Дело о цветочнике

             
       В городе N на самой главной улице, названной в честь нынешнего правителя, с левой стороны был дворец левосудия, а с правой стороны, напротив него – дворец правосудия. Во дворце левосудия подсудимый сидел за решёткой с левой стороны от входа, а во дворце правосудия – с правой. В первом надо было давать взятку прокурору, во втором – адвокату. И там, и там взятки были узаконены, и называлось это добрым творческим словом – «гонорар».

       Судья был в городе один. А обстановка с соблюдением законности в городе была сложная. Поэтому он заседал с утра до вечера, то во дворце левосудия, то во дворце правосудия. Благо, они были рядом, стоило лишь дорогу перейти. Длинные обвинительные или защитные речи – в зависимости от того в каком дворце слушалось дело, - он обычно совмещал с вязанием носков. Речи были утомительными и неубедительными: прокурору или адвокату надо было хоть как-то отрабатывать свой гонорар. Чем длиннее речь, тем больше платили.  Бывало, за одно заседание судья мог связать два шерстяных носка сразу.  Присутствующие не обращали никакого внимания на его рукоделие, главное, чтобы судья был в здравом уме и в трезвой памяти, пускай хоть в «крестики-нолики» играет.  Но бывало, что судья не только терял нить рассуждений -   похоже, это его мало интересовало -  важнее для него было не потерять счёт петелькам. А ещё страшнее, когда заканчивался клубок с шерстью. В такие моменты судья обычно прерывал заседание или вовсе переносил на другой день, в зависимости от того, был ли запасный клубок шерстяных ниток дома или надо было за ним ехать в другой город.
 
         И вот однажды пришлось ему во дворце левосудия слушать дело о краже  трёх цветочков, сорванных тайно с городской клумбы. Несчастный был тут же пойман  и доставлен в полицию. В полиции сразу же завели уголовное дело о стяжательстве общественного имущества, не понесшем за собой убытка для граждан города. Однако один полицейский, всё же окончивший школу, поправил: «Украл-то он три предмета! А это другая статья и рассматриваться это дело должно в другом суде!» Задумались полицейские. Они долго не могли решить в какой дворец: право- или левосудия его отправить. Раз он сорвал цветы и это не наносит убытка гражданам города, то надо его отвести во дворец правосудия. Но сорвал-то он три цветка, а за нечётное число краденного надо отправить его во дворец левосудия. Таков  местный закон. Гм? Решили полицейские воспользоваться обычной считалочкой, которая была в ходу у полицейских того города: «Баба ела и гадала и решила это взять». Выбор пал на левосудие, а значит, упорствовать там будет прокурор. Ох, и незавидная у подсудимого будет судьба! Но ночью неожиданно для захмелевших от изрядно выпитого пива полицейских явился к ним их начальник, самый главный полицейский. И поскольку он был малограмотным и никаких академий не заканчивал, но зато был зятем главы города, и к тому же был постоянно трезвым, он решил так: на считалочку надеяться нельзя: «Мы же насмешим весь город, отправьте его и  туда, и сюда, пускай сам судья решит, как его судить: за цветы или за число три».
 
          Судья, как обычно, со спицами в руках, слушал это непростое дело. Прокурор завёл длинную речь. Начал со времён освоения Рима, потом перешёл почему-то на геологию, вспомнил мезозой … Речь прокурора была необычайно длинна и  совершенно нелогична. Его вялый, неэмоциональный и спокойный голос вселял в судью дремоту и сонливость. Хотелось спать. Но выработанная за многолетнюю судейскую практику привычка вязать носки покоя рукам не давала, а, значит, и голове; в уме вёлся счёт петелькам. И, следовательно, сознание судьи было в норме, хотя взгляд и был в тумане.  «Дело ясное, закончить бы скорее!» И тут неожиданно закончилась нить. Нить рассуждений прокурора была судье совсем не ясна, зато он чётко увидел, что нет шерстяной нитки, вязать было не из чего. И с собой он не взял ни одного клубка. «Пора прекращать этот балаган!» - подумал судья и перенёс заседание на послезавтра.
 
         А на следующий день у судьи было заседание во дворце правосудия. Каково же было его удивление, когда ему пришлось снова слушать это же самое дело о «цветочнике». На сей раз подсудимый сидел за решёткой с правой стороны от входа. «Странно, - подумал судья, - изменилось только местоположение присутствующих, а суть дела одна и та же! Интересно, хватит ли мне сегодня шерсти, чтобы довязать левый носок?» Адвокат, как обычно, пустился в длинные рассуждения. Начал он о любви к прекрасному, с Гомера. Дальше всё больше о значительном и важном, вспомнил Шекспира и стал читать его трагедию «Ромео и Джульетта». Логики в этом никакой не было. Все прекрасно понимали: что ни говори, в любом случае решение принимает судья. Поэтому старались заработать как можно больше денег на пустословии. Был даже случай, когда один адвокат-историк смог зачитать на суде "Сравнительные жизнеописания" Плутарха, а на вырученные деньги купить себе старенький "Fiat".

          Сознание судьи было в норме первые четыре часа, до той самой поры, пока не закончилась нить. «Ну, вот беда, не довязать мне сегодня носка, и с собой я не взял ничего, понадеялся на авось. Эх-хе-хех! Придётся перенести этот балаган на … - тут судья задумался, его  вдруг осенило, - так ведь это же самое дело я буду слушать и завтра! Гм? Как же мне его судить – левосудием или правосудием?»  Поскольку судья был уже уставшим от долгих речей адвоката и явно расстроенным из-за недовязанного носка, он решил долго не думать и перенёс заседание на послезавтра.

          На следующий день опять перед его очами предстал всё тот же «цветочник». Но на этот раз он был с левой стороны от входа. Это немного позабавило судью, он усмехнулся, а потом подумал: «От перемены мест суть-то не меняется. Как же мне его судить? Ну…, не важно. Так, на какой же я петельке остановился?» Прокурор был как всегда в форме. Он был очень грамотным, бывший геолог. Работал в банке на приёме денег и каждый раз спрашивал вкладчиков: «Откуда у вас эти деньги?» Это отпугивало клиентов, и они стали предпочитать хранить деньги дома в стеклянной банке, а не в каменной с большой вывеской. Главному банкиру это не понравилось, и он от такого любопытного «дознавателя» решил избавиться и порекомендовал его в прокуроры. Благо, место было свободным во дворце левосудия, и там были этому очень рады. И вот снова прокурор стал говорить и говорить свою длинную обвинительную речь, насыщая её всё больше названиями пород и минералов.

         Сознание судьи в норме, руки делают своё незабываемое ощутимое дело. «Шерсти ещё много. Полёт нормальный!» - подумал судья, посмотрев на клубок ниток и медленно переводя безучастный взгляд то на обвиняемого, то на распинающегося в россказнях прокурора.  «Потрепали языком, и будет! Из слов носки не свяжешь, зато сегодня к вечеру я смогу подарить своему второму внуку пару новых отличных носков. Ох, и тепло ему будет в них». Судья снова стал считать петельки. Носок стал обретать законченные формы. Дело подходило к концу. «Так, надо что-то делать с этим «цветочником»! Может, попробовать испытанный метод – перенести заседание? А что подумают люди, шерсти у меня сегодня хватило, переносить нелогично. Носок очередной я связал, надо это дело как-то заканчивать. Гм, а завтра ведь я его снова буду слушать и уже во дворце правосудия! Гм, вот незадача-то! Вот если бы он сорвал четыре цветка, как было бы всё просто: за четное число слушалось бы дело во дворце правосудия и за стяжательство неубыточного – тоже там же. Я бы сразу срок ему дал и делу конец! А тут! Такой случай нелепый! Коллизия!» Судья задумался. Прокурор наконец-то замолчал. «Цветочник» стал с надеждой смотреть на судью. «Так, подсудимый уже есть, а раз есть, то его надо обязательно посадить, а раз дело нелепое, то его надо доработать, то есть … отправить на доследование. Так и сделаем!»

- Решением его превосходительства и высочайшею волею достославного судьи города отправляю дело гражданина… так … как его там …? На доследование! – судья стукнул своим деревянным молоточком по столу, взял с собой своё вязание и вышел.
 
         «Цветочника» увели опять в полицию. В полиции снова задумались и послали гонца за пивом, а другого гонца, самого младшего по званию – за воблой.
-  Может, ты сорвёшь ещё один цветочек, у тебя их будет четыре, а не  три, и ты тогда загремишь по краже чётного числа вещей и за стяжательство безубыточного, а?
- Так ведь чётное число цветов кладут на могилы усопшим, а я сорвал три цветочка, чтобы подарить их своей любимой девушке…
- Что же делать, с тобой, окаянным? - стали думать полицейские, глядя на  трёхлитровые банки с пивом.
           Полицейскими в этом городе становились, как правило, те, кто сам хорошо натренировался в воровстве, и потому знал толк в этих делах. Но,  даже имея в этом опыт, они никак не могли понять, как можно украсть нечётное число цветов с городской клумбы, да ещё так, чтобы при этом не нанести никому  вреда? Но факт стяжательства есть, он налицо!

         На следующий день опять слушалось это же самое дело, но уже во дворце правосудия! Как только адвокат  начал свою речь, следуя привычке - с Гомера - судья на тринадцатой петельке вновь начатого шерстяного носка вдруг неожиданно спросил: «Позвольте, я ведь отправил это дело вчера на доследование…?» На что адвокат не менее рассудительно парировал: «Какое дело? Мы заседаем здесь, и слушаем дело о стяжательстве имущества, не понесшем никому никакого вреда …».

          У судьи в этот момент выпали спицы из рук, он сбился со счета петелек. Он открыл рот от изумления из-за такого поворота событий. С задумчивым видом он сосредоточил взгляд на спицах, ему вновь пришлось считать нанизанные петельки с самого начала. «Странное дело получается, вчера «цветочника» увели в полицию, там должны были его дело доследовать, а на сегодня было назначено ещё позавчера заседание суда, где я должен снова слушать этот маразм, дело о том же самом похитителе цветов! Получается, этот самый «цветочник» должен присутствовать и в полиции, и в суде одновременно! Что у нас за законы! Впрочем, не моё это дело! Какие законы, так и судим! Лишь бы зарплату платили!» Судья поднял голову, посмотрел на обвиняемого, немного подумал и, разозлённый, в чувствах отправил дело на доследование …
          Так и сидел бедняга в полиции в каталажке: не хотел срывать четвёртый цветок, потому что его девушка обиделась бы. И два цветка себе оставить не мог по той же причине.

          Через полгода его любовь, не дождавшись, распрощалась с ним.  Цветы, в конце концов, окончательно увяли и превратились в труху. Во время очередной плановой проверки мест заключения проверяющий не обнаружил ни цветов, ни каких-либо ещё вещдоков, а раз нет доказательств, нет и дела!
                Дело о «цветочнике» закрыли, а самого влюблённого отпустили.
                А судья на заседаниях так и вяжет носочки очередному внуку,
                благо, семейство у него большое.





Иллюстрация. Гаэтано Гандольфи. Аллегория Юстиции.