Служить Отечеству

Служить Отечеству
В ракетные войска попал я из-за произвола патруля и своей глупости. По повестке меня вызвали в военкомат и вкрадчивым голосом, лысый какой-то мужик в приказном тоне сказал, что я будущий десантник. Буду ходить на курсы в военкомат каждый день, от работы я освобождён, и чтоб без прогулов, не то, посадят за дезертирство. Все! Законы надо выполнять. 
Складывали на танцевальной площадке парашюты, прыгали со второго этажа в песчаную кучу, занимались строевой и учили Устав. Красивая будет у нас служба, как и парадная форма, наивно думали мы. Все девчонки будут наши, когда при полном параде придём через пару лет на эту танцплощадку.  А, пока мы слаживали парашюты, болтались на стропах между небом и землёй  на двух столбах, натирая свои ляжки лямками широченных ремней. Пройдя курсы молодых десантников и отбор на прыжки 1-го Мая состоялся - нам предстояло показывать грандиозное шоу в небе  зрителям на центральном стадионе.  Вид с кресел на небо был идеальным, но  нас это мало радовало.
Нас грузили в «кукурузник», чтобы показать всем, на что мы способны после нашего учения. Конечно, геройства тут никакого на прыжок никто проявить не думал, думали лишь одно - как прыгнуть? Инструктор знал, что желающих прыгнуть по собственному желанию мало будет. Поэтому, чтобы прыжки получились успешными и он не зря ест свой хлеб, привел на прыжки свою овчарку всем на удивление. Пришлось прыгать всем подряд под бдительным надзором, « ГАВ» - инструктора.
Прозвучала команда на прыжок и весь  состав прыгунов напрягся. Никому не хотелось  улавливать его, - ни краем уха, ни сверхмощным рупором. Но, прыгать надо. Кто - то, зажмурив глаза, с прощальным криком,  прыгал на «улицу» из самолёта. Кто - то робко просил, чтобы ему помогли  прыгнуть,  наперекор его «не буду» - силой. Так, рождались герои нашего времени!  Я, в очереди стоял за здоровым и упитанным подростком, который, вдруг расплакался, и, невзирая на клыки собаки и уговоры инструктора прыгнуть - положительных результатов не принесло.  Его соплями, слезами, и слюнями, меня обдало по всей моей морде, бешеным ветром, влетающим в салон из распахнутой двери. Чувство брезгливости охватило меня к этому слюнтяю, и мы, с инструктором вытолкнули его из самолёта. Я за ним. Когда толкал его, он со всей силы, успел пнуть меня между ног кованым ботинком, от пинка, которого я думал, что скончался и полет до земли не контролировал. Слава богу, шоу закончилось для меня благополучно, а седьмого мая в вагоны и в  Армию до Иркутска. С повесткой в зубах, с единственным прыжком, который гарантировал проход в ВДВ на сто процентов  и делал тебя среди сотен призывников на голову выше, прошедшему такое щекотливое испытание.  Пьянствовал наш вагон, весь день и всю ночь. Только колеса отстукивали на стыках монотонно, выговаривая, как приговор по мозгам, уснувших новобранцев: - Спать пора – спать пора. С этим монотонным стуком, вагон, затих только к утру. Крепко заснув на неопределённое время, каждый притих под эту колыбельную мелодию со своими впечатлениями, тревогами и надеждами, вспоминая теплоту материнского голоса и гарантию утренней ласки. Как там в Армии?
 Проснулся я от жуткого холода, гуляющим с ветром по всему вагону, через выбитые стекла.  Какой тут сон? 
 К обеду наш поезд подъезжал к  Иркутску, где должна решиться судьба каждого призывника на ближайшие два года. Выгрузились, рядом, возле призывного пункта, который вмещал в себя не одну тысячу человек. Вокруг толкотня, шум и масса разношерстных призывников. В  такой массе не грешно и затеряться, но почему - то мы все, как стадо барашков скучковались в один гурт и держались особнячком, боясь потеряться от основной группы своих земляков. Здесь, каждый теперь земляк, защитит от любого чужака, если вдруг тебя захотят ограбить или обидеть. Нас построили местные офицеры, сделав предварительный «шмон» по рюкзакам, изымая спиртное, наркотики и все недозволенное. Затем отвели на медкомиссию, после которой мы должны ждать своих «покупателей», которые разберут нас по своим частям, выкрикивая фамилии прямо на плацу в мегафон. И надо было мне встретиться с одним знакомым мне на сборном пункте? Бес попутал, наверное? Вместе курсы шоферов заканчивали. Вот, на радостях, с припрятанной бутылкой водки, мы уединились в кустах и намеривались отметить встречу, а, заодно и проводы. Не успев нормально посидеть, как нас за шиворот, вытащил какой - то патруль из нашей засады, и приволок в каталажку, где без  нас сидело человек двадцать пять, которые из–за тесноты, даже не могли сесть. Май месяц. Жара на улице, духотища в камере, многие падали в обморок. Такого «гуманного» заключения в советской Армии не ожидал никто. Пытались кричать, бить ногами в дверь, чтобы привлечь охрану для спасения отключившихся новобранцев, но у сторожей были какие - то дела,  вдалеке от нашего заточения. Что бы помогло мне полезное сделать для освобождения этого приходящего, в скотский вид моего сообщества? Надо выбираться самим.  Найдя самого маленького ростом бойца, который походил на худого шкета, которого почти задавили в этой толкотне, не находя в тесноте место под «солнцем». Пришлось помочь ему,  вытащив его из этой потной и неспокойной массы, я предполагал, что он вполне сможет протиснуть свое тельце через узкий проем вентиляционного отверстия  стене из бруса и открыть снаружи дверь.
 - Жить хочешь? - В общем, уговорили его пролезать в эту узкую щель в стене. Пролез, ободравшись в кровь, но не пикнувший, ни разу. Крепкий парнишка - молодец! Отпер нас, выбив толстый брус из-под дверей. Разбежались как тараканы в разные стороны - попробуй теперь поймай! Конечно, в ВДВ я не попал, проворонил в  КПЗ свою очередь. Только на следующий день мою фамилию выкрикнули через мегафон к чернопогонникам - ракетчиками оказались. Но, я прятался со своим другом до последнего, по кустам, избегая встречи с патрулём, добывая, у новоприбывших спиртное у которых ещё не производили жесточайший шмон. Так, я стал под знамёна защитников неба, и повезли меня обратно на запад, мимо моей деревни, до Красноярска. Там, быстро распределили весь вагон по разным машинам и повезли меня куда – то в лес от города подальше. Обидно, конечно было, что в Сибири так и остался. Хотелось, чтобы судьба закинула служить хоть на Камчатку, но только не рядом с «гнездом». Получилось, что всего лишь на двести километров отъехал я от своего дома, и охранять, вынужден был Ачинский глиноземный комбинат. Очень обидно и неинтересно казалось поначалу. Но, во время службы, как-то все сравнялось, притёрлось и оказалось, что так и надо! Деваться некуда, служить надо под началом маршала Гречко. Попал я в Армию в 71 - весной. Свой дембель, я зарабатывал полгода, чтобы не попасть на целину - выцарапывая таблички на штабные двери в новой казарме. Шеф пообещал отправить меня домой, если я справлюсь с этими табличками. День и ночь, слева -  направо, на обратной стороне стеклянной табличке, бритвенным лезвием, строго по шрифту, выцарапывал по засохшей краске названия  их на разные двери. Типа; - «каптёрка», «оружейная комната» и, т.п. Сам командир части, нелегально сделал проездные документы мне на дембель, проведя меня, через все посты, посадил на поезд и дождался когда отправиться состав. Что значилось слово офицера? Но, служба впереди. И, надо бы насторожиться, но, почему-то, она  не пугала меня. Я, умел рисовать и писать плакаты, оформлять стенды и Красные уголки. В общем, так и распорядилась моя судьба, когда мои годки муштровали на плацу, я, писал, плакаты на благо части. Повезло? Я, так не считаю. В те годы, не было ни компов, ни ксероксов. Чернильным пером на чистом листе писал приказы, чертил схемы ракетных баталий ракетных игр в воздушном пространстве. Доходило до того, что я терял зрение надолго. Ходил по медчасти с завязанными глазами  и не знал - оклемаюсь ли я, после очередного ослепления? Страшновато было остаться слепым, по сравнению с муштрой. Так и служил. А, вообще с командиром нашей части нам очень повезло. Красавец - цыган! Полковник - единственный в полку, был другом командира дивизии. Мне приходилось делать им блесны, с которыми они летали на вертолёте на казахстанские озера ловить огромных щук, и окуней. После каждой рыбалки,  шеф всегда  привозил в часть рыбу и угощал всех, даже нам иногда перепадало. Школа жизни пролетела, быстро. Буд-то как, за один урок, мы успели пройти эти суровые и томительные годы неволи. А, началась моя служба с «учебки», куда нас привезли и разношёрстным сбродом и оставили на несколько часов, около какой-то кочегарки под присмотром сержанта мёрзнуть на холоде. Сибирь, начало мая. Погода нас не приветствовала и лепила  на ветру из нас снеговиков, усердно посыпая липким пушистым снегом. Когда, после холодного душа, нас приодели в военную форму, только сейчас до нас дошло, что все это серьёзно и надолго. Это не какая-то там игра, а, настоящее лишение всех прав и свобод. Мурашки по коже - шерсть дыбом и неподдельный страх по всему телу за своё будущее, за свою личность.  Три месяца кошмарной учёбы не каждый из нас выдержал. Многих распределили по частям с первых дней, за слабость со здоровьем, кто сбежал ещё до присяги, не выдержав издевательств сержантов. До призыва не понимали, что кроется за парадной формой солдата? Прежде, чем ее надеть, надо полгода драить в казарме полы, получая пинки под зад, наряды - драя туалеты по ночам и засыпать с ножичком в руке у бачка с картошкой на кухни. Каким же беззащитным чувствует себя молодой боец? Он униженный и оскорблённый, но согласно принятым Уставом в вооружённых Силах - он защитник. А, на деле твоя личность раздавлена, размазана и смыта, как в туалетной раковине. Все! Тебя больше нет, есть зомби, который должен реагировать на приказы и беспрекословно их выполнять. Первые полгода, бывает очень тяжело, но потом норов твой притрётся, приестся и смирится. Тебя приучат как объезженную уже ручную лошадь, подставлять свой хребет по первой команде. В несладкой «учёбе» тебя научат, как стать выносливым и стойким солдатом. Нагрузят на тебя полную выкладку на плечи и заставят бежать на пять, потом на десять км, а, ты с пеной  изо рта подаешь изнеможённый весь, мордой о землю, хрипя, умоляешь  сержанта пристрелить себя.  Ходишь потом на уроки в тех. класс с опухшим носом и синяками, изучать, какими червяками и лягушками надо питаться, когда тебя забросят на задание кого–то уничтожить или что-нибудь взорвать. Но, я, лучше предпочёл бы есть червяков с лягушками, чем по жаре бегать кросс с полной выкладкой. Уж, на худой конец получить пару нарядов за отказ бежать дальше, чем получить инфаркт и инвалидность.  Вот такая была у нас наука, которой обучали нас обрести и познать ее, ставя пятёрки за способность и получать наряды за нежелание быть способным.
Удивлялись солдатскими окладами в три рубля. На них, я должен купить подворотнички: - нитки, иголку, мыло, зубную пасту и прочую мелочь, которую должна дать мне даром моя Родина. Поэтому я в долгу, и мне приходится защищать ее, отрабатывая эти 3 рубля? Хорошо, что питание и все остальное бесплатно. А, как хотелось набрать конфет и печенья и наесться ими до отвала.  Мечты, мечты. Остаётся один выбор - бросать курить, рвать простыни на подворотнички, и золой чистить зубы, чтобы накопить деньжат, набрать  сгущёнки и печенья и понежить себя гражданскими сладостями. Но, до этого не доходило. В основном вся получка уходила на курево и спиртное, которое покупали в складчину, и пили втихаря от всех, где-нибудь на очередной работе в укромном месте. Когда кончались деньги, то рождались в голове идеи, как их раздобыть? Предприимчивым становишься после «учебки» сержантом. Чтобы добыть деньги на коллектив,  у себя в части  стараешься сделать бартер с местным населением. Ты, ему кирпич или цемент, он взамен тебе,  самогон или деньги. И, когда тебя замеченного в распитии, повезут на командирском Уазике за пятнадцать км, на гарнизонную «губу» на перевоспитание, только тогда там, почувствуешь себя настоящим человеком, отдохнёшь от этих дурацких приказов и подхалимов. Там, неожиданно встретишь земляка, с которым жил на одной улице. Он, в качестве караульного «губы», будет охранять тебя, и  на радостях будет угощать спиртом, который получил посылкой. Потом, долго будешь вспоминать этот счастливый момент, один,  приятный за всю