Всё из Ничего. Книга Вторая. 0221

(Книга вторая "Уроки боговедения". Круг Третий. глава тринадцатая)

Однако ж то создание, осмотрев полянку, решило топать восвояси, но хитрый Мурзи-уяа наслал на того Духа затаившегося Зверя и добыча клюнула на приманку! Когда же дичь проходила рядышком да со хвощом совсем уж диким, Мурзи-уяа издал свой грозный Гр-р-р-р!!! Уя-а-а-а-а!!! И с ветки хвоща набросился на жертву. Всё замешалось в бешеном круговороте борьбы. Небо и Земля несколько раз умудрились поменяться местами. Деревья порой росли верх тормашками, а кустарники вращались вокруг с сумасшедшей скоростью. Кряхтение, рычание, уханье и сопение выдавало гениальную какофонию звукового сопровождения. Несколько раз пришлось поцеловаться носом с травой, и хоть щекотно, но приятного досталось мало. Но добыча была достойна и не таких жертвоприношений! Захваченные таким разворотом событий врасплох, кругом всё что могло и не могло - пищало, трещало, верещало, укало и выло! После долгих прений и споров Небо всё же утвердилось на месте Земли, а Земля уютной подстилкой улеглась за спиною. И кроны деревьев ниспадали, свисая вниз, в Небо. Да уж, на Зверя - и Ловец бежит! А чтобы Мурзи-уяа ни свалился и сам в Небо, жертва его плечи крепко прижала передними лапами к земле, навалившись на него всеми своими телесами. Что называется, - на лопатки разложил. Мурзи-Монхат поудобнее устроился на матушке подене заложив руки за голову, которая по инерции ещё норовила вращаться вокруг своей оси. И сладко потянулся, переводя дух.
– «Да уж, Воин из тебя что надо, а вот Охотник - никакой!», - подытожил он Буруй-Жертве, сам, оказавшись в роли добычи. Буруй-Жертва рассмеялся и слез с некогда грозного хищника. Рассевшись на траве и упёрши за спиной руки в землю, он стал крутить головою в самых немыслимых ракурсах, чтобы размять шейные позвонки после напряжения борьбы.
– «Такой же, как и из тебя Мурзи-уяа! Который нападает с ветки на дереве!? Это что новая порода от скрещения Бугая Оранки и Малахи Мурзи-уяа!?», - парировал победитель, попытку пораженца взять сатирический реванш.
– «Много ты в Звере разбираешься!? Потомок Оранки!», - попытался пораженец свести счёт вничью. Буруй-Утао посмотрел, хитро прищурившись, на развалившегося самодовольного Монхат Угира, словно тот вышел победителем.
– «Что, - хоть я со страху дрожу, но морду грозную держу!», - сострил Буруй-Утао.
– «А ты знаешь, мне ведь тогда Дух Охоты по памятному знаку на стене пещерки, - охоту на Мурзи-уяа определил! Вот я и пошёл охотиться!», - выдал незаконченный отрывок из своей памяти Монхат Угир.
– «Ну и…», - выдал чисто спонтанно Буруй-Утао, видать, захотев продолжить сюжет, но потеряв нить сути.
– «Ну и вот, …лежит теперь здесь некий плохой Зверь Мурзи-уяа при должности, бог знает, там какого Святого!».
Буруй-Утао рассмеялся вновь.
– «Святых, говорят, - надо бить почаще и покрепче, дабы они святость свою не растеряли!», - выдал закон Дебрей Буруй-Утао.
– «Да уж, вот бить-то меня некому, кроме тебя мой великий Вождь Племени Оранки!».
– «Ну, это завсегда, пожалуйста! Только дай знать когда!», - любезно предложил Буруй-Утао.
– «Не люблю, знаешь напрашиваться! Вот взял бы без предупреждения и сделал нашествие Великого Скопища из своих Вояк, на мои Палаты! А я бы там носился, прыгал по стенам и верещал, распугивая Духов!», - высказал свои сладкие мечты Небу, Монхат Угир. Буруй-Утао лукаво ухмыльнулся и тоже мечтательно посмотрел в Небо.
– «Мне кажется, вот что несправедливым. У природы каждого Племени, должно быть не менее двух видов. Ну, взять там того же Мурзи-уяа, то сколь у него сородичей по этому виду. И даже у обезьян два вида Оранги и Оранки. А мы едины как Утурутту Божий! Хоть и Богов у нас пять!? Что-то не то у нас получается, даже подраться не с кем, как только с самими собой. Вот пусть каждый Вождь Племени выберет себе одного из четырёх Богов, ибо Бога Солнца оставим за общую голову. Например, Горцам сразу идёт – Бог Кангурруи. Остальных трёх, можно меж Ордами поделить. Но тут не может быть расхождений в силу того, что у одного Бога Вождей окажется больше, а у иного совсем ничего, ибо Боги на небе – равны! У каждого Бога есть и подвластные ему Духи, которые держат Монстров наших. Вот, при Вожде, какого Бога образ держащего, и Гарх, тех же Духов по Монстрам держать станет за основных. Кстати, такое чувство, что со временем Монстров всё меньше у нас становится, так глядишь, и вообще пропадут и памяти не останется! Я бы такого не хотел. Ведь что мы, гордые поди. Вот давай устроим традицию. Увидим где какого Монстра и сделаем его «нашим», ну скажем дичь станем к нему загонять, что бы не уходил на новое место. Или отчего бы с тем же Мурзи-уяа не подружиться!? Ведь Боги они далеко на Небе, а это наше вот оно рядом же!», - и Монхат Угир вдруг смолок.
– «Что-то я не пойму тебя!? Фантазия, что ль какая разыгралась, или муха какая не та укусила!? Мне кажется надо Дуйга Маго от тебя гнать, ибо у него всё просто получается, он фантазию любую навострит, заслушаешься! Ну, вот с Богами к Вождям – это ещё идея. Но вот Монстр он как был Монстром, так и останется! Сколь ты его не корми, всё одно в дебри смотреть будет! Иль ты мечтаешь его, в повозку большую запрячь!?», - и Буруй-Утао рассмеялся. Монхат Угир как-то посмотрел на своего Вождя, что, мол, юмора не понимает, но спорить не стал, -
– «Ты у меня самый хороший Вождь на свете! И я бы на твоём месте в байки ни верил! И правильно! Но без фантазий тоже не жизнь! Ладно бы они устои племени подрывали, то да, в шею такие фантазии! А мне может сон приснился, что я у Богов Огромных как Монстры пороги обивал и шкуру по углам отирал, а они так и остались ко мне глухи. Точь-в-точь как ты говоришь, в Дебри всё смотрели! Но кое-что я всё ж от них да понял. Им мало дел до быта нашего! Я знаю, что ты подумаешь, мол, теперь у меня фантазии при моём положении разыгрались и Дубья мне хорошего надо, тогда всё на место и встанет и снова по Палатину знакомый и родной Абориген шастать будет в роли Святого! Да хоть кого угодно! А я из дурной прихоти хотел бы закинуть всё это, и вновь охотником стать! Пусть не каждый день, но как душа попросит! И Воинов мне не надо, я охотников опытных наберу! Но главное чтобы азарт охоты был у них! Хороша мечта, али нет, по-твоему!?».
Буруй-Утао стал шею ладошкой растирать, но не ломал себе голову, и Монхат Угир знал, что протест в Буруй-Утао не помер, ибо он ему силы и величие и даёт, и ждал.
– «Ну, ты же сам говоришь, что охотник из меня никакой! И не я гадать, буду, хороша твоя прихоть или нет! Но дурного в ней ничего не вижу! Да ради всех святых увлекайся ты этой охотой! Просто мне кажется, что ты о чём-то своём говоришь, а я гадать не стану! Но и при положении твоём, тебя тоже держать буду и если очень надо – Дубьём, от меня не убудет! Но ты ведь подрался со мной не для того, что бы мне тут байки про охоту на Монстров втирать! Или хочешь меня как-то настроить на то, чтоб я тебя правильно понял!?», - наконец выдал Буруй-Утао. Монхат Угиру вдруг стало скучно и он, смотря куда-то в сторону, молвил, -
– «А представь, что я тебя родную моську сто лет не видел!? И мне, так тебя расцеловать захотелось, как Малаху! Вот я и постарался свои чувства излить! И чтоб позлить тебя малость ради протестов твоих! А ты тут - гадать, рожать, думать! Может, я просто посмотреть захотел, - забыл ты обо мне или нет!? Нет, положение Вождя тебя всё-таки портит, не для того ты создан солнышко! Вот тебе надо такое, чтоб народец наш Дубьём гонять, чтобы жиром лишним не обрастал! Вот Тангай Маго вроде и не Вождь-то толком, а в своей Орде на самой высоте! А отчего? Оттого что народец свой любимый Дубьём гоняет! Значит, чем сильнее бьёшь Племя своё, тем – оно крепче тебя любит и уважает! Бей своих, чтоб чужие боялись».
Буруй-Утао подозрительно скосился на Монхат Угира, -
– «Да видать тебя крепко вчера продрало-то! И вроде не с бодяги!? Я тоже пол ночи не спал, слушал каков ты бред, там нёс в помутнении сна! Думаешь, это легко было! Да, мне легче врагу Дубьём головы крушить, чем такое слышать! Ну и ладно! Ожил, и слава всем Богам! Глядишь через день другой и пройдёт у тебя хандра эта. А то и все Звери от тебя разбегаться станут! Охотник!», – Монхат Угир рассмеялся, а потом поднялся и сел рядом с Вождём, обняв его рукой за плечо. А потом внимательно и пристально заглянул тому в глаза, -
– «А вот ты поверил бы мне на слово, не думая и гадая, в такую байку, что я на Небе побывал!? И оттого-то меня и продрало!».
Буруй-Утао ответил тем же пронзительным взглядом на Монхат Угира, не свихнулся ли тот. Но Монхат Угир отдал ему своё выражение лица на полный суд. – «И ты значит того, со мной тут наедине с Дебрями встретиться решил!? Мало ли чего там! Но, зная что, не поверю я, решил на протесте моём играть!? Мало ли что на тебя напасть могло, после того как ты с крыши-то шарахнулся!? Что ж теперь можно всё на Богов валить! И особенно тебе!», - Буруй-Утао продолжал смотреть на Монхат Угира, ожидая какой-то нужной ему ответной реакции, словно проверяя, не подменили ли его за ночь. И Монхат Угир знал, чего ждал от него Вождь.
– «А не набить ли мне теперь тебя!? Ладно, поговорили, что называется! У каждого своя вожжа, у тебя своя, у меня своя. Пора и по местам расходится, и положение своё казать», - он встал, чтобы уйти, значит ещё не время, и дух не тот.