142. Иллюзионисты. Одиссей

142. Одиссей

Пера Дюмы-отца достойна жизнь Ивана Мясоедова, отпрыска знаменитого художника-передвижника, Мясоедова Григория Григорьевича («Косцы», «Земство обедает»…)

Иванушка прогремел не только в России, но и в мире, как крупнейший мастер классического иллюзионистского жанра: чечеточник фальшивой монеты.

Еще в детстве красивый мальчик отличался шалостями из ряда вон: чертик в обличьи амура. Из гимназии выгнали за… денежную пирамиду (а-ля Мавроди, в миниатюре), которую устроил среди одноклассников.

В отрочестве в нем обнаружился несомненный (наследственный) талант рисовальщика – Иван успешно поступил в Академию художеств. Учился с упоением. Увлекался античностью. Изучал прилежно анатомию человека, как в морге, так и по Леонардовским рисункам.

Затем вдруг, при помощи особых гимнастических фокусов собственного изобретения, он делается немыслимо мускулистым и стройным, «как Геракл».  Герой атлетики в студенческой среде. Получает первые призы на петербургских конкурсах мужской красоты. Вызывая восхищение дам и барышень (большой до них охотник).

Первый петербургский качок – это чего-нибудь стоит.

По сведениям полиции, Геркулес приторговывал собственными  фотографиями в обнаженном виде.

Дипломная картина Мясоедова-младшего, высоко оцененная преподавателями, написана была на классический сюжет – «Поход аргонавтов за золотым руном», и в виде хитроумного Одиссея он изобразил натурально, самого себя.

Талантлив был. Комиссия не слукавила, дав ему первый приз за  мастерство и любовь к искусству живописи.

Характерна вот эта смесь священнодействия и бурлеска, чуда и фокуса, храма и цирка.

За златым руном – презренным металлом – вскоре отплывает навсегда, без желания возвратиться на родную Итаку, автор полотна.

Одиссей со товарищи иначе и не мыслили себя – нежели эдакими косцами заколосившихся дензнаков. Он и картины писал, дабы Репина переплюнуть, и реальным делом, приносящим доходы, был занят.

На Пушкинской, работая в Экспедиции по заготовлению государственных бумаг, выучился чудо как похоже, со всеми подробностями, срисовывать банкноты любой сложности.

И никто его за эти первые опыты никогда не разоблачил! Если б сам не признался на старости лет, в мемуарах, люди бы не узнали. Ходили по России фальшивые дензнаки, производства Мясоедоффф и компания, ничем не хуже настоящих. Тут большевистский переворот, гражданская война, инфляция, репрессии  – до подлинности банкнот ли! Все они скоро сгорели в печках революции.

В 20-м, подавшись от большевиков в Германию, Мясоедов-младший удивляет немцев широтою размаха: устраивает частные концерты, нанимая для сей цели известнейших музыкантов, ежедневно закатывает банкеты, раздает гостям упоительно дорогие подарки – все это в полуголодном Берлине. «Земство обедает»…

Но немцы его раскусили. Вскоре «герр Мясоедофф» арестован и препровожден в Англию, где его намереваются судить за печатание фальшивых фунтов стерлингов.

Подобно другим авантюристам высокого полета, он не раз возносился под небеса, не раз падал в канаву – ничего, отряхивался себе, и шел дальше.

Был приговорен к пожизненной каторге. Но бежал из-под следствия.

Расстрелять даже как-то раз хотели. Но как-то выкрутился.

Жил несколько лет в славном княжестве Лихтенштейн, где выпустил серию прехорошеньких почтовых марок, являющихся ныне филателистическим раритетом (в карликовом государстве Herr Miasoedoff даже поставили памятник, чтя его с тех пор, как свой национальный бренд).

Снова сидел в тюрьме, бежал из камеры, эмигрировал в Америку. Дожил до седин и скончался в Буэнос-Айресе, уважаемым человеком.

Когда после революции в Полтавском имении Мясоедовых, где проводил Ваня академические вакации, стали разбирать флигель, то обнаружили  под полом глубокий подвал с тайной комнаткой в нем, дверца которой была заперта весьма хитроумным приспособлением.

За дверцей, в куче мусора рабочий обнаружил матрицу для печатания фальшивых долларов. Мистический зародыш Ваниной судьбы – из сего эмбриона суждено было вырасти огромному монстру.

Примечательно, что отец его, живописец  Мясоедов, обладатель очень внушительной внешности, стал моделью для хрестоматийного полотна Репина «Иван Грозный убивает своего сына Ивана». Типаж для Ивана Грозного живописец искал очень долго (измельчал народ, всё не то!) – мясоедовские черты показались единственно убедительными.

Моделью же для царевича Ивана был избран писатель Всеволод Гаршин, вскоре покончивший жизнь самоубийством – прыгнул в лестничный пролет своего дома, по соседству, в одном из переулков на Пушкинской.

Мистики сказали бы, что Ивану Мясоедову (сыну) удалось сбросить несчастья, сужденные ему роком, возможно даже гибель – на Гаршина.

Имя «Иван» (фальшивомонетчика и невинно убиенного царевича) сыграло здесь роль «отворота судьбы».