Логика познания прекрасного

                И.В.Малышев               

               Логика познания прекрасного в истории эстетики

История эстетики – солидная научная дисциплина, имеющая значительные достижения. Если иметь ввиду отечественных авторов, то достаточно упомянуть труды А.Ф.Лосева, М.Ф.Овсянникова, М.Н.Афасижева, В.В.Бычкова, В.П.Шестакова. Накоплен и проанализирован огромный эмпирический материал. Однако при всем многообразии методов анализа, отсутствует осмысление логики истории эстетики . Вследствие этого история эстетических учений ограничивается изложением их хронологической последовательности. Что является следствием неразвитости эстетической теории. Восполняя этот недостаток, в данной статье предлагается анализ истории центральной эстетической проблемы, а именно проблемы прекрасного, с позиции теории прекрасного, сформулированной нами в книге «Эстетика: курс лекций» (см. также: «Диалектика эстетического») (6; 7).

Согласно данной теории (при ее предельно кратком изложении), наиболее простая и в то же время основополагающая категория, описывающая сущность прекрасного, есть «благо». Благо, то есть комплексная ценность явления, состоящая в его способности удовлетворить систему потребностей, направленных на данный род явлений. Как таковое, благо в прекрасном предполагает совершенство явления в своем роде. Однако совершенство – «свое-иное», своя собственная противоположность блага. Ибо если благо – ценность, то совершенство есть собственное объективное качество явления, которым оно обладает вне и независимо от отношения к человеку.

Совершенство - качество явления, состоящее в полном и неискаженном воплощении сущности рода, к которому оно принадлежит. Что выражается в его гармоничности, единстве и соразмерности его сторон. Не всякое совершенное прекрасно, а лишь то, что является благим.
 
Совершенное благо представляет собой диалектическое единство противоположностей ценности блага и совершенства объекта этого ценностного отношения. Совершенное благо определяет качество прекрасного как целого. Оно является господствующей стороной его противоречивой сущности. И в то же время, не всякое совершенно благое явление прекрасно, а лишь то, чья форма обладает особой ценностью красоты. Красота формы в прекрасном есть «свое-иное» совершенного блага. Она связана с благом и одновременно противоположна ему.

Красота как ценность есть соответствие формы явления духовной потребности в восприятии определенного типа форм. Духовная потребность в красоте конкретизируется в эстетическом эталоне формы, восприятие которой составляет содержание потребности. Красота есть средоточие специфики прекрасного, в наибольшей степени отличающей его от других видов ценностей. Но лишь в единстве с совершенным благом она образует прекрасное.

Прекрасное, таким образом, есть диалектическое единство совершенного блага и красоты.

В свете этой теории прекрасного мы и рассмотрим историю его познания. Что позволит, дополняя традиционное хронологическое изложение, увидеть логику этого процесса.

Исторически и логически первым пониманием прекрасного можно считать его отождествление с благом. Что характерно для поэтов греческой архаики Гомера и Сапфо. Конечно, «благо» в данном случае это лишь еще весьма расплывчатое понятие, содержание которого совпадает с понятием ценного для человека  вообще. В одном из своих стихотворений Сапфо говорит: «Прекрасный, как видим, есть хороший, а хороший вместе с тем будет прекрасным». Об этом же свидетельствует и анализ текстов Гомера, осуществленный А.Лосевым и В.Шестаковым (5).

Наивный антропоцентризм в понимании прекрасного, свойственный поэтам архаики, был преодолен первыми философами. Космологический характер их философии породил такой же характер понимания прекрасного. Первично прекрасное рассматривается теперь как существующее независимо от человека совершенство космоса в целом и отдельных его явлений. Художник, создавая свое прекрасное произведение, лишь подражает космической гармонии. Так, согласно пифагорейцам, первично прекрасное – это числовая гармония космоса, порождающая, кроме прочего, небесную музыку, музыку небесных сфер. Которую, в отличие от обычных людей, слышит музыкант, подражая ей в своем творчестве.

Во второй половине У века до н.э. в ситуации обострения социальных противоречий и надвигающегося кризиса Афин, греческая философия от проблем мироздания обращается к человеку., приобретая антропоцентристский характер. Аналогично меняется и понимание прекрасного. Согласно Сократу не совершенство вообще, а совершенно сделанная вещь, служащая удовлетворению человеческих потребностей, - вот что е сть прекрасное: «Даже золотой щит безобразен, а корзина для мусора прекрасна, если по отношению к цели, для которой они служат, щит плохо, а корзина хорошо обработаны» (цит. по: 8, с.96). То есть Сократ как бы возвращается к пониманию прекрасного как блага, но при этом удерживает в его характеристике совершенство. Он определяет прекрасное как совершенное благо. Познание прекрасного на этой фазе завершает звено диалектической спирали, где позиция поэтов есть тезис, позиция пифагорейцев – антитезис, позиция Сократа – синтез.

Однако современники Сократа софисты (Протагор, Фразимах и др.) придерживались  взглядов, противоположных сократовским. Согласно им, «прекрасное есть то, что приятно для зрения и слуха». То есть качеством прекрасного обладает только форма предмета, поскольку ее восприятие доставляет наслаждение человеку. Это была гедонистически формалистическая концепция, сводящая прекрасное к красоте формы. Как таковая, она отрицала «утилитарный» подход к проблеме Сократа.

Можно констатировать, что от поэтов архаики до софистов познание прекрасного двигалось по его структуре. Диалектика познания отражала диалектику объекта. Однако дальше дело застопорилось. Напрашивающийся синтез сократовской и софистической позиций в понимании прекрасного осуществил лишь Цицерон уже в Римский период Античности. Ученик же Сократа Платон вернулся к пифагорейской традиции понимания прекрасного как совершенного.

Этот сбой логики познания весьма симптоматичен. Он говорит о том, что философия движима не только познавательными, но и экзистенциальными мотивами. Она отвечает на вопрос не только о том, каков мир, но и как жить человеку в конкретных социальных условиях. А социальные условия в начале 1У века до н.э. – это кризис классического греческого полиса, предшествующий его завоеванию Александром, а позже и Римом. И если софисты реагировали на эту ситуацию субъективизмом и релятивизмом своей сенсуалистической философии, то Платон обратился к поискам объективных и абсолютных ориентиров жизни человека, которых он нашел в надмировых эйдосах.

Соответственно и первично прекрасное в понимании Платона – это эйдосы как праобразы совершенства явлений определенного рода. Реальные же вещи прекрасны лишь постольку, поскольку они есть  порождения соответствующих идей, и как всякии копии они, конечно, уступают оригиналам. То есть Платон сформулировал классическую объективно-идеалистическую концепцию прекрасного как совершенного.

Его ученик Аристотель, оставаясь идеалистом в философии, в понимании прекрасного движется в сторону материализма. Поскольку, «ликвидировав» платоновское царство идей, считает, что прекрасное есть свойство только реальных материальных вещей, которое состоит в их «величине и порядке». «Порядке» - то есть в гармоничности, соразмерности, единстве в многообразии их частей. Это – близкая к материализму версия понимания прекрасного как совершенного. (Близкая, но не тождественная, так как сущность вещи, все-таки, ее нематериальная форма).

И лишь Цицерон довершил логику познания Античности, определив его через три качества. По нему прекрасное есть, во-первых, «порядок» или  «соразмерность частей»; во-вторых, как то, что «действует своим видом», «возбуждает зрение», «радует глаз». В-третьих, «Цицерон сохранял также и сократовское понимание красоты как полезности, целесообразности»( 8, с.196). То есть по Цицерону прекрасное есть единство качеств совершенства, блага и красоты формы. Конечно, синтез этот имел характер простого суммирования. Тем не менее, Цицерон обобщил достижения предшествующей античной эстетики и дал наиболее полное определение прекрасного.

Таким образом Античность исчерпала основные возможные варианты понимания природы прекрасного. Дальнейшая история – это выбор одного из этих вариантов в зависимости от конкретных социальных, мировоззренческих, художественных и экзистециальных особенностей эпохи. В результате история познания прекрасного приобретает «поли фонический» характер. То есть представляет собой параллельное развитие нескольких традиций, основание которых было заложено в Античности. При том, что каждая из последующих социокультурных эпох актуализирует одну из них. Пунктирно наметим основные вехи развития этих традиций.

Исторически и логически первая концепция прекрасного как блага не имела развитой традиции продолжения. Заявленная в творчестве поэтов античной архаики, вновь она возникает лишь в эстетике неокантианцев Х1Х века, приобретая субъективно-идеалистический характер. В интерпретации Германа Лотце прекрасное есть ценность, понимаемая как «предвестник предчувствуемого примирения между противостоящими членами отношения: нравственными устремлениями субъекта и его же представлениями о бытии (цит. по: 4, с.38). Поскольку представление о бытии обусловлено априорными формами познания, то должно рассматриваться как вполне самостоятельный член отношения. Поэтому единственная реальность прекрасного – его реальность в человеческом сознании. Еще дальше в субъективизации прекрасного идет Теодор Липпс в своей концепции «вчувствования». По нему эстетическое наслаждение есть самонаслаждение. Мы воплощаем себя в чувственных предметах и, наслаждаясь ими, наслаждаемся собой. Данная традиция в эстетике теоретически оформляла усиление субъективистского начала в искусстве с конца Х1Х века. Кульминацией этого процесса было «воцарение» абстрактного экспрессионизма в живописи В.Кандинского, Дж.Поллока и других художников ХХ века.

Наиболее развита традиция объективно-идеалистической  интерпретации прекрасного как совершенного, идущая от Платона. Поскольку она в наибольшей степени соответствовала христианству, во многом определившему миропонимание последующих эпох, особенно Средневековья. Дионисий Ареопагит (У-У1 век н.э.) христианизировал античный платонизм и неоплатонизм. Первоисток прекрасного - эйдос эйдосов, Единое осмысливается им как личностное божество христианской религии. Исходящая от него сила божественного света, просветляя материю, порождает прекрасное в этом реальном, бренном мире. Прекрасное реального есть символ божественно прекрасного. В эпоху Возрождения эту традицию подхватывают неоплатоники круга Марсилио Фичино  (1433 – 1499), который в «Комментарии на Пир Платона» включил главу под выразительным названием «Красота есть сияние божественного лика». В начале Х1Х века концепцию прекрасного как совершенного обстоятельно обосновал Гегель в рамках своей системы абсолютного идеализма. Отличие от классического платонизма у Гегеля состояло в том, что сама по себе Абсолютная идея не прекрасна, ибо она есть истина. Прекрасное же есть ее адекватная материализация. А в конце Х1Х века эту традицию продолжил русский философ В.С.Соловьев в контексте своей философии всеединства.

В современной российской эстетике на волне возрождения религиозного сознания линию В.С.Соловьева, Н.А.Бердяева и других мыслителей Серебряного века продолжили В.В.Бычков, В.Д.Диденко и ряд других эстетиков. Так. Согласно В.В.Бычкову эстетический опыт человека ориентирован на «метафизическую реальность», как объективно существующую духовную сверхреальность, лежащую в основе Универсума: «именно это «сродство» внутреннего мира реципиента с метафизической реальностью, непостижимое постижение органического единства своего Я со всем  Универсумом и составляет существо эстетического опыта» (1, с.19).

Значительно менее развита материалистическая версия интерпретации прекрасного как совершенного. Родоначальником ее, причем весьма условно, можно считать Аристотеля. А продолжателями этой традиции – так называемых «природников». Такое название закрепилось за группой советских эстетиков (Г.Н.Поспелов, Д.Д.Средний, Е.Г.Яковлев и др.), которые подчеркивали объективность прекрасного, характеризуя его через такие понятия как «гармония», «соразмерность», «законосообразность», «единство в многообразии».

  Материализм в понимании прекрасного чаще связан с антропологизмом и прагматизмом, объединяя совершенство с благом. Заявленная Сократом, эта традиция возрождается лишь в Новое время. Что соответствует прагматичности раннебуржуазного сознания. Ее продолжают Фр.Бекон, Г.Хоум Т.Рид. Особую роль в развитии этой традиции сыграл Н.Г.Чернышевский, который, критикуя Гегеля, показал, что хотя все прекрасное совершенно, но не все совершенное прекрасно. А лишь то, в чем мы видим жизнь такой, какова она должна быть согласно нашим понятиям, то есть идеалам. А поскольку идеалы жизни различны у представителей различных классов общества, то различны и представления о прекрасном. В советский период аргументы Чернышевского против Гегеля использовали так называемые «общественники» в споре с «природниками». Согласно Ю.Б.Бореву, А.Ф.Еремееву, Л.Н.Столовичу прекрасное есть объективная ценность, состоящая в соответствии явления потребностям общественного развития. Которые понимались в соответствии с принципами философии К.Маркса.
 
Отрицающая прагматизм Сократа, сенсуалистически-субъективистская, формалистическая и релятивистская концепция софистов нашла свое продолжение только в ХУ111 веке. Когда «здоровый прагматизм» раннебуржуазного сознания начинает уступать проявлениям эстетствующего формализма. Прекрасное, как писал Дэвид Юм, есть «связь, которую природа установила между формой и чувством». Но оно «не есть качество, существующее в самих вещах; оно существует исключительно в духе, созерцающем их, и дух каждого человека усматривает иную красоту» (9, с.309, 306). Продолжает и развивает Юма Иммануил Кант в своей теории «чистой красоты». Согласно которой «красота безотносительно к чувству субъекта сама по себе ничто» (3, с.220). Именно незаинтересованное удовольствие от процесса восприятия формы предмета, вызывающего гармоничную игру познавательных способностей, необходимых для ее восприятия, рождает красоту.

В ХХ веке теоретическое отождествление прекрасного с красотой формы становится весьма распространенным. Что связано с формалистическими тенденциями в Западном искусстве. На таких позициях стояли К.Белл, Р.Фрай, А.Фосийон. Представитель так называемой «информационной эстетики» Макс Бензе, пытаясь определить «эстетическую меру» произведения искусства, предложил даже математическую формулу: М (эстетическая мера) равна отношению меры упорядоченности элементов формы (О) к мере ее сложности (С).
 
В советской эстетике эту традицию продолжали М.Каган, К.Кантор, А.Пирадов и др.. Согласно этим авторам, в эстетическом ценностном отношении явления действительности участвуют только со стороны своей формы, а человек – как личность  - со стороны своей духовной потребности, которая конкретизируется в идеале. Совпадение реального и идеального  и порождает прекрасное, ценность которого имеет объективно-субъективный характер. В рамках марксистской философии традиция отождествления прекрасного с красотой претерпела, конечно, изменения, особенно в понимании субъекта эстетической ценности. В отличие от немарксистской эстетики, человек (его идеалы, характер его чувственного восприятия)  понимался конкретно-исторически, то есть обусловленный общественной практикой.
 
Традиция синтеза определений прекрасного была заложена Цицероном, который обобщил опыт его познания Античностью. На закате эпохи средних
веков эту традицию продолжил Фома Аквинский (1225-1274). Так же как Цицерон, Фома определяет прекрасное как единство качеств совершенства, блага и красоты. Но если Цицерон просто суммирует эти свойства, то Фома пытается выявить диалектику их отношений. Он сначала отождествляет «прекрасное» и «благо», затем различает их, так как прекрасное – это особое благо, чья особенность состоит в в соответствии формы предмета зрению и слуху. В результате, прекрасное и удовлетворяет желание (как всякое благо), и  доставляет удовольствие самим процессом восприятия его формы (см.: 2, с.289).

В Новое время синтезирующая концепция прекрасного просматривается (поскольку прямо не формулируется) в высказываниях А.Джеферсона  и получает развернутый анализ у Им.Канта в его теории «привходящей красоты». Правда, по Канту это не основной вид прекрасного, к которому он относит «чистую» красоту формы. «Привходящая» же – это, во-первых, качество явления в целом, в единстве его формы и содержания. Во-вторых, со стороны субъекта эстетическое суждение в этом случае предполагает  понятийное знание о его предназначении, а значит и определение степени его совершенства. «Красота человека … красота лошади, строения (как, например, церкви, дворца, арсенала или беседки) предполагает понятие о цели, которое определяет, чем должна быть вещь, стало быть, предполагает понятие ее совершенства, и, следовательно, она есть чисто привходящая красота» (3, с.33). При этом Кант отмечает противоречивость единства совершенного блага и красоты формы в прекрасном: «Многое, что непосредственно нравится при созерцании, можно было бы приладить к зданию, если бы только оно не должно было бы быть церковью» (3, с.234). Благодаря же их единству, «прекрасное становится пригодным в качестве инструмента для цели в отношении доброго» (3, с.234).

Именно эту традицию и продолжает та концепция прекрасного, с изложения которой была начата наша статья. Данная концепция была сформулирована в результате синтезирующего обобщения опыта познания прекрасного в отечественной эстетике советского периода. Вообще говоря, теоретический синтез, как правило, заканчивает определенный этап познания. Начинается же новый период – с анализа, с расчленения целого на части и сосредоточения на их исследовании.

Поэтому закономерно, что после буржуазной контрреволюции в России начался новый – аналитический этап познания эстетического. Особенности которого требуют специального рассмотрения (см. нашу статью «Кризис эстетики. Продолжение»).

                Литература

1 Бычков В.В. К проблеме метафизики эстетического опыта // Эстетика.   Вчера. Сегодня. Всегда. М.,2008.
2 История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. Т.1. М.,1962.
3 Кант И. Критика способности суждения // Соч. в 6-ти томах, т.5. М.,1966.
4 Лекции по истории эстетики. Кн.3,ч.1. Л.,1976.
5 Лосев А., Шестаков В. История эстетических категорий. М.,1965.
6 Малышев И.В. Эстетика: курс лекций.  М.,1994.
7 Малышев И.В. Диалектика эстетического. М.,2006.
8 Татаркевич В. Античная эстетика. М.,1977.
9 Хатчесон Ф., Юм Д., Смит А. Эстетика. М.,1973.


Автор Малышев Игорь Викторович докт. филос. н., профессор РАМ им.Гнесиных
Опубликовано: И.В.Малышев Самопознание эстетики. М.,2016