Возмездие из-под земли. Часть 9

...Прошло еще несколько дней.
   За эти дни рассудительный и смелый ополченец и решительная, отчаянная казачка настолько сблизились душами, что решили не откладывать больше свое бракосочетание.
   Ни Мастер, ни Риса не хотели больше сосуществовать раздельно;  ни Мастер, ни Риса не хотели больше потерять друг-друга в грохочущем и кровавом омуте войны.
   Свое венчание они назначили на следующий день после выписки Ивана Ивановича Хомутова из больницы. И, конечно же, предупредили об этом командира Ополчения Дмитрия Петровича Донского...
   Утром следующего дня, с восходом солнца, от штаба Ополчения отъехала необычная процессия.
   Она состояла из двух БМП, украшенных украшенных розовыми, красными и синими лентами и несущих на башнях флаги Новороссии — красные, словно пропитанные кровью павших, флаги с синим Андреевским крестом.
   Обе БМП. Приветственно встречаемые на блок-постах оружейным салютом из автоматов и винтовок,  пронеслись почти через весь город и остановились у скромной, выстроенной из серого кирпича, пятиэтажки по улице Пирогова.
   Из первой бронемашины вышли три человека -  сам Дмитрий Петрович Донской, Хомутов и Отар Домаев, одетые чистые, свежевыглаженные, «гражданские» костюмы, да и сами сейчас ничем не напоминавшие военнослужащих  Армии Новороссии.
   В руке у Отара был большой черный полиэтиленовый пакет, а сам Иван Иванович Хомутов нес большой букет темно-красных,  с бархатными лепестками, роз.
   Все трое мужчин направились к подъезду пятииэтажки, которая была общежитием медработников городской клинической больницы номер один.
   Дверь общежития была распахнута, но вход преграждали три девущки, две из которых, облаченные в камуфляжную униформу и с «Калвашниковыми» за плечами, держали за концы широкую белую ленту, а третья, в белом халате медсетсры, лукаво улыбаясь, поглядывала на приближающихся мужчин.
   Подойдя к этим девушкам, Дмитрий Петрович Донской произнес: « Здравствуйте, дорогие хозяюшки! Приехали мы к вам
 невесту сватать, Ларису-свет Александровну!! Можно ли нам к вам войти?».
   Одна из девушек в камуфляжной форме озорно подмигнула своей подруге и обе, в один голос,  ответили: «Нет! Сначала привратницам взятку дайте, а то ведь закон о коррупции у нас здесь не работает!!».
   Теперь уже командир подмигнул Отару. Тот, улыбаясь, достал из своего пакета бутылку шампанского и коробку конфет, протянул их девушкам.
   Одна из «привратниц» приняла «взятку», игриво взвесила в руках и сказала: «Мало!! Надо денежкой добавить, а то не видать вам невесты!!».
   Командир переглянулся с Бесланцем и Хомутовым и все трое, старательно скрывая  улыбки и изображая на лицах крайнюю степень опечаленности, достали из карманов по конверту, перевязанному золотистой ленточкой; Донской взял все эти три конверта и протянул «привратницам».
   Те «подобрели» и, опять, в один голос,  сказали: «Ну вот, теперь хватит!!».
   И, повернувшись к третьей девушке,  спросили: «Модем мы теперь пустить сватов?».
   Та замахала руками, сквозь улыбку пытаясь изображать суровую серьезность, ответила: «Стойте, стойте, девчонки!! Пусть еще расскажут, что у них за жених!! А то, может, мы нашу Ларисоньку за него ее отдавать не захотим!».
   И спросила, обращаясь к мужчинам: «Ну, рассказывайте — за кого будете нашу Ларису сватать?».
   Вперед выступил Отар и заговорил, описывая жениха, в тоне, приличествующем событию: «Будем мы сватать вашу Ларису за нашего товарища, ополченца Хомутова Инана.
   А жених у нас — хоть куда!!
  Сложенья богатырского, ума острого, духа крепкого!
  Умеет он и дров нарубить и «вертушку» сбить,  и печь разжечь и БТР сжечь!!
   Словом — настоящий ополченец!!
   Так отдадите ли за нашего жениха вашу невесту, красавицу Ларису Александровну?».
   Девушка в белом халате, озорно сверкая глазами, ответила: «Ой, он такой у вса суровый...  Аж за невесту страх берет... А доброе ли у него сердце, не обидит ли он Ларису?».
   Отар ответил: «Сердце у него доброе, чуткое и справедливое. Никогда мимо чужой беды не пройдет. Всегда словом направит и делом поможет!!».
   Та выслушала, сказала: «Ну, чтож, вижу, за него можно невесту выдать!! Только пусть он расскажет нам, какая она. А тог ведь девушек на выданье у нас в доме много, мы и перепутать можем — ведь робеем мы,  о таком завидном женихе слушаючи да на такого завидного жениха глядючи!!».
  Теперь уже сам Хомутов вышел вперед, заговорил: «Невеста моя — Лариса — она — самая прекрасная, самая милая, самая дорогая, самая любимая!!
   Ведь телом она — точеная, волосы у нее — цвета майского меда, глаза — как у соколицы,  чуткие и умные — как такую не полюбить?
   Уста у нее, как лепестки у розы,  нрав — как пламя, а душа — как море — бескрайнее и непокорное...
   Такова моя невеста. Узнаете ее среди своих подруг?».
    И все три девушки, смеясь, ответили: «Конечно, узнаем!!  Все приметы верно описаны! Да, именно такая — наша Лариса Александровна!!».
   В это же время из подъезда уже выходила сама Лариса — одетая в белое, простое, без богатой отделки, платье, но счастливая и радостная и метала полный желания и восторга взор на своего возлюбленного.
   «Привратницы» выпустили ее — смущенную и улыбающуюся — из подъезда и  она подбежала к Ивану Ивановичу Хомутову,  звонко сказала: Вот мой суженный! Я все слышала!!  Да я и без слов его всегда узнаю!!».
  Слесарь ополченец вручил ей букет цветов, а затем — сразу, не давая опомниться 0 поднял ее на руки и понес ко второй БМП. Пе вслед за ними последовали подруги невесты — девушки с автоматами и девушка в халате медсестры. Вслед за ними пошли и Отар с командиром Донским.
   Спустя минуту моторы обеих бронемашин взревели, обе БМП, присев, от излишней мощности, на корму, сорвались с места...
   А четверть часа спустя, обе бронемашины остановились у небольшой, увенчанной старорусским граненым куполом, церкви.
   Это была православная церковь Святого Иоанна-Воина. И святой отец этой церкви, отец Павел, был знаком командир ополченцев. Именно о нем Дмитрий Петрович Донской и говорил несколько дней назад Хомутову.
   Теперь командир и одна из подруг невесты вышли из БМП и направились к церкви.
   Командир постучал в массивную филенчатую дверь.
      Из-за двери донеслось: «Входи, человек божий!! Не заперто!!».
      Подруга невесты, сняв с плеча АКМ, осталась у входа в церковь,  а Донской вошел внутрь...
   Пробыл он там недолго — вскоре уже вышел и направился к «машине жениха». Сунул голову в открытый верхний люк,  поманил за собой Хомутова, помог ему выбраться из БМП и сказал: «Отец Павел вас обвенчает. Ты, Мастер, кольца приготовил?  Внутренне готов? Ну, счастья тебе...».
   И Хомутов пошел ко второй БМП, помог выйти из нее Рисе. И, вдвоем, они вошли в церковь...
   Там, в церкви, отец Павел разжигал свечи, а потом от одной из них поджигал фитиль своей изумительно красивой лампады,  сделанной из синего стекла, богато  украшенной серебром и драгоценными камнями, висевшей у него под рукой на тонких серебряных цепочках.. В то время, как отец Павел проделывал все это, Хомутов, стараясь н7е сделать это заметным, рассматривал внутреннее убранство божьего храма.
   Ему сразу понравилось, что храм оказался светлым — солнечный свет вливался сбда и через витражные боковые окна и через круглые све6товые окна вверху.
   Свет внутри церкви падал на ее пол зелеными, красными, желтыми пятнами, спускался сверху колоннами чистого солнечного света... И сам Хомутов с Рисой стояли в кругу чистого света среди цветных пятен, прямо перед накрытым темно-красным бархатом алтарем.
   А по сторонам от них, на стенах между окнами, висели иконы с ликами святых . А по бокам от алтаря стояли массивное золоченое распятие, под которым горели тонкие высокие свечи и образ Богородицы...
   Отец Павел уже всходил на свою кафедру, развертывая толстый молитвенник, поправляя на себе белую с золотом рясу. И, закончив свои недолгие приготовления, он произнес: «Великий хаос и неизмеримое горе воцарили на нашей земле несведущие люди, которые поддались наущениям Диавола и пошли воевать против братьев своих во Христе...
   Но бог видит все и воздаст по заслугам всем.
   Он покарает тех священников, коии за деньги прихожан даровали оружие заблудшим грешникам и подстрекали тех на убийства своих братьев. Покарает господь и их паству.
   Но, также, бог воздаст по заслугам тем,  кто с мечами в руках встал на защиту своей земли от Диавола и его одурманенных слуг.
   Сегодня в этом храме венчаю я двух защитников своего отечества -  сына божьего Хомутова Ивана и дщерь божию Бабаеву Ларису.
   Это венчание, как могу я сказать, предопределено самим господом нашим, ибо ему угодно, чтобы в верной и чистой любви люди рожали детей своих — продолжателей добрых дел родителей своих и верных почитателей заповедей христовых.
   Ибо сказал же господь: «Плодитесь и размножайтесь!», а к тому ведет лишь любовь, а не прелюбодеяние...
   Это венчание я мог бы назвать чудом, ибо идет война, неся с собой смерть и разрушения,  а бог дал сейчас любовь  этим людям, чтобы соединить их души...
   И я не могу презреть божий умысел.
   Спрошу же только:
   Раба божия Лариса, согласна ли ты взять в мужья раба божьего Ивана и клянешься ли ты быть ему верной в любви и в горе, в печали и в радости до самой смерти своей?».
   Лариса, не раздумывая, ответила: «Да!! Согласна!! Клянусь!!» -  и голос казачки зазвенел под сводами храма каленым серебром, отражаясь от стен и висящей под сводом массивной, отделанной серебром, люстры — и звеня, звеня...
   Затем отец Павел обратился к Хомутову: «Согласен ли ты, раб божий Иван, взять в жены рабу божию Ларису и клянешься ли ты быть верным ей в любви и в горе, в радости и в печали до самой смерти своей?».
   И  Хомутов твердо ответил: «Да. Согласен. Клянусь.».
   И отец Павел произнес, помахивая своей лампадой: «Тогда господу угодно, чтобы молодые обменялись кольцами, в знак того, что они обмениваются сейчас и частями душ и сердец и судеб своих...».
   И Хомутов достал из кармана своего пиджака аккуратную овальную коробочку, обшитую темно-голубым бархатом и открыл ее.
   Внутри лежали два обручальных кольца — самых необыкновенных обручальных кольца на свете.
   Они были выполнены из каленой до темно-фиолетового цвета стали, гладко отшлифованы, в меру тонки, в меру высоки... и лишь два гладких, едва выступающих ободка, пролегающих посредине стальной глади, были сделаны из золота.
   Воистину, то были кольца ополченцев...
   Лариса взяла более крупное и чуть-менее изящное «мужское» кольцо и нежно надела его на палец любимому.
   А он, в свою очередь, надел ей на палец более узкое и более  изящное «женское» кольцо...
   Она обратила к нему радостный, счастливый взор — и быстро коснулась устами его губ...
   Наступила тишина — и задержалась на несколько мгновений...
   А затем святой отец сказал: «Нарекаю же вас мужем и женой! И да будет ваш брак верен, неколебим и прочен и да не будет он разрушен до самой смерти вашей! Аминь.».
   Вскоре оба они вышли из церкви, держась за руки, сопровождаемые Дмитрием Петровичем Донским и подругой невесты, которую звали Людмилой.
   Они снова подошли к своим бронемашинам.
   На этот раз в первую БМП сели Лариса, Хому3тов и Людмила, а Донской пересел во вторую машину.
   Вновь взревели двигатели, окутав все вокруг сизо-черным соляровым дымом...  И БМП тронулись...
   Они приехали на берег тихого, поросшего камышом, озера за городом.
   Механики-водители — а за штурвалами БМП сидели Косарь и Владимир из группы Отара, заглушили двигатели.
   Молодые сошли на землю — и подруги невесты выстелили перед ними широкий, красиво вышитый рушник, по которому оба пошли к берегу озера.
   Было тихо.
   Где-то в подступающем к озеру вербняке пели соловьи, невозмутимо стрекотали вокруг кузнечики и потрескивали, остывая, радиаторы бронемашин...
   Муж и жена — Иван и Лариса, теперь уже оба Хомутовы,  смотрели на золотую солнечную дорожку,  выстеленную по едва-рябящейся воде почти прямо к их ногам...
   И капк чарующа была красота этого озера,  над которым плыли рулады соловьев.  Как безгранична была радость  обоих молодых, каким безграничным и неделимым было их чсчастье...
   И, подчиняясь нахлынувшим на них светлым, восторженным чувствам,  молодые обняли друг-друга и Риса медленно, затаив дыхание и прикрыв глаза, вся окутанная мечтательным маревом любви, приблизила свои уста к устам любимого и, через мгновение, они слились в долгом, тихом, полном невыразимой нежности, поцелуе...
   А потом был еще поцелуй — и уже несколько голосов друзей кричали над ними: «горько!! Горько!!».
   А после еще раз завели БМП, поставили их параллельно друг-другу, натянули между ними брезентовый, накрытый сверху маскировочной сетью, подлог.
   Откуда-то из недр бронемашин появились складной стол, бутылка шампанского, нарезанная и разложенная в салатницы закуска — татарский махан, белорусские драники, жареная рыба;  встали на столе в ряд высокие граненые фужеры... И под повторное  «Горько!!» ракетой взвилась в небо пробка из бутылки «Артемовского игристого» и шампанское, шипя и пенясь, потекло в сосуды...
   А затем невдалеке раздался характерный стон тормозящего «УАЗ»а, из остановившегося рядом темно-синего, уже знакомого «бобика» вылез старшина Варфоломеев и поманил к себе командира.
   О чем-то недолго переговорив с ним, Варлок уехал, напоследок, вручив командиру толстые  запечатанный конверт.
   И Дмитрий Петрович Донской, вернувшись к столу, на немой вопрос Рисы, ответил: «Получено извещение от Стрелкова -  на завтра назначена эвакуация семей ополченцев и мирных граждан, в первую очередь тех, у кого есть маленькие дети. Конечно, тех, кто пожелает...
   А этот конверт — вам. Ополченцы собрали вам тут немного средств для начала семейгной жизни...».
   Он вручил запечатанный конверт Ларисе.
  Открыв его и посмотрев на лежащие внутри его денежные купюры, Лариса зарделась, на мгновение смущенно опустила глаза,  и произнесла: «Для нашего счастья более важна наша общая победа над врагом.  Поэтому лучше купите на эти деньги бронежилеты для ваших ополченцев. Только не говорите им,  что я не взяла денег... Не надо обижать бойцов.».
   И, слушая эти тихие, но решительные слова Ларисы, Хомутов внутренне гордился ею...