Кейптаун

     Юг знойной Африки - мыс Доброй надежды. Той самой надежды, которая в глубине души таится у каждого моряка. Край Света. Сюда добраться по морю - так надо славно попыхтеть трубой и поработать лопастями корабельного гребного винта. Никак не миновать этих мест тем, кто отважился обойти вокруг континента, перейти Экватор по Атлантическому океану, ближе к западному побережью Африки.
     Кейптаун (Капстад) – портовый городок, уютно расположившийся вокруг бухты у подножия Капских гор. Кейптаун - мекка мореплавателей. Дальше на юг только бушующая Атлантика, ревущие широты, холодные антарктические воды. Дальше идти некуда. Стоп машина. А выше к Северо-Востоку - райские кущи Мадагаскара, Индийский океан.
     На улице 1911 год, начало века. На смену револьверу системы Наган пришел новый небольшой пистолет - Браунинг. Он занимает своё законное место в правом брючном кармане почти каждого европейца-путешественника или моряка.
     Всякое судно, которое оказалось в этих местах, непременно зайдёт в Кейптаунский порт. Неведомо какими судьбами здесь оказалась французская канонерская  лодка «Жанетта» - небольшой военный корабль на паровом ходу. Откуда у него пробоина в борту выше ватер-линиии – история умалчивает. Вероятно, встретился где-то в Бискайском заливе с немецкой субмариной. Что-то разболтался такелаж. Надо бы поправить. Да и вообще, отдохнуть от морской качки, тропических штормов, «волчьей» до вытья, тоски по земле. Единственное, что хоть как-то успокаивает душу морского волка, так это таверна. Да-да, обычная портовая таверна. Других развлечений тут, на краю земли, для моряка просто нет. В кейптаунской таверне «Кэт» надо держать ухо «в остро», потому, как с моряком может произойти всё, что угодно. И, наутро, «очухавшись» после полуведра выпитого вчера грога, на совершенно чужом судне, со связанными руками и ногами, он будет горько вспоминать свою далёкую теперь уже родину и свой потрёпаный сухогруз. Но, это в лучшем случае…
     С приближением вечера над океаном засветились первые яркие звёзды. Небесные алмазы Южного креста - красота необыкновенная. Перед сходом на берег капитан «Жанетты» приказал построиться команде на баке. «Щетырнацать французских маричков»…– так будет петь о них полуприличную песню одесский шансонье Аркаша Северный. Новые морские клёши, белоснежные форменки, бескозырки с характерным красным помпоном на макушке. Под клёшами внизу прилажены морские ножи (на всякий случай), далее в истории именуемые кортиками. Бородатый кэп остался доволен внешним видом команды и слегка махнул курительной трубкой в сторону трапа. Он и старший помощник поднялись на верхнюю палубу, дабы подольше держать в поле зрения развесёлую в предчувствии отдыха, удаляющююся от пирса команду. Но, что-то не так было на душе у кэпа. Что-то щемило.
     Ах! Да, вот же что! В фарватер между большими судами медленно входил белый английский теплоход, как бы выбирая себе «тёпленькое местечко» у причальной стенки. Все прожектора были включены. Он просто ослепительно сиял. Через рупор боцман проорал «полундру» экипажу. Матросы забегали по кораблю, словно муравьи в белых робах. Спускали трап. Началась выгрузка пассажиров.
     Поздней южной ночью, в ожидании команды, докуривая уж которую по счету трубку, капитан «Жанетты» вышел из каюты поглазеть вокруг. От теплохода в сторону шумной и пьяной таверны «Кэт» шагали человек тридцать экипажа. В одном из них он узнал одноглазого аргентинца, грозного Бальтазара с черной повязкой на голове, промышлявшего в годы своей туманной молодости на пиратском судне «Чалыкушу» (птичка по-турецки). Дурная слава о нём и его пиратском длинном ноже ходила по всем южным портам. Как только он выпивал первую кружку грога, тут же хватался за нож. И горе тому, кто стоял на его пути. Снова на душе у кэпа заскребли кошки.
     Таверна пела и веселилась. Вино лилось рекой, дым столбом. Мертвецки пьяные матросы лежали не только на столах, но и под оными. Англичане вошли в это гнездо бушующего пьянства, пребывая еще в первобытном трезвом состоянии. Всё их здесь пока раздражало. Проходя к своим столам и на ходу заказывая себе спиртное, они грубо расталкивали танцующих. За столом старший механик теплохода щуплый Билли Мала, тревожно озираясь, часто запускал руку в глубокий карман мундира, проверяя на месте ли его маленький дружок  - новенький черный «Браунинг». Одноглазый горбоносый Бальтазар, как бы поглаживал клёши ниже колена, где ощущалась грозная маса пиратского ножа. Бразилец Педро готовил кулачищи к бою. Искали только повод.
     И он нашелся. Изрядно приняв на душу и не разбирая дороги, тучный француз по имени Мермуз из лучших побуждений решил угостить своих английских собратьев. Хотел, как лучше, а получилось – как всегда… Держа в обеих руках по большой кружке с пойлом, переступая через кого-то, лежащего на полу, поскользнулся на корке ананаса. С грохотом повалился на стол, за которым сидели англичане из теплохода, облив их белые форменки. Не давая барахтающемуся Мермузу подняться, одноглазый Бальтазар с диким криком: «Патуалла! Этими ножами мои предки вспарывали животы своим обидчикам!»- бросился на Мермуза. Черная повязка слетела с его головы, обнажив на месте бывшего глаза глубокую тёмную впадину. Но, спор в Кейптауне решает «Браунинг»! «Якорь вам в клёши и холодные устрицы за шиворот!!!» - стармех Билли Мала наконец выхватил свой браунинг и разрядил его в кучно сидевших за своим столом французских моряков. Кто-то свалился на пол, кто-то со стоном распластался на столе. В ход пошли ножи и кулаки с обеих сторон. Смешалось всё. Тельняшки и форменки - в клочья, бой не на жизнь и без всяких правил. О, Санта Мария! Драка моряков в таверне - зрелище не для слабых, схватка  полосатых горилл. Щуплый Билли Мала, пригнувшись от летящей в воздухе дубовой скамьи, спешно вложил в браунинг новую обойму, которая и решила исход побоища. Прозвучало еще несколько выстрелов. Пронзительный женский визг и…
      Над таверной воцарилась мёртвая тишина, изредка нарушаемая стонами раненых. Кто из французов уцелел – молча тащил на себе полуживых своих. Трое ползли самостоятельно, истекая кровью, с надеждой хотя бы в последний раз увидеть мачты своей «Жанетты».
      Внимание капитана привлёк большой, светящийся в морских глубинах ярким оранжевым светом,  круг. Это было метрах в пятидесяти от пирса. Нет, вру. Даже в семидесяти. Яркое свечение из-под воды нарастало с невероятной быстротой. Предмет всплывал. Чтобы это была гигантская субмарина? Так нет.
      Над пирсом возникло Нечто, по силе излучаемого яркого света, могущее сравниться с белым сонцем. Вокруг стало светло, как днём. Это нечто висело в воздухе, немного вращаясь и слабо потрескивая. Так шипят и трещат дрова в печке. На каменные плиты причала упал сноп яркого зелёного света. Раненые моряки медленно растворились в нём. Исчезли и следы крови. Прошло, может быть, минуты две-три. Нечто стало медленно  скользить над волнами, уходить в сторону океана, на Юг. Последнее, что видели на берегу, так это мгновенное погружение, я бы сказал, вхождение объекта в черные океанские воды. Капитан «Жанетты» наблюдая всё это, от неожиданности выронил изо рта трубку и лишился чувств…
     На военнном корабле из всей команды их осталось теперь только двое. Позднее старпом принял странную радиограмму из дальнего Космоса: «Бонжур, Кэп! Мы в порядке! Миссия в Кейптауне завершена. На Земле будем в 2011-ом. Место встречи - атолл Муруроа. Агент В4Ц (Мермуз). Созвездие Водолея». Затем следовали куплеты известного дворового шансона о четырнадцати французских моряках, которые рекомендовалось капитану распространить во всех портах мира: «В кейптаунском порту с пробоиной в борту «Жанетта» поправляла такелаж. Но, прежде, чем уйти в далёкие пути, на берег был отпущен экипаж».
     Эй, браток, подай-ка гитару...