Я хочу быть живым. Глава 2

Я понимаю, что мой создатель не удалит меня из своего рисунка. Я ему чем-то дорог, и мне приятно от такой мысли, испытываю симпатию к нему. И не только потому, что обязан ему своим существованием. Есть ещё кое-что. Я думаю, что мы внешне похожи. Мальчик, а это был именно он, выдумал себя повзрослевшего. И это есть я. Я стал отталкиваться от этих данных в задачке и решил, что я тоже художник. Я наблюдаю за происходящим вокруг, продумываю действия персонажей, нарисованных создателем. Это какое-то время меня забавляло, но душа требовала нового. И это новое проткнуло мой мир. Реально, механически проткнуло. Мальчика окликнули резко, неожиданно. Мальчик бросил свой карандаш, и карандаш, падая на стол, проткнул бумагу. Я встал и подошёл к месту соприкосновения наших миров. Я вставал со стула и прогуливался и раньше, пока создатель тратил время на сон. Правда, в это время было темнее обычного, но мне это особо не мешало. И на этот раз это было именно это время. Всё как всегда, если бы не этот карандаш. Я потрогал грифель, и мне пришла в голову шальная мысль. А что, если я затяну карандаш к себе в мой маленький нарисованный мир? Ведь я тоже художник, черт возьми! Я потянул карандаш на себя, и он сдвинулся с места. При этом я мысленно похвалил мальчика. Ведь я был относительно физически силен. Значит, это тоже входило в условия моего существования. Воодушевлённый успехом, я с усердием тянул на себя карандаш, пока этот предмет не упал к моим ногам. Увы, он был велик, и рисовать им было бы реально сложно. Я присел за столик и задумался. Черт меня дёрнул совершить этот мальчишеский поступок! Никакой я не повзрослевший художник, а мелкий пацан. Повиновался случайному импульсу, не задумываясь о последствиях. Что подумает создатель, увидев утром огромный карандаш в рисунке? Меня с глупой физиономией на пластмассовом стульчике. Да ладно с глупой! - с идиотской. Будем выражаться точнее. Первая мысль была вернуть карандаш в мир создателя. Ведь мальчик рассердится и удалит белым пятном карандаш, а заодно и меня. Ведь так он расправлялся с неугодными для него персонажами. Но проблема состояла в том, что я не могу найти коридор между нашими мирами. Видать, в данном случае, это случается только раз - неосознанно и неожиданно. Это я так думал тогда. "Была - не была", - решил я и, ухватив покрепче карандаш, провёл по поверхности мостовой круг. В рывке у меня это получилось. Я положил карандаш и присел. Круг как круг - ничего необычного. Грустно было осознавать, что волшебные свойства карандаша в нашем мире не работают. А если рискнуть? Я представил люк, обычный люк колодца. И чудо - я отчётливо увидел крышку люка, покрашенную под цвет мостовой. При желании я мог бы и сдвинуть его, но это было бы другой историей... По всей видимости, я выбрал другой путь. Я захотел попасть в мир мальчика, но как это сделать? Нарисовать дверь? Как-то не догадался. Приподняв с усилием карандаш, подобно тяжелоатлету, я нарисовал примитивную в три захода горку на фоне деревянной лестницы на второй этаж кафе. Карандаш чуть не придавил меня обессилевшего. Сумасшедшая догадка окрылила меня, и я махом взлетел по лестнице и, не задумываясь, слетел вниз. И больно ударился об игрушечную железную дорогу мальчика...

Шум от моего фантастического приземления не разбудил создателя. Я сидел на полу в тёплом пальто и не смел пошевелиться. Я оглядывался по сторонам, изучая всё вокруг. Первое, что бросилось мне в глаза, - это то, что создатель был очень плохим художником. Он не мог повторить всю гармонию красок, что была вокруг него. Я в этом мире был тускл и несчастен. Я решил меняться. У меня было так мало времени. Мне нужно было бежать от недовольного создателя. Ведь я его панически боялся всё то время, что помнил себя. Я улыбнулся при этой мысли. В этом мире я был выше создателя в два раза. И мысль о том, как он будет меня заталкивать обратно в тот жалкий кусочек бумаги, который остался одиноко лежать на столе, забавляла меня. Я подошёл и посмотрел на рисунок. Он был моей одиночной камерой. Я сбежал, и мне надо бежать дальше. Я видел сквозь проём в двери другую дверь. Она манила меня, но я осмотрел себя и понял, что резко выделяюсь от реальности этого мира. Я снял пальто, ботинки и пошёл искать подходящую для себя одежду. Я старался ступать неслышно. Проникнув в соседнюю комнату, я увидел портрет себя. Но над ним работал опытный художник. Я стоял на рисунке в военной форме. И я стал искать эту одежду. Я открывал дверцы шкафов до тех пор, пока не нашёл то, что искал. Сверяясь с портретом, я стал натягивать на себя атрибуты одежды, пока мой вид идеально не повторил его. Обувь я нашёл в следующей комнате. Немного повозившись с дверным замком, я тихонечко щёлкнул затвором, уходя из-под влияния и защиты моего создателя вперёд к неизвестности.

Санька просыпался под ворчание матери на кухне. Он свесил с кровати голову и изумлённо уставился на сломанную игрушку. Саньку мало занимала мысль о том, кто бы это мог сделать. В квартире обитали только мать и сын. Мальчик никоим образом не мог добровольно сломать любимую игрушку. Значит, это сделала мама. Угрозы свершились. Всё случилось из-за того рисунка, который стал причиной многочисленных ссор с матерью. Санька подошёл к столу и остолбенел. Отца на рисунке не было. Мальчик заплакал. Так жестоко не должна была поступать мать. Долгое, очень долгое время мальчик общался с погибшим отцом посредством рисунка. У матери не было такой возможности, и она плакала.
Саньке же не надо было плакать. Он решил эту проблему. И создал тем самым ещё одну проблему для матери. Немного погоревав, молча сложил исковерканные детали железной дороги в коробку и с понурым видом поплёлся на кухню.
Мать достала баночку с вареньем и поставила её на стол, где уже источали аппетитный аромат румяные блинчики.
Затем второпях налила Саньке чай и, на ходу снимая фартук, выскочила в коридор к входной двери, накидывая на себя плащ. Она напомнила про записку на столе и выразила надежду на то, что сегодня, в один из последних дней летних каникул, сын с пользой проведёт время в отличие от предыдущих дней.
Санька ничего не мог понять. И тени намёка не было на то, что мать сердита на него. Мальчик, задумчиво пожёвывая блин, стоял в коридоре. Взгляд скользнул по портрету отца. Мальчик прерывисто выдохнул. Он ощущал тревогу. Сломанная дорога, испорченный рисунок. День не задался с самого утра. Надо было выполнить список заданий, оставленный ему матерью. Может, там будет зацепка?
Санька вскользь, по диагонали пробежал по строчкам и не нашёл ответа на мучившие его вопросы. Он зашёл в комнату и уставился на свой рисунок. Если мать и стёрла изображение отца, то довольно искусно прорисовав фон. Было такое ощущение, что отец просто сошёл с тетрадного листа... Холодок пробежал по спине. Санька увидел карандаш. Скорее, заточенное карандашное бревно на рисунке. Это бревно лежало у деревянной лестницы на второй этаж кафе. Санька увидел грубые росчерки графита, словно кто-то, дерзко царапая им, сознательно портил рисунок. Санька схватил ластик и осторожно стал убирать лишние линии. И вот зацепка! Карандаша не было! Это он, карандаш, лежал в рисунке. Как он попал туда? Мозг лихорадочно работал, и мысленно Санька соединил линии и увидел горку. Именно горку, спускающуюся по направлению к бывшим развалинам железной дороги.
Санька громко рассмеялся. Конечно, это бред. С недосыпа и не такое бывает. Мальчик кинулся весело прибирать кровать и удивлённо уставился на предмет, которого не должно было здесь быть. Это огромное бумажное пальто с плохо закрашенными клеточками. Санька узнал его. Только он знал, сколько времени убил на то, чтобы нарисовать это пальто. На рисунке скорее выходила шинель времён Будённого. Рядом лежали бумажные ботинки. Санька стремглав бросился осматривать комнаты. Он заглядывал на балкон, в шкафы, пока не упёрся пустым взглядом на плечики, на которых прежде висел китель отца. Санька подбежал к входной двери. Не нашел отцовской обуви и трагически прошептал: "Ушёл гад".