Открытая Рана

Утро. 18.07.2014. Латвия, Угале.


Она тащила его в громадной тележке, которую тянула всем своим старческим тщедушным телом, запрягшись ремнями подобно лошади. В кузове был "цветок". Длинная тощая шея, отстутствующие ниже колен ноги-корни и одна искорёженная рука-отросток. Лицо не выражало вообще ничего. Рот, существовавшей какой-то своей отдельной жизнью, издавая самые разные звуки, некоторые столь причудливые, что человеческие голосовые связки трудно было заподозрить в качестве источника подобных шумов. Иногда он хаотично изрыгал самые разные и случайные комбинации из слов, которые слышал на протяжении своей цветковой жизни, но членораздельными они были лишь частично, напоминая страницы книги, разложившейся от недельного лежания в грязной луже. Однако же, абсолютно большую часть он издавал какие-то совершенно жуткое мычание и отрывистые вопли. Иногда блевал, ещё до выхода из дома. Тогда небольшая процессия останавливалась и Людьмила Фёдоровна Цветкова доставала заранее заготовленный мешок, тряпку, хозяйственное мыло и бутыль с водой, чтобы тщательно отдраить пол от блевотины.

Цветок выезжал во двор поиграть обычно на рассвете или глубокой ночью. С трёх до пяти часов. Всё остальное время лежал в своей небольшой комнатке и пускал слюни, глядя в потолок, с перерывами на обучающие игры или приём пищи. Поскольку, несмотря на сорокашестилетний возраст он не имел ни одного зуба - Людьмила Фёдоровна кормила его кашицами из перемолотых овощей или фруктов.

И вот, около четырёх утра, раскрылась дверь дома, находящегося по адресу Улица Рупницас 13, Угале, Латвия. Цветок выкатил во двор во своей особой тележке, чтобы посидеть в давно развалившейся песочнице, среди рядов покосишихся и ржавых лесенок, вкопанных в землю ещё во времена СССР.
Песка в той "песочнице", практически не было. Было больше всяких окурков, плевков, использованных презервативов (неужили из окон дома долетали?) и бутылок. Но из всего этого цветок создавал иногда причудливые конструкции, хотя гораздо чаще просто копал ямы единственной рукой и плевал в них.
В такием минуты Людьмила Фёдоровна Цветкова обычно сиделя рядом на разломанной скамейке от которой осталась лишь одна перекладина и любовалась на своего сыночка.  Этот раз не стал исключением.






День. 18.07.2014. Латвия, Угале.


Янис Скруве вышел из своего дома, находящегося по адресу Улица Рупницас 13, Угале, Латвия. Он улыбался, поскольку ярко светило солнце, на нём была майка с участниками группы Ливи и на лесопилке, где он работал, ему дали оплачеваемый отпуск в две недели, который только что начался. Вообще-то, он всячески отказывался, при этом не требуя компенсации, а лишь из желания приносить больше пользы своей стране. Он шёл по улице, не зная куда направляется. Мимо проехала полицейская машина. Янис искренни улыбнулся и поздоровался кивком головы. Он всегда был рад видеть, когда есть кто-то поддерживающий порядок.

Скруве - не было его фамилией, а прозвищем. Производное от слова "скрувгризис" (лат. отвёртка). Потом уже, лаконичности ради "скрувгризис" сократилось до "скруве". История получения этого прозвища уже давно стала чем-то вроде городской легенды и в будущем, вполне могла передаваться в качестве необычной истории из поколения в поколение.
Янис, тогда ещё не "Скруве", тогда поехал в Вентспилс по каким-то своим делам и гулял по берегу Венты. Мимо него прошёл лысеватенький толстый мужчина лет сорока и слегка толкнул, задев плечём. Янис догнал этого человека и несколько минут шёл рядом, давай возможность извиниться за подобное проявление невежливости. Когда пять минут отведённые на вежливость истекли, Янис достал отвёртку, которую всегда носил с собой, и одним сильным ударом воткнул её до рукоятки в глаз тому человеку. Тот лишь успел издать испугано-удивлённый вопль и затих.
Каким-то образом, одному ему известным, Янис Скруве тогда избежал уголовного преследования. Просто отправили в психиатрическую лечебницу, где он провёл два дня, но официально числился пациентом ещё два года. Поговаривали про каких-то высокопоставленных родственников вхожих даже в дома министров и депутатов или вовсе дающих указания им, как именно управлять страной. Так или иначе, Янис Скруве был отнюдь не так прост, как казался внешне.
Ещё был случай, когда Янис Скруве обнаружил писающего на асфальт человека, нарушающего порядок прямо среди дня. Поймали его тогда лишь потому, что Янис зашёл в ближайший продуктовый магазин, чтобы попросить тряпку и ведро воды, дабы убрать лужу крови и мозгов от развороченной до неузнаваемости головы. Отвёртку он тогда, к сожалению забыл дома, именно в тот день, как назло. Поэтому сам напачкал и честно хотел почистить асфальт, поскольку был ответственным гражданином.
 Тогда его продержали в дурке уже целую неделю, правда с поблажками. Он мог выходить и гулять по городу, когда хотел.

Он отнюдь не был злым. Напротив, всегда проявлял участие и доброту к окружающим людям. Здоровался и тёпло улыбался кассиршам в магазинах, пытаясь немного поднять им насроение. Бабушкам в автобусах уступал место. Всегда был внимательным ко всем и вежливым со всеми. Если видел, что у кого платок выпадал из кармана или деньга - догонял и отдавал человеку его имущество.
Его лишь выводило из себя неадекватное поведение. Янис Скруве всегда говорил, что "ВЕЗДЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОРЯДОК" и когда его однокласник написал матерное слово на доске - совершенно не изменяясь в лице, засунул руку того однокласника в тиски в кабинете труда и медленно, неторопливо раздавил её в кашу из костей, мяса и крови. При этом, Янис совершенно не злился т.к. ярость означала неадекватность и противоречила порядку. Он лишь делал то, что ДОЛЖЕН был делать.
В конце концов, ситуация напоминала трансформаторную будку с надписью "НЕ ЛЕЗЬ! ТОК! УБЬЁТ!". Однако же, находились люди, которые "лезли", прекрасно понимая, что так делать нельзя. Следующее за этим закономерное, заслуженное и совершенно справедливое воздаянием - было лишь следствием Их собственных поступков. Получалось, что они сами себе причиняли вред, а Янис Скруве лишь этот (уже причинённый вред) переносил в действительность, в момент этого деяния переставая уже быть человеком и являя собой лишь функцию возмездия за скверные проступки.
Эту закономерность можно было называть как угодно - Божей карой, законом кармы или материальным воплощением справедливости, суть была в том, что это делал не Янис Скруве, Он лишь выполнял чисто механическую часть.

Несмотря на то, что даже тени какой-либо вины на нём не было, Янис Скруве после каждой своей "гражданской инициативы" ходил в местную церквушку на службу, причастие и исповедь. В молитвах он был очень прилежным и всегда оставлял пожертвования, порой добровольно лишая себя еды на несколько дней из-за большого объёма денежных сумм, которые оставлял в храме.
Не гнушался он и физической работы. В свободное время ремонтировал ограду церкви и бесплатно помогал делать ремонт храма. Самым большим подвигом его было то, как он несколько месяцев ухаживал за умирающей, уже лежачей старушкой из прихода храма.

Единственное место, в котором он прикрывал глаза на бросание мусора - была песочница во дворе его дома, поскольку сколько он её знал - там всегда было грязно. Этот момент для Яниса Скруве всегда был дилеммой.
С одной стороны, перманентная грязь и горы мусора означали, что конкретно для этого самого промежутка пространства "порядком" являлось именно такое положение дел и любой, кто будет как-то изменять годами установившийся уклад (будь сбор мусора или замена раздолбанного асфальта) - будет нарушать порядок.
С другой стороны, в глобальном смысле понятие "отчищения" - означало именно наведение порядка.
В силу этого противоречия, Янис Скруве избегал применять какое-либо воздействие в данном частном случае т.к. у Него не было полной уверенности в том, что являлось правильным.

Около часу Янис Скруве бесцельно бродил по городу здороваясь со знакомыми и желая Им хорошего дня. Один старый алкоголик честно признался, что собирает деньги на устранение похмельного синдрома и с вежливой покорностью попросил пожертвовать ему денег. Янис выдал в три раза больше запрашиваемой суммы.
Зашёл в свой любимый магазин, дабы купить минералки и застал продавщицу за мытьём пола. Предложил свою помощь. Вдвоём управились гораздо быстрее.

Примерно, в час дня ему позвонила Илзе, в высшей степени миловидная особа женского пола, утончённого вкуса и к тому же культурная в словесном общении. Она пригласила его приехать к ней в Вентспилс.

Весь день гулял с Илзитей по берегу моря, держась за ручки и наблюдая отблески солнечных лучей в её длинных рыжих волосах.






Вечер. 18.07.2014. Латвия, Угале.


Проснулся он поздно, в пол третьего. Окончательное пробуждение, как мог, старался отстрочить, в надежде украсть лишнюю минуту сладкого сна, но реальность безжалостно наступала. В конце концов, пришлось открыть глаза.

Своего имени он не любил и никогда не ощущал его своим. Престарелая соседка называла его "молодой человек". Чтож, пусть будет "Молодой Человек".

Вчера он принял таблеток больше чем следовало, поэтому и проспал так долго, несмотря на то, что лёг спать около семи вечера. Таблетки заканчивались, что вызывало у Молодого Человека смешанные чувства. Высшая степень неудовольствия от необходимости выходить на улицу. Приятные ощущения, потому, что быть может, встретил свою любимую аптекаршу. Он не знал, как её звали, а спросить как-то не было и повода.
Аптекарша была слегка полноватой, но нельзя сказать, чтобы толстой. Эта особенно приятная округлость делала её черты более воздушными, нежными и приятными. К тому же, она сама в общении была очень милой. Во всяком случае, врач, выписывающий ему лекартсва - не вызывал столь положительных эмоций, а большинство всех остальных людей и вовсе создавали сильное ощущение дискомфорта одним своим присутствием.

День тянулся неумолимо долго, поскольку было восемнадцатое число, а это означально важное событие. Каждый месяц восемнадцатого числа - он поднимался наверх, на пятый этаж своего дома, находящегося по адресу Улица Рупницас 13, Угале, Латвия.
Там он звонил в дверь к деду.

Дедушка был совсем стареньким, как никак ветеран Второй Мировой Войны. На столе лежала неизменная тарелка с бутербродами из чёрного хлеба, лука и кильки. Также присутствовала открытая банка наивкуснейших Латвийских шпротов и две небольших рюмки водки.

Молодой Человек садился за стол и пару часов они просто говорили, потом он вдруг, как бы незвначай просил: "Дед, покажи Свою рану!"
"Я же тебе уже показывал" - каждый раз говорил дедушка.
"Ну, пожалуйста... Ну, ещё раз покажи..." - просил Он старичка.
"Ладно... Хорошо..." - всякий раз вздыхал дед и после недолгих уговоров расстёгивал свою старенькую, но всегда идеально чистую и выглаженную рубаху.

Он оголял грудь на которой была кровавая дыра, до костей и мяса.

"Вот так вот" - вздыхал дед. - "Воевал против фашистов, Берлин брал... Осколок снаряда попал и несмотря на столько лет, до сих пор не могу выздороеть. Уже и не буду здоровым никогда. Столько лет то прошло и до сих пор... открытая рана"

"Открытая рана" - грустным эхом вторил ему молодой человек...






Ночь. 18-19.07.2014. Латвия, Угале.


Время стремительно приближалось к полуночи. Вован-Пахан Крестов стоял под жёлтым моргающим жужжащим светом лампочки болтающейся на проводе под потолком и полностью концентрировался на тщательном бритье своей головы. Раньше он держал лысым толко череп, но некоторое время назад у него появилась какая-то навязчивая идея - уничтожать каждый волосок на своём теле. Дочиста. Благо, у него на это хватало времени, поскольку он целыми днями не делал ничего.

Закончив бритьё, какое-то время поправлял заточку опасной бритвы ремнём.

Потом, совершенно голым вышел на балкон и долго-долго смотрел на лежащее почти прямо под задними окнами дома кладбище. Предметом пристального внимания Вована были загарающиеся время от времени там и тут тусклые огоньки, которые совершенно не были похожи на свечи. Прежде всего, этот свет был какой-то до мелкой дрожи холодный, наподобии северному сиянию.
При свете луны, его гладко выбритый череп туго обтянутый бледной кожей - сам был похож на лик мертвеца, в том числе своей какой-то совершенно запредельной неподвижностью, совершенно несвойственной для человека. Не шевелился ни единый мускул. Полное оцепенение, напоминавшее окоченение трупа. Эдакий, загробный ступор.

Уже два года Вован-Пахан питался одним лишь чёрным чаем, яблоками и ягодами найденными на заброшенных огородах и крысами, которых ловил в подвалах и жарил прямо посреди своей единстенной комнаты, на мангале.
Благо, более чем скромный интерьер его жилища это позволял. Полностью содранные обои, матрас одиноко лежащий на полу, украденный с огорода мангал, две гири, несколько ножей, обрез старого ружья и патроны к нему - вот, собственно, и всё. Прада, потолок темнел от дыма, особенно, когда он кидал в огонь разные " магические" травы, собранные на кладбище.
Кухня представляла из себя одну лишь плиту, тазик и раковину, стоящие среди пустоты. Ещё там была перекладина, на входе, на которой Вован по несколько раз в день подтягивался, тренируя руки. Тазик стоял с единственной целью - собирать воду, когда во время очередного дождя протекала крыша.
Примерно пол года назад , в дальнему углу кухни появилось ещё и надгробие, которое Вован-Пахан стащил из кладбищенского мусорного бака. На надгробии была фотография пожилой женщины, её имя "Марья Петровна Белоконь" и даты.

Вован-Пахан "зависал", смотря на эти огни, проваливаясь куда-то вдаль. Это было что-то среднее между сном и глубокой медитацией, вместе с тем, он мог в любой момент прийти в себя, если заметил какую-то угрозу. В этом режиме, сознание хоть и отсутствовало, но подмечало каждую мелочь - каждый маленький ледяной огонёк, что загарался и угалас, каждый слабый шелест ветки на просторном кладбище.
Раньше, Вован-Пахан Крестов или просто "Крест" или просто "Пахан", как его звали в округе, был обычным блатным. Никогда нигде не работал, начал воровать с детства, какое-то время занимался ограблениями, рекетом... Перепробовал почти всё. Даже трупов успел наделать штук десять, хоть и не убивал никого без крайней необходимости.
Поскольку он был человеком сильным морально и физически, за время своей криминальной карьеры успел стать известным на всю Латвию. Пожалуй, в стране не осталось ни одного города в котором у Креста не было бы серьёзных связей.
Попал в тюрьму. За время отсидки заработал уважение влиятельных людей и вышел ещё более авторитетным человеком. Вышел весь в зоновских наколках, красота.
В плане денег у него тоже всё было очень хорошо. По местным меркам - он был весьма богатым человеком, но несмотря на внушительные счета в нескольких банках (в том числе одном заграничном) - продолжал жить скромно т.к. не любил роскоши, которая могла лишь делать человека слабее, при этом не принося совершенно никакой пользы. За этот аскетизм - братва его уважала ещё более. В каком аспекте на его личность ни глянь - правильный человек, с которого следует брать пример любому уважающему себя пацану.

Только вот однажды смертельно надоело ему всё. Мертвенно устал. Могильная тоска.
В один день  он проснулся и понял, что больше так не может. ВООБЩЕ НЕ МОЖЕТ!
Все сбережения потратил на покупку разного дорогостоящего заграничного оборудования в детские больницы. Ещё каким-то двум смертельно-больным оплатил дорогостоящие операции. Как деньги закончились в тот же день уехал назад, в родное Угале. С тех пор так и жил в доме, находящемся по адресу Улица Рупницас 13, Угале, Латвия.

Вован Крест смотрел на кладбище и вдруг ощутил в себе желание пойти туда, впервые за всё это время. Он наскоро оделся, покинул дом и исчез среди рядов могил. Больше его никто не видел.