Жизнь вопреки ч. 1

 )
                (Эрик Курмангалиев)
Начало лета 1985 года.
Зал Музыкально-педагогического института им. Гнесиных забит до отказа – сейчас начнётся государственный  экзамен вокалистов. По улице и коридору,  запыхавшись, бегут жаждущие услышать чудо, о котором давно говорит музыкальная Москва.
Зал потихонечку гудит…
Вдруг всё стихло. На сцену вышел молодой человек среднего роста с раскосыми глазами и объявил (в Гнесинке студенты это делали сами):
Римский - Корсаков. Ария Любаши из оперы «Царская невеста».
Зал отреагировал шумным вопросительным знаком, но затих, как только потекли божественные звуки, прозрачно - чистые, подобно горному ручью, но тёплые, согретые живым дыханием исполнителя.

Да, не  сохранилось никаких, даже генных, звуковых воспоминаний о божественном пении кастратов, с таким обожанием встречаемое почти 300 лет назад в эпоху расцвета музыки барокко…
Эрик пел удивительно красиво и чувственно, но сочетание «Любаша» и мужчина напрочь отвергалось в те годы, как что-то неприличное, не советское.
В те годы ни один музыкальный ВУЗ в СССР не умел работать с таким уникальным голосом. В Алма-Ате его пытались переделывать, в Московской консерватории сказали, что он – феномен, но ВОПРЕКИ этому, не взяли: тоже не знали, что с ним делать. Взялась за него лишь Гнесинка, чей экзамен стал запевкой моего рассказа.
Представьте себе, что Эрик начал бы не с «Любаши», а с арии  хазарского князя Ратмира из «Руслана и Людмилы»   или с  Вани, сына  Сусанина из опер Глинки.
 Названные арии написаны для низкого женского голоса, и Эрику подошли бы идеально, что и было доказано в его дальнейшей концертной практике и на госэкзамене по оперному классу, где он с блеском исполнил партию юного пажа Керубино в опере Моцарта «Свадьба Фигаро», что обычно поют меццо-сопрано с довольно пышной фактурой, вызывая ироничную улыбку слушателей несоответствием.

Эрик, конечно же, пробовался в Большой театр – тоже не взяли, ВОПРЕКИ тому, что голос признали уникальным, и спектакли для него в репертуаре были.
  А его страстной, неистребимой мечтой с детства продолжал оставаться именно оперный театр.

Родился он в1959 году в посёлке Кульсары Гурьевской области.  Летом часто пас скот и пел, пел, пел без умолку, подражая  О. Воронец или Л. Зыкиной.
Годам к 12-15 у мальчиков происходит значительный рост гортани, утолщаются голосовые связки, и понижается тембр голоса.
Ничего этого с Эриком не произошло, ПРИРОДА как бы забыла о нём, оставив выросшему юноше  божественно-красивый, но женский голос.
Быть может это не единственная странная метаморфоза организма Эрика. Уже, будучи взрослым, он не раз говорил, что природа ошиблась, создав его мужчиной. Он же чувствует себя женщиной, помещённой в мужское тело. Однако воспринимал это, как данность и старался приспособиться к жизни, но казалось, что само время было против него.
На одном из конкурсов, где Эрик шёл на ПЕРВУЮ премию, одна из членов жюри потребовала: «Пусть он обнажится и докажет, что он – мужчина». Эрик буквально рыдал от таких «пассажей», но знал, что подобное будет сопровождать его всю жизнь.
 Он и жил, и пел ВОПРЕКИ.

Рановато он  родился  примерно на четверть века.
Раньше, лет 300 тому назад такие голоса получали путём кастрации голосистых мальчиков предмутационного возраста. Эрику это дано было от природы, но оказалось невостребованным, ибо и барочную музыку, и кастратов надолго забыли.
Сегодня по сценам, залам, музеям, храмам всё смелей и смелей шагает аутентичное исполнение, и в большом фаворе контртенорА (чуть пониже альта), например, знаменитый  Филипп Жарусски, о котором говорят: «голос отрока в огранке ювелира».
Однако Эрика не повторил никто. На своей вершине, как и в жизни, он остался одиноким и достаточно закрытым.
Одной из журналисток всё же удалось уломать его дать интервью, но, не зная его в лицо, она чуть не упустила его – искала в зале яркое пятно, а Эрик одетый элегантно в тёмные тона, стоял рядом. Едва «нашлись» по телефону.
Интервью состоялось,
 и было интересным.
Вот один из его вопросов:
 - Вы комплексовали или гордились, что ни на кого не похожи?
 - Ни то, ни другое. Я понимал, что это  моё естество. Уже со второго курса начал гастролировать (кстати, после первого курса Эрик отслужил в армии, что лишний раз свидетельствовало о его здоровье и полной норме), хотя мне пытались ставить препоны.  Была одна народная артистка, так вот она на каждой комиссии говорила: « это влияние буржуазной культуры; советская  мораль не позволяет нам таких профессионалов выпускать на сцену». Но я пел ВОПРЕКИ. Уже на втором курсе в 1980 году я дебютировал как концертный певец на сцене Большого зала Ленинградской филармонии им. Д. Шостаковича в « Stabat Mater» Дж.Перголези ( партию альта).
Примерно   в это же время дирижёр Валерий Полянский собирался репетировать Вторую симфонию Альфреда Шнитке с Solo  контральто, написанную по заказу Би-Би-Си. Композитор был уверен, что в СССР исполнителя с нужным тембром  найти невозможно. Поэтому, услышав меня, испытал настоящий шок. Так я попал в поле зрение Шнитке и начал сотрудничать.
                (окончание следует).