Золушка и Галатей

После периода пустоты, когда в библиотеку приходили только одни и те же, в основном, пенсионного возраста лица, началось некоторое оживление. Ксения понимала, что это результат трёх осуществлённых акций: во-первых, нашёлся (очень странно, но тайный) спонсор, который дал немалую сумму на новые, модные издания, во-вторых, сами библиотекари работали весь год,  не покладая, скорее, не опуская рук. Проводили творческие встречи с местными писателями,  даже с одним московским, мало известным, но ведь столичным, автором! Гости творческих встреч дарили свои книги, образовалась выставка «Наш литературный край». А ещё постоянно приглашали школьников разных возрастных групп на лекции-беседы. Классные руководители охотно приводили ребят во время классных часов, группа чтецов из студии Дома детского творчества готовила циклы стихотворений и отрывков художественной прозы… Директриса постоянно хвалила Ксению на собраниях, выслушивала на совещаниях, потому что идеи подала она и осуществляла их вдохновенно. Одно было странно, как только начиналось  распределение наград, Ксения Ракша получала грамоты, благодарственные письма, а денежные премии доставались совсем иным работникам, вернее, работницам: Наталье, которая вязала директрисе кофточки, Ларисе, приносившей приглашения в филармонию или старой Антонине Георгиевне, подкармливающей начальство пирогами и ватрушками собственного изготовления. Ксения всё понимала. Но было обидно, потому что так хотелось купить обновку, полакомиться фруктами, а на зарплату не разгуляешься. Мама почти слегла, пенсия у неё совсем крошечная, а лекарства сколько стоят?!..
Наконец началось настоящее лето. Жара становилась изводящей, кондиционеров в библиотеке не было, и душное помещение превратилось в камеру пыток. Ксения написала в интернете о бедах их библиотеки, воззвала к «добрым богатеньким бизнесменам», мол, помогите. Спасите, хоть вентилятор нам подарите!
Через день пришли рабочие, установили кондиционеры – в читальном зале и в кабинете директора. Директриса вызвала Ксению к себе.
--- Как это ты додумалась? На что рассчитывала?
--- Всё на того же, тайного спонсора. Думала, раз помог, может, ещё разок попробовать?
--- Вот, пишу приказ. Премию тебе дадим в этом месяце. Молодец, иди работай.
Ксения ликовала! «Как в игре «Что? Где? Когда?», своим умом деньги заработала!»
Вскоре проводили презентацию книги местного краеведа Орлова. В прохладном читальном зале не оставалось свободных мест, даже из директорского кабинета принесли стулья и поставили вдоль стен. Ксения вела мероприятие. Она надела новую блузку, на которую всё-таки наскребли с мамой остатки премии, после покупки лекарств. Девушка одно воскресенье  позагорала на местном пляже, и белая блузка в сочетании с загорелой кожей очень её украшала. Мама сказала: «Твоё лицо, как солнце над снегом!», и все на работе делали ей комплименты, отчего день показался особенно праздничным. Всю дорогу на работу крутилась в мыслях строчка Пушкина: «Мороз и солнце, день чудесный…», хотя жара раскаляла воздух,  и Ксения занырнула в прохладу библиотеки, как в чистоструйную, освежающую речку. И все, кто пришёл на мероприятие, тоже слегка ахали и ухали,  вдохнув живительную прохладу. 
Осип Петрович Орлов, и правда, похожий на орла носом-клювом и торчащими, словно опущенные крылья, лопатками, оказался человеком тихим, интеллигентным, очень знающим. Он легко называл различные цифры и даты, помнил имена знаменитостей во всех сферах жизни родной области, ярко и увлекательно рассказывал о значимых событиях. Ксения слушала и думала: «Есть же такие умные, увлечённые люди! Но где, где можно познакомиться с таким человеком, пока он ещё молодой и свободный? Кажется, только в библиотеке, а вот нет такого для меня…» Она грустила: в двадцать четыре года --- полное «безрыбье» в окружении. Приходят, конечно, разные молодые люди, проявляют к ней внимание, пытаются назначить свидание, но Ксюша, заметив приятное лицо, терпеливо ждёт, когда откроется рот, и польётся речь. И тут же, с первых слов понимает, что это не то. Не он. Мама не пилит, нет, мягко точит: «Детка, годы летят, останешься одна…» «Ну и останусь, -- горько вдыхает Ксюша, --- значит, такая судьба. Не стану же замуж выходить ради формы. Это как тесные туфли купить: вид есть, носить больно. Не хо – чу!»
Она задумалась, немного отвлеклась и прослушала последние фразы, а их отзвук показался интересным. «Что? Что он сказал? Какой спонсор?»  Тут с последнего ряда прошёл через зал молодой человек с огромным букетом цветов. Его бритая голова, дорогой пиджак (в этакую жару!) сразу определяли его общественный статус. Черты лица были какими-то стандартными, как из телесериала: прямой нос, глаза с прищуром, округлое лицо.
--- Я, это… мы уважаем Осипа Петровича. Книга его -- нужная вещь. Там всё правильно написано. Моя фирма гордится, что с нашей помощью издал автор такую толстую книгу. Кхм… Мы дарим библиотеке десять экземпляров, а на продажу здесь, сегодня, скидка тридцать процентов. Вот, наша девушка может продать желающим. Ещё – букет писателю и сувенир --- хорошие наручные часы.
---- Спасибо! Спасибо Виктор Михайлович и Вам и вашей фирме! Подсмотрели, что часы у меня старые, простые! Спасибо библиотеке за чудесную встречу с читателями, спасибо красавице-ведущей, она и биографию мою изучила, и об изданиях дала прекрасную информацию… Спасибо.
Орлов вывел Ксению на сцену, а спонсор преподнёс ей три белых розы в золотой упаковке. Ксения покраснела, смутилась, тихо проговорила «спасибо».
Орлов и спонсор о чём-то переговаривались в углу сцены, девушка из фирмы бойко торговала книгами за столиком в конце зала, перед стендами выставки изданий писателя, а Ксения, выйдя в коридор, уловила сладкий кондитерский аромат. Директриса, которая во время презентации пару раз минут по десять присаживалась в зале, теперь раскрыла дверь кабинета и поманила Ксению к себе. Стол в кабинете был уставлен чашками, коробками конфет, вазочками с фруктами. Во главе стола – огромный дорогущий торт, и две бутылки шампанского.
--- Видала? Спонсор наш фуршетнулся. Сейчас придут. На-ка, салфетки разложи и чайные ложки.
--- А посуда откуда, Лидия Фёдоровна?
--- Оттуда же. Сервиз нам подарил. Мы всё перемыли, пока ты выступала, -- с ядовитой иронией проговорила она, -- а убирать ты будешь. Видала, какой электрочайник нам отвалил! Я в магазине видела: самый дорогой! И с чего это он так нашу библиотечку возлюбил? Сдаётся мне, и кондиционеры, и вся прежняя помощь с его запашком. Вот загадка!
--- А что за фирма у него, я как-то прослушала…
--- А ничего себе! Банями, саунами заправляет. Теперь это не просто помывочные учреждения --- это же ого-го что! Там и трам-та-там! Он говорил, из Финляндии недавно вернулся, привёз проекты, строить ещё будет всякие новомодные заведения.  И фамилия у него подходящая – Чистяков.
--- Чистяков? Виктор? А-а-а-ааа… Конечно! Витька Чистяков!
---  Ты что, знаешь его?
---  В одной школе учились, он был старше на два класса. Надо же! 
---  И что, отлично учился?
---  Вот уж нет. Троечник был, серенький такой… Никакой инициативы не проявлял. Даже странно, как это он дела развернул…
---  Да-а… Вот мы с тобой образованные, умные, отличницы школьные, а еле концы с концами сводим.
---  Ну, Лидия Фёдоровна, не говорите «мы». Вы руководитель, у вас какое общественное положение, да и зарплата неплохая…
---  Поживёшь с моё… А с чего я начинала? Колготки штопала, уж прости, трусики латала… А сейчас, если бы не муж, очень скромненько бы жила. Так, всё готово, пойду народ приглашать, а ты чай открой, кофе --- кому чего… Да! Про фрукты мы забыли! Скорее помой всё, я разложу.
Скоро кабинет заполнили гости: сам виновник торжества, спонсор и его помощница, девица в годах, но молодящаяся до неприличия, работницы библиотеки --- Наталья и Антонина Георгиевна успели разобрать стенд, отнесли книги на стеллажи. Букет поставили в ведро с водой, расселись за овальным столом.
Так получилось, что Ксения оказалась рядом с Виктором, ей даже показалось, что он немного выжидал, пока она займёт место, чтобы сесть около. Ксения взглянула близко в его лицо и, наконец, совершенно его узнала: зелёные, немного растерянные, глаза были совсем знакомыми, улыбка, чуть тронувшая губы, выдавала смущение и неуверенность. «Он, в общем, симпатичный, но эта голая голова… Жаль, у него, кажется, были нормальные волосы… Так рано облысел. Зато, костюм самый—самый». 
 Руководила застольем директриса. Она сама разрезала торт, произнесла тост за писателя, все радостно сомкнули бокалы, дали слово Орлову, который так пространно и долго благодарил всех, что стало тягостно смотреть на восхитительный торт, вдыхать аромат шоколада и фруктов. Тут Чистяков вдруг и брякнул:
--- Ладно, Осип Петрович! Давайте-ка ближе к делу, а то дамы заскучали. Пусть угощаются, а то…
Ксения еле удержалась, чтоб не ткнуть его локтем в бок. Она скосила на него сердитые глаза, и Виктор, словно захлебнувшись, умолк на полуслове. Директриса стала передавать тарелки с кусками торта, неловкость была замята. А Ксения всё ощущала досаду, стыд за бестактность соседа. Он понял свою оплошность, виновато поглядывал на неё. Постепенно обстановка за столом наладилась, все заговорили наперебой --- шампанское делало своё дело. Виктор улыбнулся Ксении:
---  Вы меня не помните? Вооще… Мы в школе… я постарше на два класса… Помню, один раз Вас на медленный танец пригласил, а Вы не пошли…
---  Всё прекрасно помню. Я себя маленькой считала для танцев со старшеклассником, мы своим кружочком в углу держались.
---  Да нет, думаю, я Вам не понравился. Вооще… Подумали, небось, такой тюха, ни красоты, ни ума…
---  Вы всегда так прямо выражаетесь? Как-то бы надо подипломатичнее, а то не знаю, что и ответить.
---  Есть такой грех, не умею я дипломатию наводить, что думаю, то и говорю. Кстати, моему делу это не помеха, видно, вооще такая среда… А вы умная, так говорить умеете, словно по бумажке читаете. Даже завидно.
---  Что ж, и мне есть чему у Вас позавидовать… Хотя, неправда, зависти нет. Скорее, я рада за Вас.
---  Спасибо.
Тут начались общие разговоры, писатель снова занял «трибуну», он говорил и говорил о забавных случаях из жизни известных в области людей, посмеивался, подмигивал, стирая первое впечатление о своей интеллигентности. Ксения, вместе с некоторым разочарованием, стала понимать, что связывало Чистякова с Орловым, что их притягивало друг в друге. Виктор легко отзывался на шутки, подогретого шампанским, рассказчика. Между тем дамы споро доедали торт, лакомились фруктами и подхихикивали в тон разговору.
Время для застолья было отведено в самом конце работы библиотеки, и Ксения забеспокоилась, заторопилась домой, к маме. Но уйти никак не могла: помнила о поручении директрисы убрать со стола. Виктор заметил её нервозность, наклонившись, шёпотом спросил:
--- Что с Вами, вооще? У Вас настроение испортилось? 
---  Домой мне нужно, мама больна, а мне поручение ещё надо выполнить…
---  И что Вы должны?
---  Да так… не стоит об этом…
---  Ксения, мы же, вооще, школьные товарищи! Почему не хотите мне проблему свою слить?
--- Сли-ить? Как это? Что за слово?
--- Ой, простите. Ну, как это? Рассказать, что ли. Я помогу, правда!
--- Мне поручено убрать со стола.
--- И всё? Ал! Алла! Подойди-ка. Когда базар закончится, уберёшь тут всё.
--- Конечно, Виктор Михайлович!
--- Ну, поняла? Замётано. Пошли, я тебя… Вас домой отвезу.
--- Нет-нет! Не нужно! Спасибо. Я недалеко живу.
--- Знаю я, где, помню. На одной улице, вооще-то, жили. Со школы за тобой… за Вами следом ходил. Не переехали? И это знаю. Пошли.
Виктор со всеми попрощался, пожал краеведу руку и, перехватив удивлённый взгляд директрисы, жестом не дал ей возмутиться.
--- Мой секретарь всё тут уберёт. Я хочу проводить свою школьную подругу. 
Машина у бывшего школьного товарища была роскошная. Ксения не разбиралась в марках, но красота автомобиля, его серебристо- красный кузов и роскошный салон поразили её. В такое авто ей не приходилось  даже заглядывать, не то что ездить. Она вся сжалась на заднем сидении, куда Виктор галантно её пригласил.
---- Впереди надо пристёгиваться, это, вооще,  неудобно. Цветы Ваши, не забудьте. И это --- Вам. Он протянул полиэтиленовый, красивый пакет, с чем-то твёрдым внутри.
Ксения заглянула. Коробка очень дорогих конфет заполнила ширину пакета.
---- Ну, зачем это? Я не возьму!
---- Тогда выброшу. Я же от души! Неужели, вооще, такую мелочь нельзя взять ради школьной дружбы?
----  Что-то не помню, Виктор, чтобы мы дружили…
----  Наверное, так. Дружба была односторонней. Но я бы никогда никому не дал Вас обидеть! Ксения, а может быть, вооще, сейчас можно наладить наши дружеские отношения? Я бы очень хотел это… ну… встречаться.
----  Для чего?
----  Ну, чтобы подружиться. Что тут особенного? Я не женатый, Вы --- свободная… Вооще… Или я для Вас совсем неподходящий? Простой, грубый… Только, скажу Вам, как на духу, я  готов исправляться. Вы бы взяли надо мной шефство, вооще, как в школе отличница над отстающим. Буду очень стараться! Честное слово! Сам вижу, что какой-то неотёсанный, в приличном обществе выгляжу, как булыжник на асфальте… Ксения! Прошу…
----  Поймите, Виктор, для этого надо много общаться, а я совершенно не имею свободного времени. Работа и дом --- вот всё моё пространство, и всё время на это уходит.
---- А личная жизнь?
---- Это и есть личная жизнь. Другой и не ищу.
---- Ничего себе! Вот блин! Простите, у Вас от этого «блина» даже лицо вспыхнуло. Зеркало накалилось. Но Вы же думаете о будущем, о чём-то мечтаете?
---- Мне бы работу какую-нибудь подыскать, надомную. Только об этом и мечтаю.
---- А… Так я Вам работу и предлагаю: вооще, обтесать меня, обучить приличным манерам, правильным выражениям… В общем, вы будете моей воспитательницей, гувернанткой, что ли… Я спектакль в театре смотрел, там профессор уличную девчонку на спор учил светским манерам. Отпад! Здорово! Смеялся до колик. Он из неё леди сделал. Я ж не такой лох тупой, как кажется, тоже может что-то получиться. Беритесь, а? Зарплату, какую скажете, назначу.
---- Вы серьёзно? Почему это меня просите? За зарплату Вы можете у настоящих аристократов учиться!
---- Нет, не могу. Во-первых, вооще, стесняюсь чужих людей, во-вторых, хорошо учусь только у тех учителей, которых это… крепко уважаю. Вы --- то, что надо. Прошу Вас, соглашайтесь!
---- И какие условия?
---- Да, какие скажете, любые! Вечерами, хотя бы два раза в неделю, хоть у Вас дома, хоть в библиотеке, хоть у меня. Две Ваших зарплаты плачу сходу. Если мало, скажите.
---- Это много. Я так не могу. Есть расценки у репетиторов, Вы узнайте, я спрошу…
---- Ничего я узнавать не буду, у меня, вооще, своя такса. Когда начнём?
Машина уже стояла у подъезда, и бабушки на лавочках вытянули шеи, вглядываясь в лобовое стекло, единственно не тонированное.
---- Давайте после выходных. Во вторник, в семь. Если Вас устроит, у меня дома. Не могу маму оставлять надолго. До свидания, Галатей.
---- Что? Кто?
---- Простите, съиронизировала. Вы спектакль вспомнили по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион», а сюжет его построен на  истории греческого скульптора Пигмалиона, который так вдохновенно работал над статуей Галатеи, что полюбил её, и она ожила.
---- Я, вооще, хочу быть Галатеем. Оживите меня и… Снова Вы краснеете. Я понимаю, меня полюбить у Вас не получится…Извините. До вторника.
Ксения буквально выскочила из машины, не помня себя, влетела на третий этаж. А старушки на скамейке всё заметили: какая машина шикарная, и какой вежливый этот лысый (а ведь такой ещё молодой!), и пакет, и букет… Да… Видать, Ксюшка эта, библиотекарша, отхватила себе крутого хахаля! А что? Не вековухой же оставаться! Теперь время такое, можно и в подоле принести, никто вслед не заплюётся, были б денежки!
В воскресенье мама буквально вытолкала Ксению на пляж.
---- Как это без воздуха жить, без солнышка, без отдыха! Да я же изведусь, глядя на тебя! Не порти мне последние нервы --- иди отдохни! Тебе так загар идёт, глаза  становятся как фиалки, синие-синие! Волосы светлеют, красавица моя! Не вянь тут около больной.
Ксения шла по улице, пантолеты шлёпали об асфальт, начал крутиться в голове бесшабашный мотивчик. Только подошла к остановке, красная машина зашуршала тормозами с нею рядом, дверца открылась.
---- Доброе утро, учительница моя! Куда Вас подвезти?
---- Нет-нет, не надо! Я на троллейбусе. Нет, пожалуйста, проезжайте.
---- А отчего нет? Я же просто по пути Вас на пляж заброшу. Вы же, вооще,  на речку? Вон, в плетёнке купальник, сарафанчик на Вас соответственный…  А я и сам окунусь, жарко с утра. Так, не отказывайтесь!
Он взял её за руку, потянул внутрь машины, и принципиальная Ксения почему-то села рядом. Он накинул на неё пристёгивающий  ремень, быстро тронул с места.
На пляже уже был народ, но ещё нашлось хорошее местечко между грибком от солнца и кабинкой для переодевания. Ксения медлила. Ей не хотелось обнажаться перед своим «учеником», а он без всякого стеснения снял с себя одежду и явил на обозрение крепкое, спортивное тело, в меру загорелое, в общем, приятное на вид. «Атлет. Хорошо выглядит», --- не могла не отметить Ксения. Она вздохнула и пошла в кабинку. Если бы она прочитала мысли Виктора, могла бы и возгордиться. «Богиня! Красавица! Статуэтка!», --- и ещё кое-что, о чём и сам не мог подумать внятно. Он уже плавал, делал вид, что не смотрит, когда она входила в воду.
Потом он присел на песок, она легла на подстилку.
--- Виктор, Вы же куда-то ехали, что же так задержались?
--- Прогнать меня хотите? Я сегодня, вооще-то, отдыхаю. Имею право! Мешаю Вам?
--- Да нет, не мешаете. Как тут можно помешать? А хотите, здесь проведём самый первый урок?
--- Отлично! То, что надо! Ну, вооще!…
--- Так вот, перво-наперво Вам необходимо избавиться от слова-паразита этого Вашего «вооще». Оно похоже на муху, сидящую на прекрасном кушанье. Вот, как только скажете его, так и представьте муху, жирную, чёрную на собственной тарелке. Я в нашем разговоре буду вот так щёлкать пальцами, когда услышу это «вооще».
-- Ну, вооще… Ой, вырвалось само. Трудно отучиться. Я, вооще, -- во слыхали --- не сильно брезгливый, мухами меня не напугаешь. Мне в бизнесе что важно? Убыли не допустить. А давайте я буду Вам штрафы платить за каждого паразита? На меня это наверняка подействует. За каждое «вооще» --- сотня рэ. Идёт?
--- Нет, так не пойдёт. Вы очень хороший спонсор. Боюсь, из желания совершать благотворительность, Вы нарочно позволите себя штрафовать. А-а-а! Я, видимо, Вас раскусила! И Вы покраснели! Так что, остановимся на мухах, на звуковых сигналах. А ещё… Не размахивайте руками, когда говорите, такое впечатление, что вы слова выталкиваете из себя жестами. О, вообще… Ой, я, кажется, от Вас заразилась! Недаром лишние слова паразитами называются. Так вот, кроме работы над речью, надо бы и над внешним видом потрудиться.
--- Ух ты! У меня же прикид… Чего Вы щёлкаете пальцами? Я же не сказал паразита.
--- А что такое «прикид»? Это же сленг! А нужно пользоваться русским языком, а не уличным наречием. Начните сначала. Вы хотели сказать, что ваша одежда…
--- Ну да. Все шмотки из дорогих бутиков, не какая-то там базарная китайская лажа… Всё --- фирма!
--- О, Боже мой! Разве это речь? Сплошной словесный мусор! Я переведу на русский, Вы говорите: «Вся моя одежда из дорогих магазинов, не дешёвые рыночные подделки из Китая, а фирменная продукция»,--- так?
--- Да ладно! Чего там переводить, если и так всё понятно! Вооще, ой опять…к чему эти словесные церемонии? Говорите, как в книжке пишете…
--- Ах, так не желаете исправлять речь? Прекрасно! Тогда наши занятия окончены. Не стоит и начинать.
--- Не-не! Я не потому! Просто… вощ… ой…трудно это.
--- Нелегко. Но возможно.
--- Постойте, так что там со шмот.. с моей одеждой?
--- Я считаю, что Вы одеваетесь не по своему вкусу, а по принятому в Вашей среде стандарту – это раз. Но я не только об одежде говорю. Вот я присмотрелась, простите уж, учитель должен быть внимательным к ученику, так вот, Вы бреете голову. А зачем? У Вас ведь не лысина, видны корни волос.
--- Ну, это правда, это для крутизны.
--- А… Чтобы голова была похожа на сваренное вкрутую яйцо! А зачем? Дань новорусской моде? Киваете, говорить боитесь? Поверьте мне, это всё --- уходящее, пустое, даже, простите, глупое. Человек тем интереснее обществу, чем он своеобразнее, оригинальнее, чем более отличен от толпы. Это называется индивидуальностью. Вы, словно за ширмой, за всеми этими причиндалами. Это --- стандартная маска. Я даже забыла, как Вы выглядели в школе.
--- Никак я не выглядел --- так, серый, как мышь. Скорее, как крыс. Воощ… Так чего? Растить причёску, что ли?
--- Растят волосы, а причёску меняют. Знаете, Виктор, я думаю, на сегодня хватит. Я в воду, пока!
--- Я тоже окунусь. Пошли!
Они плавали и часто чему-то смеялись, беззаботно и весело. Ксения подумала, что давно так не резвилась, всегда в одиночестве, всегда опасалась привлечь к себе чужое внимание.
Потом она загорала, а Виктор отлучился, вернулся с пакетом сока, мороженым и круассанами. Они мало разговаривали, так, перекидывались короткими фразами, но отчуждение и напряжённость между ними заметно таяли, словно возвращалось школьное детство.
Ксения взглянула на часы и даже охнула.
--- Да как же я! Маме обедать пора, а я…Простите, побегу.
--- Едем, едем, не беспокойся…Вооще, Ксюша, а давай на «ты»?  Ну, хоть я и ученик, а чего чваниться? Вот выпьем сок на брудершафт, и… А?
--- А давай! Только без поцелуев. Ну, в щёчку. Всё. Спасибо тебе, на машине я успеваю…
Во вторник Ксения после работы придирчиво оглядела квартиру – вчерашняя уборка не была нарушена. Чай она не заварила, но всё было наготове. Сама не снимала свой наряд, в котором вернулась с работы.
Виктор пришёл минута в минуту, с цветами --- белыми лилиями. Аромат заполнил комнату, почему-то взволновал Ксению. Она отметила, что за два дня на загорелой голове ученика проступил светлый, как иней, тонкий слой отросших волос. Виктор даже помолодел, хотя чуть отросшие волосы и отливали серебром. Ксения ничего не сказала, но её тихая улыбка не осталась незамеченной Виктором. Он улыбнулся в ответ широко и радостно. А ещё он пришёл в красивой футболке и светлых брюках, что делало его по-мальчишески лёгким. Он в первую очередь попросил Ксению познакомить его с мамой, которой подарил ветку маленьких роз и пакет с фруктами. Ирина Матвеевна даже прослезилась от такого внимания, и Ксения была тронута.
Это занятие Ксения построила по заранее продуманному плану. Она решила определять заранее темы бесед, связывая их с правилами этикета. Виктор приглашал девушку в театр, затем они входили в зал и занимали свои места. Бедный ученик признался через час занятий, что ему легче вскопать бабушкин огород, чем по правде так «отдыхать» в культурном учреждении, как он выразился.
---А что, приходится огород копать? --- не удержалась от вопроса Ксения.
--- А то! Ну… бабуля ж никому не доверяет, над душой стоит. Кто выдержит? Я парня пробовал нанять, так она его и в ограду не впустила. Каждую весну копаю и осенью перекапываю.
--- Так мускулы не из фитнес-клуба?
---  Туда зимой хожу. А что, учительница, не сходить ли нам, и вправду, в театр? Применим на практике полученные знания. Закрепим, а? Завтра же нет у нас урока…
---  Виктор, я…
--- Доченька, иди, иди в театр! Ты же так любишь… Прошу Вас, Виктор, вытащите Вы её из дома, я и сама полежу, чего мне надо?
Жизнь Ксении совершенно изменилась. Эта её вечерняя работа, буквально, всунутый в руки аванс, частые посещения то театра, то кино, то кафе или парка, доставленные из престижных аптек лекарства для мамы, облегчающие её самочувствие, словно мощная, ласковая волна подняли её над бездной, открыли широту горизонта жизни. Но сознание, что волна ухнет вниз, не покидало её, наполняя горечью и тихим страхом. Одно радовало: ученик её всё схватывал на лету, обтёсывался, словно каменная глыба под рукой скульптора. У него отросли волосы, короткая модная причёска из «крутого» бизнесмена сделала милого, современного парня, с которым было приятно пройтись по улице, провести свободный вечер.
Лето пролетело, как пёстрая бабочка. Оно, отложив в невидимых уголках земли свои семена, рассыпалось яркими клочьями сухих крылышек на кроны деревьев, кустарник, в траву… Осень пришла, сухая и многоцветная, ещё манящая теплом на природу, в её усыпляющую тишину.
Поехали в деревню к Витиной бабуле. Друг Виктора Иван Кронин сел за руль Витиной машины. Он принципиально не пил ни грамма алкоголя, зато отлично мариновал мясо для шашлыков, так что предполагалось, после работы на огороде, провести  пикник в недалёкой берёзовоё рощице. Виктор рассказал Ксении, что Иван сейчас в тяжёлом материальном положении: сгорела его автомастерская, видимо, подожгли конкуренты. Там стояли три чужих машины, пришлось платить. Свою машину продал, квартиру заложил. Виктор помог, дал взаймы, не надеясь на отдачу. Друг есть друг, вместе в автодорожном техникуме учились, вместе в армии служили, в стройбате. Так что, надо подставлять плечо. Ксения нежно погладила плечо Виктора, снова и снова ценя его доброту и отзывчивость. Но что-то случилось с её существом: всё в ней напряглось, затрепетало, словно ток прошёл по телу, а стресс по нервам. Она с первого взгляда на Ивана испытала невероятное, сдавившее горло спазмом, волнение, боялась поднять на него глаза. Молодой мужчина, ровесник Виктора, выглядел более зрелым, взрослым. Его сухопарая фигура, жилистые руки, гордая посадка вихрастой головы --- всё было ей словно знакомо, лицо притягивало нервной, несколько жёсткой красотой. Особенно поразил пронзительный, как бы требовательный взгляд серых, стальных глаз. Она заметила, что он тоже немного вздрогнул, как от удара, увидев её. Утвердилась Ксения в этом своём наблюдении, отметив, что Иван неохотно с ней общается, словно избегая более близкого знакомства. Не было простоты дружеского общения, теплоты приятного знакомства.
Виктор, почувствовав отчуждение друга, шепнул Ксении: «У Вани настроение, сама понимаешь, не ахти какое. Он же бомжом себя чувствует. Как квартиру выкупить?.. Так что не обижайся, он не злыдень, просто…» Ксения кивнула. У неё было двойственное чувство: хотелось, чтобы их пикник поскорее закончился, и в то же время зрение, слух --- всё цеплялось за каждое мгновение этой встречи.
Ночь Ксения провела без сна. Сердце билось так, что, положив руку на грудь, она ощутила удары в ладонь, сжала кулак и надавила на пульсирующую поверхность. Стало больно, но это немного отвлекло от нестерпимого возбуждения всех нервов. Она боялась задать себе вопрос, хотя в глубинах мозга он давно витал, словно блуждающий в тумане далёкий огонёк: «Я влюбилась?» Такого раньше не было: кто-то нравился, хотелось общения, просыпалось кокетство, жажда обожания… Были встречи, поцелуи, желания… Но теперь она чувствовала, пронзившую насквозь, кровящую, сладкую рану. Кр`угом шла голова, слабели ноги при одном воспоминании о лице, фигуре, голосе Ивана. Помнилось каждое его слово, взгляд и жест. И всё было дорого, мило и тревожно до жути. «А как же мой Галатей?» --- на секунду пронеслось в голове, но вдруг стало стыдно и жалко и Виктора, и себя, она заплакала, сдерживая рыдания, и только на рассвете уснула, болезненно и тяжело.
От этого воскресенья до вторника, дня занятий с Виктором, Ксения прожила так, словно её запрягли в тяжёлую повозку, и она тащит почти непосильный груз в гору. Виктор пришёл, как всегда, вовремя, как обычно, с гостинцами, но настроение у него было какое-то смутное: он хмурил брови, вздыхал, теребил руками кайму на скатерти… Урок прошёл неплохо, но без обычных подшучиваний, смешков, шалостей.
--- Ксюша, --- Виктор не смотрел в её глаза, говорил, опустив голову, --- дело в том… Мой друг Иван… Он мне сказал, что сильно в тебя влюбился. Прямо у меня спросил, какие у нас с тобой отношения.
Виктор замолчал, и пауза в разговоре затянулась надолго. Ровно настолько, сколько Ксении не удавалось унять сумасшедшее биение сердца.
--- И что ты ответил? --- наконец спросила она сдавленным, подрагивающим голосом.
--- Я правду сказал, что люблю тебя, а ты --- нет.
--- Ничего себе, правдолюбец! Всё за меня решил…
--- Но это же так? --- спросил он с затаённой надеждой на отрицательный ответ.
Ксения молчала. Ещё в субботу, до поездки в деревню, она бы почти не солгала, сказав «нет», но теперь… Она, словно спящая царевна, восстала от поцелуя из стеклянного гроба, отогрелась от анабиоза, увидела живой мир, и сама зажила бурно, жадно, энергично.
--- Я, Ксюша не слепой и не такой уж дурак. Всё сразу увидел и понял, может быть потому, что сам сильно тебя люблю. Не говорил тебе эти слова, понимал, что твоя душа не раскрыта для меня. Но надеялся. Не думай, у меня не было ни чуточки сомнения, что наши отношения наладились не из-за денег, нет, ты не такая, просто, ты умеешь ценить заботу, искренность, человеческую доброту… А я готов был тебе всё это отдавать всю жизнь. Но… насильно мил не будешь. У вас с Иваном так случилось: искры полетели во все стороны, больно стало глазам, так всё сверкнуло --- молния прорвала всю атмосферу. Счастливые вы! Только Ваня мучается. Совесть, говорит, не даёт ему клином стать между мной и тобой, бедность его теперешняя угнетает…
--- Ты, Витя, что? Сватать меня для друга пришёл?
---  Ага. Я хочу, чтобы ты счастливой была. И Ванька, дружок мой закадычный. Не бойтесь за меня:  не сорвусь, не сопьюсь. Душа, конечно, болит… Так болит, что глотать больно! Но такая боль, честно, лучше, чем  то, что было раньше --- пустота вот тут, --- приложил он руку к груди. Я вам мешать не буду, уеду в столицу, там меня в партнёры мой двоюродный брат давно приглашает. Я из-за бабульки всё не решался свернуться, а и до Москвы недалеко, приеду в выходной.
Странное чувство охватило Ксению, когда он ушёл. Так она чувствовала себя, когда ей удалили больной зуб: больно, тягостно от пережитого, но всё-таки легче от надежды, что всё пройдёт и будет совсем хорошо.
Иван пришёл в тот же вечер, Ксения даже невесело пошутила про себя: «Передал Витя эстафету».Их любовь, словно огонь в плавильной печи, охвативший со всех сторон, из двух разных металлов --- чужих прежде людей --- слепила слиток стали, единое целое. Они сошлись сразу и навсегда --- до конца недолгой жизни  Ивана. Судьба дала им всего одно десятилетие,  счастье взаимности, добрый семейный очаг и, самое главное, дочурку Машу. Было горькое время прощания с матерью Ксении, но потом --- возможность обустроить свой быт. Они почти не говорили о Викторе, но знали оба, что благодарны ему безмерно, что бывает в мире и великая дружба, и великая любовь. Не взял друг возвращаемый долг, подарил на свадьбу. Сохранилась Ванина квартира, а скоро и дело наладилось.
Директора районной библиотеки Ксению Владимировну Кронину предупредили звонком из администрации о приезде гостей из столицы, желающих посетить библиотеку.
--- А почему именно нашу? – не сдержалась Кронина.
--- Мы спросили о том же, так бизнесмен ответил, что именно у вас он получил самые полезные знания.
Ксения почувствовала сильное волнение, догадка осенила её: «Виктор! Он. Объявился». Во все  десять лет супружеской жизни друга, Чистяков, приезжая время от времени в город, никогда не зашёл к ним, хотя говорил с Иваном по телефону, и муж приглашал друга в гости. Они даже встречались в гостинице, сидели вдвоём в ресторане, но, как рассказывал Иван, о Ксении речи не было, только один вопрос: всё ли в порядке. Всё и было в порядке, пока Ваня ни заболел и в течение трёх месяцев ни ушёл из жизни. Вот и ещё три года то ли протянулись, то ли пролетели…
Когда Виктор вошёл, Ксения, словно задохнулась, не могла произнести ни слова. Она снова пыталась узнать бывшего школьного товарища, пристально всматривалась и поражалась разительным переменам в нём. Это был поджарый, сильный мужчина, с густой, пробитой сединой, русой шевелюрой, с уверенным, несколько жёстким взглядом всё тех же зелёных глаз, со скупыми, точными  жестами, подчёркивающими строгую, логичную речь. Он поздоровался с Ксенией очень тепло, дружески, выразил соболезнование, но потом как бы отступил от неё на довольно заметную дистанцию, обращался к ней нечасто, говорил со всем кругом лиц. Книги, которые были подарены библиотеке, потрясали своей роскошью: «История Российского государства» в кожаной обложке с золотым теснением, художественные альбомы «Музеи мира», библиотечка «Поэты серебряного века». Оказалось, что и фуршет предусмотрен. Ксения снова заметила, что Виктор ждёт, чтобы она заняла место, но теперь он не сел рядом, а выбрал место точно напротив. Она поймала себя на мысли, что заметила отсутствие у него обручального кольца, покраснела, отругала себя в уме.
Фуршет, вернее банкет, так как все расселись вокруг стола, прошёл несколько натянуто, официально. Чистяков сухо и вежливо припомнил свои первые, почти юношеские, посещения этого  «очага просвещения», роль чтения в собственной жизни, поблагодарил всех работников, прежних и новых. Директор тоже благодарила за помощь в самые трудные времена, отметила, что за тринадцать лет фонды, конечно, пополнились, но много сугубо развлекательной литературы, которая, увы, наиболее востребована читателями. Грустноватый вышел разговор. Завершилось всё через два часа, Ксения сама убрала в шкаф посуду, ещё тот, дарёный Виктором сервиз, вышла из библиотеки.
Конец апреля был тёплым, но пасмурным, накрапывал тихий, мелкий дождик.  Пахло свежей зеленью: проклюнулись листочки на тополях и берёзах вокруг здания библиотеки и вдоль пустынной улицы, ярко светился газон. У поворота стояла машина. Тёмно-фиолетовый, мощный джип сверкал, омытым влагой, лаком. Виктор стоял у передней дверцы в расстёгнутой замшевой куртке, пристально глядел на дверь библиотеки, на вышедшую из неё Ксению. Странный вихрь мыслей в секунды пронёсся в голове женщины: «Сильно ли я изменилась? Каблуки слишком стучат… Он стал очень красивым… Я --- гадкая, предательница… У него, наверное, семья… Зачем он здесь, зачем ждёт… Маша одна дома…»
--- Ну, Ксения, здравствуй, наконец. Я, прости меня, совсем оробел, зажался. Садись в машину, подвезу тебя до дома. Ты там же, в квартире Ивана?
--- Да. Мы не стали соединяться с маминым жильём, там сейчас квартиранты. Ванину мастерскую продала, мне не по силам бизнес. Живём с дочкой хорошо, в достатке. Как ты?
--- Я… Я всё ещё мечтаю стать твоим Галатеем, --- горько усмехнулся Виктор. --- Ты, конечно, здорово меня обтесала, не только в смысле окультуривания речи и манер, но и всю мою натуру, всю сущность отшлифовала. Я теперь, надеюсь, мало похож  на ту каменную глыбу, какой был прежде.
--- Это не я, жизнь, столица, новый круг общения тебя изменили.
--- Нет, не думаю. Только сильные чувства могут перевернуть мозги. Ты --- моя Пигмалионша, мастерица-скульптор. Я очень тебе благодарен. Даже за свои мучения…
--- Прости, прости меня! Я так полюбила Ванечку! Это была стихия, не зависящая от меня сила! Понимаешь?
--- Ещё бы!..  Меня та же стихия накрыла. А Ивана, вправду, невозможно было не полюбить.  Он был намного лучше меня. Хватит, Ксюша, не винись. Но… даже твой выбор говорит о твоей чистоте душевной, об искренности и неподкупности… Иван тогда был почти нищим. Я вот за эти тринадцать лет такую, как ты, не встретил. Мне даже мало кто нравился, так, одни пустые приключения… А ты… Ты пережила своё горе?
--- Да, Витя. Забвения, конечно, нет, но жизнь наполняет новизной. Дочь у меня растёт замечательная! Хочешь, познакомлю?
--- За этим и приехал. Хочу снова с тобой, с вами, познакомиться. Мечтаю ожить: из скульптуры стать человеком, --- легко и весело засмеялся он, и Ксения тоже засмеялась.
… Маша, посмотрев в окно, шепнула матери, когда та собиралась в ЗАГС:
--- Мама, твой принц приехал на фиолетовом коне. А, может быть, он баклажан превратил в карету? Пойдём, Золушка. Сегодня твой праздник --- твой бал. Вытри слёзы! Папе не нужно, чтобы ты страдала, он ведь любил тебя, я точно знаю.
Виктор не вернулся в Москву. Он говорил жене не один раз, что ему так хорошо дома!
--- Наверное, камень, который ты обтесала, врос в землю, его не сдвинешь…
Вот так.  История Золушки, как и должно, окончилась свадьбой. Но, Боже, Боже! Сколько жёстких усилий предпринимает скульптор-жизнь, чтобы каменное изваяние стало, ожившим от любви, прекрасным принцем!