И не повериться

   
   Второе августа,  день десантника, офицеры разведывательного батальона «пехоты» решили отпраздновать  в ресторане Таджикистан.  По сути, они имели отношение к десантникам такое же, как я к подводному флоту, но был бы повод. Т.к.  мы, лётчики эскадрильи, жили в общежитии рядом с ними, то так же не остались в стороне от этого важного мероприятия. Сбор планировался в фойе гостиницы с одноименным названием, в 18.00 по местному времени.
    В этот день меня не запланировали на полеты т.к. неожиданно (а это всегда случается неожиданно) у меня закончился год  действия моей медицинской комиссии. Я этот  момент проморгал, и врач в пафосной форме порекомендовал мне ходить по земле, пока я не пройду ВЛК (врачебно – лётная комиссия). Вместо меня  в экипаж воткнули лейтенанта, только прибывшего из училища.
    «Что не делается, все к лучшему», - подумал я, хотя знал, что это поговорка неудачников. Была суббота, и ехать в госпиталь, сдавать анализы,  не имело ни какого смысла. Пару часов я проторчал у наших парашютистов в ПДСке (парашютно-десантная служба), смотрел видеосъёмки их прыжков. Быстро надоело, т.к. я всегда относился с недоверием к тряпочной авиации и их воздушные фортеля не вызывали во мне того щенячьего восторга, какой громко выражали присутствующие парашютисты.
   Перед обедом, дневальный по штабу нашел меня в курилке и передал, что меня хочет видеть командир эскадрильи Филиппов. Это мне как то сразу не понравилось. Странность заключалось в том, что комэск был офицер старой школы и вызывал к себе летчиков только с командирами их звеньев. А Усынин, наш комзвена, сегодня целый день занимается облетом молодых лейтенантов. Следовательно,  мне идти одному.
  По пути к штабу встретил Аркашу – прапорщика с продовольственного склада. Тот был жучара прожженный. Всегда все знал, всегда у него были деньги, и ни одна ревизия не смогла найти у него недостачей хотя бы банку тушенки. Все знали – таскал со склада он не по-детски. Словом, хотя в личном деле у него фигурировала национальность русский, от русского у него был только золотой крестик на шее. За глаза мы звали его евреем.
    -О, Гоша (вообще то, меня зовут Игорь, но он меня упорно называл Гошей), как раз думал с кем по маленькой пропустить перед обедом,- без вступлений начал Аркаша, - ты же сегодня не летаешь?
- А ты откуда знаешь, - не без злости спросил я, - мыши на складе сказали?
- Чё ты насупился, - обиделся он, -  я же подписываю списки на старт завтрак, а тебя там не было…
«Действительно, что я торможу, еврей то не причем», - подумалось мне.
- Веришь, я бы всей душой, - как можно мягче сказал я, - но сейчас иду к комэску и теряюсь в догадках – зачем я ему? Ты ни че не слыхал?
Аркаша поднял глаза вверх, словно что-то вспоминая.  Я, как дурак, молча, стоял в ожидании.
- Похоже, - начал он, растягивая слова, - тебя хотят наградить за победу в конкурсе: «Кто больше выпьет без закуски», который ты устроил у комэска на дне рождения.
- Пошел ты … в склад!- меня взяла злость от того, что я подумал, что еврей, скажет что-то умное. Я развернулся и продолжил движение в сторону штаба, желая быстрее избавиться от комэска, и, правда, пойти пропустить соточку.
  Постучав, я открыл дверь в кабинет Филиппова.
- Разрешите, товарищ полковник, - спросил я, глядя на, стоящего, у карты полетов, комэска.  По правде говоря, он был по званию подполковник, но, ни когда не поправлял обращавшегося к нему, поэтому все так и продолжали звать его на ступень выше.
- Заходи, Смолин. (Смолин это моя фамилия). Я недавно вычитал в книжке по производственной этике, что в учреждениях не принято стучать  к начальству, а нужно сразу открывать дверь и спрашивать разрешения войти. Знаешь почему?
- Ни как нет,- ответил я, слегка удивленный таким началом.
- Так вот я тебе докладываю голосом, - Филиппов отошел от карты и сел за свой стол, по-отечески глядя на меня, - если ты стучишь, то подразумеваешь, что начальник может заниматься чем-то неприличным, и ты его предупреждаешь, что сейчас откроешь дверь. А начальство не может заниматься ни чем подобным в служебное время…
«Ахинея, какая то» - подумал я и вставил:
- Разрешите?
- Проходи Игорь, садись.- комэск смотрел на меня почти с любовью.
- У тебя, вроде, медицинская комиссия просрочена?
- Товарищ полковник, да я до среды пройду. У меня же жена в госпитале служит. Просто…
- Я не об этом, - отмахнулся Филиппов, - ты готов выехать в командировку на помощь нашим союзникам?
- Если на Кубу, не против, - сострил я.
- Нет, поближе… Одним словом ФСБэшники затеяли операцию и им нужен на пару дней авианаводчик.
- Мы тут причем? – я вообще потерялся. Разные ведомства, разные задачи.
- А вот при чем. Слушай и не перебивай, - голос комэска стал официальным,
- Вы, товарищ старший лейтенант (мое звание), сегодня  откомандировываетесь  в группу майора ФСБ Деенко в качестве наземного авианаводчика. В подробности операции он посвятит Вас на месте. Я знаю лишь то, что на свою территорию мы пропустим караван из Афганистана и блокируем его. Ты будешь вести наведение с земли двух наших «горбатых» (вертолет Ми -24),  при необходимости поддержки с воздуха. Затем, после окончания операции, посадишь нашу восьмерку (вертолет Ми – 8), для загрузки перехваченного груза, и  (тьфу, тьфу, тьфу) раненых. Так в общих чертах.
- Почему бы ОБэУшника (офицера боевого управления)  погранцовского не послать, - возмутился я, когда до меня дошло, что с днем  десантника  и  рестораном, похоже,  я пролетаю.
- По боевому уставу, - Филлипов встал. Пришлось встать и мне, –  товарищ старший лейтенант, авианаведение с земли производится только лицами из лётного состава. А у Вас, медкомиссия не пройдена, т.е. Вы самый подходящий кандидат.
-Товарищ полковник, - попытался я вырулить ситуацию, - у погранцов своих летчиков как грязи. Почему от нас?
- Игорь, - комэск говорил уже как родитель, - я сам ни хрена не понимаю. Указание пришло с ооочень большого верху,- он поднял лаза к потолку,- и твоя кандидатура была утверждена еще позавчера. Я же тебе сообщаю об этом только сейчас, что бы ты ни успел, ни кому об этом сказать вечером за кружкой пива. Вылет у тебя через час на нашей «санитарке». Сдай документы, жетон и табельное оружие. У дежурного получишь неучтенный «Стечкин», позвони жене, скажи,  что на пару дней едешь на стрельбы на полигон. Возьми бушлат (это в августе то), и через сорок минут будь на запасной стоянке.
- Ни чего себе, как через сорок?- не выдержал я,- Мне собраться надо, пообедать, командировочные получить, да и…
- Там тебе деньги не понадобятся, - отрезал Филиппов, - Это приказ, выполняй.
Мне ни чего не оставалось, как произнести банальное : «Есть».

   Белый вертолет Ми -8, приданный медицинскому батальону, в миру «санитарка», шел по ущелью на предельно малой высоте, прижимаясь  к скалам левого берега.  Десятки раз летал по этому маршруту, но впервые в качестве пассажира. Чем дальше мы шли вверх по течению, тем более зеленели равнины между скал. Температура за бортом становилась ниже, а растительность, так и не успевшая выгореть за лето, все ярче. Интересно, что кишлаки лежали только с левой стороны, а с правой – ни каких признаков цивилизации. В голове проскакивали названия последних: Лянгар, Лайрон, Меонаду, Дастишо поён…  В салоне становилось прохладно – один иллюминатор был открыт. В него выставил СВД (снайперская винтовка Драгунова) снайпер и разглядывал в оптику правый берег. В салоне нас было двое. Жорик, командир экипажа, предложил, было, мне, сесть в кабину на правое кресло, поболтать, а лейтенанта «правака» отправить в салон. Я отказался. Настроение было не разговорное. Лена еще расскулилась, что опять выходные будет одна. АПС (автоматический пистолет Стечкина) ни как не захотел влезть в оперативную кобуру от ПМа (пистолет Макарова) под мышкой, пришлось нацепить к поясному ремню его родную казенную, что не добавляло комфорта. А автомат все время норовил соскользнуть с сидения, пришлось его постоянно придерживать. Я плюнул и положил его на пол. Словом настроение было ни «туда», ни в Красную Армию…
    Вышел из кабины борттехник, и прямо как стюард объявил: «Через 10 минут наш вертолет произведет посадку в месте назначения. Температура на аэродроме прибытия +17 по Цельсию, к выходу пригласят, ручную кладь виде автомата АКСу просьба в салоне не оставлять – своих девать не куда».
    Паяц. Он  уже в предвкушении, как вечером в кабаке будет водку употреблять.  Конечно,  ему весело.
  Жорик развернул восьмерку против ветра и начал заход на природную посадочную площадку – ровный пятачок, покрытый камнем – галечником прямо на берегу реки. Дальше были густые заросли невысоких деревьев, где, как я понял, и располагался лагерь (или база)  - пункт моего назначения.  По мере снижения становились видны признаки присутствия человека. Первой обозначилась накрытая маскировочной сетью КШМка (командно штабная машина), а затем стали видны и военные из охраны периметра.
  Борттехник открыл дверь и зацепил на порог трапик, после чего машина мягко села на галечник. Жорик повернулся ко мне и прокричал из кабины:
- Игорех, я без выключения, провожать не буду. Удачи. Когда буду тебя забирать – свяжись со мной на подходе, подскажи ветер, а то твои встречающие даже не додумались его дымом обозначить.
   Я, молча, кивнул головой, и, не воспользовавшись трапиком,  прыгнул на камни. Только отошел метров на десять, как «санитарка» задрала хвост, и едва не касаясь камней носовым колесом, разогналась, затем резко пойдя в набор с разворотом, скрылась за ближайшей скалой.
   Я положил вещ. мешок на землю, сверху бушлат и осмотрелся. После того как замолк шум винтов, стало очень тихо, только шелестела вода реки о камни. Из «зеленки» ко мне шли два человека в камуфляже с автоматами. Я поднял свою поклажу и направился к ним на встречу.  Уже метров с тридцати понял, что они намного выше меня. Один широкоплечий, седоватый без кепки, лет сорока пяти. Второму я бы по лицу определил лет двадцать пять.
  Седой подошел первым.
-Привет, авиация,- он улыбнулся и добавил, - Юрий.
-Игорь, если можно, – настроение мое улучшилось.  Я ожидал встретить эдаких, угрюмых рейнджеров.
Подошел второй
-А этот долговязый – Виктор, или проще, труба, - отрекомендовал мне подошедшего, Юрий.
Виктор, не смотря на протест, взял мой вещмешок и бушлат, и мы направились в «зеленку».
Солнце уже прошло зенит и становилось прохладно. По мере приближения к лагерю усиливался запах свежеиспеченного хлеба. Я понял, что очень проголодался.
Шли молча. За первыми кустами показался борт увиденной мною еще из вертолета КШМки. Рядом с ней стоял сколоченный из досок стол, на котором находились остатки обеда и АКС – 74. Под столом валялись пустые цинки из под патронов, масленки, ветошь для чистки оружия. Не далеко от стола сидели прямо на земле несколько военных и разбирали АГС (автоматический гранатомет, станковый).
   Я поздоровался. Те, что то буркнули в ответ и продолжили свое дело. Юрий поднялся в кунг КШМки и позвал меня. Как и положено  штабной машине, она была оборудована радиостанцией, столом и двумя диванами – кушетками. За мной вошел Виктор, положил мои вещи и удалился.
- Ну, авиация, теперь давай знакомиться,- Юра развалился на кушетке, предложив мне сделать тоже самое, – Моя фамилия Деенко, командир группы. Настоящая она или нет – не важно. У нас будет короткое знакомство. К обеду ты опоздал, ужин через два часа. Пока я тебя введу в курс дела. 
  - Завтра, в 5 утра мы выдвигаемся к месту предполагаемого маршрута группы «товарищей», которые сегодня ночью перейдут границу с грузом чего то там. Их пропустят. Часам к 13 мы будем на месте предполагаемого рандеву. По нашим подсчетам эти ходоки выйдут на нас часов в 16. Пока все ясно?
-Как бы да. Просто можно было бы открыто сказать – с грузом героина, а не «чего-то там».
Юрий улыбнулся.
-  Мне наплевать, что они там будут тащить: хоть геру, хоть статую Будды.  Против контрабандистов работают погранцы. А мы не погранцы.
  Мне, почему то показалось, что он и не майор. По крайней мере,  по возрасту и манере держаться он тянул не меньше как на полковника.
- Так для чего все это? – не удержался я.
- Тебе я не могу не сказать, хотя если бы была хоть маленькая возможность не ставить тебя в известность, я бы так и сделал. Но это не возможно. Одним словом нам нужно взять живым человека из этой группы. Европейца. Он будет один белый среди них. Поэтому ни о каком авиаударе по контрабандистам речи быть не может.
-Не понял. А я тогда здесь зачем?
- Твоя задача, дать своим коллегам не правильное целеуказание, и пусть  они лупят ракетами в белый свет. А вот транспортную восьмерку надо вывести точно к месту загрузки. Усек?
Он или что-то не договаривал или я отупел от голода.
-Так  я могу просто при подходе «горбатых», развернуть их обратно и не надо ни какой авиа поддержки…
- Вот и нет. Там, - он указал себе за спину и я автоматически определил направление на юг, - Должны знать, что их группа попала в засаду и с боем старается уйти. Все должно быть похоже на крупную операцию по ликвидации контрабандистов. Чем больше шума, тем лучше. Короче, ты в полном моем подчинении и выполняешь мои  инструкции. Работать будешь с радиостанцией Р – 812.
- Так у нее же радиус действия до 10 км, - перебил я, не скрывая своего удивления, - Да и то, только в зоне прямой видимости…
- Все правильно, - согласился Юрий. Мне показалось, что ему нравится меня удивлять, - больше и не надо.  Видишь борт – наводишь, не видишь – не наводишь. На этом все. Пойдем, я определю тебе твое место, располагайся и до ужина отдыхай. Станцию выдам завтра утром.
  Юрий встал с кушетки и, пригибаясь, вышел из машины. У него точно был рост не ниже 1.95. Я взял свои пожитки и пошел вслед за ним. Бойцы у дерева уже собрали АГС и занимались кто чем: кто набивал патронами магазин автомата,  кто прошивал ремни у РД (рюкзак десантника), что бы они во время передвижения не ослабли, кто рассматривал в оптический прицел гору на той стороне реки, а кто и просто курил. Все пятеро были ростом под два метра и я, со своими 1.70, почувствовал себя не уютно. «Наверное, в детстве какую-то фигню ел, поэтому не вырос», - подумал я о себе, и решил двигаться быстрее, что бы успеть за длинноногим Юрием.
  Через пару минут мы подошли к подножью горы, и я увидел небольшое здание какой-то странной архитектуры. Оно напоминало, что-то смешанное,  между часовней и охотничьим домиком, и было однозначно культовым, а не бытовым. Стены были сложены из камня, и видно, очень давно. Крыша была деревянная, полукруглой формы со шпилем в середине. Армейское одеяло, которым был завешен вход, резко контрастировало  с  этим старинным сооружением. У входа, на расстеленной плащ – палатке расположились трое военных и, судя по «полю» расчерченному на листе бумаги, играли в преферанс. Среди них был уже знакомый мне Виктор.
  Увидев нас, все встали.
- Знакомьтесь, - начал Юрий, - авианаводчик, Игорь.  Трубицкий, Донцов, Ильин отвечаете за его безопасность. Все время иметь в поле зрения, начиная с этой минуты.
  Виктор (труба) и коренастый Донцов кивнули.
- Виталик, - Юрий обратился к третьему, - ты сегодня ночью проверяешь караулы по периметру. Увидишь у кого ночью сигарету – не бей, просто об лоб туши. Скажешь, я приказал. Авиация ночевать будет с вами, подъем в 3.30. Да и раздобудь  ему кепку, а то он со своей пилоткой и кокардой виден с самой китайской границы.
- Нет проблем, командир, - Виталик посмотрел на мои новые офицерские туфли, - ему бы и кроссовки еще. Какой размер носишь?
Мне стало досадно, что меня даже не спросили, нужны ли мне кроссовки, но я ответил:               
- Сорок первый, как будто.
-Ну, вы тут сами разберетесь, я в КШМ, - сказал Юрий и убыл.
Все, словно выдохнули одновременно, и завалились на плащ – палатку.
- Труба, ты карту скинул? Авиация располагайся,- сказал Донцов, глядя в карты.
Я примостился сбоку и стал не без интереса наблюдать за ходом игры. «Виталик играет мизер и судя по картам Трубы, ему это не удастся» - подумал я. Так оно и получилось.  Труба скинул трефового валета и оставил себе короля пик, что было  грамотно, но против логики… Виталик уныло посмотрел на валета, матюгнулся, кинул десятку пик  и встал с палатки.
- Сливайте воду – рыбки сдохли,- констатировал Донцов и стал убирать карты, пока Труба заполнял «поле».
- Чё ты этого короля держал, я не пойму,- глядя на Трубу спросил Виталий, - успел ко мне в карты заглянуть, что ли?
- Знаешь, капитан, мне больше по душе крепкие короли, чем женоподобные валеты, поэтому мне не хотелось с ним расставаться.
- Труба, чё ты мне свистишь! – Виталий досадливо сморщился, - вы с Донцовым в паре играете против меня, это видно без оптики.
Он повернулся ко мне:
- Авиация,  в преф играешь?
- Я, как бы тоже офицер…
- Вот и отлично! – Виталий заулыбался, - после ужина будем играть вчетвером – плакала ваша трубодонская коалиция. 
- Авиация, - обратился ко мне Виталик, - кидай шмотки в наше логово и пойдем к  Разину, это наш вещевик, подыщем тебе головной убор и мокасины.
 Я взял вещи и отодвинул одеяло на входе. На полу этого полутемного помещения была постелена солома. Когда глаза привыкли к темноте, я рассмотрел обстановку и подумал, что это сюжет для картины: «Убежище наёмников». В углу стоял пулемет Калашникова, калибра 7.62. Рядом лежал открытый ящик с гранатами Ф-1, два автомата АКС тоже 7.62 с подствольными гранатометами, радиостанции дальнего и  ближнего действия (вторая, похоже, для меня), коробка с сигнальными ракетами, штук десять дымовых шашек, куча бронежилетов БЖ – 8 (восьмикилограммовые) и «разгрузок -  жилеток» с автоматными рожками.
«Кино и немцы» - подумал я, отправляясь вслед за Виталием. «Они, что год воевать собрались или планируют захватить какую нибудь маленькую страну?» Только тогда я стал понимать, что это подготовка к серьезной операции, и я вижу это не на экране телевизора – а сам принимаю участие. Мне очень захотелось обратно в эскадрилью.
  Виталик вел меня какими-то киблаями и через пять минут мы вышли к накрытой маск.сетью машине – буханке, или по простому к уазику.  Рядом с машиной, на раскладном табурете, сидел не молодой мужчина  и настраивал маленький  транзистор, непрерывно поворачивая антенну.  Увидев нас, он пожаловался:
- Ну, ни  хрена не ловит. Даже в Мозамбике ловил, а здесь – шиш. Хоть музыку бы местную…
- Слышь, меломан, у нас времени мало, - Виталий указал на меня, - подбери ему кроссовки самые маленькие, ну и кепку. Разин ты слышишь?
 Тот, нехотя оторвался от своего занятия и посмотрел на меня.
- С кепкой проблем нет, а вот обувку…
Он открыл задние двери «буханки» и стал вытаскивать оттуда свертки блестящей ткани.
- Что это? – спросил я у Виталия, - отражатели какие то?
-Ага, - он усмехнулся, - отражатели.  Это трупы заворачивать, что бы на солнце не  портились. Мы эту ткань в училище летом на окна вешали – не так жарко.
- А здесь как ее используют?
Виталик посмотрел на меня как на слабоумного.
- По назначению.
Меня передернуло.
- Во,  нашел, – раздался голос из «буханки». Затем оттуда показался вещевик. Он бросил на землю пару военных ботинок с высокими берцами. Коричневая замша и желтый каучуковый протектор. Мне они сразу очень понравились.
- Одевай, - сказал Разин улыбаясь, - хорошие, арабские. Немного ношенные, зато легкие и не натрут. Леха, был до меня, все подбирал, как знал, что сгодится. А араб тот тоже не высокий был, как ты. Помнишь, Виталь,  которого на слоне подстрелили…
- Какой араб, - не понял я, - чьи это ботинки?
- Ты Разин рот прикрой, кепку давай, - вмешался Виталий, - мелешь чушь всякую.
- Че я сказал?- обиделся вещевик и опять полез в буханку.
 Я надел берцы, прошелся и понял, что это действительно очень удобная обувь. Попрыгал, красота. Что ж, спасибо арабу, мир его праху.
 -Ну как подошли?- спросил Разин, вылезая из машины с кепкой в руках.
- Спасибо, самый раз, - поблагодарил я и решил больше не спрашивать про бывшего хозяина ботинок.
 - А что такое слон? – спросил я у Разина примеряя кепку.
- Это название горы в районе Хабуробадского перевала, - негромко ответил он, косясь на Виталия.
    Пилотку и туфли я оставил у вещевика, по его же совету. Правда меня терзали подозрения – не выдаст ли он когда-нибудь мои туфли очередному нуждающемуся.
     По пути в нашу обитель я от Виталия узнал, что мы разместились в старинной мечети для путников. Отличительная черта таких мечетей, что они не имели своего настоятеля (имама). Путник мог в ней не только помолиться, ни и заночевать, но не более чем на одну ночь. После себя он должен был оставить порядок и, по возможности, что ни будь из утвари: чайник, пиалу или кувшин. Считалось большим грехом, что-либо оттуда брать. Я сказал, что мы как то не вписываемся в эти правила, мы же не путники, на что Виталий мне ответил:
- Все мы путники из этого мира в тот.  Вдобавок,  Деенко, приказал оставить там пару одеял и сухпайки.  Может, кто помолится и за нас.
Я посмотрел на Виталия ожидая увидеть улыбку, но лицо его было серьезным.
  Ночью мне приснилась Лена. Она, как всегда проигрывала одну и ту же пластинку, что мне дороже мои друзья и вертолеты, чем она. Мол, у меня новые арабские ботинки, а у нее нет туфель, что бы пойти в ресторан на день ВВС. Я протестовал, что у нее куча туфель, но она парировала тем, что их уже все видели, и она не будет ходить в обносках…
-Авиация, пора на работу, - Донцов тряс меня как Буратино и похоже уже давно.
- В здоровом теле, здоровый сон, - услышал я голос Виталия и открыл глаза. Посередине нашей кельи, стояла электрическая лампа и давала сносное освещение.
- Смотри-ка живой! Я подумал, он решил симулировать смерть, что бы…
- Донцов! – повысил голос Виталий, - Я тебе точно язык отрежу! Думай что говоришь.
- Перебор… -  буркнул Донцов и вышел.
- Авиация, я даже завидую – ты так крепко спишь.  Я перед первой операцией вообще ночь не спал. Или у тебя не первая?- говорил Виталий, надевая «разгрузку».
- Нет, первая. Наземная первая.
   Я встал с импровизированного ложе, в душе поблагодарив комэска, который посоветовал взять бушлат. Ночью было достаточно прохладно.  Вышел наружу в кромешную темноту. Луны не было, а звезды, казалось, усиливали мрак.  Включил фонарь. Трава была высокая и  мокрая. Брюки промокли до колен, пока я дошел до ручья, что бы умыться. Вода в ручье оказалась ледяная. В дали слышались голоса, собирающихся на «работу». Я стоял в темноте,  вдыхая свежий ночной воздух. Выключив фонарь, посмотрел на небо. Вообще, странно, почему люди во время сильного волнения смотрят на небо? В этом есть что-то мистическое. А в Таджикистане особенно – здесь небо необычное. Имеется в виду, ночное. Понятно, почему именно в этой стране установили станцию слежения за спутниками. Вот, черт, все-таки я законченный материалист. Хотел, рассматривая звезды думать о высоком, а закончил станцией слежения.
    Не хотелось думать о предстоящем «походе», но зачастую получается не все как хочется – мысли лезли сами. И не самые радостные. Идти, как выяснилось, придется примерно 35 км по берегу реки вверх, что уже внушало беспокойство. Хотя Труба сказал, что возьмет мою радиостанцию, а Донцов добавил, что прихватит мой вещевой мешок, все равно такой переход я буду форсировать впервые. О том, что будет дальше – даже думать не хотелось.
   Тут я услышал, что кто-то подошел к нашему временному жилищу.
- Виталик, - позвал голос, и я узнал Юрия
- Да, командир, - отозвался тот, выходя из домика.
- Авиация проснулся?
- Да, похоже, пошел в санузел.
- Позови его.
- Игорь, ты, где пропал? – услышал я голос Виталия
- Иду. Че-то с животом, - соврал я.
Когда я подошел, Юрий усмехнулся.
- У меня, по началу, тоже так было. Броник не бери, только разгрузку. Вещи оставь здесь, Труба заберет.
Он улыбнулся:
-И туалетную бумагу возьми, пригодится.
- Подкалываете?
-Нет, говорю абсолютно серьезно, – сказал он и пошел в сторону КШМки.
           Группа из двадцати девяти человек уже второй час продвигалась по правому берегу реки в северо – восточном направлении. По правому это если по науке, т.е. правый и левый берега определяются по течению. Мы шли против течения, значит с нашей точки зрения, по левому.
    Идти было очень трудно (по крайней мере, мне). Тропа, если ее можно так назвать, то прижималась к реке, и идти приходилось по галечнику, то уходила к зеленке возле скал с бесконечными подъемами и спусками. Солнце уже встало, и было понятно, что день будет жарким. Я то и дело перевешивал свой короткий автомат с одного плеча на другое, чтобы не затекала рука. В разгрузке на груди было всего два рожка патронов, но и этот не большой вес уже ощутимо тянул плечи вниз. Взгляд мой, последние полчаса был устремлен только на серые кроссовки  Трубы, идущего впереди. Почему то подумалось, что если бы я был эпилептиком, у меня давно бы случился припадок от мелькания в глазах этих кроссовок. По распорядку через 10 минут должен быть привал. Стрелки на моих штурманских часах словно прилипли к циферблату.
  Впереди нас, на расстоянии 5 минут (странная единица измерения для определения расстояния, но так на постановке задачи выразился Юрий) шли трое бойцов. Они вышли раньше,  и я их больше не видел. Правое и левое охранение, командир не выставил, из за рельефа местности. Слева неприступные скалы, сразу за зеленкой, а  справа река, на которой было все как на ладони. Шедший сзади Донцов еще в первый час маршрута, сделал мне внушение, что я много пью воды. Мы пересекали массу ручьев, впадавших в реку, и умереть от жажды нам не светило, к тому же рядом была река. Ясно, что воду во фляжке я не экономил, пополняя ее при очередном ручье. Однако вскоре я понял, что сплоховал – мой вес увеличился как минимум на пару литров.
- Привал, - негромко скомандовал Юрий, - Чекалин, пару своих в охранение назад, всем расположиться в зеленке.
   Я тут же свернул влево и устроился на траве под хилой чинарой. Расшнуровав и сняв ботинки, я блаженно вытянул ноги.
Подошел Юрий.
 - Что, натер?- участливо спросил он.
- Да нет, просто решил, пусть ноги отдохнут, - ответил я заботливому командиру.
- А если нет, то, какого хрена ты их снимаешь? – командир повысил голос. – Если духи нагрянут, ты их попроси, пусть подождут, пока ты обуешься.
 Я, слегка обидевшись, начал зашнуровываться, я Юрий сел на траву рядом со мной и достал из планшета карту.
- Смотри, авиация. Мы примерно в 10-ти км от пункта, - говорил Юрий, как ни в чем не бывало, - займем место вот на этой горушке.
Он указал место на карте.
- Ни чего себе «горушка», - сказал я, - почти триста метров над рекой. Это мы, ущелье по которому они пойдут,  будем  гранатами закидывать что ли?
Юрий посмотрел на меня как на несмышленого ребенка.
                на нее поднимется, и нам надо будет его тихо убрать.  Хотя это не факт, но оттуда отлично простреливается река. Имеется в виду, займем место - мы и еще пять бойцов. Остальные возьмут на себя головной дозор и блокируют выход из ущелья. Вход в него со стороны реки полностью просматривается, и мы отрежем им отход. Я с тобой не советуюсь, а ставлю в известность. Все время пока будет проводиться операция, ты будешь на верху, и вертушки наводить будешь оттуда.  Как понял?
- Все ясно, на месте сориентируемся.
- На месте, у меня может,  не будет времени тебя ориентировать. Запоминай сейчас.
- Только я не понял. На месте мы должны быть в тринадцать, а такими темпами мы прибудем,  где то в десять.
- Это для всех остальных в тринадцать,- он улыбнулся, -  а реально в девять тридцать. Это знал только я, теперь еще и ты.
Юрий поднялся, поднял автомат и РД, и громко сказал:
- Закончить привал, сбор через минуту.
  И опять эти серые кроссовки, бесконечные спуски и подъемы.  Трава стала выше, а идти – труднее.
  Один из парадоксов войны. Что, казалось бы, просто  должно радовать глаз – создает для военного дополнительные трудности. Трава по колено – признак здоровой почвы, а зла на нее не хватает. Полноводные ручьи – радость пасущейся скотины, а тут приходится искать место форсирования. Вообще, состояние войны это что-то чуждое природе и человеку. 
     Неожиданно, за поворотом реки зеленка сменилась скалами,  почти примыкающими к воде. Идти пришлось по галечнику, что тоже мало радовало.
 - Труба,- позвал командир, - догони передний дозор и веди их сюда. Группа стой. Рассредоточиться в зеленке, круговая оборона.
- Понял, командир, – отозвался Виктор и побежал вперед, придерживая правой рукой автомат  на бедре.
Я повернулся к Юрию, - А я не понял. Привал?
Тот улыбнулся (вообще он часто улыбался, видимо так учат в школе ФСБ).
- Всё, пришли.
Я сел прямо там, где стоял.
            Место, которое выбрал командир, как нельзя лучше подходило для пункта наблюдения. Правда, когда мы располагались, я получил очередной втык от Юрия, на предмет демаскировки группы, т.к. встав на вершине в полный рост, наслаждался видом, который открылся на той стороне реки.
- Авиация,- начал со мной беседу командир, когда успокоившись и истратив, видимо, весь запас матерных слов усадил меня рядом со мной на траву. – Ты пойми, что та операция, в которой ты имеешь счастье участвовать, готовилась нашим управлением  около года. Исходя из этого, можно заключить, что и эти барбосы, с той стороны реки, также не вчера приняли решение о переходе. И тут ты, такой нарядный, нарисовался на вершине, как флаг на бане. Или ты думаешь у их головного дозора напряженка с оптикой? Да если они тебя срисовали, то нам здесь делать уже не чего. Поэтому не обижайся за резкость, но поверь, что твой силуэт был виден километров с тридцати. Одно успокаивает, что по моим подсчетам они находятся еще далеко от рубежа обнаружения. Теперь давай, настраивай станцию и не вздумай нажать на кнопку «Передача».
 
 Я лежал на траве и смотрел на пару орлов, которые нарезали круги над нашей стоянкой. В голову лезли странные воспоминания из школьной программы по литературе, где в средние века, перед битвой, над полем предстоящего боя уже кружили стаи адаптированных к подобным мероприятиям, коршунов. Хотя аналогия была слабенькая, но орлы все равно напрягали.  Юрий беседовал с бойцами, в десятый (а может в сотый) раз обсуждая порядок действий каждого в предстоящей акции. Раньше я к пехоте относился снисходительно – то ли дело подготовка летчика. Сейчас, прислушиваясь к их диалогу, понимал, что при кажущейся простоте – целься и стреляй, вся их задача починена строгим военным законам, где каждому отведена четкая функция, и невыполнение инструкций хотя бы одним бойцом, может повлечь за собой  не только провал  операции, но и  гибель всей группы.
  Радиостанция стояла рядом и горела зеленым огоньком режима «Прием». Время было 14.30. Указания были завершены и бойцы рассредоточились по пологой вершине с видом на реку. Юрий уже полчаса не отрывался от 26 – ти кратного бинокля. Я уже было решил попробовать заснуть (хотя уверенности, что у меня это получится, не было), когда услышал его спокойный голос:
  - Идут.
  Я резко сел, посмотрел на радиостанцию, снял автомат с предохранителя и передернул затвор.
 - Авиация,- он с улыбкой посмотрел на меня (эта улыбка уже начинала меня раздражать), - до рандеву еще часа полтора, но даже это тебя касаться не должно. Твоя функция при подлете «горбатых» направить их НУРСы в ущелье, что находится  2.5км к востоку. А теперь поставь автомат на предохранитель и  больше не снимай.  Советую тебе пообедать. У нас не английский клуб, каждый обедает самостоятельно.
    Он опять вернулся к биноклю, и я с трудом подавил желание попросить его посмотреть. Затем Юрий достал малую радиостанцию «Handset» и связался с основной группой:
 - Виталик, все по плану, до реки им 1.30 – 1.20 ходу. Одиннадцать человек, девять с грузом. Все вооружены… Да, только стрелковое… Разведки нет… Все, связь только после первого выстрела, возможно наличие пеленгатора с плавающей частотой, режим полного радиомолчания… Нет, начнешь зачистку по последнему, который выйдет на наш берег. Отбой.
  Юрий отложил рацию в сторону и снова прилип к биноклю.
   Само собой ни какой и речи быть не могло, что бы открыть банку тушенки и отобедать. Появилось знакомое ощущение как перед первым боевым вылетом. Я думал, что уже ни когда его не испытаю. Помню, что все тревоги пропадают только после того, как нажимаешь на БК (боевую кнопку) и ракеты вырвавшись из блоков с нереальной скоростью, летят навстречу колонне автомашин и бронетехники, оставляя в кабине запах сгоревшего сухого топлива. После этого начинается работа и времени для волнений просто не остается. Разворот влево, отстрел тепловых ловушек против ракет «Stinger», команда борттехнику на открытие пулеметного огня с правого борта, контроль за ведущим  группы, перезарядка носового пулемета, доклад экипажа о том, что все целы и еще многое другое. Затем боевой разворот с набором высоты, прицеливание, откидывание предохранительной скобы на БК и… так 4-5 раз пока не закончатся все 80 ракет из 4-х блоков. В себя приходишь только на земле, где, словно наркоз отпускает, и появляется страх  с обязательным: «А если бы…».  Затем анестезия в виде 0.5 белой (хотя, кому то и 1.5 мало). А вот как это происходит у пехоты, я как то ни когда не задумывался.
    Голос командира вернул меня обратно на гору к моей радиостанции:
- Всем приготовиться, огонь по моей команде! При отступлении предупредительным огнем отрезать от реки! На поражение не стрелять, объект не обозначен! Передать по цепи.
  Как эхо эти команды повторились, затухая, несколько раз и наступила тишина.  Я посмотрел на часы – 15.48. Вот это точность.
  Прошло 15 минут. Ожидание становилось невыносимым. Юрий продолжал смотреть в бинокль в сторону реки, хотя группа уже вошла в ущелье и выпала из поля зрения.
   До отряда Виталия по-прямой, по моим подсчетам было не менее километра, но первая автоматная очередь, донесшаяся оттуда, прогремела, будто стреляли прямо над моим ухом. И тут словно прорвало.
   Я, по  чему-то вспомнил недавно виденный мною английский фильм «Ангелы из подземелья», где следователь, расследующий кровавую бойню, описывая события на месте преступления, встал на колени и, подняв руки кверху закричал: «И начался БОЙ!». Точно сказано.
   Юрий не шевелился. Я поднялся, уже не в силах слушать ту канонаду, которая гремела внизу. Раздался взрыв гранаты, судя по звуку наступательная, РГД.
- Командир, - крикнул я, уже не боясь демаскировки,-  Может им помощь нужна?
Юрий повернулся ко мне со зверским выражением лица:
- Авиация, заткнись и сядь на место! Я тебя лично пристрелю, если ты еще раз встанешь или что-нибудь скажешь! Смотри на запад, жди вертушек!
  Второй раз мне говорить было не нужно. Я сел на землю, надел наушники и уставился в сторону, куда текла река.
  Своих  я сначала услышал, потом увидел.
 - Клен, я Мак, подтвердите визуальное, - раздался в наушниках голос Жени Градышева.
- Маки, я на связи, визуальное не подтверждаю, связь устойчивая.
- Мы на подходе, сможете обозначить себя дымом?
Тут я увидел как пара горбатых, словно вынырнула со дна реки.
- Маки, теперь вас визуально наблюдаю, быть в зоне ожидания до  команды.
Группа перешла резко в набор высоты и, набрав тысячи полторы, встала в круг километрах в восьми от нашей группы.
  - Че там,- спросил Юрий. Я вздрогнул от неожиданности.
- Маки в зоне ожидания, просят обозначить себя дымами.
Командир посмотрел на меня как на слабоумного.
- Я тебе сейчас,  б…ть, обозначу! С каких пор в  авиации идиоты служат?! Духи не знают, что мы здесь! Прямо  сейчас давай команду, пусть обрабатывают левое ущелье, зеленую зону.
  Выражение его лица не сулило ни чего хорошего. Я не успел одеть наушники, как заработал пулемет одного из бойцов, находящегося рядом со мной.
- Твою мать, - крикнул Юрий и бросился к своему наблюдательному пункту.
- Маки,- заорал я, потому, что разом заработали сразу все пять стволов,- вверх по реке, до команды, дымом обозначить себя не могу.
- Понял, Клен, не ори так, я хорошо тебя слышу, до команды.
Я не видел, что происходило у реки. И хотя находился в безопасной зоне, свист пуль вызывал во мне необъяснимое желание пригнуть голову.
 В  это время два борта Ми-24 занимали высоту для атаки, т.е. 500 м. Видя уже бортовые номера,  я понял, что Женя перестроил группу. Второй  вертолет, бортовой номер 18. Так, это Саня Храмцов. Что ж, грамотно. У Храмцова на вооружении скорострельная двуствольная пушка, а у Градышева пулемет. Первый бьет, второй добивает.
  - Клен, мы готовы. Целеуказание.
- Правый берег, рубеж входа в атаку, по команде.
- Понял по команде, action!
Горбатые шли прямо на меня. И опять я для себя открыл что-то новое – ведь это жуткое зрелище, тем более, когда знаешь, что вооружение включено и пальцы летчиков на боевых кнопках. Теперь я окончательно понял, почему авианаводчиком должен быть летчик, а не диспетчер. Я видел картину как бы с двух систем координат – из кабины вертолета и с земли. Что бы работать НУРСами по намеченной мною цели, я знал, что команду ввода пары в пикирование надо давать, когда они будут надо мной. Это просто лётное чутье, свойственное только летчикам имеющим опыт подобных стрельб.
- Рубеж, - скомандовал я, когда они были надо мной,- Зеленка в ущелье.
-Понял,- ответил Градышев.
Тут же обе машины завалились на левый бок, опустили носы, убрали крен, и выровнявшись и стали пикировать. Метров за 200 до ущелья пошли ракеты. Это было красиво и страшно. Огонь под полукрыльями, дым, разрывы ракет похожие на работу сварочного аппарата. Пара закончила атаку также стремительно, как и начала. Горка, боевой разворот, набор высоты для атаки.
- Клен,- вышел на связь Женя,- что-то я сопротивления не почувствовал, даже стрелкового.
- Маки, отработайте все НУРСы в зеленку немного севернее. 
Мне было ужасно стыдно за ложь своим коллегам, но Юрий, уже прекративший стрельбу внимательно наблюдал за парой и за мной.
- Понял, Клен, почистим еще тремя заходами и домой. Похоже, у них там норы, надо было контейнеры с напалмом взять. Ладно, вспашем НУРсами, уходим без связи.
- Понял, без связи. Привет нашим, - не удержался я.
Пара начала очередное пикирование, а я прислушался к командам Юрия, которые он выкрикивал по рации «Hand set».
- Виталик, до моего прихода ни кого с земли не поднимай (похоже, я что то пропустил), всех мордой в песок. Да, четверо на берегу, наглухо. К грузу не подходить. Кто шевельнется, стреляй по ногам, спускаюсь.
Юрий обернулся ко мне.
- Авиация, у меня в РД дальняя станция, вызывай восьмерку, твои работают до упора, восьмерка пусть заходит на дым, сам обозначу. С тобой еще два бойца останется. После связи с восьмеркой, спускаетесь вниз, ты старший. Держи…
Командир кинул на траву «Hand set», и, махнув бойцам, исчез с ними за склоном.
Я достал радиостанцию и как только настроил частоту, сразу услышал голос Жорика:
- Клен, как слышишь, ответь, клен как слышишь, ответь, - похоже, он уже долго бормотал эту фразу.
- Мак 2, слышу хорошо, ваше место, - запросил я, обрадовавшись, что вертушка уже в воздухе.
- Слава Богу! Молчишь как партизан! По пеленгатору до тебя 20 км. Обозначение дымом будет? Раненые есть? (Про убитых спрашивать не принято).
- Дымы будут, насчет раненых уточню.
Я кивнул одному бойцу на рацию, оставленную Юрием. Тот сразу сообразил.
- Капитан, авиация спрашивает, есть ли раненые и просит зажечь дымовые шашки.
- 300-х (раненых) четверо, один тяжелый, 200- х своих нет. Про дымы понял.
Я передал это Жорику и посмотрел на смышленого бойца:
- Ну что, вниз?
- Как прикажете, - удивился тот, - Вы же старший (я и забыл).
Спускаясь вниз, первым делом увидел на берегу три тела в халатах. Судя по их позам, они явно уже отбыли в мир иной. Стало не по себе, и я сосредоточился на том, что смотрел себе под ноги. Минут через 15 мы спустились на дно ущелья. Тропа поворачивала за скалу на право, и оттуда стал, виден дым. Практически одновременно послышался шум винтов приближающейся восьмерки. Обогнув скалу, мы вышли на свободную площадку, и я встал как вкопанный. Бойцы обогнали меня, и пошли дальше.
То, что я увидел, не походило на сюжет боевика. Это была тошнотворная реальность. Метрах в двадцати лежали два трупа. Один на спине, пожилой с открытым ртом. Он скалился в небо и выглядел бы совсем как живой, если бы у него на месте груди не зияла кровавая яма. Второй лежал лицом вниз, а вытянутые вперед руки продолжали держать ремень рюкзака. Оружия рядом не было. Мои спутники уже скрылись за поворотом, и я остался наедине с  мертвыми. Стало жутко. Я снял с плеча автомат, поставил предохранитель в положение автоматической стрельбы и передернул затвор.   Вдалеке слышались голоса. Стараясь не смотреть на лежавших,  я заставил себя идти дальше.
 За поворотом меня ждала странная картина. Сначала я увидел Юрия. Он, улыбаясь, разговаривал с невысоким мужчиной в цветном халате, под которым была видна камуфляжная форма, время от времени похлопывая его по плечу. Весь личный состав сидел у подножья скалы с теневой стороны. Недалеко дымились круглые шашки, указывая подходящему вертолету место посадки и направление ветра. Рядом с ними были свалены в кучу с десяток автоматов. Некоторые из военных были в бинтах, а один из них лежал на плащ-палатке. Пройдя дальше, я увидел уложенных в ряд со сложенными руками на груди пять трупов. Бросилось в глаза, что они очень грязные. Я подошел к Юрию. Тот прервал разговор, а его собеседник с интересом уставился на меня.
- Вот, знакомься - авиация, - радостно сообщил он своему собеседнику, будто я подошел к их столику в ресторане, - Игорь, наводчик от летунов. Авиация, это наш коллега, Станислав. И не смотри на него так.
- Да я нормально смотрю, - сказал я, - просто я так и не понял, че здесь такое было. И, Юрий, как мне быть с моими туфлями, которые остались на базе (хрен с ней с пилоткой), если борт уже садится, и я хотел бы отправиться на нем домой.
Я чувствовал, что говорю, какую то охинею, но остановиться уже не мог.
- И вообще я не понял, на хрена я был здесь нужен.  И если их было 11, то где еще один и вообще…
Авиация, иди, отдыхай, - спокойно сказал Юрий, - у нас будет еще время поговорить. Вон вертушка уже загружается, залазь, сначала летим на базу, потом в Душанбе. Там и договорим. Да, и еще, поставь автомат на предохранитель.
В вертолет уже грузили раненого, а Жорик радостно махал мне рукой через открытую форточку блистера.


Наступил вечер третьего августа. Мы, т.е. я, Юрий, Стас и Виталик, сидели в номере гостиницы Душанбе и готовились приступить к ужину. Я даже не успел заехать в эскадрилью, сдать оружие и переодеться. Предложение поужинать вместе поступило от Юрия неожиданно при подлете к Душанбе. Скорее оно было выложено в форме констатации, что сегодня ужин у нас совместный. Я предупредил Жорика об этом (что бы меня комэск не потерял) и покинул борт санитарки в аэропорту города Душанбе. Поэтому я как есть, с автоматом и бушлатом (туфли я нес в пакете, т.к. берцы мне подарили), полчаса назад вошел в холл гостиницы, немало озадачив своим видом  администратора. Хотя у Стаса вид тоже был еще тот: халат под мышкой, шапка – пуштунка, натовский камуфляж и высокие кожаные ботинки. Почему он не оставил халат на базе, он объяснил уже позже. Оказывается это подарок советника самого президента Афганистана по безопасности.  Юрий и Виталик представляли собой вполне заурядных офицеров СНГ, к которым уже давно привыкли в этой стране.
Съестное и горючее нам принесли из ресторана, поэтому с приготовлениями ни кто не заморачивался. Юрий на правах хозяина разливал водку по пластиковым стаканчикам (доза как минимум 150 граммов), а я как самый младший, раскладывал по тарелкам салат. По окончании приготовлений, Юрий поднял стакан:
- Коллеги, предлагаю объединить в одном тосте два. Первый, за знакомство, второй за удачное завершение последней стадии операции. Ни кто не против? Единогласно.
Мы, чокнувшись, опрокинули в себя содержимое пластиковых емкостей и принялись закусывать. После того как жидкость обожгла пищевод, я понял, что голоден как волк. У моих застольных товарищей наблюдалась та же тенденция к приему пищи. Когда мы насытились, взял стакан (снова полный) и слово новый мой знакомый Станислав (это типа Юрий и Виталик уже старые):
- Во первых, хочу выразить благодарность всем присутствующим, что они не убили меня. Во вторых поздравляю с завершением этой затянувшейся акции, по моему возвращению, и пожелать дальнейших боевых успехов. Будем.
Вторая порция алкоголя напомнила мне, что я дико устал. Ноги гудели, и все тело просто требовало перевести его в горизонтальное положение. Но я не велся на эти требования, т.к. вечер только начинался. Молча выпили по полному по третьей за тех, кого с нами нет, и больше ни когда не будет, затем все дружно закурили. Точнее, Юрий не курил, но за компанию жевал зубочистку. Я слегка захмелел, и воспользовавшись общим молчанием сказал:
- По моему будет справедливо, если мне кто ни будь объяснит, чем мы занимались весь этот день, а то я толком ни чего не понял.
- Резонно, - начал Юрий, - знаешь Игорь, если вкратце, нам надо было вывести из игры нашего коллегу, Стаса, которого сегодня утром товарищи Толибы приговорили к расстрелу как американского шпиона.
Станислав заулыбался:
- Все так, правда, со страной они слегка перепутали. По сути, для них я сейчас в плену у россиян, которые должны меня судить по той же причине. Факт взятия в плен подтвердят сумевшие уцелеть контрабандисты. Это те, Игорь, которые шли по параллельному ущелью и скрылись, увидев вертушки. Сама операция по захвату американца была широко прорекламирована в нашей службе, и я уверен, дошла уже до потребителя.
- Ты тоже молодец, - подал голос Виталик, - я тебя чуть не снял, из за твоего халата. Хорошо вовремя Труба тебя узнал.
-Нет, я должен был одеть парадную форму и кричать не стреляйте я свой, - Стас улыбался,- за то, как натурально получилось.
Я прервал его:
- А теперь, что получается, я так и не понял. У нас в плену американский шпион, который шпионил в пользу своего государства против толибов. По сути толибы друзья американцев. В чем подвох?
- Игорь, не забивай себе голову, но если тебе и правда, интересно, объясню. Россия дружит с Таджикистаном?- Стас задал вопрос с хитрой улыбкой.
- Не только дружит, но и защищает его, - ответил я, удивившись такому повороту.
- А теперь смотри, как бы власти отнеслись к тому, что у них в, допустим, КНБ находится человек, который сливает всю информацию в Москву?
- Думаю, не наградили бы его орденом…
- Правильно. Его бы выпотрошили и расстреляли, хотя мы и друзья. Скажу избитой фразой – враги не предают, предают друзья и что бы предохраниться от этого, надо знать друга изнутри, порой даже лучше чем врага. Для этого существует служба внешней разведки (СВР), и она не делит мир на друзей и врагов, а максимально контролирует и тех и других, деля лишь направления более и менее приоритетные. К примеру, СВР СССР гораздо больше интересовала информация из дружественной Польши, нежели из капиталистической Австралии. Улавливаешь мысль?
- Похоже да.
Я задумался и тут меня осенило.
- Юрий, теперь у меня два вопроса, - я даже протрезвел от своей мысли, - первый, почему вы меня пригласили и все это рассказываете, а второй, почему должен был быть авианаводчиком именно я?
Лицо Юрия стало серьезным:
- Игорь, помнишь год назад, ты в разговоре с твоим соседом по гостинице в звездном городке, Пашей, подполковником, говорил, что с радостью бы хотел служить в ФСБ, но в силу образования ты отправляешься в Таджикистан в подразделение армейской авиации?
Я напрягся:
- Было такое, после двух бутылок рябины на коньяке…
- Считай, что ты уже служишь, год по тебе шли проверки, а обо всем остальном позже. Через неделю у тебя командировка в Москву.
- Как то неожиданно… - пробурчал я
-Все в этом мире бывает неожиданно,- философски подметил Стас, и решительно пресёк наш разговор:
- Так, шпионы, давайте лучше напьемся, а то мне завтра еще отчет делать, а сегодня я хочу отдохнуть. Игорь, не переживай, останешься у Юры, и давай наливай уже.
Второй раз повторять мне было не нужно.