Были-небылицы. Снежинка

Вылетела снежинка из тучи и закружилась в свободном полете. По пути она разглядывала сестер и удивлялась: «Неужели я такая же хрупкая, легкая и красивая? Да, наверно. Вон их сколько, и ни одной уродины, все – принцессы». И снежинка посмотрела на себя со стороны: тончайшее кружево льдинок, вспыхивающие на солнце кристаллы, изящество и совершенство рисунка. «До чего интересно! – продолжала свои наблюдения снежинка. – Все из одной тучи, все из замерзшего пара, а если приглядеться – близняшек нет, каждая чем-нибудь да отличается от сестричек. Значит, и я особенная, неповторимая». С таким убеждением снежинка мягко опустилась на землю и вместе с другими успокоилась в сугробе.
Вначале было просторно и приятно: все сестрицы рядышком, не мешали друг другу и сохраняли в неприкосновенности девственные фигуры. Однако вскоре неведомая сила сблизила, сдавила их, и все ощутили нехватку воздуха и пространства. По мере того, как сила возрастала, крошка чувствовала, что теряет свое лицо и прекрасные очертания. Разлетелся в прах пушистый наряд, обломились лучики звезды, хрустнул ледяной скелет. Отовсюду неслись жалобные вздохи и тревожный шорох: снежинки неудержимо соединялись в белую плотную массу. Они не догадывались, что сверху слой за слоем ложатся новые поколения из туч, и своей тяжестью сдавливают их до неузнаваемости.
Правда, в тесноте, да не в обиде. Перестал донимать лютый мороз и преследовать ветер, снежинки угомонились и застыли. Никто не разглядывал друг друга. Белая пылинка, зажатая со всех сторон, не могла ни повернуться, ни подвинуться и изнывала от мертвого однообразия.
Потом стало еще хуже. Морозы сменились теплом, сугроб подтаял и осел, а снежинки-крупинки слиплись в обыкновенную слякоть, тяжелую и водянистую. Через несколько дней от слякоти не осталось и следа.