Истории Жоры Пенкина. Армия. От Тынды до замполита

            

Минут пятнадцать заняло у  Пенкина путешествие от автовокзала Тынды до КПП штаба корпуса железнодорожных войск, а дальше комнаты для посетителей на этом самом КПП  Жора долго продвинуться не мог. Дело в том, что местом  его  дальнейшей службы была указана в документа воинская  часть,             в которой ему в дальнейшем предстояло служить,  а ее в данный момент не было в Тынде.   Где она, старшина срочной службы с красной повязкой на рукаве «Помощник дежурного по КПП», не знал, а поскольку в документах Пенкина штаб корпуса войск как место прибытия не значился, то  помдеж  его во внутрь и не пропускал. После того как старший лейтенант Пенкин  около получаса препирался с этим старшиной, тот принес ему кружку сладкого чая и пряник.
Потом Жора, употребив и то и другое, начал приставать к старшим, офицерам, идущим в штаб с вопросом,
- Извините, вы не знаете, как мне пройти в штаб корпуса?         
Майоры и подполковники, которые спешили войти внутрь, проходили мимо. Некоторые,  на ходу объясняли, что они командированные и не знают.
Один капитан только остановился и, выпучив глаза от изумления, как будто он увидел перед собой Йете или Лохнесское чудо, сказал,
- Так ведь это и есть штаб корпуса.
- Нет, поправил его Пенкин, это КПП штаба корпуса, а штаб корпуса, вон то зеленое здание.
 Тот изумился еще больше,
- Если ты всё знаешь, что от меня-то хочешь?
- Я же сказал, как пройти в штаб Корпуса?
- Ты издеваешься?
- Нет. Меня не пускают.
- Почему?
- В командировке не обозначили.
- А куда обозначили?
- В в\ч 4862
- Так и иди туда.
- Я за ней уже полмесяца гоняюсь и всё попасть не могу. Я не знаю, где она и он не знает,- ткнул Пенкин пальцем в старшину.
- Попробуй через кадры или через начальника штаба.
Тут вмешался старшина.
- Начальник штаба сейчас проводит совещание. А к начальнику кадров прибыла проверка из Москвы, ему не до этого. Он даже трубку не берет.
- Я вас прошу, - обратился Пенкин к капитану, - вы куда, к кому идёте?
- Я вообще-то вам докладывать не обязан, но могу сказать - к Главному технологу.
- Скажите Вы ему, после того, как свои вопросы решите, что я уже полусуток тут торчу на КПП и никому не интересен.
Часа полтора Жора дремал на стуле в углу КПП, благо было тепло от буржуйки, куда солдат подбрасывал, наколотые дровишки.
Вдруг старшина растолкал его, выведя из мира приятных сновидений, и протянул телефонную трубку,
- Вот, товарищ старший лейтенант, вас вызывают.
- Кто это вызывает?- изумился Жора, но трубку взял.
- Подполковник Голубев,- услышал он     в трубку, - расскажите, что у Вас там, почему не пропускают.    
Пенкин скороговоркой прояснил ситуацию.
- Наполовину ясно. Так, дай ка трубку старшине.
Тот взял трубку и отвечал невидимому собеседнику,
- Да… есть… так точно… понял вас…, потом повесил трубку и сказал,- идёте в зеленое здание на втором этаже кабинет 212 там сидит подполковник Голубев.       Он просил вас зайти.
Пенкин через минуту был в этом кабинете. Подполковник был лет тридцати пяти с сединой на висках и орденскими планками на кителе. Внимательно выслушал   невеселую историю Жориных перемещений по стране и позвонил кому-то по телефону. Вошёл лейтенант.
- Вот что Чекрыгин, берешь с собой старлея и водишь по кабинетам, пока он не будет полностью готов нести дальше службу в своей части. Ни вопросов, ни раздумий, у него остаться не должно.
Подполковник на прощание пожал Жоре руку и извинился перед ним за всё командование корпуса, т.к. ожидание на КПП явно затянулось.
У Жоры же теперь была совсем другая ситуация. Лейтенант Чекрыгин Николай первым делом выяснил, где находится Жорина воинская часть. Оказалось, что он опять опоздал. Эшелон произвел разгрузку и своим ходом движется к месту дислокации.Осталось ему километров 200 преодолеть. А место куда он должен прибыть и где вы будете служить это в десяти километрах от посёлка Зейск, жители которого  строят самый грандиозный на всём протяжении БАМа мост.  Это примерно километров   четыреста от Тынды.  Пионерный отряд в составе двух взводов уже находится на месте, а так же жены и дети военнослужащих этой части размещены у соседей в хозяйстве Алмазова.
Потом оказалось, что Жоре повезло: вертолёт из Тынды отправлялся в Зейск завтра утром и ему там зарезервировали свободное место.
- По две недели офицеры оказии ждут, чтобы в свою часть попасть, некоторые  на попутках пробиваются, но я бы не советовал. Очень много аварий. За рулем пацаны, а они еще опыта не имеют  или «бичи», те зачастую пьяные гоняют.         
- Я не тороплюсь, - успокоил его Жора, - вертолёт меня устраивает. Потом лейтенант позвонил в гостиницу КЭЧ и устроил Жору на ночлег и, наконец, отвёл его к начальнику финансовой части. 
    Тот полюбопытствовал, что привело старлея  с Большой Земли (так на БАМе называли всю остальную цивилизованную часть Советского Союза) к нему в кабинет без вызова.        Когда жора рассказал ему свою печальную историю, то майор Зайденберг крякнул от переполнявших его чувств и сказал, что Жора может войти в книгу рекордов БАма, проехав от Москвы до Тынды за три рубля.
-Я могу выписать Вам аванс, сколько вы хотите получить?
- Сто двадцать рублей,- нахально ответил Пенкин, предполагая, что сумма будет урезана.
Начфин захохотал.
- Извините,  с ночлегом вопрос для Вас решили?
- Так точно.
- Добираться будете вертолетом?
Ответ так же был утвердительным.
- Значит, на эти цели Вам деньги не нужны, остается только сегодняшний ужин в кафе «Багульник», в столовках ужинать не советую, в конце дня дают нечто малосъедобное. Ужин вам обойдется не более десяти рублей. А покупать Вам что-либо не нужно. По прибытию вас поставят на котловое довольствие. Так же учтите, что на БАМе режим «сухого закона».  По всей трассе торговля спиртным запрещена, так что не вздумайте водку туда везти. Впрочем, на выделенную Вам сумму сильно не разопьёшься. Можете получить в кассе двадцать пять рублей.
Потом он улыбнулся и продолжил,
- Я думаю, что человек, который прожил девять суток за три рубля, в оставшиеся несколько часов, выделенной суммой точно обойдётся.
Получив деньги, Пенкин отправился в магазин и, помня фразу начфина о «сухом законе»,  приобрёл шесть бутылок водки. Бросил вещмешок в гостинице, (ну не таскать же его с собой) и отправился в город.   Ресторан «Багульник» от гостиницы был недалеко. Работал он до двадцати трёх часов и Жора с удовольствием «усидел» оставшиеся деньги, поужинав жареной картошечкой фри с лангетом из молодой оленины, заказав, конечно и сто пятьдесят водочки, слушая местный оркестр, игравший  «вживую», и потанцевав с двумя дамами неопределенного возраста и рода занятий. Утром солдатик, что был при гостинице, растолкал его и автомобиль «буханка» доставил его на вертолетную площадку. Несмотря на грохот двигателей МИ-8, он доспал свой сладкий сон про жену и сына, проснувшись от фразы соседа,
-Кажись, прилетели…
Офицеры стали покидать воздушное судно по приставной лесенке и Жора, сначала выглянув из темного нутра вертолета, был поражен увиденным.
У расчищенного квадрата вертолетной площадки стояла толпа и гудела, перебрасываясь словами, фразами, взаимными обвинениями в невежливости, плакали дети на руках мам и пап. Всё это были офицеры и члены их семей, которые рассчитывали сесть в вертолёт. Они потрясали командировочными удостоверениями, отпускными билетами и телеграммами о похоронах. Вертолёты из-за непогоды не летали трое суток и желание улететь у собравшихся было большоё. Поэтому, когда толпа надвинулась на вертолет, стало ясно, что сейчас начнется давка и будут сбрасывать людей прямо с трапа.
- Слезай скорее, что ты там копаешься,-  рявкнул на него полковник в кожаном меховом пальто с погонами. Как потом Пенкину сказали, это был зам по тылу командира Бригады.
Встав на верхнюю ступеньку, лестнички он объявил,
-Значит так, товарищи офицеры, предъявляете майору свои документы, а он принимает решение о посадке в судно. Мест всего двадцать восемь, дети на руках не в счет, двух сверх этого числа, разрешаю, как бывший десантник посадить без мест за баки с топливом. Итого тридцать. Остальные остаются до следующего рейса. Сегодня их будет еще два. В ближайшие пять суток прогноз благоприятный, постараемся по три рейса отправлять ежедневно. Остальные воспользуйтесь попутным транспортом.
Началась сортировка людей, полковник в помощь майору выставил у трапа четырех автоматчиков.
- Ни хрена себе,-  подумал Жора, - ведь этак и мне придется когда-нибудь так трап штурмовать.
Протиснувшись сквозь толпу, он подошел к месту, где выстроилось несколько УАЗиков и, вскоре,  нашел тот, который следовал в часть, где жили некоторые из офицеров его батальона. Шесть километров по ровной как асфальт ледяной грунтовке пролетели быстро и он уже вскоре представился  Зампотеху батальона, который возглавлял это воинство.
На трассе БАМа (восточный участок), как выяснил для себя Пенкин, через каждые 3-5 километров располагались, выполняя свои задачи,  воинские части железнодорожных войск, которые между собой и среди местного населения называли «хозяйство, «  к которому добавлялась фамилия командира части.  На шоссе, которое шло параллельно воздвигаемой насыпи под будущее железнодорожное полотно, стояли таблички с  указателями: «Хозяйство Иванова», «Хозяйство Алмазова», «Хозяйство Бурлаченко» и т.д.
Так вот небольшая группа офицеров, направленная вперед для решения хозяйственных вопросов была размещена  в «Хозяйстве Леванчевского», куда и прибыл Жора. Зампотех поскреб в затылке, увидев Пенкина, прямо ему сказал, что его тут не ждали, но он распорядится, чтобы койку ему поставили, где и всем, т.е. в Ленинской комнате, а пока предложил осмотреться и приготовиться к обеду. Жора, прогуливаясь по территории части,  неожиданно встретился нос к носу с лейтенантом Ждановым, с которым был в одном учебном взводе в Чернигове. Тот шел навстречу, думая о чем-то своём и уже почти прошел мимо, как вдруг остановился как вкопанный.
- Жорка! Пенкин! Ты откуда? Ты как здесь очутился? С искренней радостью бросился обнимать его Жданов.
- Толян, я думаю, откуда и ты. Служить прислали.
- В наш батальон? К Леванчевскому?
- Нет. В батальон Бурлаченко. Он еще где-то в дороге. Своим ходом двигается  к месту дислокации. А я на вертолете два часа назад прилетел. Тут наш пионерный отряд и кое-кто из начальства.
- Да, слышал. Ты устроился?
- Сказали, что койку поставят. Но там как-то неуютно и рожи  все незнакомые.
- Брось ты их на хрен. Пошли со мной, у нас три места в офицерской палатке свободно. С ребятами встретишься, Волжанцева помнишь? Так он в нашей части. А Шурку Копылкова? Так он тоже здесь. Оба командиры взводов.
Пенкин недолго раздумывал. Они пошли в Ленинскую комнату, где было его начальство и вместе со Ждановым забрали его вещи.
- Тебя где искать?- оторвал голову от журнала «Огонёк» зампотех.
- В офицерской палатке, если что, - отозвался Жора от двери.
- В девять часов планёрка, не проспи.
- Где?
- Здесь.
- Буду.
Он с товарищем дошел до палатки, находящейся на углу большого квадрата представлявший плац и они нырнули под брезентовое полотно, закрывавшее вход. В полумраке  светился огонь в щелях  сваренной  из толстой стали «буржуйки». В углу висел приемник, из которого слышались бодрящие звуки радиостанции «Маяк», а на кроватях лежали в разных позах офицеры,  отдыхая после трудового дня. Кто был еще в мундире, только без сапог, кто уже в спортивном костюме, а кто и просто в зимнем белье. За столом в углу четверо шлепали картами об стол, а трое стояли, рядом наблюдая за игрой.
- Вон у окна койка свободная, - сказал ему Толян,- располагайся, это одного лейтенанта. Он в отпуске, еще через две недели только приедет, так что живи спокойно.
Пенкин бросил рюкзак на постель,  повесил шинель и громко, на всю палатку призвал,
- Господа офицеры, кто в Черниговском полку на сборах в июне был,
сюда подойдите.
Двое подошли  сразу и бросились обнимать вновь прибывшего. Это были Копылков и Крестовский, а Волжанцеву нужно было окончить кон в картах, где играли  буру, и через пять минут присоединился и он к компании бывших Черниговских курсантов.
- Чайку выпьешь с дороги? - спросил его Жданов
- Да, я бы и съел чего-нибудь, а то целый день опять не жравши.
- Столовая закрыта. Ты, хоть, документы на котловое  в штаб отдал?
- Да, отдал зампотеху, он тут  наш старший. Обещал передать куда следует.
- Ну, значит, утречком с нами. Парни, тащите, у кого что есть.
Через минуту тумбочка рядом с Пенкиным была завалена банками с тушенкой, и консервами: «сайра в масле», «горбуша в томате», «икра баклажанная».  Лежали тут и пачки печенья и сливочное масло и сгущенка, а по команде Волжанцева воин приволок с кухни буханку белого хлеба.
- Извини Жора,  тут тайга. Магазинов нет, больше потчевать нечем.
- Да вы что, охренели? Такое богатство. В Карелии это всё по талонам.      
- Что за талоны? - начали спрашивать некоторые офицеры, услышав разговор о Большой земле.
- Да на шестьдесят втором году советской власти неудобно еду и  товары по карточкам выдавать, когда обещали всеобщее благоденствие, вот и придумали стыдливое название талоны. Только на воду и воздух пока еще не ввели,  на все остальное уже напечатали.
Он взял кусок хлеба и начал по очереди дегустировать изо всех банок  по очереди. Его товарищи только посмеивались, глядя, как он уписывает самую обычную для них еду. Потом пояснили: на БАМе  офицерам все это дают  как дополнительное питание к продуктовому пайку, но и обычное питание неплохое, так что ДП в значительной мере остаётся.
Переведя через минуту дух Жора с невинным выражением лица поинтересовался, -
- Черниговцы, а как вы относитесь к алкоголю?
- Как можно относиться к тому, чего в природе нет,- грустно отозвался Копылков.
- А если есть?
- Здесь нет. Забудь. Тут «сухая зона» как про район посёлка Зейск метко отметил замполит бригады.
- А вот.
При этих словах Жора извлек из своего рюкзака и поставил на тумбочку бутылку «Столичной».
-Садюга, - простонал Копылков, наливай скорее.
Зазвенели, выставляемые на стол эмалированные армейские кружки, и пять  офицеров желдорвойск выпили за встречу. Второй тост был «за тех, кого рядом нет, за тех, кого мы любим, кто на службе, на вахте и гауптвахте».
- Хорошо, но мало,- глубокомысленно произнес Крестовский, убирая бутылку с тумбочки.
- Это поправимо, - возразил Жора, выставляя на тумбочку следующую.
- Жорж, ты Человек!- сказал, обнимая его, Сашка Копылков и вытер искренние слёзы.
Волжанцев исполнил общую команду «Наливай». После того, как перевели дух, начались вопросы и расспросы, как там, на Большой земле, как он в индивидуальном порядке оказался в их части и пр.
Жора поведал друзьям свою невеселую историю, рассказав ее с некоторой долей юмора, так что временами все покатывались со смеха.
- А секретарь парторганизации части у тебя был сволочь, -  с презрением произнес Крестовский, -впрочем, ты и здесь с такими столкнёшься, а то и похлеще  экземпляры будут.
После того как вторая бутылка опустела, товарищи, как могли,  обрисовали Жоре обстановку, что и как здесь достается, в чем отличие от службы на Большой земле и много еще чего нового.
В это время к их группе подошел лейтенант со щегольскими черными усиками на верхней губе и роскошными черными бровями над синими глазами.
- Александр Полбин,- представился он, протянув рук Пенкину.
- Господа, предлагаю скрасить сегодняшний вечер общением с дамами, тем более что вы уже в том состоянии, когда хочется романтических встреч.
- А ты вот сам-то трезв до безобразия, какой же романтизм тебя влечет?- живо поинтересовался Волжанцев.
- Никакого. Но сексуальный голод сильнее меня и я намерен его утолить, предлагаю присоединиться.
- Что за дела?- возмутился Пенкин, - Вы мне тут вешаете на уши лапшу о том, что женщину достать, как и алкоголь на БАМе почти невозможно, а наиболее шустрые легко решают этот вопрос.
- Все так и было, пока сюда не прислали целый косяк баб и несколько детей вместе с ними, - усмехнулся лейтенант Полбин, - их десятка два в хозяйстве Алмазова разместили. Пенкин пошли со мной, а то они, кажется, замполита боятся.
- Нет, - отказался Жора наотрез, - это же жены офицеров и прапоров  из нашей части. Мне с ними служить, а у меня с комсомола девиз в башку вбит: «не люби, где живешь и наоборот». Ты только ответь, это так просто?
- Два раза ходил - отказа не было. Точнее был, но зато ее подружка согласилась. Мне- то какая разница?
Полбин исчез, а Пенкин вдруг обратил внимание на стенку, сложенную так, как дети складывают из кубиков, вокруг кровати, на которой в расстегнутом  мундире валялся  лейтенант с внешностью кавказского типа. Сооружение  состояло из не откупоренных консервных банок всех типов, которые сегодня довелось увидеть Пенкину за импровизированным ужином.
- Это что? -  ткнув пальцем в стенку,  спросил Жора.
- Это  лейтенант Мезенцев из Моздока.  Он по какой- то диете питается. То, что в столовой дают, он не съедает, а всё, что дают на ДП, со склада  получает, но поскольку хранить негде, то выкладывает из банок загородку.
- И не пропадают?
- Да кому они нужны? У всех своих выше крыши.
- Чудны дела твои, Господи,- подумалось Пенкину,- где    жрать нечего,  а где из консервов стенки строят.
В палатку открылась        дверь, впустив клубы морозного пара. Из этого пара показался лейтенант в завязанной под подбородком ушанке. Ресницы, брови и усы его были облеплены инеем.
- Добрый вечер!
- Добрый!
- Это Аркадий Горюнов,- пояснил Пенкину Толян. – Он единственный дипломированный строитель на всю часть, вот и припозднился. Строители здесь саамы несчастный народ. Мало, что целый день на морозе, так еще планерки и совещания после ужина устраивают, а потом машины попутной в нашу сторону, видно, не было, так он, стало быть, четыре километра пешочком по морозу отмахал, а на улице сегодня за тридцать.
- Садись, Аркашка, чайку хлебни, согрейся.
Пенкин уже засыпая для себя, решил: пожалуй, лучше всё же быть замполитом.
Утром после завтрака,  в ленкомнате, где жили офицеры его части, зампотех провел короткое совещание. Здесь Пенкин познакомился    с двумя его участниками Лейтенантом Долгопольским Владимиром - зампотехом роты и прапорщиком Цибулей Степаном    старшиной роты.  После совещания Жора напросился с ними в лагерь батальона. Зампотех, правда, сказал, что занятия с личным составом будут только послезавтра, т.е. в субботу, а пока можно к ним готовиться. Однако Пенкину натерпелось увидеть то место, где ему предстояло больше года еще служить и оценить условия,  в которых жить придется.               
Место это было в двух километрах от хозяйства Леванчевского. Доехали они туда на КРАЗе 256, выделенном для работ. Когда Пенкин разглядел, что собой представляет его будущая воинская часть, то ужаснулся.
К середине дня мороз был около пятнадцати градусов, однако был весьма чувствительным, а ночью он переваливал за отметку минус тридцать. Армейские палатки стояли среди тайги, состоявшей из пихтово-лиственничного леса. Подо мхом была вечная мерзлота. В тоже время сооружение в котором предстояло жить состояло из четырех столбов зарытых в землю    по углам квадрата со стороной пять метров. По верху столбы были скреплены досками и из досок была устроена основа скатной крыши. Все это было накрыто брезентом стандартной палатки, а снизу на гвозди был прихвачен белый подпалатник. Шесть оконцев из плексигласа пропускали неяркий свет, впрочем, днем было довольно светло. Посередине на земле стояла буржуйка, в которой едва тлели сырые дрова из промерзшей лиственницы.
- Что Пенкин понравилось?
- Да уж, Долгопольский, тут и будем жить?
- Мы уже одну ночь отночевали.
- Ну и как?
- Чуть не сдохли от холода. Ночью минус тридцать пять было.
- А буржуйка?
- Сам видишь, слёзы горькие. Едва тлеет, так что в палатке минус пятнадцать было.    
-Так надо хоть дров напилить, да наколоть помельче, а потом что-то получше придумаем. Бензопилы есть?
- Три «Урала».
- А пилить ими кто-нибудь может?
- Сейчас выясним.
Долгопольский построил свою команду из двенадцати солдат.
- Значит так, задача заготовить дров на две палатки, жить будем в одной. Кто на гражданке на бензопиле работал?
Вышел чернявый солдат в ушанке с завязанными ушами.
- Мне приходилось. У нас дома «Дружба-3» была.
- Фамилия?
- Рядовой Нечипоренко.
- С «Уралом» разберешься?
- Думаю да.
Второй «Урал» взял на себя Пенкин.   Ткнул пальцем в высокого блондина.
- Фамилия?
- Рядовой Красаускас.
- Пилой овладеть хочешь?
- Так точно.
- Ну, пошли.
Пилы были новенькие.  Их расконсервировали. Пенкин научил, как валить дерево с корня и как не попасть под падающий ствол. Этой науке удалось самому еще в стройотряде научиться. Вскоре нужное количество дров было напилено. Потом Жора сообразил, что вообще-то жить в такой палатке из двух тонких слоёв материи летом или осенью может быть и можно, а зимой её не натопишь. 
- Долгопольский. А ты кто по специальности?
- Инженер-механик, в роту назначен зампотехом.
- Давай-ка вели заводить нашего Боливара (как уже солдаты назвали вездеход КРАЗ) и поедем по воинским частям и свалкам, может, что и удастся раздобыть.
Они залезли вдвоём в кабину к водителю, в кузов усадили шестерых бойцов и через час уже  были в своём хозяйстве с трехметровой обсадной трубой, которую выпросили у геологов, а еще два десятка кирпичей и обрезки разных труб.  В хозяйстве Алмазова нашелся солдатик с навыками сварщика и вскоре импровизированная супербуржуйка была доставлена Пенкину в палатку.  Ночь опустилась на Забайкалье, потрескивая тридцатиградусным морозом, когда они еще не успели закончить своё сооружение. Пришлось всем ночевать в одной палатке с двумя буржуйками. Спать пришлось на матрасе в полном обмундировании и шинели, сверху Пенкина накрыли вместо одеяла матрасом, и все равно, стужа к утру добралась до него, хотя буржуйки  были временами красные. Солдаты спали по очереди, неся вахту по подкидыванию дров в топку.
Утро следующего дня заставило новоиспеченных Бамовцев продолжить сооружение более мощного жилья. Оказалось, что вообще-то между брезентом и подпалатником полагался утеплитель из войлочной кошмы восьмисантиметровой толщины. Сооружение должно было представлять из себя скорее монгольскую юрту. В такой и в дикую стужу тепло сохраняется.  Однако, как оказалось, кошмы эти все были украдены, поэтому и остался на палатках только тонкий брезент. Летом в таких случаях устанавливали двойной дощатый каркас и засыпали его опилками. Но на дворе был февраль, а не июль. Где было взять досок и опилок?
Воины пилили стволы, слегка ровняли их топором, чтобы они были не то чтобы уж в виде бруса, но хотя бы не очень круглые сверху и снизу. Между забитых в мерзлоту кольев устанавливались стенки из этих лиственничных балансов.         Вот уже на коробку из таких бревен теперь уже натягивали брезент.  Стало теплее, хотя на деревенский бревенчатый сруб  такая штука походила мало. Углы не были рублены, а приткнуты друг к другу. Если бы не брезент, то ветер бы гулял по этой конструкции.               
После обеда колона тракторов, трейлеров с экскаваторами, КРАЗы с вагончиками на прицепе и другие грузовики нагруженные стройматериалами, ящиками с продуктами, и армейским обмундированием урча моторами и грохоча гусеницами по промерзлому шоссе начала втягиваться в расположение части.                Командир части      и его замы выделись из общей массы своими новеньким белыми полушубками,  затянутые в портупеи  и валенками с кожаной обсоюзкой,    Воины все были в таких же тощих шинельках, кирзачах и ушанках, как и в группе Долгопольского.
Пенкин подошел к подполковнику и представился. Тот пожал ему руку, спросил есть ли чем заниматься, да и забыл о нём.   Притащили штабной вагончик, замполита Пенкин нашел там.
Представился и ему, протянув командировочное предписание.
-Майор Галушко,- ответил невысокий розовощекий офицер, - замполиты мне нужны.
На гражданке кем были?
И тут, что называется черт, дёрнул Пенкина соврать, хотя и был недалеко от истины.
- Секретарем райкома комсомола.
- Першим?- изменился в лице майор,- Нет, вторым.
- А по образованию Вы кто будете, шо заканчивали?
- Историко-филологический факультет петрозаводского госуниверситета и университет марксизма         при штабе Вильнюсской бригады желдорвойск.
- С политподготовкой у вас, я чую,  нормально будэ, а вот спецы нам больше другие нужны, а они опять «ботаника» прислали.     Ну, ладно, охвормим  Вас замполитом второй мехроты к старшему лейтенанту Незовибатько. 
Так на БАМе начался новый период жизни службы у старшего лейтенанта Георгия Пенкина    и оставалось ему служить еще год.