый, розпач, рух, свидоцтво, скарга, спивробитнык, спивчуття, старанно, улюблэный, уныкаты, цилком, шалэний...

  Указав на множество таких заимствований, Иван Нечуй-Левицкий констатировал: это не украинский, а псевдоукраинский язык, " чертовщина под якобы украинским соусом ".

  Следует еще раз подчеркнуть - Нечуй-Левицкий был убежденным украинофилом. Не меньше Грушевского и его соратников хотел он вытеснить с Украины русский язык. Но, все же вынужден был признать: "этот язык все же ближе и понятнее народу, чем навязываемая из австрийской Галиции "тарабарщина".

Создание большевиками национальной украинской республики было второй крупнейшей победой сепаратистов (первой победой сепаратистов было признание за малороссами нового имени украинцев).

  Для появившихся из ниоткуда украинцев были созданы все условия: к началу 30-х годов 20 века свыше 80% общеобразовательных школ, 55% школ ФЗО и 30% вузов вели обучение на "украинском" языке (на "ридной мове" обучалось более 97% детей). На ней же родной печаталось 90% газет и 85% журналов. Правда о том, насколько эта "мова" была "ридной" свидетельствует такой неприятный факт - для непонятливых "украинцев" власть начала выпускать русско-украинские словари. Впрочем "незнание закона не освобождало от ответственности": за незнание "ридной мовы" работу мог потерять любой, вплоть до уборщицы...

  Это было время, когда Малороссию накрыло первое нашествие западынских янычар.
Большевики за все брались решительно и подходили к делу основательно. На "передовую языкового фронта" борьбы с последствиями самодержавия в 1925 году был мобилизован "вождь украинского народа" Лазарь Моисеевич Каганович, диктаторские замашки которого как нельзя лучше подходили для выполнения поставленной задачи по скорейшему "возрождению", освобожденного от великодержавного ига "украинского народа", которым начали официально называть малороссов.

  Украинцы возрождаться не желали. Своего "родного украинского языка" не понимали и изучать не собирались. Крестьяне на сельских сходах часто после выслушивания речей правительственных уполномоченных на "дэржавной мове" настойчиво требовали перевести сказанное на русский язык.

  В связи с этим Председатель Совета Народных Комиссаров УССР Влас Чубарь заявляет: "Нам необходимо приблизить украинский язык к пониманию широких масс украинского народа".

  Но приближать стали весьма своеобразно, воспользовавшись тезисом того же Агафангела Крымского: "Если на практике мы видим, что люди затрудняются в пользовании украинским языком, то вина падает не на язык, а на людей". Иными словами, не язык стали приближать к народу, а народ - к языку. Достигнуть этой цели без принуждения оказалось невозможным. Тут-то и пригодились "способности" Кагановича.

  Лазарь Моисеевич взялся за дело со свойственной ему решительностью. Всем служащим предприятий и учреждений, вплоть до уборщиц и дворников, было предписано перейти на украинский язык. Замеченные в "отрицательном отношении к украинизации" немедленно увольнялись без выходного пособия.  На украинский переводилась вся система образования. "Страшна мова" стала главным предметом везде - от начальной школы до технического вуза. Только на ней разрешалось вести педагогическую и научно-исследовательскую работу. Изучение русского языка фактически было приравнено к изучению языков иностранных. Административными методами "украинизировалась" пресса, издательская деятельность, радио, кино, театры, концертные организации. Запрещалось дублировать по-русски даже вывески и объявления.

Особую ненависть вызывало у Кагановича не желающее "возрождаться" коренное население Украины. Если к великороссам хотя бы на первом этапе допускались методы убеждения, то на малороссов Лазарь Моисеевич требовал "со всей силой нажимать в деле украинизации". Малороссы отвечали взаимностью. Языковое насилие породило враждебность населения к "украинскому" языку.  Но отсутствие массовой поддержки Лазаря Моисеевича не волновало. Он опирался не на народ, а на "национально-сознательных" субъектов, преимущественно австрийской закваски, выписанных из Галиции. Уже к концу 1925 года в УССР орудовала 50-тысячная армия галицких янычар, вымуштрованных еще при Франце Иосифе. И их число увеличивалось с каждым месяцем.

  Всякий несогласный с национальной политикой Кагановича подвергался травле. Особенно доставалось литераторам. На них лежала обязанность развивать самостоятельную литературу на украинском языке, но они, как и большинство украинцев, нового языка не знали и накликали на себя обвинения в "нэуцтви" (неграмотности), "рабской зависимости от русской языковой, буржуазной по сути своей, традиции".
Не остались без внимания и классики малорусской литературы, по причине собственного невежества не владевшие "ридной мовой", переводом которых на "дерьмову" и занялись "мовознавци". Например, в 43 проанализированных лингвистами произведениях И.Франко, вышедшими при жизни автора двумя и более изданиями, было обнаружено более 10 тысяч (!) изменений. Нужно отметить, что очищать свои произведения от "русизмов" начал еще сам И.Франко. Который, очевидно только по недомыслию, еще в начале 20 века называл себя русином и пользовался народным галицким говором.

Но потом одумался и начал избавлять "украинский" язык от "русизмов". В результате этой деятельности, например, "русифицированное" слово "взгляд" было заменено на "погляд", "воздух" на "повитря", "войско" на "вийсько", "вчера" на "вчора", "жалоба" на "скарга", "много" на "багато", "невольник" на "нэвильнык", "но" на "алэ", "образование" на "освита", "ожидать" на "чэкаты", "осторожно" на "обэрежно", "переводить" на "пэрэкладаты", "писатель" на "пысьмэннык", "сейчас" на "зараз", "слеза" на "сльоза", "случай" на "выпадок", "старушка" на "бабуся", "угнетенный" на "пригноблэный", "узел" на "вузол", "хоть" на "хоч", "читатели" на "чытачи", "чувство" на "почуття"...

  Исключением не стал и сам Т.Шевченко, которого "мовознавци" называли своим "батьком". Н.Сумцов - защитник "риднойи мовы" и, по совместительству, известный "шевченкознавэць", позабыв, что сам еще недавно говорил "об изящной простоте и чистоте языка Квитки и Шевченко", теперь утверждал: "Часто говорят - пишите, как писал Шевченко, будто Шевченко в проявлениях научного и литературного развития такой дорожный указатель, что все время всегда на него нужно равняться"
  Содержавшиеся в рукописях Т.Шевченко слова "осень", "камень", "семья", "всего", "чернило", "явор", "царь", "Киев", "Польша" и другие при публикации заменялось на "осинь", "каминь", "симъя", "всього", "чорныло", "явир", "цар", "Кийив", "Польща" и т.д. Буква "с" в приставках заменялась на "з". Даже слово "кобзарь", которое Т.Шевченко писал с мягким знаком, как это принято в русском языке, науковци заменили на "кобзар".

  Подвергалось "коррекции" и правописание. Шевченко не знал букв "Ї", "Є", тем более "Ґ" или "Т" и использовал русский алфавит с "Ы", "Э", "Ъ", который был для него родным (желающие удостоверится в этом могут обратиться к фотокопиям писем и рукописей Т.Шевченко). Который даже составил в 1860 году "Букварь южнорусский" для обучения детей грамоте на малорусском наречии. Алфавит в "Букваре" был русским без всяких отклонений.

Та же картина наблюдалась в терминологии. Старые грамматические термины, выработанные киевскими учеными, "мовознавцив" не устраивали, так как те же термины были приняты в русском языке. Срочно требовалось придумать что-либо новое. Так, "имя существительное" превратилось в "имъя сущэ", затем в "сущынык", "ймэннык", "имэннык". "Имя прилагательное", стало "имъям прыложным", потом "имъям прызначным", "имъям прыкмэтным", "прыкмэтныком". Такую же эволюцию совершили "местоимение" ("мистоимэння" -"мистоймэннык" - "заимэннык - "займэннык"), "имя числительное" ("имъя чысловэ" - "ймэння чысэльнэ" - "чысэльнык" - "чысливнык"), "запятая" ("запята" - "запынка" - "кома"), "двоеточие" ("двоэточка" - "двокрапка"), "сказуемое" ("сказуемэ" - "сказуючэ" - "прысудок") и другие термины. Мужской род стал "мужськым", затем "мужэськым" и, на конец, "чоловичым". Соответственно "женский", последовательно превратился "жэнськый", "жинськый", "жиночый"...

  Остановиться "мовознавци" уже не могли и только спорили, какое название лучше обеспечивает независимость "украинского" языка от русского: "имэннык" или "прэдмэтнык", "прыкмэтнык" или "прызначнык", "прысудок" или "прысудэнь", "лапкы" или "цяткы"...
самый сильный удар "украинизация" нанесла по подрастающему поколению. Попадая из русской среды в украинские школы, дети сильно калечили свою лексику. Их язык становился уродливой мешаниной из русских и "украинских" слов. На месте начавшего исчезать малорусского народа не появлялся "украйинськый"

  В конце концов "наверху" задумались, куда приведет республику это языковое сумасшествие. Каганович был отозван с Украины, а "мовознавцям" было предложено умерить пыл и определиться с выбором слов. Прекратилось неприкрытое насилие над "русскоязычными". В 1938 году вновь начали издавать всеукраинскую газету "Правда Украины" на русском языке. В крупных научных центрах населению предоставляли свободу выбора языка обучения, что привело к резкому росту русских школ.

  Однако "украинский" язык продолжал пользоваться полной государственной поддержкой, повсеместно пропагандировался как родной для "украинцев", а на обсуждение вопроса о его подлинном происхождении был наложен строжайший запрет.

  Вряд ли можно переоценить значение сделанного с Украиной при Лазаре Кагановиче. Язык, созданный в Галиции австро-польскими "филологами" в несколько дополненном виде был утвержден в УССР в качестве "дэржавнойи мовы". Его не любили и не признавали родным, но учить и употреблять его вынуждены были все. Ни одна демократическая власть не достигла бы либеральными методами таких успехов на протяжении такого короткого промежутка времени.

  В заключение следует привести слова еще одного видного "мовознавця" и "украинизатора" А.Синявского об "украинском" языке, который: " из языка жменьки полулегальной интеллигенции до Октябрьской революции, волей этой последней становится органом государственной жизни страны ".


Воссоединение Малороссии с Великороссией произошло в то время, когда дворянство уже окончательно оторвалось от русского народа. В самом разгаре был двухсотлетний петербургский период, ознаменовавшийся полным разрывом русских верхов и народных низов и продолжавшийся до революции 1917 года. Русская интеллигенция, выросшая и воспитанная в этот период под влиянием Западной Европы, переживает настоящую духовную трагедию.

По словам Ключевского: "Это люди воспитанные на иностранный лад, у них нет отечества; к русской жизни они относятся с величайшим презрением уже потому, что не знают ее, никогда ее не видели". Причину этого явления в русской жизни Ключевский объясняет следующим образом: "Русская действительность создавалась без всякой связи с западноевропейскими идеями; русские народные понятия текли не из тех источников, из которых вытекают идеи французской литературы. Русский человек вращался в русской действительности, на его плечах тяготели факты русского прошлого, от которых он никуда не мог убежать, ибо эти факты находились в нем самом, а ум его был наполнен содержанием совсем иного происхождения, заимствованным совсем из другого мира. Это очень неестественное положение.
Русский образованный ум в 18 столетии стал в трагикомическое положение: он знал факты одной действительности (русской) и питался идеями иноземными. Вот когда зародилась умственная болезнь, или умственный недостаток, который, если угодно, тяготеет потом над целым рядом поколений, если мы только не признаемся, что он тяготеет и над нами. Недостаток этот заключается в том, что наши идеи не имеют ничего общего с нашими наблюдениями. Мы знаем свои явления, но обобщения, которые мы знаем, взяты из других явлений: мы знаем русские факты и нерусские идеи. ..
Непонимание действительности всегда развивалось в более горькое чувство, в отвращение к непонятной русской действительности. И чем успешнее русский ум усваивал себе чужие идеи, тем скучнее и непригляднее казалась ему своя действительность. Она была не похожа на мир, из которого выросли идеи, он никак не мог примириться с родной обстановкой, и ему ни разу не пришло в голову, что должен улучшить эту обстановку упорным трудом, чтобы приблизить ее к любым идеям; что идеи только цвет, украшение, которое является результатом упорного труда поколений. Почувствовав отвращение к родной действительности, русский образованный ум почувствовал себя одиноким в мире. У него не стало почвы, та почва, на которой он стоял, совсем не давала ему таких цветов; а образованный человек не знал, куда деться. Тогда им овладела та космополитическая беспредельная скорбь, которая так пышно развивались в нашей интеллигенции 19 века. ... Ни идеи, ни практические интересы не призывали их к родной почве. Русский человек старался стать своим между чужими, а только становился чужим между своими. В Европе в нас видели переодетого по-европейски татарина, а в глазах своих он казался переодетым французом".

В январе 1863 года вспыхнуло второе польское восстание, которое изменило благосклонное до тех пор отношение в российском обществе к украинофильству. И стали очевидными причины его быстрого распространения за несколько лет до этого. Намерения поляков стали совершенно понятны. И было понятно, что часть украинофилов даже не предполагала, в каких целях их начали использовать.

  В самом разгаре польского восстания, летом 1863 года, российское правительство отреагировало на антироссийскую польскую пропаганду. Появляется так называемый валуевский циркуляр, в котором и содержатся постоянно приводимые "национально озабоченными" строки о том, что "... никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может...". Но, поскольку кроме этих вырванных из контекста слов "национально озабоченные" ничего не приводят, имеет смысл привести его полностью:

  "Отношение министра внутренних дел к министру народного просвещения от 18 июля, сделанное по Высочайшему повелению.

  Давно уже идут споры в нашей печати о возможности существования самостоятельной малороссийской литературы. Поводом к этим спорам служили произведения некоторых писателей, отличавшихся более или менее замечательным талантом или своею оригинальностью. В последнее время вопрос о малороссийской литературе получил иной характер, вследствие обстоятельств чисто политических, не имеющих никакого отношения к интересам собственно литературным. Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы Южной России, ныне же приверженцы малороссийской народности обратили свои виды на массу непросвещенную, и те из них, которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись, под предлогом распространения грамотности и просвещения, за издание книг для первоначального чтения, букварей, грамматик, географий и т.п. В числе подобных деятелей находилось множество лиц, о преступных действиях которых производилось следственное дело в особой комиссии.
 

В С.-Петербурге даже собираются пожертвования для издания дешевых книг на южно-русском наречии. Многие из этих книг поступили уже на рассмотрение в С.-Петербургский цензурный комитет. Не малое число таких же книг представляется и в киевский цензурный комитет. Сей последний в особенности затрудняется пропуском упомянутых изданий, имея в виду следующие обстоятельства: обучение во всех без изъятия училищах производится на общерусском языке и употребление в училищах малороссийского языка нигде не допущено; самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решен, но даже возбуждение этого вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати. Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародием, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык так же понятен для малороссов, как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссами и в особенности поляками, так называемый, украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных к России и гибельных для Малороссии.

  Таким образом, после ознакомления с полным текстом циркуляра, становится ясно, что:

1. Запрет относился к выпуску религиозной, научно-популярной литературы и учебников, но не распространялся на художественную литературу (чего не отрицают украинские историки).
2. Заявления о "запрете языка", "полном запрете украинского слова", которыми пестрят пропагандистские издания, представляют собой явную ложь, рассчитанную на самого невежественного читателя.
3. Распоряжение о цензурных ограничениях было вызвано конкретными причинами, - восстанием поляков и использованием украинофильства в польских политических целях.
4. Украинские авторы совершают элементарный подлог, выдавая известные слова министра П.Валуева за его личное мнение, в то время как он только констатировал, общеизвестную точку зрения малороссов.

  К сказанному выше нужно добавить, что в 1865 году был принят закон о печати, по которому можно было безо всякой предварительной цензуры печатать в Москве и Петербурге книги в 10 листов. И хотя этот закон несколько лет добросовестно исполнялся, никто из украинских писателей им не воспользовался.

  Цензурные ограничения валуевского циркуляра были практически полностью забыты в начале 70-х годов. Кроме издания научных трудов, беллетристики и поэзии па украинском языке начинают выходить целые серии популярных брошюр для народа.

В 1866 году в предисловии к первому номеру журнала "Siolo", основанного польским эмигрантом П.Свенцицким, говорилось о том, что если путем исторических и литературных исследований обосновать национальные отличия "русинов-украинцев" от "москалей", то между Москвой и Западом "встанет непробиваемая стена - славянская Украина-Русь". В том же году польская "Gazeta Narodowa" призывала создать в Галиции "антимосковскую Русь", которая будет для Австрии оборонительным валом против Москвы и основой будущей политики, устремленной на Восток.

  Галицкая польская печать открыто пишет о том, что галицкое украинофильство распространяется для подрыва единства России; в украинофильной прессе публикуются антироссийские выпады.
  Великорусская и малорусская интеллигенция, (равно как и правительство) в течение длительного времени относились к подрывной деятельности польских графов с чисто русской снисходительностью: например, граф Северин Потоцкий вел свою пропаганду, пользуясь положением попечителя вновь открытого Харьковского университета. Более того, теории польских графов вскоре захватили умы некоторых польских политических деятелей, публицистов и писателей, а через них проникли в... Москву. Некоторые великорусские ученые во главе с самим М.Погодиным восприняли польские байки о нерусском происхождении малороссов, и поэтому оказались в России основоположниками так называемой "польской школы". Сколько в этом вопросе было проявлено доверчивости и наивности, а сколько легкомыслия и близорукости (научной, национальной, политической) сказать сложно.

  В то же время в Галиции австрияки, используя идеологическую поддержку поляков и приток в Галицию украинофилов из России, создают Пьемонт для объединения всех "украинских земель". Русофильская галицкая интеллигенция "украинизаторами" отправляется в тюрьмы и на виселицы. Официальная Россия безмолвствует. А великорусская интеллигенция, отравленная идеями либерализма, не только не пытается защитить русинов, отстаивающих идею объединения русского народа, но и подвергает их систематическому и беспощадному осуждению. Русские профессора и академики своим авторитетом поддерживают украинизаторов в их начинаниях.

Нужно еще раз подчеркнуть: гигантскую услугу создателям самостийной Украины оказали русские профессора и Российская Академия Наук в целом. Благодаря этой "научной" поддержке Россия не сделала ничего для уничтожения заразы самостийничества не только в зарубежной тогда Галиции, но и у себя дома - в Малороссии. А потом, пришедшие к власти большевики, под чутким руководством Лазаря Моисеевича Кагановича наштамповали 30 миллионов украинцев. Себе на будущую погибель.

  И эту фатальную ошибку уже не могло изменить позднейшее раскаяние Милюкова в 1939 году, когда в "Последних Новостях" он признался в том, что в "украинском вопросе" он опростоволосился: "Мы не достаточно отдавали себе отчет в том, что "украинцы", борясь вместе с нами против старого режима, в действительности шли дальше, и вели борьбу против России". Большевики же за социал-демократическими устремлениями небольшой части "национально озабоченных" не разглядели основной черты всех без исключениясамостийников - их патологической антирусской направленности.

Милюков, как министр иностранных дел, перед изумленным миром подтвердил существование отдельного украинского народа, одним своим словом он превратил Галицкую Русь с ее тысячелетней историей в Галицкую Украину, а галицких русинов сделал "украинцами". Судьбу этой искони русской земли он поставил в зависимость не от России, а от "Украины", вверив заботу об этой стране не русским, а "украинцам", Милюков, как министр иностранных дел, разделил русский народ на два: русский и украинский.

  С этого момента защитницей Юго-западной Руси становится не Россия, а мифическая "Украина".
Вследствие заявления П.Милюкова украинское движение, бывшее внутренней проблемой России, превратилось в международный фактор, который должен был решать судьбу Зарубежной и Холмской Руси. Это было очередной крупной победой сепаратистов. Благодаря записке Академии Наук в 1905 году и декларации П.Милюкова как министра иностранных дел, признавшего 9 марта 1917 года с международной трибуны существование украинского народа, украинское движение получило головокружительное развитие, последствия которого для будущего всей России и русского народа оказались самыми губительными.

  16 июня 1917 года Временное правительство в полном своем составе, издало воззвание к "украинскому" народу, начинающееся со слов "граждане украинцы!". "Украинцы" не замедлили воспользоваться благоприятными для себя обстоятельствами и начали энергичную деятельность по созданию "самостийной Украины". Власть захватывает ни кем не выбиравшаяся "Цэнтральна Украйинська Рада", из 18 членов которой 12 были австрийскими подданными. Затем был создан "гэнэральный Сэкрэтариат", в пределах Малороссии заведующий делами (внутренними, финансовыми, продовольственными, земельными, сельскохозяйственными...); "Вийськовый гэнэральный комитэт"; сформированы украинские полки, насчитывающие свыше 50 тысяч штыков.

  Вся дальнейшая деятельность Цэнтральнойи Рады заключалась в закреплении за собой захваченных прав и выдвижении "украинского вопроса" на международный конгресс. Их задачу облегчило само Временное правительство, передав судьбу Прикарпатской Руси и Холмщины исключительно в руки "украинцев". С другой стороны фронта немцами и австрияками велась оголтелая пропаганда "самостийнойи Украйины". На Холмщине формируются "украинские легионы". Набор добровольцев идет под лозунгом "Незавимая Украина во главе с Киевом и Львовом". Германский штаб восточного фронта предписал военным властям оказывать им всяческое содействие.
Восстания малороссов поляки боялись гораздо больше, чем казаков. Гетман Потоцкий писал королю по поводу восстания Богдана Хмельницкого: "Число его сообщников простирается теперь до трех тысяч. Сохрани Бог, если он войдет с ними в Украйну, тогда эти три тысячи возрастут до ста тысяч". Но Богдан Хмельницкий выигрывает уже первую битву при Желтых Водах (благодаря тому, что на его сторону переходят служившие у Стефана Потоцкого русские солдаты). На собранной в самый разгар восстания Раде в Белой Церкви, на нее собралось свыше 70 тысяч человек. Но и это было еще не все. Большая часть восставших действовала по всей Малороссии в виде так называемых "загонов", внося ужас и опустошение в панские поместья.

  В течение нескольких недель "презренное мужичье" сделало то, чего в течение пятидесяти лет не могло добиться ни одно казачье восстание - панская власть в Малороссии была сметена как ураганом. Мало того, был нанесен мощнейший удар и всему польскому государству, который поверг его в состояние полной беспомощности. Казалось, еще одно усилие и оно рухнет. Не успела Речь Посполитая опомниться от оглушительного поражения при Желтых Водах и под Корсунем, как последовала ужасающая катастрофа под Пилявой, откуда цвет польского рыцарства бежал, словно стадо овец, и был бы безусловно истреблен, если бы не его богатейший лагерь, грабежом которого и увлеклись победители, прекратив преследование. Это поражение, вместе с повсеместной резней панов, ксендзов и евреев, вызвала всеобщий ужас и оцепенение.

Польша лежала у ног Хмельницкого. Вздумай он двинуться со своими отрядами вглубь страны, он не встретил бы сопротивления до самой Варшавы. Если бывают в жизни народов минуты, от которых зависит все их будущее, то такой минутой для малороссов было время после пилявской победы. Избавление от рабства, уничтожение напора воинствующего католичества, полное национальное освобождение - все было возможно и достижимо в тот миг. Народ это инстинктивно чувствовал и горел желанием довести дело до конца. К Хмельницкому со всех сторон неслись крики: "Пане Хмельницкий, веди на ляхив, кинчай ляхив!".

  Но тут и выяснилась разница между чаяниями народа и целью казачества. Повторилось то, что наблюдалось во всех предыдущих восстаниях, руководимых казаками: циничное предательство мужиков во имя казачьих интересов. Волею случая возглавивший ожесточенную крестьянскую войну, Хмельницкий перешел на сторону поляков: он не только не пошел на Варшаву и не разрушил Польши, но, двинувшись на Львов и потом без всякой надобности долго его осаждал, не позволяя его, в то же время, взять. Хмельницкий вступил в переговоры с поляками об избрании короля, послал на сейм своих представителей, дал торжественное обещание повиноваться приказам нового главы государства. И по первому требованию Яна Казимира, прекратив войну, отступил к Киеву. Но, не достигнув Киева, где он должен был дожидаться посланников короля, гетман сделал важное политическое заявление, санкционировавшее существование крепостного права в Малороссии. В обращенном к дворянству универсале, он выражал пожелание "чтобы сообразно воле и приказанию его королевского величества, вы не замышляли ничего дурного против нашей греческой религии и против ваших подданных, но жили с ними в мире и содержали их в своей милости". Мужиков опять делали крепостными.

  Хмельницкий изменил малороссам и при новом столкновении с Польшей в 1649 году. Когда крестьянская армия наголову разбила королевское войско под Зборовом, он не только не допустил пленения короля, но преклонил перед ним колени и заключил договор, по которому Малороссия по-прежнему оставалась под Польшей, и не было сказано ни слова об отмене крепостного права. Зато казачество возносилось на небывалую высоту. Состав его увеличивался до 40 тысяч человек, которые наделялись землей, получали право иметь двух подпомощников и становились на заветный путь постепенного превращения в "лыцарей". Казачья старшина получила право владеть "ранговыми маетностями" (земли, которыми мог пользоваться занимавший должность в казачьем войске). Казачье войско теперь становилось войском королевским и Речи Посполитой на Малорусских землях. Посланник Хмельницкого заверил гетмана Потоцкого: "Речь Посполитая может положиться на казаков; мы защищаем отечество".

  Но зборовское предательство так и не стало действительностью. Этому воспрепятствовало крестьянство, которое вилами и дубинами встретило панов, возвращавшихся в свои имения, что вызвало шумные протесты поляков. Хмельницкий во исполнение договора, карал ослушников смертью, рубил головы, вешал, сажал на кол... Но это только открыло народу глаза на роль Хмельницкого, и ему, чтобы окончательно не лишиться престижа, ничего не оставалось, как снова возглавить народное ополчение, собравшееся в 1652 году для отражения очередного польского нашествия.

Не удивительно, что измученный польскими панами и казачьими изменами, малорусский народ видел единственный выход в московском подданстве. Многие малороссы, не дожидаясь политического разрешения вопроса, целыми селами снимались с места и бежали на московские земли. За каких-нибудь полгода выросла Харьковщина. Ранее пустынная местность, теперь была сплошь заселена беженцами из Малороссии.

  Стихийная тяга малороссов к Москве нарушила все планы казаков. Стало ясно, что народ пойдет на что угодно, лишь бы не остаться под Польшей. Надо было либо удерживать народ по-прежнему в составе Речи Посполитой, и при этом стать его откровенным врагом, либо решиться на рискованный маневр - последовать за ним в другое государство и, пользуясь обстоятельствами, постараться удержать над ним свое господство. Казачьи старшины избрали второе. Противостоять народу открыто казачество было не в силах.

  Здесь стоит упомянуть о том, что Москва не горела особым желанием присоединить к себе Малороссию. Причина состояла в том, что присоединение Малороссии означало неминуемую войну с Речью Посполитой, к которой Россия готова не была. Во времена правления Алексея Михайловича Московское царство, не успевшее еще оправиться от последствий Смуты, было очень слабо в военном и экономическом отношении. Поэтому и не хотело принимать долгое время в свой состав Малой России. А, приняв ее, обрекло себя на изнурительную тринадцатилетнюю войну с Польшей. Слабостью России объясняются и результаты Андрусовского перемирия 1667 года, по которому за исключением Киева, Малороссия снова отходила к полякам. Впрочем, по истечении двух лет, и Киев также должен был стать польским.
  Поэтому Москва отказала в прошении о присоединении Киевскому митрополиту Иову Борецкому, который отправил в 1625 году посольство в Москву; не спешила Москва отвечать согласием и на слезные челобитные Хмельницкого, неоднократно просившего о подданстве...

  Переход казаков под руку Москвы происходил не без внутренней борьбы. Часть казаков во главе с Богуном откровенно высказалась на Тарнопольской раде 1653 года против Москвы. Но большая часть, видя как "чернь" разразилась восторженными криками при упоминании о "царе восточном", перешла на сторону хитрого Богдана. По поводу истинных симпатий Богдана Хмельницкого и его окружения сомнений нет - это были полонофилы, и в московское подданство шли с величайшей неохотой и страхом. Пугала неизвестность казачьих судеб при новой власти. Захочет ли Москва сделать казачество особым сословием. Не произведет ли всеобщего уравнения в правах казака и вчерашнего польского хлопа? Свидетельством этих настроений явилась идея крымского и турецкого подданства, которая неожиданно стала популярной среди старшины во время переговоров с Москвой. Басурманское подданство обещало казачьей старшине неограниченную власть в Малороссии при возможности всегда получить защиту.
После Переяславской рады 1654 года и принятия Богданом Хмельницким русского подданства, левый берег Днепра был очищен московскими войсками от польских помещиков и военные действия переместились на правый берег. Но, не дожидаясь окончания войны, казачья старшина стала выпрашивать у московского правительства грамоты на заселенные земли Левобережья. Об этом пишет в своей "Иллюстрированной истории Украины-Руси" и Грушевский: "Эти грамоты она боялась показывать, зная отношение к ним народа". И в этом не было ничего странного: казацкая старшина собиралась закабалить восставший против польского крепостничества малорусский народ, гораздо раньше, чем это сделала Екатерина II. Хотя восстание Хмельницкого совершалось под девизом свободы и равенства для всех, гетман и казачья старшина просили царя об установлении на Украине социального порядка, основанного на строгом разграничении социальных слоев: "И кто был шляхтич или козак, или мещанин и кто в каком чине наперед сего и какие маетности у себя имел, и тому всему быть по-прежнему". Но именно такой польский порядок и свергли перед этим малороссы.

  Восстание Хмельницкого разгромило чужую шляхту, но создало свою, которая не меньше польской начала эксплуатировать крестьянство: одних господ заменили другие - польских магнатов заменила старшина, польскую шляхту - казачество. Кроме этого, согласно Гадяцкому договору была разрешена "нобилитация" выдающихся казаков: 100 казаков из каждого полка могли получить шляхетство по ходатайству гетмана. В дополнение ко всему, в Малороссию разрешалось вернуться бежавшей оттуда польской шляхте и духовенству.
Уже в начале 18 века малорусские помещики оказываются гораздо богаче великорусских как землями, так и деньгами. Только абсолютно бездарные, ни на что не способные урядники не скопили себе богатств. Все остальные быстро пошли в гору. Издавна мечтая о шляхетстве и стараясь всячески походить на него, казаки лишены были характерной шляхетской брезгливости к ростовщичеству, к торговле, ко всем видам мелкой наживы. Особенно крупный доход приносили мельницы и винокурни. Все они оказываются в руках старшины. Но главным источником обогащения служил Уряд. Злоупотребление властью, взяточничество, вымогательство и казнокрадство явились источником образования всех крупных частных богатств в Малороссии.

  Запорожская разбойничья знать добилась всего, о чем мечтала - богатства, власти, земель, крепостных крестьян. Но для горстки казачьих старшин всего этого оказалось мало. Недоставало последнего - равенства с русским дворянством. Отсутствие этого "казачьего дворянства" воспринималось ими крайне болезненно. Это была драма той части гордых потомков Кошек, Подков, Гамалеев, которая добилась всего, кроме прав благородного сословия. Их самолюбие страдало и от таких "мелочей", как недопущение на первых порах детей малороссов в Шляхетский кадетский корпус (открытый в 1731 году), "поелику-де в Малой России нет дворян". Казачество сделало помещичью карьеру так быстро, что из памяти еще не стерлось его низкое происхождение. Дворянское звание сначала закрепляли только за чинами войскового Уряда, что было довольно просто, тем более что большинству их шляхетство было давно пожаловано либо польскими королями, либо царями московскими. Но оставалось еще много званий, которых петровская Табель о рангах не предвидела.

  До какой степени проблема "прав" тревожила умы казацкие и какой климат создавала она в Малороссии, можно судить по следующим фактам. Еще в 60-х годах 18 века южное дворянство в массе своей не могло предъявить никаких документов в подтверждение своего "благородного" происхождения и объясняло это гибелью семейных архивов во время смут и войн. Однако уже через пятнадцать-двадцать лет, ко времени возникновения Комиссии о разборе дворянских прав в Малороссии появилось до ста тысяч дворян с превосходными документами и пышными родословными. Над изготовлением бумаг и грамот для потомков казацких удальцов трудился весь Бердичев. Когда до Герольдии дошли сведения о злоупотреблениях на почве гербов, она стала придирчивой и затруднила доступ в дворянство тем, кто еще не успел туда попасть. Особенные строгости начались с 1790 года.

  Несговорчивость высшего русского сословия породила у части потомков "казацкой шляхты" крайнее раздражение и озлобление по отношению к "реакционному русскому дворянству". Это раздражение, основанное на чувстве собственной неполноценности, и вылилось в сочинение заказной исторической фантастики под названием "Истории русов".
  В ней запорожцы - благородные и непобедимые воины, а все их неудачи объясняются непременно изменами. Многочисленные же измены самих казаков Москве объясняются кровожадностью и подлостью московских царей, испокон веков зарившихся на "нэзалэжну дэржаву", и, в конце концов, поработивших ее.
  С негодованием отвергается факт образования казацкого сословия поляками в 16 веке. Оно, дескать, существовало испокон века и всегда пользовалось дворянско-рыцарскими правами. Гетманов же назначали еще в 14 веке (к чему прилагается их фантастический, нигде более не значащийся перечень). Никакого покорения Украины Литвой не было. Было добровольное соединение - как "равное с равными".

  Весь текст представляет собой смесь безудержного хвастовства и картин самых кровавых расправ. При этом автор вплетает в рассказ отрывки из всевозможных фантастических "грамот", в которых старшина якобы наделяется правами благородного сословия: "Жалуем отныне на будущие времена оного военного малороссийского народа от высшей до низшей старшины с их потомством, которые были только в сем с нами походе под Смоленском, честью и достоинством наших российских дворян. И по сей жалованной грамоте никто не должен из наших российских дворян во всяких случаях против себя их понижать". В этой фальшивой "грамоте" царя Алексея Михайловича видно, как сильно желание автора устранить упреки российских дворян, считавших статус старшин ниже своего.

Наибольшие споры по этому поводу велись в 60-е годы 18 века, когда радетель о правах старшины, депутат Григорий Полетика отправился для работы в Комиссии по созданию нового Уложения и в 1785 году казачья старшина получает статус российского дворянства. Поэтому Полетика перед поездкой в Петербург и запасся заказным произведением - "летописью", подтверждающей благородное происхождение казачества. Подтверждением правдивости "Истории русов" должен был стать авторитет архиепископа Белорусского Георгия Конисского, который якобы ее и открыл. Она была написана на хорошем русском языке - так как "украинского" изобрести еще неуспели.

"История русов", сплошь основанная на лжи, подделках и противоречащая историческим документам, явилась основой для всей последующей нэзалэжной историографии. А идеология, уязвленной своей социальной неполноценностью казацкой старшины, стала украинской национальной идеологией .

Бандуристы (исполнители песен в сопровождении бандуры - разновидности немецкой цитеры, инструмента в Киевской Руси неизвестного) разносили основанные на "Истории русов" песни о нэзалежной и заможной Украине, в которой меж кисельных берегов текли молочные реки; воспевали доблесть и славу не богатырей Киевской Руси, а пришлого, полукочевого казачьего племени, с преобладающей азиатской кровью. И якобы не было на Украине крепостного права, пока его не ввела ужасная русская царица Екатерина П. Естественно, что в этих песенных стенаниях не было ни слова ни о зверском насаждении поляками католичества, ни об учреждении ими же крепостного права в Малороссии, отошедшей к Речи Посполитой по Люблинской унии 1569 года. Единственным врагом малороссов была Москва. Эти песни также сыграли немалую роль в создании украинских янычар.

  Созданию русофобских настроений немало посодействовал и "гений украинского народа", незабвенный Т.Шевченко. Все из той же "Истории русов" он черпал целые пласты "науковых" сведений, на которых и основывал свое литературное творчество. Именно эта его русофобия и казакомания стала одним из главных факторов, согласно которому он был причислен к сонму украинских небожителей. Впрочем, насколько он действительно заслуживает этого титула, читатель может решить сам, вспомнив лишь об одном факте из его жизни, на который "национально озабоченные" предпочитают не обращать внимания. Сам из бывших крепостных, Шевченко не посвятил отмене крепостного права в России ни одного своего произведения. Видать все его стенания по поводу горькой крипацькой доли касались лишь одного его любимого.
Теперь рассмотрим суть доктрины Донцова.

Идеология украинского интегрального национализма исходит теории социального дарвинизма, по которому "нация составляет вид в природе"; нации, в том числе и украинская, ведут постоянную борьбу (войны) с другими нациями за пространство и выживание. Войны - вещь обычная, вражда между нациями вечна, следовательно, вечна и борьба между ними. В этой борьбе не следует руководствоваться моральными, христианскими или общечеловеческими принципами, хорошо все то, что хорошо для нации. Это первый тезис.
Нация строится по иерархическому принципу - во главе стоит вождь, имеющий в своем распоряжении актив, который Донцов называет "инициативным меньшинством", "элитой нации". Именно элита и определяет, что хорошо для нации, а для его внедрения применяет "творческое насилие" по отношению к остальной части нации, называемой Донцовым "плебсом", "чернью", "необузданным быдлом", применяет "творческое насилие". Это второй тезис.
Движущими силами украинского национализма должны быть следующие идеологические принципы: а) воля, которая должна быть отрицанием разума - отсюда и волюнтаризм в украинском национализме; б) сила, причем сила физическая, как отрицание силы науки, экономики, культуры и т.д.; в) насилие сильнейшего над слабейшим; г) территориальная экспансия - как следствие межнациональной политики; д) расизм, согласно которому украинская нация состоит из разных расовых элементов, среди которых наилучшим является нордический расовый элемент и именно он наиболее приспособлен к управлению государством; е) фанатизм; ж) беспощадность к врагу, а враги украинской нации - это все неукраинцы, или украинцы, не разделяющие идей интегрального национализма; з) ненависть ко всему чужому; и) аморализм согласно утверждению - "Все хорошо, что полезно нации". Это третий тезис.

  На такие откровения не решались даже фашисты.

И вот эта поистине людоедская идеология становится сначала официальной идеологией УВО, а затем ОУН. Эта идеология с самого начала представляла одну из разновидностей фашизма, включая весь соответствующий набор: мифологизацию национальной истории, культ борьбы и силы, тоталитарную структуру власти, расизм и антисемитизм. Немалое влияние на дальнейшее сотрудничество оказала и идеологическая близость ОУН и НСДАП. ОУНовский публицист Я.Оршан писал об этой близости следующее: "Украинский национализм оперирует в отношении себя термином "национал-социализм" или фашизм". В одной из брошюр УВО, опубликованной в 1929 году говорилось: "Требуется кровь? - Дадим море крови! Требуется террор? - Сделаем его адским!.. Не стыдитесь убивать, грабить и поджигать. В борьбе нет этики!". Ведущая газета ОУН "Наш клич" 9 июля 1938 года четко определила идеологию ОУН: "Это - общественно-политическое движение, которое существует сегодня во всем мире. В одной стране оно проявляется как фашизм, в другой - как гитлеризм, у нас - просто как национализм".
Ранее (17 апреля 1932 года) о методах украинских воинствующих националистов, и в оправдание их грядущих кровавых преступлений, недвусмысленно заявляла галицийская газета "Цель", печатный орган национал-клерикальной партии "Украинско-католический союз", которую возглавлял глава УГКЦ, митрополит Шептицкий: "Украинский национализм должен быть готов ко всяким способам борьбы с коммунизмом, не исключая массовой физической экстерминации (уничтожения), хотя бы и пришлось принести в жертву миллионы людских экзистенций (жизней)".
Фашистский характер ОУН признавали и сами ОУНовцы. Один из лидеров ОУН командир созданных в Галиции Украинской Национальной Самообороны (УНС) А.Луцкий утверждал: "Идеология ОУН формировалась в период укрепления германского национал-социализма и итальянского фашизма. Именно поэтому между украинским национализмом и германским национал-социализмом так много общего".
Сегодня пожинаем плоды нашей доверчивости, вечных авось пронесёт, медленно запрягаем…
Две первые статьи цикла:
http://www.proza.ru/2014/07/11/825