На небеса. Роальд Даль

На протяжении всей жизни у миссис Фостер был почти патологический страх опоздать на поезд, на самолёт, на пароход или просто в театр. Во всех других отношениях она не была особенно нервной женщиной, но мысль о том, что она может куда-то опоздать, доводила её до нервного тика. Он был почти незаметен: всего лишь подергивание мышц в уголке левого глаза, словно тайное подмигивание, но неприятность заключалась в том, что это подёргивание не спадало еще целый час после того, как миссис Фостер благополучно успевала на поезд, на самолёт или куда бы там ни было.
Действительно, это экстраординарно, какой серьёзной навязчивой мыслью может стать для некоторых людей опасение опоздать на поезд. По крайней мере, за полчаса до того, как нужно было выходить, миссис Фостер выходила из лифта, полностью готовая к поездке, в шляпе, пальто и перчатках, и затем, совершенно не способная посидеть, начинала беспокоиться и ходить по комнатам до тех пор, когда её муж, которой хорошо знал о её мании, наконец выходил из своего кабинета и холодным сухим голосом предлагал ехать, если они не хотят опоздать.
Возможно, у мистера Фостера было право раздражаться от подобной глупости жены, но ему не было оправданий из-за того, что он заставлял её ждать, когда в этом не было необходимости. Не сомневайтесь, он именно так и делал. Когда они собирались куда-то, его расчёт времени был точным (опоздать всего лишь на минутку-другую – ну, вы понимаете), а его манеры были так искренни, что было трудно поверить в то, что он умышленно заставлял ждать несчастную женщину. Он знал и о том, что она никогда не осмелилась бы позвать его и поторопить. Он слишком хорошо вышколил её. Он также должен был знать о том, что если бы он промедлил, то довел бы её до истерики. В последние годы их брака была пара случаев, когда он словно намеренно хотел опоздать на поезд только для того, чтобы усилить страдания бедной женщины.
Предполагая, что муж был виновен (а мы не можем этого доказать), его позиция становится совсем непонятной из-за того, что, за исключением этого маленького недостатка, миссис Фостер всегда была хорошей любящей женой. Уже более 30 лет она служила ему преданно и верно. В этом не было никакого сомнения. Даже она, очень скромная женщина, знала об этом, и хотя она на протяжении многих  лет отвергала мысль о том, что мистер Фостер умышленно изводил её, в последние годы она уже начала сомневаться, не было ли это правдой.
Мистер Юджин Фостер, кому было почти 70 лет, жил с женой в большом 6-этажном доме на Восточной Шестьдесят второй улице* в Нью-Йорке, у них было 4 слуг. Это было мрачное место, и их почти никто не навещал. Но в это особое январское утро дом ожил, и в нем начался переполох. Одна горничная разносила чехлы от пыли по комнатам, вторая накрывала ими мебель. Дворецкий сносил вниз чемоданы и ставил их в холле. Кухарка выглядывала из кухни, чтобы перемолвиться словечком с дворецким, а сама миссис Фостер в старомодной шубе и чёрной шляпе летала из комнаты в комнату и притворялась, будто контролирует эти операции. На самом же деле она думала только о том, что если её муж вскоре не выйдет из кабинета, она опоздает на самолёт.
- Который час, Уолкер? – спросила она у дворецкого, проходя мимо него.
- 10 минут десятого, мадам.
- Такси приехало?
- Да, мадам, машина ждёт. Я как раз сношу чемоданы.
- Дорога до  Айделвильда* занимает час, - сказала она. – Мой самолёт улетает в 11. Мне нужно прибыть в половине одиннадцатого, чтобы успеть пройти все формальности. Я опоздаю. Я уверена в том, что опоздаю.
- Думаю, у вас достаточный запас времени, мадам, - сказал мягко дворецкий. – Я предупредил мистера Фостера о том, что вы должны выехать в 9.15. Остаётся ещё 5 минут.
- Да, Уолкер, я знаю. Я знаю. Но сносите чемоданы быстрее, пожалуйста.
Она начала ходить взад-вперед по холлу, и, когда бы дворецкий ни проходил мимо, она спрашивала его о времени. «Именно на этот самолёт я никак не могу опоздать", - говорила она себе. Если она опоздает, он может легко принять решение о том, что нужно полностью бросить эту затею. Трудность заключалась в том, что он настаивал на том, чтобы проводить её в аэропорт.
- Бог мой! – сказала она вслух. – Я опоздаю. Я знаю, знаю, знаю, что опоздаю.
Мускул рядом с левым глазом начал сильно дергаться. На глазах же появились слёзы.
- Который час, Уолкер?
- 18 минут, мадам.
- Теперь я точно опоздаю, - вскрикнула она. – Скорее бы он вышел!
Это было важное путешествие для миссис Фостер. Она должна была лететь в Париж одна, чтобы навестить дочь – своего единственного ребёнка, которая вышла замуж за француза. Его миссис Фостер не слишком любила, но она очень любила свою дочь и очень хотела увидеть своих троих внуков. Она знала их лишь по фотографиям, которые получала и развесила по всему дому. Дети были красивы. Она обожала их, и каждый раз, когда приходило новое фото, она уносила его и долго сидела с ним, глядя на изображение с любовью и изучая маленькие лица, чтобы различить, была ли в них та порода, кровное сходство, которое значит так много. А теперь, в последнее время, у неё всё чаще было чувство, что она не хотела дожить остаток дней там, где она не могла быть рядом с этими детьми, где они не могли посещать её, где она не могла водить их на прогулки, покупать им подарки и видеть, как они растут. Конечно, она знала, что эти мысли были неправильны и вероломны, пока её муж жив. Она знала также и о том, что хотя её муж больше не принимал деятельного участия в управлении своими многими предприятиями, он ни за что не согласился бы переехать в Париж. Было чудом, что он разрешил ей полететь в Париж одной на 6 недель, чтобы навестить их. Но как же сильно она хотела жить там всегда, всегда быть рядом с ними!
- Уолкер, который час?
- 22 минуты, мадам.
Когда он говорил, дверь открылась, и мистер Фостер вышел в холл. Он постоял несколько секунд, вопрошающе глядя на жену, пока она смотрела на него, на этого худого, но всё ещё деятельного бородатого старика, который был удивительно похож на старые фотографии Эндрю Карнеги*.
- Что ж, сказал он, - я думаю нам пора ехать, если ты хочешь успеть на этот самолёт.
- Да, дорогой, ДА! Всё готово. Машина ждёт.
- Хорошо, - сказал он.
Он наклонил голову на одну сторону и внимательно смотрел на неё. У него была манера склонить голову на одну сторону, а затем поднимать её короткими резкими рывками. Из-за этого, да ещё из-за того, что он сцепил руки высоко перед грудью, он был чем-то похож на белку – быструю умную белка из Парка*.
- Уолкер несёт твоё пальто, дорогой. Одевайся.
- Я присоединюсь к вам через секунду, - сказал он. – Только вымою руки.
Она ждала его, а дворецкий стоял рядом, держа пальто и шляпу.
- Уолкер, я опоздаю?
- Нет, мадам, - сказал дворецкий. – Думаю, вы приедете вовремя.
Затем мистер Фостер появился опять, и дворецкий помог ему одеться.
Миссис Фостер выбежала на улицу и села в нанятый «Кадиллак». Её муж вышел за ней, но спускался со ступеней медленно, делая остановки на полпути, чтобы посмотреть в небо и втянуть носом холодный утренний воздух.
- Сегодня туманно, - сказал он, когда сел в машину рядом с ней. – А в аэропорту должно быть ещё хуже. Я не буду удивлён, если рейс уже отменили.
- Не говори так, дорогой, ПОЖАЛУЙСТА!
Они не говорили друг с другом, пока не пересекли реку у Лонг Айленда*.
- Я всё уладил со слугами, - сказал мистер Фостер. – Они всё уходят на каникулы сегодня. Я заплатил им ползарплаты в эти 6 недель и сказал Уолкеру, что пошлю телеграмму, когда они вновь понадобятся.
- Да, - ответила миссис Фостер. – Он говорил мне.
- Вечером я перееду в клуб. Жить в клубе будет приятным разнообразием.
- Да, дорогой. Я напишу тебе.
- Время от времени я буду заглядывать домой, чтобы удостовериться в том, что всё в порядке, и забрать почту.
- Тебе не кажется, что Уолкер должен остаться в доме на это время, чтобы присматривать за ним? – попыталась возразить она.
- Чепуха. Это совершенно не нужно. К тому же, тогда ему пришлось бы платить полную зарплату.
- О да, - сказала она. – Конечно.
- Более того, никогда не знаешь, что могут делать слуги, когда они остаются в доме одни, - заявил мистер Фостер. С этими словами он достал сигару, отрезал кончик серебряными ножницами и зажег золотой зажигалкой.
Она сидела неподвижно в машине, стиснув руки под пледом.
- Ты будешь писать мне? – спросила она.
- Я посмотрю, - ответил он. – Но я сомневаюсь. Ты же знаешь,  я не люблю писать письма, если нет ничего важного, о чём нужно написать.
- Да, дорогой, я знаю. Поэтому не беспокойся.
Они ехали по Королевскому бульвару* и когда достигли болотистой равнины, на которой расположен Айдлвильд, туман сгустился, и машина поехала медленнее.
- О, дорогой! – вскрикнула миссис Фостер. – Я УВЕРЕНА в том, что опоздаю. Который час?
- Прекрати суетиться, - ответил старик. – Теперь это уже не имеет значения. Рейс, конечно, отменили. По такой погоде самолёты не летают. Я не знаю, как ты вообще поехала сегодня.
Она не была уверена, но ей показалось, что в его голосе появились новые нотки, и она повернулась, чтобы посмотреть на него. Трудно было уловить его выражение лица под густой бородой. Она смотрела на рот. Теперь, как и много раз ранее, ей захотелось ясно увидеть его рот. Его глаза никогда ничего не выражали, кроме тех случаев, когда он был в гневе.
- Конечно, - продолжал он, - если рейс всё же ЕСТЬ, то я согласен с тобой: теперь ты него опоздаешь. Почему бы тебе не примириться с этой мыслью?
Она отвернулась и начала смотреть на туман из окна. Он стал гуще с тех пор, как они выехали, и теперь она могла различить только край дороги и полосу травы за ней. Она знала, что муж всё ещё смотрит на неё. Она вновь вскользь  посмотрела на него и заметила с некоторым ужасом, что он смотрел на маленькое место в углу её левого глаза, где, как она чувствовала, подергивался мускул.
- Не можешь?
- Не могу что?
- Быть уверенной в том, что опоздаешь, если рейс есть. Мы не можем быстро ехать в этой гадости.
После этого он больше не говорил с ней. Машина медленно ползла вперёд. Водитель включил фары, что помогало ему продвигаться. Другие огни, то белые, то жёлтые, высвечивались из тумана, и был один особенно яркий, который полз за ними сзади.
Внезапно водитель остановился.
- Ну вот! – воскликнул мистер Фостер. – Мы застряли. Я знал, что так и будет.
- Нет, сэр, - ответил водитель, повернувшись к ним. – Мы приехали. Аэропорт.
Не произнеся ни слова в ответ, миссис Фостер выскочила из машины и побежала к главному входу. Внутри было очень много людей, большинство несчастных пассажиров стояли возле конторок продажи билетов. Она пробилась сквозь них и заговорила со служащим.
- Да, - сказал тот. – Рейс временно отложили. Но не уходите, пожалуйста. Мы ожидаем с минуты на минуту, что погода разъяснится.
Она пошла обратно к мужу, который всё ещё сидел в машине, и рассказала ему эти новости.
- Но ты не жди, дорогой, - сказала она. – В этом нет смысла.
- Я не буду ждать, - ответил он, - если меня могут отвезти обратно. Водитель, вы можете отвезти меня обратно?
- Думаю, да, - ответил водитель.
- Багаж выгрузили?
- Да, сэр.
- До свиданья, дорогой, - сказала миссис Фостер, наклоняясь в машину и слегка поцеловов своего мужа в грубую заросшую щёку.
- До свиданья, - ответил он. – Приятного полёта.
Машина тронулась, и миссис Фостер осталась одна.
Остаток дня стал для неё кошмаром. Она час за часом сидела на скамье, как можно ближе к конторке, и каждые полчаса вставала и спрашивала у служащего, не разъяснилась ли погода. Она всегда получала один и тот же ответ: нужно ждать, потому что ветер мог рассеять туман в любой момент. Только в шесть часов вечера громкоговоритель объявил о том, что рейс переносится на 11 часов утра следующего дня.
Миссис Фостер была в растерянности, не зная, что ей делать теперь. Она посидела на скамье ещё полчаса, размышляя устало, куда ей поехать на ночь. Она не хотела покидать аэропорт. Она не хотела видеть мужа. Она боялась того, что он каким-то образом может помешать ей лететь во Францию. Ей хотелось бы остаться там, где она была, сидеть на скамейке всю ночь. Это было бы самым безопасным. Но она была измучена ожиданием, была уставшей, и вскоре поняла, что этот вариант не подходит для пожилой женщины. Поэтому, в конце концов, она позвонила домой.
Её муж, который едва не уехал в клуб, ответил на звонок. Она рассказала ему новости и спросила, остались ли в доме слуги.
- Все ушли, - ответил он.
- В таком случае, дорогой, я где-нибудь найду себе комнату на ночь. Не беспокойся об этом.
- Это глупо, - сказал он. – В твоём расположении – большой дом. Приезжай домой.
- Но дорогой, этот дом ПУСТ.
- Тогда я сам останусь с тобой.
- В доме нет еды, ни крошки.
- Тогда поешь, прежде чем приехать. Не будь такой глупой. Что бы ты не делала, ты из всего делаешь переполох.
- Да, дорогой, - сказала она. – Прости. Я куплю себе сэндвич здесь, и затем приеду.
Снаружи туман слегка разъяснился, но всё равно, поездка в такси была медленной и долгой, и она довольно поздно приехала в дом на 62-й улице.
Услышав её шаги, он вышел из кабинета.
- Ну, как полёт? Как там в Париже? – спросил он, стоя в дверях.
- Мы улетаем завтра утром, в 11, - ответила она. – Это определено.
- Ты имеешь в виду, если туман рассеется.
- Он уже рассеивается. Поднялся ветер.
- Ты выглядишь усталой, - сказал он. – У тебя, наверное, был очень тревожный день.
- Это был не лучший день. Я думаю, что сразу пойду спать.
- Я заказал машину на утро, - сказал он. – На 9 часов.
- О, благодарю, дорогой. Я надеюсь, что ты не будешь беспокоиться, вновь провожая меня в аэропорт.
- Нет, - сказал он медленно. – Думаю, что не буду. Но почему бы тебе не подбросить меня в клуб по пути?
Она посмотрела на него, и ей показалось, что он стоял очень далеко от неё. Он внезапно стал таким маленьким и далёким, что она не была уверена в том, что он делал, или что он думал, или даже кем он был.
- Клуб находится в центре города, - сказала она. – Это не по дороге в аэропорт.
- Но у тебя будет уйма времени, дорогая. Разве ты не хочешь подбросить меня до клуба?
- Ну что ты.
- Хорошо. Тогда увидимся утром в 9.
Она поднялась в свою спальню на третьем этаже и была так переутомлена, что сразу же заснула.
На следующее утро миссис Фостер встала рано и в 8.30 уже спустилась и была готова ехать.
Немного после 9 появился её муж.
- Ты сварила кофе? – спросил он.
- Нет, дорогой. Я подумала, что ты сможешь позавтракать в клубе. Машина ждёт. Я готова.
Они стояли в холле (теперь, кажется, они всегда встречались в холле), она – в шляпе, пальто и с сумкой, он – в пиджаке в стиле короля Эдварда с высокими лацканами.
- Твой багаж?
- Он в аэропорту.
- Ах, да, - сказал он. – Конечно. И если ты собираешься вначале завезти меня в клуб, я думаю, нам пора отправляться, не так ли?
- Да! – вскрикнула она. – О, да, ПОЖАЛУЙСТА!
- Я только достану несколько сигар. Я присоединюсь к тебе прямо сейчас. Садись в машину.
Она повернулась и вышла на улицу, где стоял шофёр, который открыл дверцу автомобиля, увидев, что она приближается.
- Который час? – спросила она его.
- Примерно 9.15.
Мистер Фостер вышел на 5 минут позже, и когда он медленно сходил по ступеням, она заметила, что его ноги были точь-в-точь, как у козла, в этих узких брюках-дудочках, которые были на нём. Как и днём ранее, он остановился на полпути,  чтобы вдохнуть воздух и изучить небо. Погода была не совсем ясной, но через дымку пробивались солнечные лучи.
- Возможно, на этот раз тебе повезёт, - сказал он, садясь в машину рядом с ней.
- Пожалуйста, побыстрее, - сказала она водителю. – Не беспокойтесь о пледе. Трогайте, я спешу.
Шофер сел на своё место и запустил двигатель.
- Одну минуточку! – внезапно сказал мистер Фостер. – Подождите минуточку, водитель.
- В чём дело, дорогой? – Она увидела, что он обыскивает карманы своего пальто.
- Я приготовил маленький подарок Элен, - сказал он. – Где же он? Я уверен, что держал его в руках, когда спускался.
- Я не видела никакого подарка. Что это было?
- Маленькая коробочка в белой бумаге. Я забыл отдать её тебе вчера. Я не хочу забыть сделать это сегодня.
- Маленькая коробочка! – вскрикнула миссис Фостер. – Я не видела никакой коробочки!
Она начала лихорадочно искать на заднем сидении.
Её муж продолжать шарить по карманам пальто. Затем он расстегнул и снял пальто, оставшись в пиджаке.
- Проклятье! – сказал он. – Должно быть, я оставил её в спальне. Не пройдет и минуты, как я вернусь.
- О, ПОЖАЛУЙСТА! – закричала она. – У нас нет времени! ПОЖАЛУЙСТА, оставь её! Ты можешь прислать её по почте. Это всё равно какой-нибудь дурацкий гребень для волос. Ты всегда даришь ей гребни.
- А что плохого в гребнях? – спросил он в ярости из-за того, что она позволила себе забыться.
- Ничего, дорогой, но…
- Оставайся здесь! – приказал он. – Я схожу за ней.
- Быстрее, дорогой! О, ПОЖАЛУЙСТА, быстрее!
Она осталась сидеть в ожидании.
- Водитель, который час?
На руке шофёра были часы, и он сверился с ними.
- Почти 9.30.
- Мы сможем добраться до аэропорта за час?
- Должны.
При этих словах миссис Фостер внезапно увидела белый краешек какой-то коробочки, которая была засунута в щель сидения, где сидел её муж. Она дотянулась и достала маленькую коробочку, обернутую в белую бумагу, и в то же время не могла не заметить, что коробочка сидела в щели глубоко, словно её намеренно заткнули туда рукой.
- Вот она! – воскликнула она. – Я нашла её! О, он теперь ищет её повсюду! Водитель, быстро – идите и позовите его!
Водителю, мужчине с маленьким непокорным ирландским ртом, не было дела ни до какой коробочки, но он вышел из машины и поднялся по ступенькам к парадному входу. Затем он повернулся и вернулся.
- Дверь заперта, - объявил он. – У вас есть ключ?
- Да, одну минуточку. – Она лихорадочно начала рыться в сумке. Её маленькое личико сжалось от беспокойства, губы начали напоминать горлышко бутылки.
- Вот он! Нет, я пойду сама. Так будет быстрее. Я знаю, где он.
Она поспешно выбралась из машины и побежала по ступенькам к парадной двери, сжимая ключ в одной руке. Она вставила ключ в замочную скважину и была уже готова повернуть его, как внезапно остановилась. Её голова вытянулась вперёд, и она стояла совершенно неподвижно, всё её тело замерло, и так она стояла – 5, 6, 7, 8, 9, 10 секунд – и ждала. То, как она стояла, вытянув голову и не шевеля ни одним мускулом, напоминало, словно она слушала повторяющийся звук, который услышала секунду назад из глубины дома.
Да, очевидно, она СЛУШАЛА. Всё её тело свидетельствовало об этом. Она даже приблизила одно ухо к двери. Теперь оно было совсем у двери, и ещё несколько секунд она оставалась в той же позе, вытянув голову, прижавшись ухом к двери, сжав ключ в руке, готовая войти, но не входящая и пытающаяся вместо этого (так казалось, по крайней мере) услышать и проанализировать звуки, которые еле слышно доносились из дома.
Внезапно она вновь вернулась к жизни. Она вынула ключ из замочной скважины и сбежала по ступеням.
- Слишком поздно! – крикнула она водителю. – Я не могу ждать его, не могу. Я опоздаю на самолёт. Скорее, шофёр, скорее! В аэропорт!
Водитель мог заметить, что всё её лицо побелело и его выражение изменилось. Не было больше того мягкого глупого взгляда. На лице появилась странная жёсткость. Маленький рот, обычно такой мягкий, теперь сжался в тонкую полоску, глаза блестели, а в голосе появились властные нотки.
- Быстрее, водитель, быстрее!
- Разве ваш муж не летит с вами? – спросил удивлённый шофёр.
- Конечно, нет! Я только собиралась завезти его в клуб. Неважно. Он поймёт. Он возьмёт такси. Не сидите, водитель. ТРОГАЙТЕ! Мне нужно успеть на самолёт до Парижа!
При том, что миссис Фостер подгоняла водителя всю дорогу, он добрался до аэропорта довольно быстро, и она едва успела на самолёт. Вскоре она была уже высоко над Атлантическим океаном, удобно откинувшись в кресле, слушая гул турбин, направляясь в Париж, наконец. Новое настроение не покидало её. Она чувствовала себя удивительно сильной. У неё слегка перехватило дыхание из-за этого, но это было больше от чистого изумления из-за того, что она сделала, чем от чего-либо ещё, и по мере того, как самолёт удалялся всё больше и больше от Нью-Йорка и 62-й улицы, на неё начало находить ощущение покоя. К тому времени, как она достигла Парижа, она была такой сильной и спокойной, какой могла только мечтать стать.
Она встретила внуков, и они были даже ещё красивее, чем на фотографиях. Они были как ангелы, говорила она себе. Каждый день она водила их на прогулку, кормила пирожными, покупала им подарки и рассказывала сказки.
Один раз в неделю, по вторникам, она писала письма мужу: прелестные длинные письма, полные новостей и сплетен, которые оканчивались словами: «Я надеюсь, что ты питаешься регулярно, дорогой, хотя именно в этом я не уверена, пока меня нет рядом».
Когда 6 недель прошли, всем было грустно от того, что она возвращается в Америку к мужу. Всем, кроме неё. Ко всеобщему удивлению, она вовсе не была очень расстроена, и когда она целовала всех на прощание, что-то в её поведении и словах указывало на возможность возвращения в скором будущем.
Однако, будучи верной женой, она не задержалась дольше положенного времени. В точности через 6 недель после прибытия она послала телеграмму мужу и села на самолёт до Нью-Йорка.
Прибыв в Айделвилд, миссис Фостер с интересом отметила, что её не ждал автомобиль. Она даже была немного удивлена. Но она была совершенно спокойна и не дала превышенную сумму чаевых носильщику, который помогал ей укладывать вещи в такси.
В Нью-Йорке было холоднее, чем в Париже, на обочинах лежали комья грязного снега. Такси остановилось у дома на 62-й улице, и миссис Фостер уговорила водителя снести её богаж к двери. Затем она заплатила ему и позвонила. Она подождала, но ответа не было. Чтобы удостовериться, она позвонила вновь, и слышала, как звякал звонок в кладовой в задней части дома. Но никто так и не вышел.
Тогда она достала ключ и открыла дверь.
Первое, что ей бросилось в глаза, когда она вошла, была куча писем, которая лежала на полу под щелью для почты. В доме было темно и холодно. Чехол от пыли всё ещё покрывал дедушкины часы. Несмотря на холод, атмосфера была давящей, и в воздухе видал слабый странный запах, которого не было раньше.
Она быстро пересекла холл и исчезла на мгновение за углом слева. В её движениях было что-то намеренное и целенаправленное; у неё был вид женщины, которая собиралась подтвердить слух или удостовериться в подозрении. И когда несколько секунд спустя она вернулась, на её лице было мерцание удовлетворённости.
Она помедлила в центре холла, словно думая, что делать дальше. Затем внезапно развернулась и прошла в кабинет мужа. На столе она нашла его телефонную книгу, и, полистав её некоторое время, сняла телефонную трубку.
- Алло, - сказала она. – Это 62-я восточная улица, дом №9…  Да, верно. Вы могли бы прислать кого-нибудь поскорее? Да, кажется, он застрял между 3-им и 4-ым этажом. По крайней мере, так показывает стрелка… Прямо сейчас? О, это очень мило с вашей стороны. Видите ли, мне трудно ходить по лестнице. Благодарю. До свидания.
Она положила трубку и села за письменным столом мужа, терпеливо ожидая человека, который должен был прийти, чтобы починить лифт.

(Переведено 16 июля 2014)
------------------------------
*Восточная 62-я улица – расположена в центре Нью-Йорка, на о.Манхэттен
*Айдлвайльд – старое название аэропорта имени Кеннеди (переименован 1963 г)
*Парк – Центральный парк в Нью-Йорке, крупный зелёный массив с деревьями, водоёмами и фауной.