Патман
Небольшой кусок этого леса на севере, где заканчивалась улица, краешком даже соприкасалась с колхозными полями. А уже на другой стороне оврага начиналась густая дубрава, постепенно переходящая в обыкновенный смешанный лес. Там уже росли и сосны, и ели, липы, берёзы и клёны, местами виднелись стройной осины, и было много-много всяких кустарников, особенно рябины и орешника. Этот лес имел три больших квартала, и постепенно расширяясь, простирался на северо-восток и восток от деревни в длину в километра три, и в ширину почти столько же. Вот этот и массив давно, с незапамятных времен назывался Патманом. Как поговаривали люди, это было именем человека. Больше о нём, об этом имени, с давних, древних времён, ничего такого в памяти людской и не сохранилось. Был когда-то в древности человек, и осталось от него только имя, перешедшее к лесу, и было это название таким нейтральным, не лучшим и не худшим по сравнению с другими.
Для нас, детворы, этот лес был чудом, посланным нам для счастья и радости. Летом и зимой мы безотлучно проводили время там. Во-первых, это рыбалка, ибо в пруду, на счастье, обитали карасики двух видов, серебристые и золотистые, и также не менее красивые лини, правда, больше всего мелкие, так как для них, видимо, пруд был всё же маловат. Во-вторых, полдеревни сбегало сюда купаться, так как в пруду не было травы и ряски, как, например, на озере в колхозном саду. А дальше это уже игры, прежде всего в войну, как, например, в партизаны, сбор ягод и орехов, потом жёлудей, ну и, конечно, заготовка березовых, липовых и опять же дубовых веников, как для бани, так и скотины. А потом, лес есть лес. Люди заготавливали дрова, жерди, местами косили траву, так как не хватало травы для скотины, в положенное время охотились на зайцев и лис. Даже мы, детвора, помнится, зимой пытались выслеживать норки лис и пугать на опушке зайцев. Нам, конечно, в этом не очень везло, но было здорово.
И ещё мы зимой в овраге, находящемся рядом с нашими домами, любили кататься на лыжах и санках. Конечно, для этого у нас было и более подходящее место. Ведь всю деревню насквозь с севера на юг прорезал не менее глубокий и очень широкий овраг с очень удобными для катания и подъёма наверх к деревенскому кладбищу на одной и к улице – уже на другой стороне, склонами. Правда, таким он был только к северу от верхней улицы, а в черте самой деревни это был всего лишь маленький овражек с небольшим, пересыхающим летом ручейком.
Овраг же в лесу, особенно посередине, был круче, и многим это нравилось. Правда, и обратно подниматься было тяжело. Но зато здесь можно было, и поиграть, и при желании отправиться на лыжную прогулку в лес. Патман для этого подходил больше всего. Он не так уж сильно зарос кустарником и являлся достаточно проходимым везде, а потом чуть севернее совсем недалеко находились поля, а южнее - речка. И, самое главное, этот лесок был не очень большим, и затеряться там было трудно, как, например, на другой стороне речки, в огромном лесу, простирающемся на десятки и десятки километров на юг и запад, как и на юго-восток. И у него было собственное имя, которое нравилось всем, как, например, и у ручейка Павар, находящегося тоже рядом с Патманом, буквально на опушке, в километрах полтора к востоку от деревни. Этот вечно говорливый, незамерзающий даже зимой ручей с чистой и очень вкусной водой, длиной всего-то около километра, впадал в Кубинку, и всегда привлекал к себе людей. Ну, где можно было найти такую чудную воду, раз, как говорили, её брали даже для освящения в церкви, которая у нас имелась, и не так уж и далеко, всего-то в километрах четырёх, в соседнем селе где-то в домов пятьсот.
То, что лес находился буквально рядом с домами, и считай, что даже врос в деревню, нравилось всем. Правда, не многие люди тогда понимали, что значит иметь такие хорошие условия, как, например, чистый лесной воздух и изумительную родниковую воду, одинаково полезных для здоровья, особенно для детей. Хорошо, что в те славные времена в деревне имелась и работа, как в колхозе, так и на крахмало-паточном заводе. Были школа, фельдшерский пункт, магазин райпо, и даже собственная заводская пекарня, где выпекали очень вкусный хлеб. Многие жители соседних деревень работали у нас на заводе, и получали, как считалось, вполне неплохую зарплату. Даже мы, школьники, в каникулы подрабатывали там, и в среднем в месяц у нас выходило рублей семьдесят-восемьдесят. А потом, после школы и службы в армии, многие из нас начали работать на заводе и стали получать где-то сто пятьдесят-двести рублей, и это уже после вычета налогов, в том числе и за бездетность.
Но пришли другие времена, мы повзрослели и разлетелись кто куда. Деревня, можно сказать, осиротела без нас, но она всё же вечна, и уже другие люди живут и трудятся в ней. Но, больше всего, конечно, осиротели мы сами, те, кто уехали в другие города и деревни, оставив, можно сказать, своё сердце навсегда в родных местах. И уже в наших снах шумят деревья в Патмане, и что-то шепчут нам, а вот мы понять их никак не можем, и оттого порою мучаемся, и всё стремимся, стремимся примчаться к ним, и опять же никак не можем. Всё дела и дела, другие заботы и хлопоты, а время тем временем безвозвратно уходит, полностью сжигая за нами мосты.
Свидетельство о публикации №214071501032
Алла Зиливинская 08.08.2015 19:23 Заявить о нарушении