Театр Теней

В детстве каждый из нас боялся темноты. И я, в том числе. Ночь тихо спускалась на деревенский бабушкин дом, старики засыпали, и я оставался один, наедине с пугающей чернотой столетнего дома. И когда чадящая керосинка гасла, выходили они. Безликие, поломанные тени ползли из-за углов и тянули ко мне свои длинные, изогнутые руки со множеством суставов. В них я видел и Бабу-Ягу с черным, зеленоглазым котом, и Серого Волка с кровавым оскалом, и прекрасных речных утопленниц с ледяной кожей. Все эти тени, духи, домовые рождались из деревенских сказок и заполняли темноту ночи вокруг меня.

И когда мне становилось невыносимо страшно просто вглядываться в танец кошмаров вокруг меня, я воображал себя фокусником. Из маленького мальчика я превращался в долговязого, бледного человека, скрывающего улыбку за расшитым фиолетовым плащом, делал изящный поклон ужасающим зрителям и начинал представление.

Я представлял, как сонм духов заворожено смотрит на меня, на древние, потертые карты, порхающие у меня в руках и превращающиеся в белых голубей; на огненные цветы, которые распускались по мановению руки из пламени керосинки. И только после этого, когда публика уже не могла отвести взгляд, я натягивал белый экран и начинал Театр Теней. И уже тогда, в далеком детстве, я в своей фантазии плел истории и образы из самой темноты, которая пугала меня по ночам.

Баба-Яга в этих историях не ела непослушных детишек, она играла с путниками в загадки и показывала им заповедный, ночной лес. Серый Волк не кусал спящих за бочок, он нес королевича через страну Снов на своей могучей спине. А русалки смеялись и шептали о сокровищах, спрятанных в реке старым Водяным.

Представляя себя фокусником, я ткал паутину из своих ночных кошмаров, запутывая их в ней. И они, в свою очередь, начинали играть новыми оттенками, делясь со мной своими историями. Прошло много-много лет, бабушка умерла, дом оказался продан, но тени никуда не ушли. Теперь они живут в чернилах ручки. Иногда я беру её, и снова начинаю рассказывать истории о своих ночных страхах из детства. И до сих пор для меня нет ничего интереснее, чем превращать ужасы ночи в мягкий и сладкий, обволакивающий страх.

Гасите лампу, представление начинается.