По ночному авеню

Агнесса прошла по производящему необыкновенное впечатление, бульвару. Авеню был залит светом фонарей. Девушка со спокойной душой двинулась вперёд, после нескольких минут размышлений у аллеи парка. Чем дальше она шла, тем становилось темнее. Ночь. Бульвар. Свет фонарей постепенно отдалялся от девушки. Месяц май. На улице стояла прохладная погода. Ночами, людям не хватает того тепла, который присутствует днём. Агнесса ощущала в себе чувство не то усталости, не то подавленной печали, которое со временем могло бы превратиться в хроническую депрессию.  Девушка испытывала нечто другое. Но, что?! Она не могла понять до конца. Сказать, что она ничего не понимала, это ничего не сказать.  Агнесса вдыхала свежий, ночной воздух. Этот аромат. Аромат ночи. Он словно манил и манил к себе девушку, каждую ночь. Всё смешалось воедино. И парфюм проходящего рядом мужчины. И запах свежих, едва приготовленных булочек в парке. А также запах природы. Твёрдо стоящих, высочайших деревьев, ясность синего неба. Деревья будто стояли и наблюдали за людьми. Вернее, кто и чем занимается. Ведь деревья собственно, как люди. Их ветви переплетаются с нежным и прохладным ветром. В ночное время суток им, как людям, не хватает тепла и ласки. Они тоскуют по запаху снега и суровой, но ушедшей зимы. Вечно переплетаются в суете обыденных дней. То, падая и ломаясь, то устойчиво стоя на месте. И нет им конца, они молчат ночью и также спокойно живут днём. В них пустота, и ничего более, обыкновенная пустота, накопившаяся, как и у людей, за долгие годы. Листья деревьев, крашеные стволы казались девушке оживлёнными ночью. Ночью всегда кажется всё иначе.  То ли от собственного воображения, то ли от иного чувства. Ночью всё кардинально меняется в глазах людей. Порядком меняются и сами люди, а также природа.

А вот и отель. Агнесса всего в нескольких шагах от входной двери. Она до сих пор обдумывает свои, уже сказанные слова, те совершённые действия, которых уже не исправить. А ведь всё это случилось так внезапно. И совсем незадолго до… А впрочем неважно до чего, в данном месте играет роль поступок.

Её поступок. По какой причине всё так сложилось? Она не планировала такого рода завершение. Как она могла совершить подобное с человеком, который, без сомнения, был ей дорог? И по-прежнему являлся родным. Почему бы не встретиться? Почему бы не обговорить? Не признаться? От чего я бегу? Подумала Агнесса. Жизнь ведь, по сути, штука лёгкая, если не переигрывать во всём. Во всяком случае, всегда есть выход. Но как ей выразить свои чувства? Агнесса не являлась тем человеком, которому легко и беспрепятственно удавалось раскрыть свои переживания, ощущения, эмоции. Одним словом, душевный порыв.


 Лифт давно уже не работал, и никому не было до этого дела. Агнесса поднялась по лестнице. Широкие коридоры отеля, покрытые красным цветом, смотрелись изысканно красиво. Интерьер  довольно высоких потолков имел визуально больше пространства, он и казался светлее.  К тому же хозяева отеля могли  похвастаться своими хоромами, в котором жили многочисленное количество людей. По углам были расставлены фарфоровые вазы, наполненные цветами, которые то и делали, что вызывали у людей бесчисленное количество эмоций. Разумеется, в холле находился великолепный запах цветов. Кому-то они дарили заряд положительных эмоций, кому-то аллергический кашель. В центре стоял небольшой, круглый столик. На нём лежала маленькая статуэтка слона с поднятым хоботом. И кругом люди. Куча людей.

Открыв дверь комнаты, Агнесса рассмотрела всё вокруг. Для чего она это сделала?! Будто она не видела свою комнату. Вся та же пустота, вся та же убранная горничной кровать, все те же, перечитанные книги. Половина второго ночи. Для неё это время не казалось ночным. Ей по-прежнему не хотелось спать. Да и вряд ли бы удалось заснуть. В комнате завалялся старый кальвадос. Она сделала глоток, а потом ещё. После выпивки на губах у Агнессы осталось  приятное яблочное послевкусие. Девушка оставила бутылку у окна и поспешила в ванну. Агнесса довольно долго принимала душ, словно пыталась отмыть все свои воспоминания за последние часы. Забыть хотелось то, что не забывалось. А ведь как горько было осознавать то, что позарез нужный человек, уезжает, и вполне возможно, что больше никогда не вернётся. Понимаете? Потеря любимого человека из-за очередной глупости, в разы хуже, чем его смерть. Ничего не изменишь, узнав, что человек мёртв. А вот сознавать, что ты его потеряла по своей вине, но зная, что человек при этом жив, это чистой воды ничтожностью называется.
Спустя некоторое время Агнесса уселась на первом этаже отеля. Чего она только не видела за эти два года, проживая здесь. Ужас на лице бежавших эмигрантов, которые таились, время от времени в гостинице, но, в конечном счете, деваться было некуда, и они сдавались, а также счастливые лица людей, дарившие девушке улыбку. Шёлковое платье в горошек развивалось у ног Агнессы, от прохладного ветра. Стильное и аристократичное, оно весьма прекрасно подчёркивало талию Агнессы.
Двери отеля во всякое время были открыты настежь, и потому в помещении  непрерывно было прохладно.



Совсем некстати раздался телефонный звонок. А звонили, на удивление, с работы. В такую рань. Кому же вздумается звонить в такую рань? Ведь люди спят в это время, но Агнесса вот уже вторую ночь гуляла по городу и совсем не желала погружаться в сон.

-Простите, не разбудил?!- Спросил главный редактор газеты - Звонил другим сотрудникам, но, очевидно, они спят, раз не берут трубку. Никто, за исключением вас, не ответил на мой звонок.
Странно, что же редактор делает в офисе ранним утром. Разве он не насыщается драгоценными сновидениями? Шесть утра, а он, как ни в чём не бывало уже на работе. Порядком, удивительно. Подумала Агнесса.
-Нет, вовсе нет. Я не ложилась - ответила Агнесса - Что-то случилось?
-Именно так. У нас чрезвычайное происшествие. Вы нам нужны. И очень срочно,- довольно нервно объявил редактор.

Половина восьмого. Агнесса стояла в кабинете редактора и с удивлением слушала ту самую чрезвычайную новость.
-Каким же образом могли исчезнуть наши статьи и работы нескольких участников? Они были очень важны. К тому же, мы дали слово, что напечатаем. - Редактор, кричал словно резаный. Как могло такое произойти? Ну как? Я полагался на вас, а вы меня подвели. Как, скажите мне, я после всего этого, могу доверять вам  работы?
-Понятия не имею, как они исчезли, - спокойно сказала Агнесса. Зачем ей спорить и тратить силы на буйного редактора. Достаточно того, что она выслушивает его крики. Во всяком случае, с работы за подобный инцидент, её никаким образом не уволят, что значительно радовало девушку.
- А я доверял вам. Полагаю, вам есть сейчас чем заняться. Но, мы, непременно, поговорим с вами на эту тему, после совещания. Сейчас же простите, мне нужно уходить, а вы работайте. - Пробурчал редактор.
 
Тем лучше. Подумала Агнесса. 

Для чего я трачу драгоценное время? Что полезного, сидя здесь, я бы могла сделать для себя самой? Дни проходят, а я бестолковая, не способна даже встретиться с человеком, который так нужен сейчас. Во всяком случае, нужно непременно решать и ехать. Какой смысл ждать ухода? Ухода раз и навсегда. Ведь, само собой разумеется, дальше станет худо и невыносимо больно. Вновь подумала Агнесса.



Вернувшись в отель, девушка заказала еду и пыталась найти номер прежней гостиницы, где жил он. Безусловно, номер не нашёлся. И только спустя время Агнесса начала вспоминать, что тогда, при той самой дикой ссоре, она порвала бумагу с номером и адресом. Как жаль, что потеряно. Я и сама потеряна. В глубине души я даже и понятия не имею, как быть. Чего мне хочется? Чего?  Вопрос, по сути лёгкий, вот только когда знаешь ответ. Пустые отношения. Ох, как мерзко звучит. Но, разве могут ли быть отношения пустыми? И можно ли назвать это отношениями? Ну, не бред? Как ни говори, а они были. Точно были. Мы сходили с ума друг по другу. Мы любили не переставая. А наша клятва? Клятва о вечной, нескончаемой любви. Где она сейчас? В каком месте прячется? Ведь клятва, это не просто пустые, бессмысленные слова. Торжественное обещание, уверение, вот что это значит. Уверение для родного тебе человека. Именно ему, одному ему ты обещаешь.
Пустые отношения. Не люблю это слово. Не выношу. Никаким образом.
Вот только, увидеть бы тебя. Ты изменился, наверняка. Я не хочу терять человека, который принёс мне огромное количество радости. Наши души были связаны воедино, теперь было сложно представить нас врознь. Ты уедешь, и каковы шансы, что я увижу тебя когда-нибудь? Есть ли они? Я не знаю. Я ничего не знаю. Я не в состоянии понимать.  Я без тебя, книга потерянная. Подумала Агнесса. 

Утро наступало еле заметно, медленными шагами. Лёгкий туман. В душе немногословность и спокойствие. Но, вместе с тем, буря мыслей. Агнесса всё чаще и чаще ловила себя на мысли о том, что необходим отдых. Одиночный отдых. Полный душевный покой. Но разве сейчас, делая путь в кофейню, она не расслабляется? Стоит лишь закрыть глаза на пару минут и сесть удобнее на ближайшую лавочку. Никто и ничто не тревожит. Её грызут лишь мысли. Свои собственные. Из своей головы. Их множество. С ними не справиться. И голоса, откуда-то появлявшиеся. Но, можно, пожалуй, заняться самовнушением. Подумать, как хороша жизнь, и не печалиться. Хотя бы до прихода в кофейню. К тому же это пройдёт. Спустя время угнетающие мысли начнут отступать.  Но, признаться честно, ещё непременно-таки вернутся.
 
Взглянув вперёд, щуря глаза от недавно прибывшего, яркого солнца,  Агнесса старательно вглядывалась вдаль, дабы  увидеть, что творилось на её пути.  Всё дышало. Выглядело прелестно живым. С минуту Агнесса размышляла. А не кажусь ли я безжизненной? Будто бы восстала из мира мёртвых. И теперь разгуливаю, словно оживлённый мертвец по живому авеню.

-Афина, здравствуй! - проговорила Агнесса. - Чудесно выглядишь.
-Я рада тебя видеть. Наконец-то мы встретились,- заявила сестра. - Всего неделю не виделись, но кажется, как будто целый год. Рассказывай, как живётся? Чего нового?
-Да.  Видишь ли, у меня были проблемы. Вернее они были. Переполох на работе. Нескончаемая тревожная суета. Потеря многочисленных произведений, куча непроверенных сочинений и статей. Бурчание редактора изо дня в день. Пустота в сердце и какое-то непонятное, горькое одиночество. Я в не себе, откровенно говоря. Чувствую себя прескверно. Но утешает одно. На работе сейчас стало гораздо спокойнее, нежели ранее. 
-Когда уезжает Джозеф? Или, быть может, он уже уехал?- После длительного молчания, спросила Афина. Агнесса посмотрела на чашку кофе с коньяком, которую недавно принёс кельнер. Из неё выходил пар, который, будто бы душил Агнессу. Ей стало невыносимо жарко. Хоть головой об стену бейся, ничего не помогло, даже после того, как Агнесса сняла бархатный жилет. Подняв голову, девушка встретилась взглядом с сестрой. Та смотрела жалостливо, едва лишь  плачевно, пытаясь что-то сказать, и даже приоткрыла рот, но не решилась. Неизвестно что её остановило.
 
На удивление, сёстры были необычайно похожи. Сходства являлись внутренними. Характер. Они были близки характерами. Не полностью, конечно же, лишь слегка. Но всё же. Сходства такого рода Агнесса замечала с самого детства. Лет с девяти. Но вот младенчество. Ранние годы она никаким образом не могла вспомнить. Словно их и не было. Тогда, куда они подевались?  Очевидно, проблемы с памятью. Думала Агнесса. К счастью, в детстве, у Агнессы никогда не было вымышленных друзей. Достаточно было сестры. Они не были дружными. Но всё-таки понимали друг друга. Весело провести время сестрицы умели.  Внешностью были противоположны. Агнесса, девушка с короткими, но густыми волосами. Слегка кудрявыми. Переливающийся золотисто-рыжий цвет волос на солнце казался ещё ярче. Красиво сложенное тело, длинные ноги смотрелись безупречно. Тёмно-зелёный цвет глаз придавал некую загадочность в образ Агнессы. Рост у девушки около ста семидесяти двух сантиметров. Правильные черты лица, потрясающий цвет кожи. Всё выглядело восхитительно.  Несколько бледное лицо, но вместе с тем, бодрое и моментами жизнерадостное. Смех и восторг, дали отпор ушедшим слезам, которые подолгу высыхали на лице девушки. Настроение менялось до такой степени быстро, что слёзы вновь могли вернуться и достаточно легко дать отпор восторгу и смеху.
 А эти высокие скулы. Они указывали на исключительную смелость и упорство Агнессы. На бесконечную любовь. И сирень  в душе цвела, да только верности не ощущалось. Агнесса уже не испытывала ту верность, которая находилась у неё в душе ранее. Рассматривая  очаровательное лицо девушки, человек ощущал в высшей степени удовольствие. На удивление,  лицо Агнессы довольно сильно запоминалось. Были случаи, когда совершенно незнакомый человек мог припомнить, спустя некоторое время, лицо девушки. По случайности встретится на улице и узнать.   

-Так, что же с Джозефом? Когда он уезжает? - переспросила Афина.
-Я не знаю. Прошу тебя, не упоминай о его отъезде, - спокойно сказала Агнесса. - Я становлюсь ещё несчастней, думая об этом.
Агнесса врала. Она точно знала, когда уедет Джозеф. В ту ночь, после дикой ссоры, Агнесса, собираясь уходить, стремительным порывом заговорила об отъезде. Всё случилось внезапно. И Джозеф в подробностях рассказал, когда и на чём уедет. Но лишь одного Агнесса не могла знать. Она и понятия не имела, куда уезжал Джозеф. Об этом он умолчал.
- Мне нравится твой заказ. Кофе с коньяком. Чудесно, - улыбнувшись, сказала Афина.
- В этой кофейне всё чудесно. Я хожу сюда два года и не перестаю удивляться происходящему в этом заведении, - заявила Агнесса. 
 
-Как родители? Ты была на кладбище? - спросила Афина.
-Что? О чём ты? - удивлённо спросила Агнесса.
- Я спрашиваю, ты была на кладбище?
Агнесса совсем позабыла о родителях. Ах, да. Кладбище. Могилы. Когда она навещала их в последний раз? Как часто она это делала? Долго ли плакала над могилами?  Размышляя чуть ли не целую вечность, Агнесса сидела, молча и бесшумно. Абсолютно не шевелилась и отнюдь не могла говорить о родителях. До невероятности она позабыла и о том, когда и при каких обстоятельствах они скончались.
Скончались? Как я не могу помнить тот период? По какой причине?  Ведь так не бывает. Я словно  разбилась о скалы с криком несуществующей души. Мне, подобно как душевнобольному пациенту применили электрошоковую терапию. Меня будто выдумали из ниоткуда. И я иду в никуда.  Да как я могу не помнить? Чёрт побери, как? Как всё же безобразно.  Собственная дочь не в силах вспомнить, не в силах навестить.
И не в силах позабыть то, что действительно не нужно помнить. Разве время лечит? Никогда. Каким образом оно может вылечить? Да, спустя пару лет, человек способен позабыть. Но дело не во времени. Если ничего нового не появится в жизни у каждого, то предыдущий период так и останется в настоящем времени. У человека всегда должно быть что-то, что заменит предыдущий период. Ибо заменив его, забудется предыдущая ступень. Исчезнет прошлое. Наступит, наконец, настоящее. Мы уже не будем так охотно вспоминать, потому что незачем. Будут другие проблемы, другая сфера, иное общество.

-Афина, прошу, скажи мне, где они на самом деле?  - простонала Агнесса. 
- Как где? Что с тобой, Агнесса? - растерянно спросила сестра.
-Я не понимаю. Мне трудно объясниться, я не знаю, как быть. Пойми меня, прошу. - Агнесса взяла руку сестры и долго держала. 
-Отпусти, мне больно - заявила сестра. - Как бы я ни старалась, но, увы, я не могу понять, к чему ты клонишь.
Агнесса резко отпустила руку. Она и не думала причинять боль.
- Я всё время вспоминаю. Бурно идёт ностальгия. Разумом я соображаю, что да и как. Но чувства не дают покоя. Знаешь, это как потушить сигарету. А после выкурить новую. Ты выкуриваешь ещё больше, чем прежде. Но не понимаешь, для чего это делаешь. Тебе нужно. Ты зависишь.

-К чему все эти слова? Я ещё больше не могу понимать тебя, - выразилась Афина. - Что произошло за всю эту неделю, пока мы не виделись?
-В сущности, совершенно ничего.
Агнесса вновь решила соврать. Это не являлось ложью во благо, но она не хотела ничего говорить, а так же что-либо доказывать, если сестра что-то расспросит.
Допив кофе с коньяком, Агнесса заказала кальвадос.  Спешить было некуда, а в отель возвращаться девушка не желала.
-Мне приснился странный сон - тихо произнесла Афина.
 В кофейни всегда было спокойно, и никто не издавал громких звуков. Агнесса расслышала сестру и подготовилась слушать дальнейшую речь.
-Менее жуткий, но более странный - заявила Афина. - Мы когда-нибудь ездили с тобой в Германию? Ну, хоть раз было?
-Не припоминаю. Да и что мы забыли в Германии? Но всё же, насколько я помню, мы никогда не посещали эту страну. Мы с детства находились в Норвегии.  Афина, для чего ты спрашиваешь? Не думала, что ты задашься таким вопросом.
-По причине того, что видела во сне Германию. Я находилась там, жила какое-то время. Сон, как я уже сказала, казался странным. И более того, во сне абсолютно всё являлось чёрно-белым. Была рядом и ты, Агнесса. Ты меня и во сне не оставишь одну - улыбнулась Афина. - Складывалось впечатление, что я довольно таки давно жила в Германии. И потрясло меня то, что я восприняла всерьёз случившееся во сне. Я проснулась и долгое время думала, что нахожусь в Германии. Всё отчётливо видела во сне. Всё казалось явью. И лишь выйдя на балкон, вдохнув утренний воздух, услышав голоса проходящих по бульвару людей,  я, наконец, поняла, что проснулась здесь, у себя в Норвегии. Исчезла лёгкая тревога. Исчез уму непостижимый страх. Таинственный. Непонятный. Чего я испугалась? Да, теперь не рассказать, чего и в самом деле боялась. Будто внутри что-то оборвалось. Но впоследствии времени всё встало на свои места. 
-Это обыкновенный испуг. Паника и беспокойство по причине того, что ты оказалась в другом месте. В чужом месте. Большинство людей трудно переносят переезд или же переселение. Но, однако, я ничего странного не заметила. Это самый обычный сон. Забудь о нём. Успокойся. Всё хорошо?! - спросила Агнесса.
-Да, сейчас всё в полном порядке - ответила Афина.
-Так, всё-таки. Что же странного в этом сне? Обыкновенный переезд не дал бы столь неведомого страха. Столь боязливости и неуверенности.
-Я утаила главное. На протяжении сна мне казалось, будто в моём теле кто-то существует. Обитает, словно второй «я». Оно делало со мной немыслимые вещи, произносило позорные слова, каких только не стоит произносить.

Кидалось на людей, подобно как  дикий зверь, кидается на беззащитного человека. Страх и потеря себя. Страх и потеря. Непонимание своего тела. Оно не слушало меня. Бросалось, нападало. Я не могла остановить саму себя.
-Ты хочешь сказать, что во сне, в твоё тело вселялся дьявол? - слегка засмеявшись, изумленно спросила Агнесса.
-Я ничего не хочу сказать. Я не понимаю, что это было. Ведь следом я проснулась, и у меня несколько минут оставалось шоковое состояние. Я была целиком и полностью удивлена. Нет. Не то слово. Я была ошеломлена. Этот сон произвёл на меня очень сильное впечатление.
-Пустяки. Это всего лишь сон.  Естественный физиологический процесс. Все люди видят сны. Здесь нет ничего особенного. Приснился жуткий сон и всего-то. Ты, по-видимому, слишком сильно нервничала в последнее время. Приходила в ярость. Так ведь?!
-Может совсем малость. Но не настолько, поверь мне.
-С каждым случается. У каждого человека наступает такой период агрессии и ярости. Всё в порядке, Афина. Это нормально.
-Какая агрессия? Ты что? У меня нет никакой агрессии. Ты ведь знаешь, я ещё с детства являлась спокойным, сдержанным человеком. Агрессия мне не свойственна.
- Нервный срыв. Я имела виду нервный срыв. Если тебе, таким образом, станет легче - ответила Агнесса, пытаясь хоть как-то утешить свою сестру.
-Пожалуй, да. Я так благодарна тебе - дала ответ Афина, после нескольких секунд молчания.
-За что же? - сказала Агнесса, пытаясь сделать удивлённый вид.
- Ты единственная, кто проникнет в мою душу и поймёт меня - ответила Афина, расплываясь в улыбке. Расплываясь по уши. Она сияла как луна в ночи, если не больше.

Ни какая женщина не позволит проникнуть к себе в душу. В голову, пожалуйста. Но не в душу. Разве я могу знать, что творится у тебя в душе? Какие чувства ты испытываешь изнутри? Что ты, в самом деле, хочешь сказать мне? Ведь мы, люди, никогда не говорим то, что действительно хотели бы сказать. Никогда. Мы вечно врём. И привыкли к этому настолько, что принимаем за нужное и вполне приемлемое. Вплоть до своей смерти мы будем лгать. Причём со всей серьёзностью. Не краснея. Сказав неправду, мы действуем неверно. Но есть ли путь иной? Если человек привык к чему-либо, то отвыкать от этого, разумеется, он будет в течение длительного времени. А то и вовсе не сможет отвыкнуть. Ну, конечно. Как отвыкнуть от того, что удобно? Что выгодно тебе. Что не приносит как таковых проблем. Разве что только наступит угрызение совести, и то не у каждого человека. Соврал и дело с концами. И тебе выгодно, и человек не сразу поймёт какая ты скверная тварь. Не сразу. Лишь со временем. Сначала начнёт подозревать, а позже возникнет недоверие. Рано или поздно человек поймает тебя на слове и тут уже не увернуться. Ты будешь вынужден признаться. Рассказать правду. Ложь раскроется в любом случае.
-Афина, не говори глупостей - произнесла Агнесса. - Мне приятны твои слова, но ведь это неправда.
Афина не ответила и молча ела булочку, попивая горячий кофе.
-Который час? - спросила Агнесса. 
Афина и не заметила, как сестра задала вопрос. Пропустила мимо ушей, подумала Агнесса. А впрочем, она часто так делала. Не реагировала, никак не обращала внимания на то, что говорят.
К счастью, мимо проходил кельнер.
-Скоро три часа - произнёс в сторону Агнессы, кельнер.
-Тебе нужно куда-то уходить? - спросила Афина.
-Да, назначена встреча на работе. 
-Когда мы вновь увидимся? Увидимся ли вообще в ближайшее время? - негромко спросила Афина.
-Думаю, да. Быть может через неделю? Поживём, увидим. До скорой встречи, Афина.
-До скорой, Агнесса. 

Встреча прошла успешно. Не было никаких проблем. Возвращаясь в отель по бульварной  дороге, Агнесса, как чёрт из коробочки, заметила напротив себя Джозефа. Разумеется, Агнесса не могла обознаться. Принять кого-нибудь вместо Джозефа было невозможно. Она чётко видела его и в ту же секунду что-то непонятным образом,  заставило девушку прослезиться. Бурно протекали миллионы мыслей, событий связанные одной нитью с Джозефом. Этот человек не то приносил радость, не то делал больно. Но осталось горькое послевкусие, но, на удивление, была и некоторая степень приятности. Быть может, по причине того, что этот человек когда-то был рядом. Когда-то нежно целуя и крепко обнимая, приносил незабываемое наслаждение. То памятное блаженство.

Засыпая в полной темноте, Агнесса могла  найти его едва лишь тихим дыханьем. Таким образом, и он мог сыскать Агнессу. Без слов, без клятв, без обещаний он вечно понимал её. Он упорно и бесконечно обнимал тонкую талию Агнессы, целую при этом шею и поглаживая волосы. Однако, до несносной боли и плюнуть мог он точно так же, как нежно обнимая. Точно так же мог уйти, не обернувшись назад, к рыдающей и измученной Агнессе.
 Слёзы девушки всё более длились  медленно и малозаметно.  Он шёл наискосок.  Невероятно. Всё-таки он до сих пор в городе. Есть время. Есть шанс. Ничего не потеряно. Но, разве сейчас можно что-либо сказать? С чего начать? Как объясниться? На улице стояла тёплая погода, начало смеркаться и едва решившись, Агнесса направилась к Джозефу. Стой. Хочешь ли ты действительно этакого? Способна ли на разговор именно в этот момент? Признайся себе, что не готова. Не готова. Тебе нельзя к нему. Воспоминания. Вспомни всё, что происходило с вами ранее. Быть может, прождать или с неуверенностью шагнуть вперёд? Что же делать?  Но с другой стороны. К чему это самовнушение? В честь чего внушать самому себе представления, мысли, чувства?  По какой причине  человек обдумывает все свои пути, когда едва ли не рушится жизнь человека? Иного выхода нет. Всё висит на волоске. Её жизнь, в частности.  Она сама.
Либо делать всё сейчас, причём поспешно, ибо обдумывая до самого утра, можно и лишиться шанса, и неизвестно, когда наступит этот самый «подходящий момент». Во  всяком случае, стоит подойти и хотя бы взглянуть на лицо. Хотя бы так. Вспомнить на мгновение дни счастья и радости, вместе с тем и чувства боли.
 Ощутить, как когда-то любовный порыв. Дать волю эмоциям. Сердцу не прикажешь, оно не остановится. А как же разум? С ним то что? Он отключился? Он перестал работать? Вовсе нет. Он жив, как никогда. Он так же работает, как прежде. Вот только человека сам вправе решать к чему прислушаться. И от чего отказаться. Выбирая сердце, мы отказываемся слушать разум. Выбирая разум, мы отвергаем сердце. «Золотой середины» в этом случае нет и быть не может. По крайней мере, мне не суждено понять её. Её найти. Со временем, да. Разумеется, всё может случиться. Но не сейчас. Нынче я не способна одновременно контролировать и разум, и сердце. Мне трудно и я боюсь потерять. Страх. Вот ведь самый сильный враг человека. Самый сильный и постоянный. Побороть страх, несомненно, можно. Но ведь оно вновь начнёт появляться из ниоткуда, непонятным для человека образом. Безусловно, наводя новое опасение и некую дрожь в теле.
А слёзы. Снова увидев Джозефа, Агнесса не сдержалась и пустила слезу. Но они уже не текли как тогда, в прошлый раз. Они перестали появляться, а если и возникали, то мгновенно же исчезали. Более не могли они течь как ручей. Они разве остались? Быть может, слегка. Мало-мальски. Но не настолько, как в прежние времена.
Один урок Агнесса уж точно усвоила. Никогда не переживай по поводу того, что ветром унесётся. Через некоторое время от всего того, что происходит сейчас, останутся одни только воспоминания. Так нужно ли до такой степени печалиться ради человека и обстоятельств, которые мы, как правило, в силах решить, что так или иначе, со временем всё-таки удалится из твоей жизни? Не нужно придавать слишком большое значение вещам. Будь ты реалистом, всё равно время от времени станешь так действовать, придумывать и мечтать. Реалисты лишь видят мир таким, какой он есть на самом деле. Но это отнюдь не говорит о том, что они не преувеличивают  какую-либо ситуацию. Каждый реалист в той или иной степени мечтатель. Впрочем, по-своему каждый человек мечтает. И реалисты не исключение. Они ведь тоже люди. Так устроен мир.

И было поздно. Уже поздно. Джозеф сел в такси и машина тронулась. На тот момент Агнессе показалось, будто бы машина совсем не хочет трогаться. Не хочет слушать своего хозяина-водителя. Машина словно ждёт Агнессу, чтобы та, в свою очередь, всё-таки поговорила с Джозефом. Агнесса стояла возле  булочной, то поглядывая на машину, в которой сидит юноша по имени Джозеф и вот-вот уедет далеко-далеко, то уставившись на вечерний бульвар, по которому разгуливали сотни жителей изо дня в день. Ах, как же он был прекрасен. Агнесса предпочитала называть авеню, нежели бульвар.
И всё-таки, мы люди, такие странные и глупые существа. То, что мы видим ежедневно, со временем  не замечаем. Не замечаем красоту и драгоценность увиденного. Оно словно теряется в глазах. Исчезает, а всё, потому что мы привыкаем. Привыкаем и потому не ценим? Стало быть, это так? То есть человеку не нужно к чему-либо вообще привыкать. Подумала Агнесса.
Ибо привыкнув, теряем значение и достоинство увиденного. Так и с природой этой замечательной аллеи. Люди проходят мимо, есть и те, которые разгуливаются вечерами по авеню. Агнесса походила к третьему типу. К типу тех, кто разгуливался по ночам и вдыхал аромат одинокой ночи. Но, тем не менее, большинство не ценили красоту этого бульвара. Приходили отдохнуть от  своих мыслей, от своей работы. От самих себя. И никак не хотели вглядываться в сокровище, которое таил авеню, своим видом.

Спустя две недели, после очередного дня на работе, Агнесса вернулась в отель. Портье предоставил некое письмо девушке, сказав, что сюда заходил молодой юноша с красивой, темноволосой, но  слегка измученной девушкой. Измученной, заметил портье. Видно было по речи, да и внешности.

-Он что-либо ещё говорил? Представился? - спросила Агнесса.
-Нет. Лишь оставил письмо, сказав, чтобы я, как можно скорее, вручил вам его.
-Хорошо, спасибо вам. Я буду у себя в номере, если что, то дайте мне знать - продолжала Агнесса.
-Непременно, мисс - ответил портье. - Что-нибудь ещё?
-Нет, спасибо. На сегодня достаточно - взяв в руки письмо, сказала Агнесса.

Достав бутылку кальвадоса, Агнесса сделала лёгкий глоток. Письмо открывать не стала. Приняла душ, перекусила, оделась и вышла из номера. Ей всегда было не по себе, когда она читала книги в номере. Потому и выходить стала на свежий воздух, в последнее время.
Купив дешёвый, растворимый кофе, но при этом горячий и на удивление приятный по вкусу, Агнесса уселась на скамейку, посидев малость, она начала чувствовать на себе взгляды прохожих людей. Совсем незнакомых, совсем чужих. Многие видели её лишь со спины, а многие спереди.

Агнесса ничего не чувствовала. Её даже перестало волновать письмо. Она просто держала его в руках. Почему бы не открыть конверт, не прочитать письмо? Почему бы и нет? Чего я жду? Теперь уже нет никакой разницы, что в нём. Главное, от кого получено. Подумала Агнесса и всё же рискнула открыть конверт.


«Здравствуй, милая Агнесса. Прошу тебя, дочитай до конца написанное мною.
 Я уехал. Уехал далеко. Покинул тебя ради девушки по имени Гертруда.  Она нуждалась и нуждается в моей помощи. Я обязан ей помочь, я буду заботиться о ней. Я знаю, ты справишься. Справишься и без меня, дорогая. 
К тому же я сомневаюсь (зачёркнуто)
Знаешь, я писал тебе письма неоднократно. Но после прочтения выбрасывал, рвал, сжигал. Теперь решил писать то, что действительно желаю написать. Я не хочу впредь переписывать, где надо, там зачеркну, но пускай остаётся так, как есть. Будь, как будет. Не имеет значения, как именно ты меня поймёшь, ведь не для того я тебе пишу. Пишу третий день и никак не закончу.  Да и как, скажи мне, закончить то, что как следует, не начинал?! Толком я не сумею донести ту мысль, которую полагаю сообщить. Но однозначно уверен, что ты обязательно прочтёшь моё письмо.  Или же мою ересь. Называй это как хочешь. А впрочем, суть не в этом.
Я не знаю, как мне написать. Что написать. Как это бывает, когда у тебя нет возможности выразить свою мысль, истинные чувства. Я чувствую, что желаю написать, но не могу. Пытаюсь, а выходит детский, забавный лепет мальчика, который пытается извиниться за то, что разбил любимую вазу матери. Откровенно говоря, выразить то, что хочется, путём письма не получается. А жаль. Я должен быть рядом с тобой, чтобы попытаться объяснить тебе. Рассказать то, что давно уже пора. Раскрыть свой душевный порыв, обговорить с тобой на известную нам тему. Только в живую, посмотрев в твои загадочные, зелёные, редчайшего цвета глаза, попробую донести до тебя свои нескончаемые мысли. Ни конца, ни краю им нет. Я пишу тебе письмо, и у меня возникает ощущение, будто я пишу целую вечность. Я не смотрю на время, я озабочен другим,  я жду Гертруду. Я пишу тебе сидя в госпитале, я не забываю тебя. Правда. Ты не выходишь из моей головы, но я и не жалею о том, что так и не смог попрощаться с тобой. Я не был готов к встречи, по всей видимости и ты тоже. 

 Хочу поставить тебя в известность. Моя Гертруда больна. Врачи поставили диагноз: аритмия сердца. Сказав, что при этом заболевании происходят нарушения частоты, ритмичности и последовательности возбуждения и сокращения сердца. Неизвестно, что будет далее. Единственное, что нужно делать, так это лечиться и ждать положительного результата.  Думаю, что всё обойдётся. Вчера Гертруда чувствовала себя паршиво. Про головную боль я молчу. Она не утихает. Только усиливается. Некоторое время у неё проявлялись обмороки.  Потемнения в глазах. Лицо стало до неузнаваемости бледным.
Я не могу сказать, когда вернусь. Ничего не обещаю.
Но понимаю точно, что до конца своей жизни буду один. Ведь не ты,  не Гертруда, не в состоянии меня понять. Я чувствую, что рядом со мной нет человека. Как ни странно, люди вокруг меня, где-то. Близко, но я не чувствую никого. Словно странствую с людьми, не знающие меня, но называющие  родным. Ведь я забочусь о тех, кого люблю, но кто примет во внимание меня? Кто примет сердцем и душой? Кто приласкает и отогреет в суровые, холодные времена? Я часто думаю, что все люди на свете больны. Больны мы умом и сердцем. Нет ни одного, кто бы мог назвать себя абсолютно здоровым. Каждый болен от своих же мыслей, от тех иллюзий, которые он сам себе и придумывает. Которых не существует, они лишь в подсознании каждого из нас.  А, мы, впоследствии страдаем.
Я мог бы надеться на тебя, Агнесса, но все мы больны. И ты не исключение.
Я надеюсь, ты прочитала до конца. Ты не из тех, кто порвёт письмо на половине чтения. Спасибо тебе.
Я скучаю, Агнесса».


Агнесса хотела сделать глоток растворимого кофе, но видно, закончился. Стакан был пуст и Агнесса того не заметив, всё продолжала подносить стакан к губам. И немного погодя выбросила стакан и встала со скамейки. Было уже темно, но на площади людей прибавилось. Единственное, что Агнесса слышала, так это предельно громкий хохот некой девушки. Она разгуливалась по авеню с молодым человеком, то обнимая его, то время от времени, придерживая за руку. Спустя время девушка и юноша заметили на себе взгляд Агнессы. Долгое время она продолжала смотреть на них, но вовсе нет от зависти, или же недоумения. Взгляд Агнессы был совершенно пуст. Они ни о чём не говорил.

Агнесса и думать не хотела о письме, о том, кто написал его. Даже о той больной, неизвестной для Агнессы, девушке. Да и зачем вообще думать об этом? Письмо написано, прочитано. Осталось решить лишь одно. Выбросить или же оставить?
Вдруг Агнесса заметила, что снова присела на скамейку. Рядом уселся мужчина  её же возраста. Он о чём-то говорил по телефону, и через некоторое время обратился к Агнессе.
- Давно вы тут сидите? Как вам погода? - спросил мужчина. Представитель сильного пола был высокого роста, с элегантным видом, как и положено,  для человека высокого статуса.
-Я не знаю. Время не засекаю, когда прихожу сюда - ответила Агнесса.
-Так, вы бываете здесь ежедневно? - спросил мужчина.
- Нет же. С чего вы взяли? Да и вам, собственно говоря, какое дело? Убирайтесь отсюда!  - грубо заявила Агнесса. Девушка закричала по причине прочитанного только что письма, которое некоторое время не давало ей покоя.  Она должна была на кого-то сорваться, дабы выплеснуть всю горечь их своей души.

-Совершенно никакое. Вы правы - улыбнувшись, дал ответ мужчина.
-То-то же - буркнула Агнесса.
А всё-таки, укусы ревности бодрят. Подумала девушка.
-Знаете, в мою голову пришла неплохая мысль, мисс. А почему бы нам не поужинать в роскошном ресторане?! Он тут, неподалёку.
-Нет-нет, спасибо. Не в этот раз - ласково проговорила Агнесса, будто бы отошла от недавней стычки.
- Вы простите меня, я и не представился. Меня зовут Альфред, родом я из Германии. Но практически всю свою жизнь я жил в Англии, в городке Брэдфорд-на-Эйвоне, и год назад приехал сюда, в Норвегию. Признаюсь честно, очень красивая страна. Я так же поражён и людьми. И норвежская кухня радует. Я бы даже сказал, что в Норвегии люди живут, как в сказке.
-Да, живётся нам несложно.
-Стало холоднее. Чувствуете? - произнёс Альфред.
-Да, немного, - ответила Агнесса. - Кем вы работаете?
- Врачом в клинике Лиер Сикехус. А чем вы занимаетесь? Где работаете?
-Ох, я в издательстве. Помощником главного редактора.
-Замечательно, мисс - громко произнёс Альфред, - Угостить вас шоколадом?
-Если он есть, то почему бы не попробовать? - улыбнувшись, протянула руку Агнесса. Альфред заметил, что Агнессе сильно мешает рукав лёгкого весеннего пальто.

Однако Агнесса отказалась от посещения ресторана, но всё-таки не намеревалась уходить окончательно. На смену этому, они продолжили сидеть на скамейке в бульваре. Не значит это, что Агнесса в столь короткое время позабыла Джозефа и написанное им письмо. Нет. Вовсе нет. Но расставаться с Альфредом ей также не хотелось. Он словно как ангел прилетел с небес, дабы придать некие изменения в судьбе Агнессы. И девушка это сознавала, более всего ей становилось приятно от того, что хоть кто-то может спокойно выслушать, мило побеседовать, и, вне всякого сомнения, дать полезный совет.

Возвращаясь в отель, девушка вдруг почувствовала лёгкое успокоение. Неужели? Так ведь я теперь не беспокоюсь. Не испытываю ни капли тревоги, переживаний и волнения. Всего лишь один вечер. Один. Всего какие-то три часа и я уже другая. Подумать только. А ведь как это важно иметь человека, который только своим присутствием, своим загадочным образом, придать покой твоей душе, сам того не понимая.
Всё хорошо. Да, именно. Всё хорошо. Я знать не знаю, какой на самом деле человек по имени Альфред, но скажу одно. Именно этот человек помог мне в ту минуту, когда никто не в силах был помочь. Именно он спас в тот момент, когда никто не протягивал руку.

Не могу сказать, играется ли он со мной или же и вправду сострадает? Пытается всячески помочь или только притворяется? Или ему нет до этого никакого дела?
На первый взгляд славный и добросовестный человек. Но что творится у него внутри и каков он в душе,  никто сказать не сможет. Да и глупо бросить обвинение, не узнав при этом человека.
В таком случае, эту личность нужно познать, как следует.
Но сколько бы ты ни проверял, сколько бы ни пытался, сколько бы ни  беседовал тёмными ночами на душераздирающие темы, ты так и не сможешь полностью узнать человека. По натуре своей, человек-то существо очень и очень странное. Всё мы делаем наоборот. Врём во благо, страдаем, чтобы любить, причиняем боль, чтобы в конечном итоге доставить радость. Но, каким образом? По какой причине мы делаем всё напротив? Думается мне, это у нас в крови. Мы, люди, мы не умеем иначе. Так устроен человеческий разум, людской рассудок.

Раздался телефонный звонок. Ранее утро. Пасмурная погода.
-Здравствуйте, с кем я говорю?! - произнёс чей-то мужской голос.
-В чём дело? Кто это? - поинтересовалась ещё сонная Агнесса.
- Дело в том, что мы, областная полиция, нашли в озере труп вашей сестры - проговорил мужчина. - Вероятно, она утонула ещё ночью, поскольку мы нашли свидетеля, который подтвердил наше предположение. А ваш, в свою очередь, номер телефона мы обнаружили в блокноте умершей. И как мы понимаем, она же приходилась вам сестрой. Каким образом она утонула, пока мы установить точно не можем. Или с моста, или же купаясь. Она умела плавать? - спросил страж порядка. 

Снаружи молчание, а изнутри крик души. Там, в глубине, что-то разбилось, что, откровенно говоря, давно уже дожидалось этого. Больно? Горько? Тяжело? Невыносимо? Страшно? Вовсе нет. Хоть пулю в лоб, но нет эмоций.  А как, скажите, описать то, что происходит внутри? Словами невозможно. Слова. Да уместны ли они вообще в этой ситуации?
Она умела плавать? - вновь произнёс мужчина - Девушка, очнитесь, ответьте на вопрос. С вами всё в порядке? …
-Что? Простите. Я не знаю - ответила Агнесса - Я ничего не знаю…
-…Записывайте адрес, приезжайте скорее - сказал мужчина.
Это было последнее, что смогла услышать Агнесса. Всё сказанное ранее мужчиной, Агнесса, словно не могла разобрать. Девушка целиком и полностью отошла в мир иной. Где не было никого. Тогда, что же там, в том мире, который Агнесса посетила на несколько мгновений, было? Детство. Вот что было.
А как это называется?! Когда человек не может выдавить из себя ни малейшего слово. Совсем не получается, эмоций, хоть в гроб ложись, но нет. И вновь бурно, шумно, яростно протекает та самая ностальгия.

Афина. Звучит в голове имя. Одно единственное имя. Афина. Афина.
Агнесса старалась задержать дыхание, в попытке потерять сознание, но ничего из этого не вышло. Она не сумела.
Я не справилась. У меня не получилось. А ведь я давала обещание, что непременно, как только закончу все свои дела, как только найдётся свободное время, как только разберусь во всём, а в том числе и в себе, то в обязательном порядке встречусь с тобой, сестрёнка. Но у меня не вышло.  Я дала обещание, но не смогла его выполнить. Уже слишком поздно, Афина.
Уже невозможно. Мне не вернуть тебя назад.




-Где я? - спросила Агнесса у сидящего рядом Альфреда.
Девушка лежала в палате, было слегка холодно, и едва Агнессе удавалось шевелить своими тонкими, нежными губами. Она как следует, осмотрелась. Ничего не понимая, долго всматривалась в Альфреда и вскоре Агнесса задалась вопросом.
«Что же я делаю в больнице? Почему на тумбочке лежат мои вещи и как давно я здесь…?» - подумала Агнесса.

-Вы в моей клинике Лиер Сикехус, помните, я вам рассказывал о ней, когда мы впервые встретились? Я работаю здесь врачом-психиатром…
-Что? Врачом-психиатром? Я нахожусь в психиатрической больнице? Быть этого не может - нервно сказала  Агнесса. - Пусти меня, Альфред! - закричала девушка.
Альфред вколол инъекцию Агнессе и взял на руки девушку. Агнесса дрожала и очевидно, до сих пор никак не могла придти в себя, от столь невероятного известия.
Она сильно сопротивлялась и царапала Альфреда, срывая при этом постельное бельё кровати. Санитары отвели девушку в отдельную палату, которая находилась этажом выше.


 Медленно открыв глаза, Агнесса заметила сидящего рядом Джозефа, но, что больше удивило девушку так это стоявшие рядом живые родители. Живые.
«Стало быть, всё это мне порядком снится. Какого чёрта? Какого же чёрта всё так складывается? Почему мне всё это мерещится? По какой причине я вижу своих, вне всякого сомнения, умерших родителей? Такого прежде не случалось…
А Джозеф? Разве он не в другом городе должен находиться? Что со мной? Мои глаза видят то, чего не должны видеть. Чего нет. Они видят то, чего нет. Неужели такого вида ситуация возможна? Всё это подобно чему-то неживому, подобно кажущейся реальности. Я воспринимаю сон как реальность.
Почему я не могу жить так, как живут обыкновенные люди? Благодаря чему я не могу смириться с тем, что нужных людей рядом нет? Что ж, по-видимому, я никакими силами не выброшу их из головы. Они частичка меня. Оттого я их и выдумываю у себя в сознании. У меня странное ощущение в голове. Будто бы я живу во сне и никаким образом не умею просыпаться. Словно жизнь бросила меня на произвол судьбы. Она ушла от меня, отвернулась, а я, в свою очередь, дабы забыться от всего происходящего, погрузилась в сон. И настолько привыкла к нему, настолько внушила себе то, что сон это реальность, в результате чего теперь уже не могу и проснуться» - подумала измученная Агнесса. Выбившаяся из сил девушка не была способна закончить свою мысль. Она вновь погрузилась в сон, и в одно же мгновение её разбудил давно знакомый, мужской голос. И она не могла не проснуться.

-Патриция, как ты? Принести тебе ещё воды? - поинтересовался Джозеф.
Юноша дотронулся пальцами до волос девушки. Нежно погладил по голове, и вдобавок крепко сжимал руку Патриции.

Юноша дотронулся пальцами до волос девушки. Нежно погладил по голове, и вдобавок крепко сжимал руку Патриции.

-Как ты меня назвал? - приподнялась с кровати Агнесса, - что происходит, Джозеф?!
- Всё хорошо. Всё в порядке. Не беспокойся, Патриция. Ты в течение двух месяцев лежишь в психиатрической больнице. Но на днях, собравшись с духом, ты рискнула сбежать отсюда. К большому счастью, тебя нашли в тот же вечер. Через несколько часов после побега. Ты находилась недалеко, возле озера.
-Афина. Она ведь погибла, Джозеф. Она утонула в озере. Мне позвонили из полиции, я говорила с мужчиной, в результате чего, следом поехала за погибшей Афиной. Они сказали приезжать как можно скорее, а дальнейших событий я уже не помню. Я понятия не имею, что с ней сейчас. Вероятно, её доставили в морг. У меня… Ты знаешь, у меня сильно болит голова. Ощущение, будто кто-то наступил на неё со всей силой, после чего дьявольски, бесконечно начал лупить ногой. И такие муки. Более чем смертельная боль. Кто этот сумасшедший психопат?!
-Патриция, не кричи! Веди себя спокойно, тебе нельзя нервничать, - тихо проговорил Джозеф, - Ложись удобнее. Тебе нужен покой. Да и других пациентов разбудишь.
И тут Агнесса начала внимательнее всматриваться в парня. Никогда прежде она так не разглядывала его. Это был юноша двадцати семи лет. С ярко выраженными тёмно-голубыми глазами. Среднего роста. Узкое и слегка бледное лицо, однако, большие, голубые как пасмурное небо, глаза придавали значительное выражение силы, страстности и важности темперамента. Его длинные руки, не сказать, что худые, они скорее являлись костлявыми, были  довольно-таки решительны. Джозеф мог вполне гордиться своими широкими, крепкими плечами.
-Джозеф, почему ты называешь меня по имени Патриция? - мягко проговорила Агнесса. Вскоре, обернувшись, она вновь почувствовала чьё-то дыхание, ощутила на себе чей-то взгляд. Оглянувшись, она увидела своих родителей. Это случилось вторично. - Что они здесь делают? Не может быть. Этого не может быть. Вы мертвы. Вы лежите в гробу. Я не должна вас видеть. Мне всё кажется. Мне явно причудилось - схватившись за голову, простонала Агнесса. 
Девушка была готова рвать на себе волосы и нервно бить себя рукой, но Джозеф строго-настрого запретил. Он остановил девушку и успокоил её до прихода Альфреда и двух санитаров.
-Почему ты назвал меня чужим именем? Я Агнесса, Джозеф, я Агнесса - понизив голос, со спокойным тоном ответила девушка.
-Успокойся, милая. Всё хорошо, не нужно капризничать и глупить, - произнёс Джозеф, - Ты жаловалась, а я реагировал. Но именно в сию минуту я не стану ничего предпринимать. Никак не стану реагировать. Вскоре, ты догадаешься сама обо всём.

-Порядком, так и должно быть. Так действуют на неё лекарства, - проговорил только пришедший в палату Альфред, - Такие навязчивые вопросы характерны для нашей…
-Что со мной? - рывком перебив, спросила Агнесса, - Я чем-то больна?
Альфред подал девушке карту пациентки, лежащей в этом госпитале. Это была тонкая карта жемчужного цвета. Агнесса взяла её и старательно начала изучать. Стараясь не пропустить ни слова, она читала как можно медленнее. И каково ей было, когда она узнала практически всю правду. Разумеется, чего греха таить. Так или иначе, Агнесса узнала, чуть ли не всё, но из прочитанного  мало что ей было известно и понятно. Буквы всплывали, всё было, как в тумане и у Агнессы слегка закружилась голова.
«Пациентка номер 37 Патриция Хансен» - это были первые строки, которые бросились в глаза Агнессе.

-Ты и есть Патриция, та самая пациентка под номером 37 - начал, было, Джозеф. Он среагировал и в этот раз. Юноша не мог более видеть, как девушка мучает саму себя.  - Ты лежишь в этом госпитале, по счёту, уже как второй месяц. И не Агнессой тебя назвали, а при рождении дали роскошное имя Патриция. Но его ты принимать не хочешь, потому и стала называть себя Агнессой. Вдобавок ещё родителей своих похоронить успела. Но они живы. Иначе, по какой причине, ты не можешь вспомнить по каким обстоятельствам, они якобы погибли. Оглянись вокруг и ты увидишь их лица, поговорив с ними, поймёшь, что душа их не мертва, напротив, она будет жить долгие годы.  И всё то, что ты видишь в действительности, сейчас, это правда. Это то, что есть на самом деле, это уже не плод твоего, прошу заметить, богатого и одновременно больного воображения. Проблема в том, что ты не хочешь видеть реальность. Не хочешь и не можешь. Избегаешь её? Нет. Как раз таки нет. Ты вовсе не видишь её. Живёшь в своём, как ты предполагаешь, мире. И всё это начало проявляться ещё с самых младенческих времён. Ты замкнулась в себе, отвыкла от настоящего мира, придумав свой, придумав своих людей, иную жизнь. И ты не хочешь выходить на контакт с реальной жизнью, с настоящими людьми и текущими, реальными проблемами. Два месяца назад тебе поставили диагноз: Шизофрения, с псевдогаллюцинациями. Ты, вообразив, что я уехал, свалила всё на девушку, имя которой дала Гертруда. Вообразила, будто она существует. Но, признаться честно, быть может, она и вправду существовала. Но лишь в твоём подсознании. И на счёт гостиницы. Да, ты жила какое-то время в гостинице Рика, но после знакомства с Альфредом, твоё настроение начало меняться с каждой секундой и болезнь протекала ужасно. Во всяком случае, мы должны были что-либо предпринять, и Альфред решился доставить тебя на какое-то время в клинику для госпитализации. Уехав в неизвестном направлении ради своей сестры Афины, ты попала в автокатастрофу и получила сотрясение мозга. Мы решили, что так, проводя время в психиатрической больнице, ты сможешь преодолеть свои галлюцинации и бредовые мысли. Ты, ничего не понимая, попала сюда, и у тебя впоследствии начали возникать проблемы с памятью. 
Врач был совершенно прав. Галлюцинации у тебя усиливаются всё больше, лишь потому, что ты больше начала замечать то, чего нет. Оно тебя и убивало. А ты верила. Ты верила. Ты была не в состоянии отличить реальное от вымышленного. Знаешь, самое горькое то, что когда ты теряешь нечто  близкое своей душе, то, без чего, как ты считаешь, и прожить не сможешь, ты со временем, как бы то ни было, смиряешься с утратой. Ты лишаешься этого навсегда. Потеря становится для тебя глубокой, болезненной вещью.
Но, признайся мне, как возможно потерять то, чего никогда у тебя и не было? Ты потеряла то, что тебе никогда не принадлежало. Подобного нет на свете, но оно существует в твоей голове.
-А как же письма, Джозеф?…-  прослезилась Патриция. Девушка встала с кровати и вновь просмотрела карту пациентки номер 37 Патриции Хансен.
-Письма? Ты хочешь поговорить о них? Я расскажу тебе. Но прежде я говорил о них уже неоднократно, а ты забывала и, очнувшись от препаратов, снова спрашивала. Письма, которые ты читала, писал некий иной, как ты. Ты придумывала весь сценарий и сама же снялась в этом фильме. Я не отправил тебе ни одного письма, поскольку находился рядом. Всегда. Я не отходил ни на минуту, я спал в больнице, правда, в другой палате, с персоналом. Ни под каким видом я не собирался уезжать. И речи быть не может о моей поездке. Да и куда уезжать? Где жить? Какой в этом смысл? Что я получу взамен? Какое счастье? Находится рядом с тобой, видеть тебя, слышать тебя, вот в чём мой смысл. Ты моя ценность, без тебя я уже не тот Джозеф, который был прежде.

-Афина… - проговорила негромко Патриция.
-Дорогая, приляг. Не мучайся, - ответила мать. Женщина, с седыми волосами, страдающая от частых головных болей и горьких слёз, присела ближе к окну.
-Как же Афина? Вас что не волнует, в какой морг её увезли? Когда состоятся похороны? Что мы будем делать? Почему вы молчите? Ответьте же, наконец!
-Патриция, - прозвучало из уст отца. - Мне трудно говорить, но я должен. И ты должна всё понять. Никогда. У тебя никогда не было сестры. Ни брата, ни сестры. Ты была единственным ребёнком в семье. И мы сознавали, что тебе всегда было одиноко, но, увы, к большому сожалению, ничем помочь не могли. И ты не могла подружиться с детьми во дворе, поскольку не умела общаться. Трудно давалось тебе это по причине замкнутости. Вот и всплыл неожиданно в голове у тебя образ Афины, вернее, который ты придумала. Ещё с самого детства, лет с девяти. До этого возраста, если спросить, помнишь ли ты своё детство, откровенно говоря, ты и не сможешь ответить. Ты ведь не помнишь своё детство до того момента, как появилась воображаемая сестра Афина. И только с приходом этого выдуманного  человека, ты начала жить. Ты начала дышать, слышать, и видеть. Словно заново появилась на свет. Но в те времена мы не заботились о том, что, быть может, случится с тобой в дальнейшем. Нас это не беспокоило. Мы лишь предполагали, что это твой воображаемый друг и не более. Ведь зачастую у малышей появляются вымышленные друзья в детстве, это вполне нормально для детей. Тогда мы не предпринимали ничего серьёзного, но, пожалуй, стоило бы. Ещё с тех самых времён.
Не отрывая глаз от отца, Патриция неожиданно начала всё целиком и полностью сознавать. Будто пришла в себя после многолетнего сна. Наконец девушка поняла, что никогда не было той сестры, которая утонула.  Которую звали Афиной, ту тёмноволосую, бледную девушку с тёмно-серым цветом глаз. Теперь она и в самом деле утонула в голове Патриции. Навечно. И впредь нет ей дороги обратно. Нет пути к жизни Патриции. И разлуки с Джозефом тоже не было. Никогда. Но, что явно отделяло Афина от Джозефа, так это было то, что Джозеф, вне всякого сомнения, являлся настоящим. Но однозначно не был вымышленным, не являлся выдуманным для Патриции. Юноша представлялся чистейшей воды, самым что ни на есть настоящим. Ныне Патриции удалось-таки понять, что Джозеф это не только в действительности живая душа, но и реальный, как раз таки невыдуманный человек. Реален юноша не только в глазах самой Патриции, но и в глазах посторонних, окружающих людей, которые, без сомнения, не станут отвергать его и принимать за вымышленное. Теперь уже никто не скажет что это лишь очередные галлюцинации девушки, теперь никто не будет тыкать пальцем и мысленно думать, что Патриция больна и неизлечима. Подобного больше не будет. С этим всё кончено. Я не посмею этого допустить. Подумала Патриция.
-Родные пациента, простите, но вам нужно уходить. Время поджимает, иным часом приезжайте вновь, когда это возможно по расписанию, но на сегодня достаточно. Вам пора! - мягко объяснил возникший в дверях мужчина, должность которого называлась патопсихолог.
Он усердно помогал Альфреду в лечении Патриции, да и не только этой девушки, он был, как называли его в клинике «грациозным спасителем душевнобольных».

Спустя 7 месяцев Патрицию выписали из психиатрической больницы, с точным диагнозом: Шизофрения. Словно врачи клиники даровали девушке свободу. Хоть и держали взаперти в госпитале 9 месяцев. Но это никак не сравнится с тем, что теперь, Патриция вновь вдыхает воздух нового, сегодняшнего утра. Утро было на вид очень суровым и мрачным как туча, на  улице было едва ощутимо, но всё же слегка морозно. Тот самый аромат, который был прежде, ещё тогда, когда в подсознании были живы и  Афина, и поездка Джозефа, и даже существующий в голове образ больной девушки по имени Гертруда. Но отныне это не случится. Голоса в голове по-прежнему не дают покоя, но, вероятно, Патриция и с этим справится. Девушка пережила больше, чем всё и голоса ей не помеха. Теперь Патриция на свежую голову,  воспринимала действительность. Изначально, надо полагать, что девушке всё казалось пустым, потухшим и нечто своим, отдалённым от окружающих и вообще всего чужого.

Природа, окружающая Патрицию, пыталась, словно поговорить с ней. Рассказать о том, как трудно жилось ей. Патриция вновь и вновь оглядывалась. То на прохожих, то на животных, то на природу. Всё казалось запредельно родным. Всё казалось достаточно близким. Это и было её логовом. Природа, вот что Патриция могла называть своим домом. Своим жилищем. Оглянувшись в последний раз Патриция, отчётливо и внимательно присмотрелась на триумфальную арку психиатрической больницы.

В ту же ночь Патриция спокойно, и медленно разгуливая по городу, заметила, как вспомнила всю картину происходящего ранее, пережитого к счастью, в далёком прошлом, испытавшая на собственной шкуре всё то, что происходило с ней в этих местах. Прежде она также совершала ночные прогулки, думая и ломая себя мыслью о том, что вот-вот, очень скоро уедет Джозеф. Как же это было глупо и немыслимо! Как? Но разве не этим дышала Патриция до этих пор? До этих дней? Разве не вымышленные события, слова, и люди были её настоящей жизнью? Как тогда ей казалось, будто всё это происходит на самом деле, но нет же. То, что есть сейчас, то, что видит в данное время Патриция, это самое что ни на есть настоящее. Никакого вымысла, никаких иллюзий.
Патриция заметила перед собой телефонную будку. Так неожиданно. Ах, сколько же раз девушка проходила мимо этих мест, гуляя здесь неоднократно, идущая по этим родным дорогам, по этому старому, будто построенному тысячи лет тому назад, асфальту, она лишь только сейчас замечает эту телефонную будку. Не удивительно? Её глаза прежде не видели эту старую, висящую едва ли на нитках телефонную трубу. Стало быть, Патриция настолько была увлечена своими мыслями, что не замечала обыденных мелочей. Впрочем, большинство людей никогда не придают значения таким маленьким, жизненным деталям.

Патриция набрала номер. Давно минувший номер. Сколько уже? 3, 5? А может, полгода? Сколько я уже не набирала этот номер? Когда звучал мой голос в трубке последний раз? Сколько ни старайся, всё равно не вспомню. Да и надо ли? Главное, что я в состоянии набрать и поговорить. Прочее не должно меня тревожить. Подумала и улыбнулась самой себе Патриция.

-Я вас слушаю, кто это? - тихо, но, вместе с тем, ласково спросил Джозеф.
-Ты свободен? Я хочу тебя непременно видеть, - мягко проговорила Патриция, - Ты должен приехать. 
Патриция? Ты? Но зачем? Тебе нужен покой. Тебя только выписали из клиники, а ты как всегда, в своём репертуаре, шагаешь по ночному бульвару, - весело ответил Джозеф.
-Я без тебя, книга потерянная. Возвращайся. Я хочу тебя видеть. Больше никакой просьбы, только встреча. Прошу тебя, Джозеф.
-Ты думаешь, я не выполню? Да хоть миллион твоих желаний и требований.  Я не позволю себе лечь в постель, при этом зная, что где-то ждёшь меня ты. Моя вселенная. Моя ценность. Моя Патриция, - после некоторого молчания ответил Джозеф. Он сказал ещё пару каких-то невнятных слов, но то, что нужно было услышать, Патриция ясно и чётко услышала. Каких либо других слов не стоило говорить. Они оба понимали друг друга, сказав даже туманную, неразборчивую фразу, оба проникали в самую глубину не разговора, а невидимого, тайного смысла, который, несомненно, могли понять лишь влюблённые. Только они вдвоём.
-Где ты теперь? - спросил Джозеф.
- Где я сейчас? Но я не знаю, где. И представить себе не могу. Бульвар по-прежнему знаком мне, но точного адреса я не могу сказать. Ты найдёшь меня. Ведь ты единственный, кто оставался и по сей день является настоящим, а не вымышленным. Ты не иллюзия, ты не плод воображения, ты можешь существовать, как и в моей голове, так и в реальной жизни. Ты самый настоящий, Джозеф. Только ты один. К довершению всего я там, где обычно нахожу себе места. Где погружаюсь во все тяжкие, где чувствую себя целиком и полностью освободившейся. Я там, где мною довольны.


Патриция медленно положив трубку, так и не услышав тихий, и самый родной голос, вышла из будки. Вышла, и было неважно, что следует потом. Как всё кончится. Нет, напротив, всё только начинается. Конец-это и есть начало чего-то нечто нового, чего-то увиденного и неосознанного. В него люди и погружаются с головой, разгадывая смысл и понимая со временем, что ведь никакого смысла и вовсе-то нет. Конец-начало чего-то нового. И это вовсе не пустые слова, это то, что творится в нашей жизни, мы познаём всё на собственном опыте. И учимся определённо лишь на своих ошибках. Незачем доказывать человеку его неправильность. Неправильность эта исключительно с вашей точки зрения, и отнюдь не значит,  что человек и в самом деле поступил неверно. Лишь ваше мнение говорит о его неверности, лишь вы так думаете. Чужие ошибки ни к чему. Да и чему, собственно, мы можем научиться с чужого плеча? Сами совершили, сами и пройдём этот путь и сами же станем мудрее.

«Я шагну вперёд по ночному авеню»- прошептала Патриция, внезапно увидев перед собой Джозефа.