Очумелое детство

Очумелое детство.
 Когда тебя спрашивают, - сколько тебе лет? Стараешься ответить в непринуждённой форме, и врёшь на всю катушку.  Выглядеть старше своих лет, чтобы было к тебе уважение среди сверстников городской шпаны, это превыше всяких сил. Это вранье, иногда помогало положительно. Можно было пройти на сеанс в кино до 16 лет, когда не допускались, идти и свободно курить по улице, ни от кого не прячась. И, это все благодаря своему высокому росту, хотя лет было всего, - 15.  Как же хотелось побыстрее стать взрослым! - Знакомиться с красивой девочкой,  гулять с ней до утра и дарить дорогие ей подарки. Одним словом, - хотелось сильно любить и быть любимым.  Но, почему – то все не для меня такое счастье, а для других, которым повезло больше, чем мне и я им завидовал. В таком переходном возрасте  молодой человек хочет  узнать о жизни как можно больше, старается много читать классическую литературу, пробуя писать свои стихи, и его любознательности не бывает границ.  Но только не мне и нашей дворовой шпане, которая дралась с соседними улицами и постоянно принимала изрядные порции адреналина. Ходили с подбитыми носами - синяками под глазами, разодранными рубахами и было интересно жить. Была  какая – то своя война, невидимый фронт, который держал постоянно круговую оборону. В кино ходили группами, чтобы не побили, и в этом воспитывалась в нас негасимая дружба, которая будет неизменной никогда.
 Помню, шкодили на «городушки» по «вражеским» улицам в тёмные летние ночи. У неприятеля под носом переклали большую поленницу дров его соседу, а стоящему на улице Уазику, опутали длинной цепью, которую сняли со сторожившей двор собаки, все четыре колеса и замкнули на большой замок. Все дверцы залепили клеем Б.Ф и наглухо приклеили. Главному из противников выкрасили большие ворота красной краской и написали, - «Пожарное депо». В ту ночь, мы нашкодили, удачно,  наверное, если бы поймали, не поздоровилось бы. Но, делали это с душой, с любовью к ближнему. Пакостили красиво, аккуратно, не так, как это делает современная шпана. Зачем надо выворачивать скамейки на автобусных остановках, перегораживать проезжую  часть разным мусором? Просто нынешнее воспитание молодёжи находится на самом низком уровне, как со стороны школы, так и их родителей. К каждой пакости, нужно подходить с определённым значением, с юмором, с открытым сердцем, в конце – концов, а не бездумным остолопом. Чтобы каждый человек, проснувшись утром, увидел и понял, за что ему такая пакость сделана? Он все поймёт и постарается больше так не делать. Это ж делается все ради него, в воспитательных целях.  Утром, глядь по сторонам, а дров – то нет. Просто жуть, какая! Сразу мысли сбивчивые  разные приходят в голову, не ведая о том, что его дрова спёр ночью сосед. – «Украли»! – Это первое, что прилетает в голову молнией. Осмотревшись вокруг, видит, что у соседа появилась новая поленница берёзовых дров. Откуда? Вчера не было, точно! Но сомнения оставались, что именно это его дрова уверенности не было.  На них фамилии владельца не написано, и остаётся надеяться на порядочность соседа, что он подтвердит, эти дрова не его. А, если заерепениться?
 Кто–то из учеников в школе, стащил из кабинета химии целую банку натрия, который с водой вступая в реакцию, бешено, носится шипящим шаром по поверхности, загорается и взрывается на сотни горящих кусков, что более уже его ничем  нельзя потушить - это довольно опасный реактив. И, вот на большой перемене решили пугануть в уличном : курили, справляли свои нужды.  Бросив целую банку натрия через очко в фекалии, пацаны выбежали на улицу и стали наблюдать, что будет? Произошёл громкий хлопок взрыва, от которого большое количество дерьма летело во все стороны, обильно обдав всех, кто находился в уборной. Что там было?! Со страшным визгом, девчонки выбегали из этого ада, грязные и вонючие, от страха и паники, спотыкаясь, подали друг на друга, при этом ещё больше причиняли себе неприятности. Стояла июньская жара, и туалет, сбитый из сухих  досок, вспыхнул как порох. Сквозь пламя летели фейверги из огненных шариков, которые с шипением разрывались на сотни таких же. Потушить их было невозможно. Когда приехали пожарники и стали поливать водой горящий туалет, натрий ещё резвей стал взрываться, осыпая огнём пожарников, которым никто не рассказал причину возгорания, и они были в недоумении от того, что происходило вокруг. От такого события, было сорвано два урока. На общешкольном построении директор пытался выявить виновников. Да где там? Кто же  признается?
 В нашем убогом и забытом Богом посёлке, единственным предприятием был ЛПХ, который расшифровывался - леспромхоз. Вся заготовленная древесина, перерабатывалась, превращаясь в обрезную доску, которая шла на экспорт в Японию и другие страны. Польза была только с японской стороны. По просьбе наших трудящихся, они на завод отправляли дефицитные по тем временам шмотки: - куртки, джинсовые костюмы, и, конечно же, бесценную аппаратуру. Но наши парткомы и рабочкомы, сделали из этого поставляемого товара с пользой для дела стимул роста передовиков производства, как было в те времена при активной работе месткомов. С одной стороны вроде бы хорошо придумали, но с другой стороны простым работягам доставались лишь остатки от всего этого дефицита, и то, до драки дело доходило. Было много взрывов недовольства, но порядки были коммунистические, усыпляющие бдительность и склонялись на мораль.  С недовольными велась общественная работа: их «пропесочивали», через сатирические газеты, вроде, как «Комсомольский прожектор» и выставляли напоказ всему коллективу, как морально не воспитанных товарищей.  Комбинат,  поставлял на местный гидролизный завод опилки, на котором из них производили спирт. Стружка и  прочие отходы, шли на арбалитовые плиты, из которых строились дома и коровники.  Какая–то их часть отправлялась в Бирюсинск на гидролизный завод, где гнали из опилок спирт. Производственные отходы по специальному жёлобу, нескончаемым потоком стекали жёлтой вонючей  жидкостью в речку Бирюса, про которую в песне поётся. Воровали, как и везде по стране, очень многие и много. С мебельного цеха народ таскал детали от столов, секретеров, тумбочек. Все это потом собиралось дома, и мебелью был обеспечен каждый, кто работал в мебельном цеху. Раньше, кто, где работал, тот  был повязан по рукам и ногам своей продукцией. Несли все. Даже пилорамщики мешками тащили на горбу опилки, тоже нужная продукция - подсыпка под бока поросятам. В нашем народном хозяйстве безотходного производства нет, не было и не будет. Нас семьдесят лет учили затягивать потуже пояса, ставили в километровые очереди:  за вином, за хлебом, за продуктами, которые были всегда в дефиците. У нас в крови выработались гармоны, которые способствуют против всех Заповедей - укради, продай и напейся. Да, были времена.  Когда весной на юбилей  В.И. Ленина давали памятные медали ветеранам труда, так что там было?! До полусмерти дрались ветераны, оскорбляя друг - друга последними словами. Одному дали медаль, а другому нет. Обидно. Позже, в три часа ночи загорелся мебельный цех. Пламя охватило двухсот метровый корпус, зарево которого шарахалось на много километров. Когда взрывались кислородные баллоны, огненные головёшки летели во все стороны и падали на крыши частных домов. Паника была, как при бомбёжке. Поджог. А, вот если бы не обидели никого, цех работал бы до сих пор.               
 Один исключительный случай произошёл на спирт заводе. Слесарь, живущий рядом с заводом, огород который его упирался  прямо к заводской стене. В ночные смены тайком, врезался в трубу для перекачки спирта в ёмкости, провёл под землёй в свой огород скрытый трубопроводик, который заполнял вкопанные на уклоне две 40-и литровые фляги, спиртом. Под горку, да под давлением спирт весело струился в левую сторону, наполняя своему новоиспечённому хозяину золотые ёмкости. Мужик, втихаря долго торговал огненной продукцией. И, все бы ничего, да разбогатев, стал бегать от жены по бабам. И, в конечном итоге решил со своей ненавистной женой разойтись и жениться на молодой красавице.
 Когда–то, он побил ее хорошо за какую–то провинность. Она ему этого не простила и посадила на 15 суток. Освободившись от ареста, мужик покупает 15 булок хлеба, пачку соли, слаживает все в ванной и ждёт приход супруги. Дождавшись ее, берет за шкирку и вталкивает в ванную, запирая на 15 суток. Она все ему припомнила и отомстила, как умеет всякая женщина, подав заявление на него в милицию. Посадила на полтора года, по статье - «незаконное лишение свободы». Жизнь разладилась. Вот и решил мужик завести себе женщину на оставшуюся жизнь. - Ра размечтался.. Скандалы, рукоприкладство и невесёлая жизнь, завершились. Жена сдала его с потрохами в прокуратуру. Это дело раскрутили в делопроизводство. Мужичка под ручки и на пять лет в далекие края валить сибирскую сосну,  бесплатно. Правильно говорят: - «С жиру бесятся»! Сидел бы не высовывался, может быть, до самой старости спокойно приторговывал,  втихаря, считая по ночам выручку под одеялом. 
 Как в любом порядочном захолустье, у очень порядочных ее жителей, которые в жаркие летние дни томились от жары, прячась по затенённым местам, спасались утомлённые от солнца. Ни речки, ни пруда, ни озерка в этом убогом краю не было. Какой – то бульдозерист вырыл у своего дома  в глинистом грунте большую траншею вроде пруда. Вода накапливалась с весны и дожди пополняли этот водоём, где все лето в этом лягушатнике купалась вся мелкая детвора во взбаламученной глинистой воде. И, никакая зараза ни к кому не прилипала. Природа.  А, когда выросли и в этот лягушатник ходить перестали. Стали ездить на «великах» за 10 километров, вдоль железнодорожного полотна Транссибиба на чистое озеро - Девятка. Там было умилительно красиво. Прибрежные воды отсвечивали желтизной водяных  кувшинок,  росших на глубине вдоль берега. Единственное пляжное место было на большой открытой поляне, отсыпанной речным песком и построенной кем-то беседкой. Брали с собой «морды», чтобы наловить настоящих золотистых карасиков, забросив их на целый день подальше от нашего пляжа. Целый день купались в чистой изумрудной воде, ненадолго вылезая из этого блаженного водоёма, чтобы отдохнуть, попить лимонада и просто позагорать. Накупавшись до тошноты, уставшие и голодные, еле–еле крутя педалями, возвращались домой. Это были настоящие, самые счастливые времена, навсегда запомнившиеся в нашей памяти, как светлое и радостное чувство босоногого детства.