КАФЕ МАГА. Часть третья

*******

Конечно же, Дорофею Наумовичу не удалось уснуть. Он сидел на диване, отгородившись одеялом от внешнего мира, и напряженно ждал. Ждал мастеров, которые приедут и превратят уже набившее оскомину слово «маг» в нормальное слово «магазин» и тем самым разрешат его проблемы. Да, он свято верил, что разрешат.

До сего момента смотритель не думал, что у него есть воображение. А оно, оказывается, все это время дремало глубоко внутри, но теперь проснулось и любезно подсовывала ему картины одну страшнее другой. Дорофей Наумович уже боялся выглянуть в окно, потому что там мог оказаться кто угодно: от призрака с ржавыми цепями до огнедышащего дракона. Но все же любопытство (которое таилось рядом с воображением) взяло верх. Смотритель тихонечко посмотрел сквозь стекло своего маленького окошка и увидел на крыльце кафе мальчика.

Обычного мальчика, но в легкой летней рубашке и коротких штанишках. Он спокойно сидел, погрузив голые ноги прямо в сугроб, и наблюдал за дымчатыми домами на горизонте.

Дорофей Наумович отпрянул от окна. Он сразу понял, что мальчик – один из «них». Обычный ребенок уже давно бы промерз до костей. Нет-нет, хватит, он больше никого не впустит. Смотритель снова укрылся одеялом и замер.

Но в дверь никто не позвонил.

Через минут десять Дорофей Наумович снова подсмотрел: мальчик сидел там же. Ветер трепал его спутанные желтые волосы. В комнате стало невыносимо холодно только от одного взгляда смотрителя на маленького незнакомца. Дорофей Наумович поерзал на диване, потом глубоко вздохнул, потеплее оделся и взял с собой одеяло.

На улице была та самая погода, которая в народе называлась «то-ли-утро-то-ли-ночь»: серые облака заволокли небо, и солнце напрасно пыталось пробиться сквозь сумерки. Дорофей Наумович осторожно ступил на крыльцо и набросил одеяло на плечи мальчика. Тем самым он согрел не ребенка – тот, похоже, не нуждался в зимней одежде, – а самого себя.

– Здравствуйте, – пробормотал смотритель, благоразумно обращаясь на «вы».

– Привет, – отозвался мальчик.

Он достал из кармана трубочку и стрельнул из нее сухой горошиной в сидящего на ветке снегиря. Самодельный патрон слегка задел хвост пташки, и она взвилась в воздух, разразившись ругательствами. Мальчик улыбнулся, и снегирь сел на прежнее место, снисходительно махнув крылом.

Дорофей Наумович топтался рядом, не зная, что сказать.

– Здорово ты напугал его, – вдруг произнес мальчик.

– Кого? – не понял смотритель.

– Старину Гролля.

– Вы что-то путаете, – вздрогнул от неожиданности Дорофей Наумович. – Это я от страху чуть… хм…

– Да нет же, трактирщик слишком много из себя строит. Он неплохой маг, но не всемогущий. И если бы почуял в тебе слабого, то прихлопнул бы на месте. А то расфуфырился, начал крушить все вокруг, угрожать… Это свойственно тем, кто боится.

– Он тоже маг?

– Конечно. В здешнем мире заведения для иных открывают только маги. Так уж повелось.

– Иных… – Смотритель несколько раз повторил это слово, разжевывая его и пробуя на вкус. – Только я-то ведь не иной.

Мальчик пожал плечами:

– Поживем – увидим.

– Честно говоря, я вообще не понимаю, как все произошло. Я ничего подобного не хотел. Просто устроился на работу… самую обычную работу, и вот…

Маленький незнакомец тряхнул соломенными кудрями и запустил горошину куда-то в небо.

– Да, я знаю. Ты напоминаешь одного человека из старой сказки. Он был очень одинок, и его дом развалился. Однажды этот человек набрел на заброшенную башенку и решил там остаться. Нарубил дров, развел огонь в очаге, чтобы приготовить себе ужин. Но оказалось, что это не просто башенка, а маяк. Человек случайно зажег его, и к нему начали стекаться корабли. Вот как бывает. Он всего лишь хотел разогреть пищу, а вместо этого дал надежду многим.

– Чем закончилась сказка? – немного помолчав, спросил Дорофей Наумович.

– Кто-то говорит, что человек погасил свет, потому что привык оставаться один. Кто-то утверждает, что он стал смотрителем маяка. Но подлинный конец никому не известен – каждый решает для себя сам.

– А Гролль…

– Беда старика в том, что он не слушает сказок. Он считает тебя серьезной угрозой, потому что только равный ему осмелился бы открыть свою лавочку здесь, на его негласных землях. Трактирщик давно подпевает темным силам: неудивительно, ведь они больше платят. Яды, проклятия, приворотные зелья – только первые пункты в его меню. Конечно, об этом знают лишь иные. Для местных Гролль создал чудесные декорации с отменной выпивкой и едой.

– Много здесь вообще… иных?

– Все так смешалось, мой друг, – сказал мальчик и посмотрел на него яркими голубыми глазами с золотистыми искрами, и каждая искра являла собой сотню лет. – Миры соприкасаются то тут, то там. Многие научились приспосабливаться. Я вообще больше люблю ходить по грани и наблюдать. За это меня и прозвали Поплавком.

Дорофей Наумович сел на ступеньку рядом. Занялась метель, но он не чувствовал холода. Город оставался сонным, утро все не наступало, и казалось, что время внезапно остановилось.

– Я не знаю, что мне с этим делать, – наконец сказал смотритель. – Ко мне приходят странные люди и ждут от меня то, что я им не могу дать. Принимают меня за того, кем я на самом деле не являюсь!

– Ну, это совсем просто, – отозвался Поплавок. – Ты можешь быть магом, а можешь им не быть. Как тебе угодно.

– Да как же я буду магом, если я обычный человек! – не выдержал Дорофей Наумович. – Я и среди своих мало на что годен. А тут…

– Ну, не скажи, – усмехнулся мальчик. – Ты работаешь всего пару дней, а у тебя уже есть древо Дубомира, первое за десять лет, исцеляющий цветок и машина, дающая эль с ячменным вином. Клянусь своей трубкой, даже Мерлин так не начинал!

Маленький незнакомец поднялся и, засунув руки в карманы, побрел в сторону дороги. Его босые ноги не оставляли следов на снегу; он даже не шел, а скользил, слегка покачиваясь – точь-в-точь, как поплавок на стыке миров.

********

Метель все усиливалась, и Дорофей Наумович закутался в брошенное на ступеньках одеяло. Он чувствовал себя потерянным, потому что вдруг понял: где-то внутри него заблудился Дороня, и пока он никак не может его найти. Кафе. Газеты. Дерево. Карандаш. Цветок. Диван. Иные. Привычное и непривычное смешалось в голове и грозило разорвать ее на части.

«Ничего, – подумал смотритель. – Скоро приедет бригада. Они все поправят».
После таких ободряющих слов Дороня непременно должен был объявиться. Но этого не произошло.

Зато совсем близко раздался волчий вой. Не зловещий, как в полночь, а тонкий и жалобный. Так мог выть брошенный одинокий пес. Дорофей Наумович поднялся, обошел заправку со всех сторон и возле мусорных баков увидел белую волчицу Гролля. Она лежала, почти сливаясь со снегом, костяные шипы на ее спине как-то странно покосились. Смотритель, сглотнув комок страха, подошел поближе и разглядел, что эти шипы – лишь бутафория. Они были привязаны к зверю, а под грубыми веревками на боках виднелись протертые кровоточащие раны.

– Руна, – жалостливо пробормотал Дорофей Наумович. – Ай-яй-яй… Ну, пойдем, пойдем.

Он хлопнул по колену, и волчица встала, а потом потрусила за ним, изредка тычась в его ладонь горячим носом. В кафе смотритель перерезал ножом веревки и достал аптечку с ватой и перекисью. Пытаясь открыть пузырек, он едва не опрокинул локтем винный бокал.

«Исцеляющий цветок, – проскользнуло в голове. – Мальчуган назвал его так».
А бутон уже раскрылся и походил на золотистый георгин, от которого пахло медом и почему-то морской солью. Дорофей Наумович пожал плечами, оторвал один лепесток и растер его между пальцев. Потом осторожно смазал красную полоску на боку Руны. Рана затянулась прямо на глазах.

– Так вот она какая, магия, – вполголоса сказал он.

Волчица принялась лизать затянувшийся бок, и ее шершавый язык, как бы невзначай, прошелся по руке смотрителя.

– Ты, похоже, не собираешься возвращаться к своему хозяину? Ума не приложу, чем тебя кормить. Ладно, возьми пока это, а там посмотрим. Может, уговорю Платона Петровича открыть здесь котлетную.

Дорофей Наумович выложил перед Руной несколько эклеров и последний бутерброд с уже застекленевшей красной рыбой. Волчица принялась за трапезу с удовольствием и не спеша, словно она пробовала редкие конфеты. Смотритель снова вышел на улицу.

Сумерки растворились, и все вокруг окутала белоснежная, местами рваная и неровная вышивка метели. «Так они не найдут дорогу», – подумал Дорофей Наумович. На мгновение ему показалось, что сломанный светофор на перекрестке – это тонкая фигурка Яснолики, которая стоит и ждет, и вглядывается в падающий снег.

«Зима для того и создана в белых тонах, чтобы мы могли начать свою жизнь с чистого листа». Откуда у него в голове взялись эти слова? Они были явно не из кроссвордов. Но смотритель вдруг понял, что та самая зима замела Дороню в одном из сугробов, и искать его теперь не было смысла. Разве что весной... Хотя столько всего могло произойти до весны…

Дорофей Наумович перебрал связку вверенных ему ключей и нашел увесистый ключ от подсобной комнаты. Оттуда он вытащил старую стремянку и молоток, потом поставил лестницу прямо перед входом кафе, забрался на самый верх и начал наносить удар за ударом. Металлическая конструкция охала и стонала, обломки сыпались на землю, но смотритель не успокоился, пока не сделал все так, как нужно.

*********

– Вы нас вызывали? – спросил приятный молодой человек в яркой куртке с надписью «Неоновый свет». За его плечом с ноги на ногу переминался небритый здоровяк, который, по всей видимости, являлся в фирме основным источником физической силы.

– Да, – сказал Дорофей Наумович.

– Тогда показывайте вашу вывеску.

– Она прямо над вами.

Молодой человек задрал голову, и его красивый гладкий лоб прорезала морщина.

– Погодите, вы же сказали, что у вас надпись перегорела. А здесь все в порядке. Может, контакт отходит? В каком месте были проблемы?

– Не работали три последние буквы в слове «магазин».

Морщин на лбу «Неонового света» стало две, и начала намечаться третья.

– Тут нет таких букв!

– Неужели? – изумился Дорофей Наумович.

– Вообще нет! Написано – «КАФЕ МАГА». Я думал, это фишка такая.

– Может, ветер сорвал? – задумчиво проговорил смотритель. – Или хулиганы сняли? Знаете, у нас тут район такой – вроде бы пустынный, но очень неспокойный.

Молодой человек закусил губу.

– Понимаете, изготовлением на заказ мы не занимаемся, только ремонтом. Обратитесь в другие агентства. И все-таки странно, первый раз вижу, чтобы… 

– Разумеется, я оплачу вызов, – перебил его Дорофей Наумович. – А вообще, не желаете ли стаканчик подогретого вина за счет кафе?

Здоровяк на заднем плане с готовностью закивал и втолкнул своего неонового коллегу в теплый, уютно обставленный зал.

– Не бойтесь, она не кусается, – на ходу бросил смотритель, указав на большую белую собаку у самой стойки.

Вечером состоялся телефонный разговор.

– Пострадала вывеска? – обеспокоенно переспросил Платон Петрович. – Так ведь новогодние праздники на носу, у всех выходные. Если делать на заказ, то будет готово не раньше, чем через месяц.

– Что ж, месяц – хороший срок, – сказал Дорофей Наумович, обращаясь скорее к самому себе.

– В каком смысле – хороший срок? Срок для чего?

– Я имел в виду, испытательный срок. На моей новой… гхм… должности.
– Хм, – с какой-то обидой произнес Платон Петрович. – Я думал, ты у нас задержишься надолго…

– Поживем-увидим, – загадочно протянул его знакомый и положил трубку.
Часы показывали десять вечера – самое время для нежданных посетителей. Дорофей Наумович постелил свежие скатерти и украсил столы дубовыми ветками. Потом любовно протер кофе-машину и поставил цветок Яснолики на полку – на виду, но подальше от посторонних рук.

– Увидим, – сказал он еще раз белой волчице, которая примостилась на хозяйском кресле. Руна негромко рыкнула и накрыла лапой кусок эклера – самый вкусный, с остатками крема.

И вскоре дверь действительно приоткрылась. Осторожно, неуверенно. В зал вошла невысокая, очень смуглая девочка-подросток. Из-под длинной дубленки виднелись ножки в атласных туфельках и кружевной лентой вокруг щиколоток.

– Страствуйте, – с мягким акцентом сказала она.  – Я мошет быть, ошиблась. Мне нушен один теловек.

– Маг?

Девочка вскинула на невзрачного человека в костюме раскосые зеленые глаза и часто задышала.

– Он сдесь?

– Присядьте сначала. Может быть, чаю с медом? Понимаете, многие ожидают совсем другого. Кучу бутафории и пафоса, как у Гролля, а в итоге получают лишь меня. И я не могу обещать, что взмахну какой-то там палочкой и избавлю всех от бед. Но я постараюсь. Ведь иногда достаточно протянуть обычную руку, без порошков и зелий, такое вот банальное волшебство…

– Так вы маг? – прошептала девочка.

– Он самый, – подтвердил смотритель кафе. – Ну не может же вывеска врать. В миру Дорофей Наумович, а для вас – Фей Драконыч. Вот ваш чай. Руна, не косись на бутерброд, не для тебя.

Маг откашлялся и вернулся за стойку. Там он неспешно протер очки салфеткой, поправил галстук и придал своему лицу то хитровато-мудрое выражение, которое, как ему казалось, лучше всего подходит его новому статусу.

– Итак, – понизив голос, произнес он, – чем могу помочь?

2014