Новизна

Жанна взяла листок бумаги и начертила большую рожицу, так, какрисуют её дети. Самовыражение влекло девушку столь глубоко, что все мысли были о страхе ничего не делать, забыться в обывальщине, подвергнутся плену мрака тела. И от этого фантазия всё ярче преподносила сюрпризы голодному организму: мозг лихорадочно предлагал один фееричный сюжет за сюжетом, расслабленное на секунду сердце выбросило адреналин, который надо было куда-то девать. И девушка принялась колотить в стену ногами и руками, изгибаясь будто змея. но сосед, дряхлый парализованный турок, наверное, был рад за такой сюрприз: хоть какое-то развлечение!

Через минут сорок приехала"скорая" с санитарами и Жанку забрали как нашкодившего котёнка. Будет расправа, за жизнь паразита, за пьющую мать, бросившую дочь и ушедшую в мир иной ради алкоголя и ****ок. Теперь. Жанну начнут колоть, подумала она, как это было 6 лет назад, когда она попала за то, что пыталась отравить отчима за домогательство, а тот обозвал её ведьмой в образе грязных словес. Возможно, всё обойдётся, всё спишется на депрессанты, которые она принимала вне меры, но надежда слабая.

В палате все лежали голыми, и у одной женщины вместо лобка было воронье гнездо. Эта бабёнка и спина была в шерсти. Она всё говорила о каких-то тарелках, не не о тех. что на кухне бьёт гневливая жена, а об иных... О тех, что летают с невероятной красотой и посланы человекам за грехи. Жанна лишь внимала ей с той дикостью, что свойственна внушённым и одиноким людям.

Прошло два дня. В палате пахло кислятиной и чем-то возбуждающим. Бром в организме давил всё сексуальное, но один медбрат Жанке приглянулся. Когда она мылась, он долго любовался ею, а потом предложил сигарету.Девушка зарделась, веки её запунцовели. дыхание принялось сбивчиво искать ритм. Этот мальчишка с рыжими кудрями... ах. ему бы вместо этого сарая с сумасшедшими бабами играть в теннис, ворковать с девушками а-ля Анна Курникова  и вообще вести более гармоничную жизнь.

Этот же парень сказал, что лежать Жанне 28 дней. Это мало, посчитала девушка, если учесть, что она деградировала как личность: не мылась месяцами, не стригла ногтей и волос, всё бормотала какие-то стихи и рисовала рваную живопись. Но для  врачей каждый пациент -индивидуальность, а посему приговор был смягчён. Личность девушки взяла верх.

Дни пролетели, а вернее - ушли в небытие. Девушка выглядела обновлённой, взгляд её выражал парящую мысль будто парусина на хорошем корабле. И её встречал за воротами больницы всё тот же медбрат, приодетый со вкусом, с букетом лилий. Начиналась в которой, вероятно, будут дети, любовь и искусство, ну и сны, прокладывающие дорогу к радости.