Ветер плачет за горою

Ветер плачет за горою

Заместитель начальника отдела - начальник оперативно-разыскного отделения подполковник Руслан Желудкин вышел из здания пограничной заставы.
В его кармане зазвонил телефон.

— Алло! Привет, привет, мамочка! — офицер радостно крикнул в мобильник, услышав дорогой сердцу голос. — Как у вас дела? Как папа? Как сестренка поживает?

— Хорошо, сынок. Тебя в отпуск в сентябре ждём. Скоро картошку будем выкапывать. Папа технику готовит. Людмила к твоему приезду решила окна покрасить. Как сам поживаешь? Вчера телевизор смотрела, неспокойно там у вас, ты уж поосторожней будь, сынок.

— Постараюсь, мама. За меня не волнуйся, ты же знаешь, у меня здесь, в Дагестане, много верных друзей. Помогут, если понадобится, да и в окрестных селеньях меня каждая собака знает, — как можно бодрее успокоил Руслан маму Александру Константиновну. Затем он расспросил о многочисленных родных в Чувашии, кто, где и как, попрощался и отключил телефон.

Во дворе подполковника ждал служебный Уазик. Рядом стояла «Нива» с лесником и местным жителем. Офицер вдохнул полной грудью прохладный и бодрящий горный воздух и, поежившись от холода, быстрым шагом подошел к «Ниве». Коротко поговорив и проинструктировав членов добровольной народной дружины, он направился к Уазику.

— Салам, Магомед, — поприветствовал он прапорщика Гасангосейнова.
 
— Здравия желаю! Рад вас видеть, товарищ подполковник! Едем?

— Да, поехали! — скомандовал офицер.

Прапорщик завел машину и плавно тронулся. «Нива» с местными поехала следом. Желудкин положил автомат на колени, посмотрел в окно автомобиля. По обе стороны дороги темнели горы.

— Магомед, едем в селение Э. Сообщили из штаба, на соседнем участке уничтожена крупная банда. Лишь двум боевикам удалось скрыться. По информации один из террористов может скрываться в нашем селении у близких родственников. И ещё, Магомед, я принял решение взять с собой лесника и его товарища. Они ребята опытные, охотники… А молодёжь, что к нам прибыла из пограничного института, поберечь, пусть пока врастут в остановку, службу прочувствуют. Рано их пока задействовать. Сам помню, как сюда в августе девяносто девятого новоиспечённым лейтенантом приехал. Не сразу приноровился к службе. Не удивительно — тяжело тотчас после военного училища пограничную науку на практике осилить. Здесь не один пуд соли надо съесть!

— Правильно, Руслан Николаевич, пусть опыта поднаберутся, а потом их можно брать на задание, — поддержал офицера прапорщик. — Чувствуется ребята стоящие, будет из них толк! Особенно, лейтенант … как его… Ковальчук. Дельный парень, чувствуется военная закваска… Товарищ подполковник, хотел у вас спросить, а вы сами, почему решили стать пограничником, родились ведь совсем далеко от границы, в центре России?

Подполковник собирался с мыслями и ответил:

— Видишь ли, Магомед, мечта у меня с самого детства была — стать офицером, именно пограничником. После школы сразу в пограничное училище поступил и никогда о своём выборе не жалел.

— А я, товарищ подполковник, в детстве летчиком стать хотел. Мечта почти осуществилась — вот, кручу штурвал Уазика, машина — зверь, крыльев только не хватает!

Водитель усмехнулся и негромко затянул аварскую песню.
Машина с натяжным рёвом преодолевала горную дорогу, на кочках её подбрасывало, качало из стороны в сторону. Подполковник Желудкин всматривался в уже надвигающиеся сумерки и повторял про себя вопрос Магомеда: «Почему решил стать пограничником?». Вспомнилось детство…

…Вот он сидит в песочнице возле деревенского дома. Руки грязные, сам в песке, поглядывает на дорогу, ждет родителей с работы.

— Руслан, вот ты где, — тетя Феня взяла мальчика за руку, ведёт за собой. — У нас посидишь, дождешься папу с мамой.

— Ну, ты как машинист-трубочист! — смеётся дядя Ваня, увидев перепачканного мальчугана. — Пойдем умываться, да не сопротивляйся, а то тетя Феня тебя грязного на порог не пустит, да и родители не узнают.

Руслан покорно следует за мужчиной к тазику с водой на лавке возле бани. Потом дядя Ваня заводит его в дом, где вкусно пахнет душистым хлебом, только что испечённым тетей Феней.

— Небось, проголодался, воин? — слышит он незнакомый басистый голос.
От неожиданности мальчуган прижимается к дяде Ване. Руслан только теперь заметил военного на лавке у стены. На плечах незнакомца погоны с двумя большими звездами.

— Не бойся, малец, — сказал дядя Ваня. — Это Владимир Иванович, сын бабы Вали. Он у нас большой человек, подполковник, пограничник! Посмотри, какой богатырь, настоящий защитник. Вот подрастешь и таким же орлом будешь. Наше село славится военными, слыхал наверно о генерале Петрове, Герое Советского Союза, тоже наш, ачакасинский! Многие односельчане выбрали армейскую службу.
Маленький Руслан, не отрывая глаз, смотрит на военного. Подполковник улыбается, снимает с себя китель и накидывает на плечи малыша.

— А тебе к лицу военная форма, землячок! — пряча улыбку, говорит подполковник. — Учись на хорошо и отлично, глядишь, поступишь в пограничное училище, станешь пограничником, будешь ходить в такой же форме, как у меня. Все деревенские девчата за тобой табунами бегать будут, — Владимир Иванович широко улыбнулся. — Вот тебе, братец, от меня на память, — офицер берёт зелёную фуражку с кушетки и надевает на голову мальчика…

Именно с того дня засела в Руслане мысль, что он обязательно станет пограничником, как дядя Володя. Руслан в шесть лет научился читать. Школьником стал частым гостем в сельской библиотеке. После уроков подолгу засиживался над книгами о пограничниках. Однажды он так увлёкся чтением о пограничном псе Алом, что не заметил, как стемнело.

 — Руслан, тебе домой не пора? Шесть часов уже, — отвлекла его библиотекарь тётя Вера.

Только тут Руслан вспомнил про сестрёнку, которую он должен был забрать из детского сада. Быстро сдав книжечку библиотекарю, он помчался в детский сад.
Руслан застал Людмилу одну, всех детей уже разобрали. Она сидела в углу, обнимая свою любимую игрушку, и тихонько всхлипывала.

— Не огорчайся, сестрёнка! Ничего же не случилось.

— За всеми уже пришли, а ты про меня совсем забыл! — плача, отчитала она брата.

Взяв малышку на руки, Руслан прижал её к себе и нежно поцеловал в солёную от слёз щечку. Сестра улыбнулась и нежно обняла брата маленькими ручонками.
— Ты только родителям не говори, что я тебя так поздно забрал. Давай им скажем, что… что ты была со мной в библиотеке? Хорошо? А завтра я тебя возьму с собой на каток. Хочешь, в хоккей научу играть или…

— А ты мне дашь с Мухтаром поиграть?

Сестра знала, как Руслан дорожил своей собакой и ежедневно готовил пса к пограничной службе. Он никому не разрешал баловать собаку, считал, что друг пограничника должен быть суровым, и выполнять команды только своего хозяина. Увидев, что Руслан слегка нахмурился, Людмила быстро произнесла:

— Ты не бойся, я его не забалую!

… Прошло несколько лет. Желание стать офицером-пограничником у Руслана всё крепло. Учился он хорошо, шёл на золотую медаль. Мать решила, что сыну пора определятся с выбором дальнейшего пути в жизни. Она представляла его студентом сельскохозяйственного института.

— Коля, поговори уж с сыном, — сказала она как-то мужу. — Что он там задумал. Мне ничего не говорит, молчит, как партизан. Может, тебе расскажет о своих планах.

Руслан сам начал разговор с отцом:

— Папа, понимаешь, я твёрдо решил стать офицером-пограничником. Хочу поступить в Голицынский пограничный институт, где двоюродный брат Сергей учится. Как ты думаешь, получиться из меня пограничник?

Николай Васильевич не ожидал от сына такого вопроса. Что ответить ему, сам только срочную прошёл. Подумав, сказал:

— Сынок, чтобы стать офицером-пограничником, ты не должен бояться тяжелого каждодневного труда. Пограничники и в жару, и в холод, днём и ночью должны быть готовы к защите наших границ. Это нелегко.

По глазам сына Николай Васильевич понял, что тот не отступится от своей мечты.

… И вот Руслан Желудкин — курсант пограничного института. Исполнилась его детская мечта. Он стоит в строю на плацу и принимает военную присягу. Его переполняет чувство гордости и безмерного счастья. Среди приглашенных гостей он замечает своих родителей и сестрёнку. Они приехали к нему в Москву из чувашской глубинки. Он видит, как отец расправляет плечи, как мама украдкой смахивает слезу и улыбается ему. Сестрёнка держится за мамину руку. Она впечатлена большим количеством людей и громкой музыкой, заполнившей всё пространство строевого плаца.

После окончания торжественных мероприятий отец крепко обнимает Руслана.

— Как же ты возмужал, сын! Всего два месяца прошло с момента твоего отъезда, а тебя не узнать! — с гордостью говорит он.

Руслан усмехнулся про себя: «Не возмужаешь тут?!». После приказа о зачислении в институт учебный дивизион одели в камуфлированную форму. Накинули, примерили на себя обмундирование — потеха сплошная. Висит она на молоденьких курсантах как мешок на огородных пугалах. Сапоги громадные: кому яловые, кому кирза. Первые конечно лучше, добротнее, но тяжелее почти в два раза. Обувка на ноге болтается, а всё потому что портянки практически никто нормально на ногу намотать не может. Руслану легче, он в деревне осилил эту премудрость, а городским — «труба дело». После утренней пробежки, двух кругов вокруг института, практически у всех курсантов ноги в кровяных мозолях. Хромает войско, кепки на остриженных наголо головах болтаются, шеи красные из-за подворотничков, которые белыми нитками неаккуратно пришиты к камуфляжу. Пальцы рук из-за неумелого пришивания отрезка белоснежной материи все исколоты. От сапог запах гуталина разносится на несколько метров.
Через несколько дней учебный дивизион выехал в полевой учебный центр в Ярославскую область. До станции Ростов Великий добрались к вечеру. Колонна мощных Уралов рванула до полевого учебного центра (ПУЦа). Доехали уже к ночи.
Ах, ПУЦ, ПУЦ! Есть ли такой офицер-пограничник у кого от слов «Погорелки» и «Жарки» не ёкнет сердце и не нахлынут воспоминания о тяжелых месяцах, проведённых в полевом центре.

По приезду учебные заставы распределены по домикам барачного типа. Ещё никто не догадывается, какую первую «кровавую» ночь придётся пережить курсантам. Прозвучала сладкая для каждого военнослужащего команда: «Отбой!». Разбрелись по кроватям в надежде увидеть сны о доме, родителях, любимых девушках. Но не тут-то было! Только ногу или руку из-под одеяла высунешь, полчища комаров набрасываются на неё. Курсанты дружно шлёпают себя по оголённым частям тела, чтобы ухлопать кровососов. До утра никто не смог сомкнуть глаз. В лучах восходящего солнца, заглянувшего в щитовые домики, видно, что простыни и наволочки усеяны красными точками. На следующий день умельцы соорудили агрегат из консервных банок, который окрестили «чадилка». При помощи горящей смолы и сосновых веток выкуривали комаров едким дымом, зато ни одна кровососущая тварь не нападала.

Месяц в учебном центре тянется черепашьими шагами. Полевые занятия, стрельбы, ученья… К вечеру до кровати кое-как доползаешь. Только вроде заснул, а уже звучная команда «Подъем!». Вскакиваешь как угорелый с кровати, ничего не соображаешь, хватаешь и быстро одеваешься в мокрое обмундирование. Сырость — болота кругом.

Группа подобралась дружная. Хотя, конечно же, как и в любом коллективе, случались небольшие конфликты. Но совместное преодоление трудностей армейской жизни сплачивало подразделение. Были и комические случаи. В одном отделении с Русланом учился курсант Василий Шматков или Вася Шматок из Воркуты. Невысокого роста, с круглой головой, немножко великоватой для его худой комплекции. Возможно, недостаток солнца и витаминов не способствовали его хорошему физическому развитию. К этому добавлялось несобранность, мечтательность и некоторая заторможенность в действиях. Шматок, в мешковато сидящем камуфляже, в больших не по росту яловых сапогах, вечно плёлся в конце строя. Часто отставал: то у него сапёрная лопатка падала, то обувь слетала с ноги, или ещё какая-нибудь оказия случалась. Первые дни курсанты группы часто потешались над Васей, даже «Тормозом» прозвали. Нередко слышалось: «Вася, снимись с «ручника», «Ей, обмороженный, шевелись быстрей», «Не тормози, сникерсни» и другие нелицеприятные окрики. Но через недельку другую Шматков за свою открытость, добродушие и душевную щедрость стал полноправным членом воинского коллектива. Шутки ребят по отношению к Шматку стали добрее, а всевозможные недоразумения, вечно происходившие с курсантом, вызывали улыбку и снимали нервное напряжение в подразделение.

Как-то преподаватель общей тактики подполковник Мухортов Юрий Викторович, завершая занятие, объявил перечень необходимого инвентаря для очередных тактических учений: таблички с указание прохода в минных полях, гранаты с учебными запалами, дополнительное вооружение, боеприпасы, большие сапёрные лопаты и так далее. В этом списке значилось и носилки. На следующий день группа получала оружие, снаряжение и инвентарь. Шматков носился по оружейке, расталкивая товарищей, и что настойчиво искал.

— Вася, что ты потерял? — поинтересовался Руслан.

— Да вот, поставили задачу срочно найти носилки. Где-то я их видел? — заглядывая за пирамиды с оружием, произнес Шматок. — А, вспомнил! — и вприпрыжку куда-то понёся.

Группа, экипировавшись, построилась возле оружейной комнаты. Старшина заставы проверил наличие личного состава.

— Одного не хватает! — и тут же вычислил отсутствующего. — Опять курсант Шматков отсутствует!

— Товарищ сержант, он вроде за носилками побежал, — выкрикнул из строя Желудкин.

— Всё, нет времени ждать, выдвигаемся. Курсант Желудкин, дождитесь Шматкова и рысью на место сбора.

Учебная группа быстрым шагом удалилась.

Через минуту показался потерянный курсант. С широко сияющей улыбкой, он волочил по земле носилки. По расцветке Руслан понял, что Василий стащил их с пожарного щита.

— Фу, тяжелые, зараза! — ругался тот.

— Вася, ты что принёс?

— Чё, носилки как носилки, давай хватай. А где наши?

Руслан взял за волочившуюся ручку инвентаря.

— Ладно, Вася, бежим догонять группу. На ходу разберёмся!

И курсанты помчались на место сбора. Шматок бежал направляющим. Метров через сто он крикнул:

— Рустик, давай помедленнее, не напирай!

Перешли на лёгкий бег.

— С чего ты взял, что нужны хозяйственные, вроде бы про медицинские говорили? — спросил Желудкин.

— Подполковник точно сказал — сапёрные лопаты и носилки.

— А другие заставы вроде с медицинскими на занятия ездили? — всё ещё сомневался Руслан.

— То другие, а мы точно окопы копать будем. Землицу-то куда выбрасывать, вот и носилки пригодятся.

Когда они прибежали на площадку, личный состав заставы уже стоял у дверей боевых машин пехоты.

— По машинам! — подал команду преподаватель.

Два отделения быстро заняли места в своих боевых машинах. Только второе отделение замешкалось.

— Ну что там опять случилось? — спросил Мухортов.

— Товарищ подполковник, носилки не лезут!

— А вы их сложить пробовали?

— Они не разбираются! — жалобно выкрикнул Шматков.

Подполковник направился к БМП и увидел, как курсант яростно пытается затолкнуть хозяйственные носилки в отсек боевой машины.

— Товарищ курсант, что вы здесь цирк-шапито устроили?! — строго произнёс преподаватель.

— Я не виноват, товарищ подполковник, что носилки не входят. Пусть курсанты подвинутся, расселись тут, жирдяи! — добродушно доложил Шматков.

Вид у него был такой невинный, что подполковник рассмеялся.

Долго потом застава потешалась над этим случаем и особенно над тем, как на тактических учениях Руслан со Шматковым бегали по полю, перенося «раненых» на хозяйственных носилках. Так подполковник Мухортов в воспитательных целях решил проучить курсантов за плохую подготовку к занятиям.

… Желудкин, вспомнив эту историю, невольно засмеялся.

Прапорщик Гасангосейнов спросил:

— Товарищ подполковник, припомнили что-то смешное?

— Да, Магомед, был тут один забавный случай в пограничном институте! — ответил офицер, и рассказал водителю историю.

Прапорщик от души посмеялся.

— А у нас тоже интересный парень служил. Эльсевар его звали. В переводе с азербайджанского «любимец народа». Фамилия у него ещё Эйвазов была. «Эй, кувшин!», мы его в шутку называли. Тоже как ваш Вася хлипкий был. С пограничной службой у него сразу не заладилось. Пошёл в первый свой наряд часовым границы — магазин с патронами потерял. Группа выдвинулась пропажу найти, Эйвазов куда-то сам запропастился. Часа два его потом разыскивали, заставу подняли. А однажды чуть в ущелье в дозоре не сорвался, едва за дерево в последний момент ухватился. Горе просто, а не пограничник. Старшина ему и говорит: «Дарагой, ну что мне с тобой делать, давай-ка, братец, ты лучше при кухне пограничную службу неси, может толку больше будет!». И представляете, товарищ подполковник, как он на кухню попал, совсем уважаемым человеком стал. Талант у него кулинарный от бога оказался. Мы просто молились на Эльсивара, истинно «любимец народа». Такие блюда у него получались, вах, просто пальчики оближешь: пити, дюшбара, чучу, кюфта-шурпа.

— Магомед, как ты сказал — «кушта-шурпи»?

— Нет — «кюфта-шурпа. Это суп из баранины с горошком.

— У нас тоже на родине есть блюдо: «какай-шурпи» называется. Очень вкусное, из внутренностей барашка.

— Эх, сейчас бы чуду с крапивой, что мама готовить любит! — размечтался вслух прапорщик.

Уазик, как будто почувствовал душевность в общении водителя и пассажира, катил легко и динамично, выбивая из-под колёс камешки, которые со звоном стучали по днищу автомобиля. Впереди показались силуэты строений, сложенных из отёсанных камней. Залаяли собаки. В селении было немноголюдно. Редкие прохожие, увидев машину пограничников и лесника, здоровались лёгким поклоном. Доносились отдельные фразы на местном языке. Руслан за годы службы на Северном Кавказе научился объяснятся на некоторых наречиях народов Дагестана. Здесь не так как в его республике, где один национальный язык, а наоборот — множество диалектов. Эта пестрота создаёт свой неповторимый колорит края. Всё же он скучает по общению на чувашском языке. «Вот ведь удивительно, первое армейское взыскание получил я по причине любви к родной речи!» — подумал Желудкин, и снова перенёся в прошлое.

… Как-то он с земляком Сашей Павловым после отбоя расположился на лавочке спортгородка. Они болтали на чувашском. Уж больно соскучились по общению на родном языке. Руслан с Сашей словно побывали на родине, забыв обо всём на свете.

— Товарищи курсанты, ко мне! — раздался вдруг громкий окрик в ночной тишине.
Друзья соскочили с лавок и стремглав побежали к казарменным баракам. Друг успел забежать в расположение своей учебной группы, а вот Руслан замешкался. Его задержал ответственный по учебному дивизиону лейтенант Феликс Дрожжин. Он только что окончил пограничный институт, но уже пользовался огромным авторитетом у курсантов.

— Товарищ курсант, кто вам разрешил ночью находиться на спортгородке? Команда «отбой» вас не касается? Как ваша фамилия?

Дрожжин достал блокнот и ручку.

— Курсант Желудкин.

Руслан приготовился понести заслуженное наказание.

— Объявляю вам один наряд вне очереди.

— Есть один наряд вне очереди, — повторил первокурсник.

— Кто был вместе с вами на спортгородке?

Желудкин опустил голову и молчал. Пауза затянулась.

— Я ещё раз спрашиваю, кто был с вами в спортгородке!?

— Товарищ лейтенант, я не могу вам этого сказать, это будет не по-товарищески.

Лейтенант помолчал несколько секунд, а затем произнёс:

— То что вы не выдали товарища, за это хвалю, но, чтобы другим неповадно было нарушать распорядок дня, объявляю вам ещё один наряд вне очереди! Вам ясно? Утром доложите своему непосредственному начальнику о взыскании…
Руслан мысленно увидел лейтенанта: красивые и правильные черты лица, высокий, ладно скроенный, всегда подтянутый, форма на нём сидела как влитая, настоящая «военная косточка».

Вспомнился ему и такой случай. В детстве он любовался фотографией отца, когда тот, будучи в советской армии на службе по призыву, сфотографировался в кителе со знаками солдатского отличия, да ещё с бравыми усами. Решил тоже отпустить усы.

— С Будённым потягаться думаешь? — подковырнул его друг Денис, увидев у Руслана под носом «растительность».

— Не с Будённым, а с батей. Он тоже на службе себе усы отрастил!
 
Заметил это и его начальник учебной заставы майор Запорожец и вызвал на профилактическую беседу в кабинет. Он оглядел вошедшего Желудкина и строго сказал:

— Товарищ курсант! Вы знаете, что у нас в институте не приветствуется ношение усов. Устав вроде не запрещает, форсить на старшем курсе куда не шло, но на первом рановато. Поэтому я прошу и требую сбрить, как его … кавалерийскую красоту! — начальник для острастки нахмурил брови, а затем, улыбнувшись, произнёс: — Хотя, если вы мне назовёте достойный пример полководца с усами, так уж и быть… носите на здоровье.

Руслан, не задумываясь, чётко выпалил:

— Мой земляк, герой первой мировой и гражданской войны, командир прославленной 25-стрелковой дивизии, кавалер ордена Боевого Красного Знамени, трёх георгиевских крестов и четырёх георгиевских медалей Василий Иванович Чапаев!

Курсовой офицер не ожидал такого быстрого и чёткого ответа, но был рад тому, что курсант не растерялся:

— Курсант Желудкин, идите и передайте командиру отделения, что я, в виде исключения, в знак уважения вашего земляка, прославленного полководца Василия Чапаева, разрешаю Вам носить усы…

Руслан вспомнил как они, уже возмужавшие после учебного центра, вернулись в институт. Им тогда казалось, что они уже «тёртые калачи» и познали «почём фунт лиха».

В первую неделю по приезду учебная группа Руслана заступила в институтский наряд по кухне. Там они «заплыли» по полной. Каждый закоулок отмыли с мылом, варочные котлы оттёрли, которые заблестели как новенькие. Дежурный по столовой ходит не нарадуется на чистоту. Картошку закончили чистить в два часа ночи. Четыре часа поспали, а рано утром опять отправились по своим объектам. Также ударно потрудились, и к сдаче наряда кухонные помещения и посуда были идеально чисты. Словом, красота неописуемая была да и только. Дежурство принимал старший курс,  выпускники, «господа офицеры», так на курсантском жаргоне называют последний курс. За первокурсниками же закрепилось — «без вины виноватые». Ходят «господа офицеры» с белыми платочками, в самых укромных местах находят грязь и требуют устранить недостатки. В общем, не принимают наряд да и все дела. Устраняйте, мол, первокурсники все недостатки, и точка. Наряд сдали только после ужина, ближе к отбою. Пришли в учебный дивизион и рассказали о таком происшествии товарищам. Целый день ходит подразделение как раздразнённый улей, курсанты друг с другом обсуждают ситуацию. К вечеру обстановка накалилась и прокатился по курсу ропот: «Как же так, мы такие же курсанты! Ну что, что мы на первом курсе!». Больше всех Андрей Скорописов возмущается, заводит толпу. Высокий, косая сажень в плечах, атлет. До поступления он активно занимался бодибилдингом, ещё и кикбоксингом в придачу, даже в чемпионах ходил.

— Колхоз, айда разбираться к старшекам! — призывает Андрей смельчаков.

Так повелось, что каждый курс имел своё неофициальное название, которое характеризовало учебный дивизион. Это была неформальная традиция в пограничном училище. Вот и первому курсу от предыдущего выпуска досталось славное название «Колхоз». И носил третий учебный батальон (потом дивизион) уже восемь лет это почётное название.

— «Колхоз» он и в Африке «Колхоз»! — кричит уже раззадоренная группа курсантов. В неё вошли самые отчаянные сорвиголовы, наиболее крепкие и подготовленные. — Давай, идем разбираться с «Камикадзами», заодно и посмотрим, на что они годятся.

Группа из двадцати человек направилась к обидчикам. Руслан тоже затесался в толпу. Интересно стало, чем закончится эта история.

Нужно было подняться на этаж выше. Первокурсники воинственно зашагали по лестнице. Кто-то заметил небольшую группу четверокурсников, и так совпало, что там были и «обидчики».

— Вот они, — показал один из курсантов Скорописову, и все направились к ним.
Об одном только не догадывались первокурсники, что им «посчастливилось» нарваться на членов сборной института по рукопашному бою. Они как раз стояли в холле возле лестницы и обсуждали какие-то свои вопросы.

Но первокурсникам в первые дни учёбы после ПУЦа простительно не знать спортивную гордость института. Поучились бы они чуть больше, конечно узнавали бы спортсменов в лицо и проходили бы, глядя на них, с придыханием и большим уважением. Правда, они уже знали, что «рукопашка» в большом почете у «голицынцев». Даже слышали, что в институте функционирует таинственная секция, или даже группа под загадочным названием «Та-Инь-Си», члены которой с утра до вечера оттачивают секретные боевые приёмы рукопашного боя. По курсантским преданиям, основоположником группы стал некий легендарный выпускник, то ли по фамилии, то ли по кличке «Шабара», который, живя на Дальнем Востоке, постиг все секреты древних единоборств у мастеров Китая. Он закончил пограничное училище уже семь лет назад, но после него остались последователи. Каждый из первокурсников мечтал попасть в эту загадочную секцию, но как, ещё не знал. По секрету рассказывали, чтобы быть принятым в «Та-Инь-Си», нужно сразиться в рукопашном поединке со всеми членами секции, и что только самые достойные и мужественные бойцы проходили отбор.
Ничего не подозревающие первокурсники обступили небольшую группу курсантов. Скорописов выделился из толпы и смело подошёл к невысокому, крепко сбитому парню. Как ему показалось, он был у них за главного.
 
— Что за дела! Наехать на «Колхоз» решили? — проговорил уверенно Андрей. Уже после брошенной фразы он пригляделся к визави. Увидев старшинский галун на курсантском погоне, он слегка стушевался.

— В чём дело? — спокойно спросил старшина.

— Да вот, пришли разбираться, почему вы у наших ребят кухонный наряд принимать не хотели, — несколько смущённо проговорил атлет.

Такой наглости от первокурсника никто не ждал. Старшина сделал небольшое движение, и Скорописов моментально оказался на полу. Никто из стоявших даже не понял что произошло, настолько это было стремительно и быстро.
 
Руслан точно помнит, как они толпой побежали вниз по лестнице. Кому-то даже досталось по мягкому месту от старшекурсников. Уже оглядываясь, он заметил, как старшина подал руку Скорописову и помог ему подняться.

— Как зовут?

— Ан-ндреей, — растерянно произнёс курсант.

— Приходи к нам на тренировку, понравился ты мне, отчаянный! Зал наш знаешь, в спорткомплексе, дальний, на первом этаже.

Старшекурсники, наблюдая за улепётывающими первокурсниками, стояли и весело смеялись. Один из них крикнул вслед: «Колхоз уехал — Клоуны остались».
В середине девяностых, после этого случая, к учебному дивизиону приклеилось название «Клоуны». Руслана, как и многих однокурсников, вначале обижало это название, но потом они привыкли к нему.

… «Да, сколько нас, клоунов, по границе сейчас разбросало. Нет да нет о ком-то весточка и до Хунзаха доходит» — подполковник вздохнул.

Руслан попытался припомнить фамилию того старшины, но не смог. Слышал, что он после окончания института командовал спецподразделением погранвойск «Сигма», а сейчас, по слухам, командир одного из подразделений прославленной группы «Альфа».

… После института Желудкин прибыл служить на Северный Кавказ. В конце июля он получил распределение на пограничную заставу заместителем начальника по воспитательной работе. Только прибыл на пограничную заставу, в Дагестане началось крупномасштабное вторжение боевиков с территории Чечни. Более тысячи бандитов под началом Шамиля Басаева и Хоттаба вторглись в республику и захватили несколько селений в соседних районах. В пограничный отряд стянуты подразделения пограничных войск для прикрытия государственной границы с Грузией. Их достаточно много. Летают вертушки, работают миномёты, утюжа местности, где по информации разведчиков скрываются боевики. В непростой и напряжённой обстановке происходило становление лейтенанта в офицерской должности.

Памятен первый день на заставе. Молодого офицера разместили в палатке.
— Ну что, Руслан, гляди какие апартаменты нам достались, просто пять звёзд, — сказал старший лейтенант Сергей Завирохин, приглашая офицера в жилище. — А вот и твоя барская кровать, располагайся.

Руслан увидел армейскую койку, заправленную синим одеялом.

— У меня в пограничном институте точно такая же была, даже одеяло один в один.

— Это мы тебе из твоего училища подогнали, для скорейшей акклиматизации, — пошутил старлей.

Первая ночь прошла для Руслана тревожно. Ему казалось, что вот-вот на пограничную заставу нападут боевики. Он положил рядом с собой на табурет автомат и время от времени нащупывал его в темноте руками. Спать было неудобно: пружины кровати сильно прогибались, и туловище упиралось в угол какого-то ящика. «Какой чудак его туда разместил» — ворчал про себя офицер сквозь дремоту, поворачиваясь то на правый бок, то на левый.
Утром он первым делом спросил у коллеги:

— Сергей, а что за ящик у меня под кроватью лежит?

— Извини, брат, забыл предупредить, — старший лейтенант вытащил зеленый ящик, открыл крышку. В его руках оказалась граната. — РГД-5: ручная граната дистанционная, радиус поражения 25 метров, вес гранаты триста десять грамм, — офицер невысоко подбросил её и поймал.

Руслан от неожиданности даже растерялся на мгновение.

— А что ты удивился, всё по-братски, у тебя ящик гранат, а у меня… — Завирохин наклонился под свою койку и достал оттуда снаряженный пулемёт Калашникова. — Там еще две коробки с лентами и пару цинков. Если что, то немного продержимся.

Старший лейтенант задвинул арсенал снова под кровати.

— Да, начальнику кафедры вооружения и стрельбы полковнику Семёнову это бы не понравилось! — только смог произнести лейтенант Желудкин…
 
Подполковник вспомнил годы службы на Северном Кавказе. Они пронеслись в трудах и заботах. Пограничные сутки по заведённому распорядку — служба с перерывами на сон. Но предложи сейчас Руслану отмотать как в киноленте одиннадцать лет назад и выбрать для службы более спокойный регион, он бы отказался. С первых дней службы он полюбил местных жителей, чем-то они напоминали земляков из Чувашии, такие же трудолюбивые, с утра до вечера то в поле работают, то по хозяйству, то за скотиной ухаживают. Нелёгок труд, горек хлеб сельского труженика, где бы они ни жил. «Когда же наступит спокойствие на дагестанской земле, — эта мысль не давала покоя офицеру. — Народ замечательный, открытый, гостеприимный, природа изумительная и благодатная, казалось бы, живи да радуйся».

В Дагестане он познакомился и подружился с местным парнем. Они понимают друг друга с полуслова. Дружат семьями, вместе отмечают праздники. Частенько разговаривают о жизни, чести и мужестве. Руслан как-то спросил друга, почему люди на Кавказе иногда чрезмерно отважны и бесстрашны.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Без риска неинтересно жить! — ответил ему парень, и добавил: — Живи достойно и умри достойно. И на веки останется твоя слава и память. На все воля Всевышнего!

Руслан благодаря своему другу открыл для себя Северный Кавказ, его культуру, красоту речи, мелодии и танцы, богатые традиции и обычаи. Семейное воспитание здесь основано на самобытности, прочности и устойчивости родственной любви, теплоте отношений между всеми ее членами.

… Размышляя обо всём этом, подполковник смотрел в окно машины. Проехали селение. Размеренный звук работающего автомобиля действовал усыпляюще. Глаза слиплись, на веки, словно кто-то ладонями придавил, и они невольно сомкнулись. Руслан уснул. Сначала сквозь дрёму он слышал, что с ним о чём-то разговаривал Магомед, ощущал автомобильный запах, знакомый Руслану с детства, который ни с чем не спутаешь. А потом неожиданно как будто провалился в темноту. Не успел уснуть — увидел сон. Он на родине. Отпуск заканчивается, и он прощается с мамой. Она обнимает его и говорит:

— Сынок, не уезжай из Чувашии, оставайся дома! Не спокойно у меня на сердце!

— Как я могу остаться, мама, мне на службу надо, отпуск закончился.

Мама заплакала и не хочет отпускать его из объятий.

— Сынок, береги себя! — сквозь плач говорит она.

Руслан успокаивает её. Вот они прощаются. Он идёт по сельской дороге. Оборачивается, мама стоит и пристально глядит на удаляющегося сына. Руслан продолжает идти. Ноги его тяжелеют. Делать шаги становиться всё труднее и труднее, словно невидимые нити сковывают их. Он постоянно поворачивает голову. Хочет остановиться, но какая-то сила заставляет его шагать вперёд. Мама всё стоит на дороге. Она постепенно уменьшается в размерах, пока не становится маленькой точкой. Но её голос всё равно отчётливо доносится, разрезая пространство. Он становиться громче и громче: «Сынок, береги себя!».
Слова раздаются эхом в голове Руслана. Они проникают глубоко в сознание, в каждую клеточку…

— Руслан Николаевич, приехали! — прервал сон офицера водитель.

Машины остановились недалеко от небольшого селения, рядом возвышалась гора. Было уже темно. Одиноко светила луна.

— Магомед, я сейчас пойду в селение, там я уточню обстановку. Возможно, подозреваемый находится в доме родителей. Вы пока подождите меня здесь. Сами пока никаких действий не предпринимайте. Я не долго.
 
Подполковник быстро пошёл по узкой тропе, которая сокращала путь к цели.
Сделав несколько десятков шагов, Руслан оглянулся. Лесник и местный житель стояли недалеко от «Нивы» и о чём-то беседовали. Прапорщик Гасангосейнов находился в машине. Офицер заметил, как Магомед улыбнулся и показал жестом, что всё нормально.

Подполковник прибавил шаг. «Что это сегодня со мной, совсем раскис, воспоминания и сон всю душу растеребили, а ну-ка соберись, пограничник!» — скомандовал себе Руслан.

Пограничники и два местных жителя, оказавшись недалеко от населённого пункта, в эти минуты не догадывались, что за ними из засады наблюдают боевики. Старший жестом дал команду: «я с напарником беру офицера, а остальные снимают водителя Уазика и двоих на «Ниве»…

Подполковник Желудкин уже почти приблизился к крайнему дому селения, как вдруг по нему внезапно открыли огонь из автомата. Тело в нескольких местах обожгла острая боль. Падая, Желудкин закрыл глаза. От хлёстких ударов пуль, от брызнувших на него осколков камней, ему показалось, что всё кончено, что он убит. Но когда он упал и открыл глаза, он почувствовал не смерть и не слабость, а только тяжесть во всём теле, а в носу и во рту вкус придорожной пыли.

«Магомед, как там Магомед. Неужели сразили и их? — промелькнула и словно огнем обожгла сознание тревожная мысль, он ужаснулся ей. — Значит, засада. Продуманная и устроенная заранее. Значит, он сплоховал, не просчитал всё основательно, доверился информации, что банда практически была уничтожена». В теле было непривычное чувство страшной связанности, как будто его всего обкрутили канатом, оставив свободными только правую руку и голову.

Подполковник попытался приподняться и осмотреться. Автоматная очередь прошла рядом. Пули ударились об камни, срикошетили и со свистом пролетели. Каменный осколок попал в лицо, и по глазам потекла кровь. Он дотянулся рукой и стёр кровь с глаз, размазав её по лицу. Потом пошарил рукой вокруг себя и нащупал лежащий рядом автомат, потянул его к себе, вытащил из разгрузки магазин и положил рядом.

— Сейчас, сейчас, погодите чуток, гады!» — гневно шептали его губы. — Будет вам гостинец. Покажем вам кузькину мать!

После этих слов, Желудкин вскинул автомат и выпустил в сторону стрелявших длинную очередь. Нападавшие затихли. «Вот так-то лучше, — удовлетворённо заметил он. — Но где же Магомед. Как он там?». Он закрыл глаза и, то теряя сознание, то снова приходя в себя, лежал секунд тридцать, а может быть и больше. Потом стиснув зубы, пограничник подтянул онемевшую руку и снова взял автомат. Он не знал, до каких пор, будет делать одно и тоже движение — поднимать оружие и вести огонь в сторону нападавших, но чувствовал, что, пока в его теле сохраниться хоть какой-нибудь проблеск жизни, он будет сражаться с врагом.

Вдруг из того места, где находились машины ударила автоматная очередь. «Это Магомед! Конечно же, это он! — радость охватила офицера. — Значит, мы ещё повоюем!». Это была последняя мысль подполковника. Боль от ранений становилась всё сильнее и сильнее, постепенно очертания предметов стали расплываться. Через несколько минут Желудкин потерял сознание.

… Очнувшись, Руслан увидел, что находится в каком-то темном сыром помещении. Руки крепко замотаны скотчем за спиной, а сам привязан к стулу. Тело ломит и горит.

Офицер разглядел пятерых боевиков. Один из террористов, увидев, что пограничник пришёл в себя, подошел к нему и, ткнув стволом автомата в лицо, произнёс:

— Ну что, очухался, подполковник? Удачная охота сегодня получилась, крупная дичь попалась. При Джохаре нам бы за тебя сто баранов подарили, а теперь увесистую пачку «зелёных» отвалят. — Бородач громко засмеялся. — Слава аллаху, утром я почувствовал, что наш отряд будет блокирован и с верными товарищами укрылся в надёжном месте. Я оказался прав, чутьё меня не подвело…

Боевик, постукивая себя кулаком по груди, продолжил:

— Я догадался, что вы сунетесь в родительский дом нашего уцелевшего воина. Я всё хорошо продумал и организовал. Аллах помог мне отомстить за смерть братьев и нашего командира. Теперь я, Сулейман — сын Ахмеда — буду начальником!

Затем бандит приказал подельникам:

— Давайте, братья, этого главного мы оттащим в машину, а того, контрактника в расход.

Подполковник повернул голову и увидел на земле связанного Магомеда.

— Сулейман, подожди, дай я с этим, единоверцем, по душам поговорю, — сказал боевик невысокого роста.

Он подошёл к водителю, вытащил боевой нож и приложил его к горлу пленника.
— Жить хочешь?

— А кто же не хочет, каждая букашка за жизнь цепляется! — выговорил прапорщик.

— Правильные слова говоришь! — оскалился боевик.

Затем он быстро полоснул по верёвкам, связывавшим руки пограничника. Помог подняться и подвёл его к подполковнику Желудкину.

— Знаешь его?

— Конечно знаю, это мой начальник, — не стал отпираться прапорщик.

— Это хорошо, что не юлишь. Убьешь своего командира, мы тебя отпустим на все четыре стороны. Возьми нож, но не балуй! — боевик передал нож пленнику.
Предвкушая интересное зрелище, вооруженные люди окружили Магомеда.

Водитель крепко сжал нож и несколько секунд стоял, не решаясь на действие.
— Ну что же ты, режь неверного! — подбодрили пленника боевики и начали издавать звуки, похожие на возгласы, исполняемые туземцами при ритуальных танцах.

Вдруг прапорщик сделал резкий выпад и попытался полоснуть одного из бандитов.
— Шакал, руку порезал! — завопил тот. Прапорщика сбили с ног, связали снова и оттащили в сторону.

Сулейман взял табурет и сел напротив офицера.

— Правильно твой контрактник говорит, каждая тварь жить хочет, только дурак он, упустил свой шанс! — боевик вплотную приблизился к лицу подполковника и продолжил. — А ты жить хочешь?

Офицер молчал.

— Что набрал в рот воды? Вижу по глазам, что хочешь. А мы тебя отпустим, контрактника убьём, как тех двоих на «Ниве», а тебя отпустим.
Главарь откинулся немного назад, посмотреть какое действие произвели его слова на подполковника.

— Не веришь, аллахом клянусь, что выпустим на свободу. Ещё денег дадим.
Сулейман достал из камуфлированной куртки пачку долларов.

— Твои будут, — он потряс купюрами перед носом офицера. — Дом большой поставишь, первым в округе будешь, все спину перед тобой гнуть будут. От тебя немного нужно — быть нашими «глазами и ушами». Согласись, это равнозначный обмен: мы тебе жизнь и денег в придачу, а ты нам информацию. А если нет, то умирать ты будешь долго, мучительно долго! — боевик достал нож и приложил его к горлу пленника. — Согласен? Подумай хорошенько.

— Никогда я не буду с вами! — превозмогая боль, ответил офицер — У вас же нет ничего святого! — затем он отвернул голову в сторону, тем самым давая понять, что дальше разговора не будет.

Сменяя друг друга, боевики до утра пытали Руслана Желудкина, желая получить нужные сведения, но все их усилия оказались напрасными. Получив отказ сотрудничать, бандиты жестоко расправились с офицером-пограничником…

***
… Весть о гибели пограничников и местных жителей от рук боевиков быстро разнеслась по округе. Все скорбели и были возмущены жестоким убийством. Сотрудники спецподразделений ФСБ России поклялись отомстить за гибель своих товарищей. В результаты специальных мероприятий оперативники вышли на банду и блокировали её в жилом доме в одном из населённых пунктов. На призыв сложить оружие боевики ответили автоматической очередью. В результате завязавшегося боя все террористы были уничтожены.

Подполковник Руслан Желудкин и прапорщик Магомед Гасангусейнов, как достойные сыны своих народов, до последней минуты жизни честно и добросовестно выполнили свой долг перед Родиной, остались верны присяге. Они пожертвовали своей жизнью ради нас, чтобы мы смогли спокойно жить, сумели пройти свой жизненный путь стойко и мужественно. Оба посмертно награждены орденами Мужества.

На одном из памятных мероприятий на могиле героя-пограничника подполковника Руслана Желудкина произошла необыкновенная история. Почтить память погибшего офицера прибыло много людей: родственников, земляков, сослуживцев, юных пограничников. Играл духовой оркестр. Громкая музыка эхом разносилась по округе. Неожиданно в небе появилась птица. Она несколько раз облетела собравшихся, затем спустилась вниз и села на зелёный погон старшего сержанта Владимира Михайлова. Она долго сидела на плече пограничника и, вдруг, как ни в чём не бывало, запела звонкую, немного грустную песню. В её песне слышались то тревожная мелодия гор, то звонкая музыка бурлящего потока воды, то плач ветра, гуляющего по горным ущельям.

— Папа, правда, это Руслан превратился в птичку и прилетел с неба? — спросил шестилетний мальчик в зелёном пограничном берете, который закрывал ему весь затылок.

— Правда, сынок! — ответил ему отец, облачённый по такому случаю в двухцветный камуфляж со знаком «Отличник погранвойск». — Это душа Руслана прилетела из тех краёв, где ветер плачет за горою.

— Папа, когда я вырасту, тоже как Руслан Желудкин стану офицером-пограничником!

Отец улыбнулся, взял мальчика на руки и произнёс:

— Я верю, так оно и будет, сынок!


(подготовлено совместно с Людмилой Желудкиной)