Сквозь огонь иди за мной. Глава 2

Глава 2

     Сербин вышел на плац и увидел аккуратно сложенные штабеля военного имущества, около которых, как положено, стояла вооруженная охрана. Бойцы, закончив работу, собрались толпой около курилки и взахлеб слушали рассказы «бывалых» товарищей, которых меняли в мятежной стране. Рассказы то и дело прерывались громким хохотом.

     Сербин, заведенный разговором с майором Корчагиным, решил с толком использовать время вынужденного безделья и отдал команду «строиться». Отряд быстро построился на плацу в две шеренги.

     - Так, бойцы! – говорил он, прохаживаясь вдоль строя. – Я понимаю, что вас «заинструктировали» еще дома, в родной части. Но послушайте внимательно, ибо то, что я сейчас вам буду говорить, я никогда, ни при каких обстоятельствах не сказал бы вам там. Но сейчас мы  в воюющей стране, где, как вы уже поняли из разговоров со сменяемым контингентом, стреляют. Причём, прицельно. Никто из вас не имеет боевого опыта, поэтому слушайте!

     Строй замер… Все знали, что Сербин воевал в Афгане, был ранен. И его колодки ордена Красной Звезды и медали «За отвагу» вызывали у бойцов неизменное уважение.

     - Итак! – Сербин прокашлялся. – Кто-нибудь мне скажет, кто для солдата в бою самый главный союзник?

     Раздались разрозненные выкрики «автомат», «плечо друга», «командир», «сержант»…

     - Ясно! – подытожил Сербин. – Открою вам военную тайну! Только никому не говорите в нашем родном Отечестве, что слышали это от командира, вроде меня. Так вот, братцы, самый главный союзник в бою – это… страх! Да-да, товарищи, вы не ослышались… Когда вы это осознаете и научитесь управлять своим страхом, вы станете настоящими бойцами. Дерзкими, но в то же время осторожными, поскольку страх будет вашей охранной грамотой.

     Далее. Вы понимаете, исходя из нашей дислокации, что боевые действия нам придется вести в городе. Городской бой имеет свои специфические особенности. Вкратце: зачастую вы не видите врага, так как он ведет огонь из укрытий. Это не значит, что вы не должны открывать ответный огонь. Вы стреляете в направлении противника в любом случае, чтобы лишить его возможности продвинуться ближе к вам. То, что я сейчас скажу,  конечно, расходится с положениями уставов и наставлений, но я вынужден это сказать, чтобы уберечь ваши жизни. Повторяю, звучит это нехорошо, но во многих ситуациях правильно будет открывать огонь на любое движение с направления противника, и стрелять во все,  что вызовет у вас хоть малейшее подозрение, малейшую угрозу. И при этом постоянно передвигаться, менять местоположение. И не нужно никогда стремиться проверить, поражена цель или нет. Выстрелил – откатился! Перемещайся, двигайся.

     Вам, братцы, очень понадобится выдержка… Чтобы вы поняли, что это такое, я расскажу вам историю. Однажды мы совершали налет на кишлак, в котором по информации наших союзников из афганской контрразведки, встала на отдых группа духов из десяти-двенадцати человек, в составе которой был уездный лидер душманов. Пленить Ахматуллу-Хана было, конечно, престижно и заманчиво, поэтому спецоперация была с ходу одобрена. В её проведении была задействована наша рота, порядка восьмидесяти человек. Группы блокирования, огневой поддержки, группы прикрытия и штурмовые группы заняли свои места, и по сигналу командира роты мы с разных направлений пошли в кишлак. И там мы поняли, в какое дерьмо вляпались… Кишлак оказался густо населенным! Нас стали сдерживать группы селян, не давая продвигаться вглубь, а вскоре раздались автоматные очереди. Перестрелки вспыхнули почти повсеместно. А мы были зажаты дехканами. Судя по возникшей канонаде, духов было отнюдь не двенадцать человек, а значительно больше. Сами понимаете, что ни авиация, ни артиллерия в этой ситуации нам помочь не могли… И самое страшное, что афганцы раскололи, разорвали нашу группу, прижав к дувалу. Внезапно толпа схлынула, и мы оказались перед ощерившимся стволами отрядом духов. Как мы перелетели через дувал, я не знаю… Страх помог. Короче, в мгновенье ока мы перемахнули глиняный забор высотой под два метра. За забором нас оказалось трое… Не буду рассказывать, как мы перемещались по дворам, отстреливаясь, уходя от преследования. Скажу только, что было дальше. А дальше, уже под вечер мы оказались в загоне для скота, прикрытые каким-то мусором.

     Когда стемнело, бой стих. Повсюду слышалась афганская речь, и мы поняли, что наши вынуждены были отойти. Сквозь щели мы видели, как душманы сгоняли куда-то народ, видимо считая, что кто-то из кишлака их выдал… Потом слышали автоматные очереди… Вот так мы оказались на вражеской территории, и провели двое суток в этом загоне, зарывшись в мусор, ведя наблюдение через небольшое отверстие, а буквально в нескольких метрах  лежал труп девочки лет десяти.

     Мы договорились, что если духи приблизятся к дувалу, то будем отстреливаться до последнего патрона и, когда закончатся патроны, подорвем себя гранатой. Для того чтобы видеть не подходит ли кто-либо к нашему укрытию, мы должны были постоянно вести наблюдения за улочкой. А нормальный обзор был только из одного места. И это место волею судьбы досталось Женьке Орлову. Он рассказывал потом, что ему пришлось наблюдать за улицей, но видел он только широко открытые глаза и курчавые волосы мертвого ребенка. Женька чуть не сошел с ума…

     Спустя двое суток в кишлак, уже покинутый духами к тому времени, вошли наши. Духов можно было еще нагнать, они ушли буквально перед приходом наших пацанов. Но картина зверств, совершенных ими в кишлаке, до того потрясла видавших виды спецназовцев, что ни о каком преследовании даже мысли не возникло…

     Ну, а Женька… Он поседел за эти двое суток. Он изо всех сил старался спрятать виденное глубоко в своем мозгу, чтобы потом изгнать из своей памяти. Но вряд ли ему это удалось. Он ушел в себя, закрылся… И… стал искать смерти в бою. Кончилось тем, что его перестали брать на боевые.

     Вы спросите, к чему я вам рассказал про этот случай? Отвечу: вы должны быть готовыми ко всему. Даже к таким ситуациям, о которой я вам поведал. Война – это не прогулка! Это грязь, кровь и слезы. В войне нет романтики, есть тяжелый повседневный труд. Зачастую, на грани человеческих возможностей.

     Есть вопросы?

     - А как сложилась судьба Женьки после демобилизации? – спросил кто-то из бойцов.

     Сербин помрачнел. Лицо его посерело на глазах…

     - Хорошо, отвечу… - он говорил через силу. – На гражданке он стал наркоманом – прожил несколько лет в наркотическом угаре и умер от передозировки. Второй из нас стал, как и я офицером, с ним я продолжаю дружить. Он подготовлен, вооружен боевым опытом, силен. У него двое детей подростков – мальчик и девочка. Оба они знают, как стрелять и как защитить себя.

     - А все-таки, что произошло в кишлаке? Что там сотворили душманы? – раздался голос из строя.

     - Я могу только рассказывать, - всё тем же глухим и бесцветным голосом произнес Сербин, - в реальности же  всё обстоит совсем по-другому. Когда происходят по настоящему страшные вещи, некоторые из них бывают настолько ужасными, что просто не могут быть поняты нормальным умом и уложиться в голове. Потому что… на самом деле не существует никакого способа, чтобы справиться с этими воспоминаниями. Мне кажется, что никто из нас, прошедших через ад, не может в полной мере совладать с этим, может быть, лишь гоня прочь от себя эти воспоминания…

     Душманы? Духи пытали людей, пытаясь узнать, кто их предал. Пытали люто, жестоко. На глазах мужчин резали их женщин и детей…

     Сербин замолчал.

     Из курилки вдруг донесся взрыв хохота, - там бойцы жили своей жизнью…

     Сербин круто развернулся и пошел к казармам.

     - Я, конечно же, надеюсь, - он говорил сам с собой, - что вам, пацаны, не придется проходить через такие испытания. Но когда придет время, вы уж, пожалуйста, будьте готовы!

Продолжение следует -