Жизнь продолжается

                Стукнула калитка и Федор поднял голову, посмотрел в окно.
-Кого это несёт, - подумал недовольно. Он был занят починкой стиральной машины, которая пришла в плачевное состояние, а жене срочно надо  было производить стирку.
В дом зашёл двоюродный брат Иван. Они  были одногодками, вместе учились, служили в армии и работали в совхозе, в МТМ до самой  пенсии. Фёдор – шофёром, а Иван – механиком. И на пенсию вышли вместе, вот уж десять лет скоро будет как на заслуженном отдыхе.
Иван зашёл, поздоровался, спросил оглядевшись: - Танька то твоя где, в ограде не видать что-то? –
- Во дворе она, с телёнком мается, понос у него опять...-
Фёдор оставил работу, сел на стул, внимательно посмотрел на возбуждённое, раскрасневшееся  лицо Ивана: - Выпил, Ванька, однако уже, с какой радости? –
Иван торжественно, оглянувшись на дверь, на всякий случай, вытащил из кармана куртки бутылку,  поклялся: - Ни грамма не пил, Фёдор! Вот от телевизора и сразу к тебе, в такой день грех не выпить по стопочки! –
Иван покосился на бутылку и сказал категорически: - Я палёную не пью, ещё пожить хочется. Да и врач предупредил в последний раз – будешь пить инвалидность сниму  сразу...-
Иван вытаращил глаза: - Какая палёная? Это чистый медицинский спирт, только разбавленный! Клавдия на той неделе дала.-
- И что это она так расщедрилась? – прищурился Фёдор – По старой дружбе, небось, или снова с ней закрутил на старости лет? –
- Окстись, Федька! Что было то прошло, вспомнил! С покоса они  ехали, а мотор заглох, прямо у Тетеркиного  поворота. Ну, я и помог, ты же знаешь, мастер я на все руки был...- и Иван вздохнул, вспомнив то ли дружбу в молодости с Клавдией, то ли свои профессиональные способности.
Федор, молча, встал нерешительно вытащил из шкафа две рюмки, потом хлеб и стал нарезать ломтиками копчёное сало.
- По какому  случаю выпивать-то будем? С чего это ты задумал такое? – спросил Ивана.
Иван, загадочно просияв, выложил в один присест: - Телевизор смотреть надо, отстаёшь ты братец от политики государства! Копаетесь с Танькой в навозе и шабаш,  и неизвестно вам, что в нашем государстве творится!  Так вот я тебе сейчас скажу, за что выпьем, за Крым! Теперь Крым - наш! –
Фёдору стало обидно и стыдно перед Иваном. И он стал оправдываться:
-Не поймёшь сейчас, что к чему, жили в СССР, в большой стране дружественной, потом СНГ – до сих пор не пойму, что это такое, теперь Россия... Да мне пусть живут, как хотят люди, вот только совхоз жалко, поля, фермы, ничего не осталось, заросло травой...-
- Ничего, образумится всё, где наша не пропадала! В Великую отечественную победили, а тут Крым!  Наш – Крым был и будет и точка! Ну, давай выпьем, С победой нас! –
В дом зашла Татьяна.  - Таня, давай к нам! – закричал Иван и схватил бутылку, где ещё оставалась прозрачная жидкость. – Выпей, за Крым! За победу!-
-Рехнулся, Иван, ты что-ли? – занятая своими проблемами с больным телёнком огрызнулась на него Татьяна, - Какой Крым, Какой – наш? Он сроду нашим был, ты, что забыл, что ли как твоя сестра Люба по путёвке от профсоюза ездила туда в 1975 году.  Точно помню, что в 1975-ом, она родила Галинку в 1973 году как раз, когда нам построили новый зерноток с асфальтовой площадкой. А в 1975 году она поехала в Крым отдыхать, фотки красивые привозила, вся деревня любовалась. Красотища какая! Она - то поехала когда уже на сносях была. Приехала и через три месяца родила
Артёмку...-
- Если б не Георгий Семёнович, не дождались бы мы  ни поточной линии, ни асфальтовой площадки... Всё  он! Руководитель был, что надо! А школу, какую отгрохали при нём!  Заглядение!- разошёлся Иван.
- Какая школа, при нём и клуб новый построен был и столовая совхозная. А асфальт на дорогах положен  в нашем совхозе  был первым во всём районе! –
Добавил Фёдор,  и повернулся к жене,-  Ты, Татьяна садись, помянем Георгия Семёныча, добрым словом, царствие ему небесное.-
Татьяна села, вытерла руки о фартук:- Ты, это, Федя, достань колбаску из холодильника, что ль,  помидоры... – сказала тихо, - Как за нас доярок Георгий Семёнович стоял, уважал труд наш, помогал и словом и делом,- голос её дрогнул.
Иван, наполнив рюмки, встал и произнёс: - Выпьем за нашего директора Георгия Семёновича, был он для нас как отец родной и больше таких не встретишь.  Царствия ему небесного! – и выпил  до дна.  За ним последовали остальные.
- А сейчас разрушено всё, что руками нашими поднималось, - вздохнула Татьяна, Смотрит, поди, Георгий Семёнович и горько ему становится. –
- Мы отжили своё, отработали, вырастили детей. А теперь молодым самим решать как жить дальше.  Вот пусть  думают и налаживают свою жизнь по-своему.  Мы жили, работали, как могли... С нас спроса нет, а там это их дело.
Главное  жизнь продолжается... Вот Крым – был ихний, а теперь – наш! Вот так то!-
-Опять Крым! Чей ихний –то? Раньше вместе все жили, а теперь это наш, это ихний... Можа, Федя, сходишь к Антонычу, он добрый ветврач раньше был, поднимал коров от любой болезни,  посмотрел бы телёночка нашего,- попросила мужа Татьяна.
- Антоныч уехал утром на автобусе в райцентр, вечером дома будет только,-
Сказал Иван.
Татьяна поднялась, взяла кастрюлю с печи: - Пойду попою отваром с лабазом хоть, может, полегчает, а вечером уж тогда к Антонычу сходи, - и  вышла.
-Рано умер Георгий Семёнович, если б не болезнь, пожил бы ещё, жалко мужика... – сказал задумчиво Фёдор.
- Мы умрём в свой срок, как положено, а дети наши дальше жить будут, главное, что  жизнь продолжается!- рассудительно сказал Иван.

Жизнь продолжается.