Казачья честь

К 70-летию Великой Победы               


Фрагмент из романа «Степные дороги».
………………………………………………………………………………...


КАЗАЧЬЯ ЧЕСТЬ

Всё это время, когда шли бои, кавалеристы ждали того момента, когда им удастся сразиться с казаками Вермахта. Заглянуть им в глаза, а если будет возможность, то и плюнуть в лицо. Это ведь были такие же, как и они, советские солдаты, но перешедшие на сторону врага. И вот в один из рейдов такой случай представился.
Начальник штаба полка докладывает Зарудному:
-  Нас преследует большая конная группа казаков, воюющих на стороне немцев.
-  Зарудный, не раздумывая, принял решение:
-  Значит, будем сражаться.  Уж лишком долго мы ждал этой минуты. Поэтому встретим их лицом к лицу и навяжем открытый бой.
Не мешкая, выбрав удобное место, Григорий отдал приказ:
- Трём эскадронам стать в линию, а четвёртому укрыться в засаде и в бой вступать только по красной ракете.
Кавалеристы, рассредоточившись, приготовились к бою. Вскоре на горизонте показалась лавина всадников. Все они были одеты в традиционную форму южных казаков и с гиком неслись на полк Зарудного. Строй кавалеристов, скорее всего, напоминал треугольник, остриём обращённый в центр линии изготовившихся к бою эскадронов.
- Хотят расчленить нас на две группы, а затем и уничтожить каждую в отдельности, - сказал Григорий начальнику штаба и приказал: 
- Первому эскадрону отсечь «голову» наступающих, оттеснив её в сторону леса, а двум другим ударить по флангам и связать их боем.
Офицер немедленно приступил к выполнению приказа.
Пробежав взглядом по готовившимся к поединку бойцам, Зарудный увидел как те прихорашивались, словно готовились к свиданию, а не к бою. Это его порадовало. Его подчинённые хотели быть лучше тех, с кем они через несколько минуть схлестнуться в смертельной схватке. Даже своим видом они хотели сказать им: мы достойнее вас и победа будет за нами.

Боевое соприкосновение сторон произошло мгновенно, как разряд молнии. Заблестели шашки, надрывно заржали лошади, послышались крики раненых:
- А ты смотри, дерутся немецкие казаки исправно, -  сказал подъехавшему начальнику штаба Зарудный, - владеют клинком как правой, так и левой рукой и не только в седле, но и вставая на стремена в полный рост.
Начальник штаба:
- Наши кавалеристы всё же дерутся лучше. Смотрите, как гордо они держат головы и,  к тому же, рубятся только клинками.
- А как же!  Им ведь надо показать своё мастерство и удаль. Но самое главное - они хотят посмотреть в глаза друг другу, а это дорогого стоит, - подмечает Зарудный.
- Но ненависти у них, как у немцев, я не вижу, - ответил начальник штаба.   
- А что ты хочешь?  Они ведь тоже казаки, пусть даже обманутые, - закончил разговор Григорий и приказал  начальнику штаба:
- Проверьте готовность резервного эскадрона, но вводить его в бой не спешите, перевес пока на нашей стороне.

                *    *    *
Увлёкшись боем, Зарудный не заметил, как в разрыв цепи на него устремился усатый казак лет пятидесяти с шашкой наперевес. По всему было видно, что это опытный и смелый кавалерист. Кто-то пытался преградить ему путь, но он лихо на полном скаку обошел его, не вступая в единоборство. У него была другая цель. Но, поравнявшись с Зарудным, казак круто развернул коня и просалютовал:  подняв шашку вверх, а потом резко опустил её вниз и в сторону. Это означало, что он отказался от боя.

Затем два кавказца в малиновых черкесках решившие всё же «срубить» его, понеслись к нему на встречу, размахивая обнажёнными клинками.
В это время к Зарудному подъехал штабной офицер:
- Командир, смотрите, они хотят вас взять в «рогатку», а это смертельный приём. Разрешите я их встречу?
- Не надо! Я сам справлюсь, а вы, если что, подстрахуйте меня.
Зарудный хлестнул жеребца и ринулся навстречу кавказцам. Привстав на стременах и подавшись вперёд, коротким ударом осадил одного и срубил второго. Затем развернув коня, отъехал на прежнее место.
- И чего это они ко мне сегодня прицепились? – улыбнулся он штабному офицеру.
- Они видят, что вы здесь старший начальник, вот и хотели вас срубить.
- А как же тот старый казак, что отказался от боя со мной? 
- Он просто это поздно понял, а раз так, то этот бой для него был бы  «не по рангу», так как с атаманом может померяться силами только атаман.
- А чего же тогда салютовал мне?
- Таким образом, он выказал вам своё почтение. Значит, ещё помнит и чтит казачьи заповеди.
- Ты смотри, даже переметнувшись к врагу, они помнят об этом.
- А как же, - вновь отозвался штабной офицер, - атаман у казаков всегда пользовался особым  уважением и, в бою его надо было защищать. Вот поэтому они раньше надевали на руку белую повязку, чтобы в сутолоке не теряться из виду.


Всё это время бой шёл на равных, и Зарудный не спешил вводить в дело свой единственный резерв, засадную сотню. Более того, ему удалось всё же отсечь «голову» казачьей группе и, оттеснив её к лесу, окружить. Было самое время вмешаться в этот процесс, который мог решить исход боя.

Уже издали Григорий увидел коренастую фигуру казачьего атамана с погонами немецкого майора, который не давал его конникам приблизиться к себе, лихо отмахиваясь клинком. 
- Такого трудно сломить, - сказал Зарудный штабному офицеру, - но взять его надо только живым и ни как иначе. Уж очень хочется с ним поговорить.
- А что может сказать эта продажная шкура? - засомневался офицер,-  вешать таких надо и весь тут  разговор.

Майор тоже увидел Зарудного и на время обомлел, но потом быстро пришёл в себя и, опустив шашку в ножны, выстрелил из ракетницы в ту сторону, из которой пришёл отряд. Его казаки сразу же стали разворачивать своих коней и поспешно выходить из боя. Григорий тоже вложил шашку в ножны и приказал штабному офицеру:
 - Сосредоточить полк в балке у леса для отхода, а я всё же поговорю с этим соколом.
Когда команды были исполнены казаками, майор сам подъехал к Зарудному, снял папаху и вытер ею мокрое лицо.
- Ну что, Григорий, наверное, сам господь уготовил нам эту встречу. -Когда я услышал твою фамилию, то так и подумал, что это ты. Такие дерзкие вылазки мог делать тогда на фронте только Зарудный.
Григорий тоже ещё издали опознал Игната Чеканного, с которым воевали в одном полку ещё в первую мировую войну.
- Конечно признал. Ты же, Игнат, командовал у меня полусотней. Скажу честно, мы тоже ждали этой встречи, но только уж извини - без хлеба и соли.
- Не только полусотней, - поправил Зарудного майор, - а потом и сотней, когда тебя взяли в плен.
- Как же ты оказался здесь? - пристально посмотрел в лицо Чеканному Григорий.  Увидеть тебя на стороне немцев я никак не ожидал.
- Наверное это судьба, а она у меня была непростой, - начал говорить атаман.  В гражданскую я ушёл на Дон к генералу Краснову. Отвоевал там до конца и вернулся домой к мирному труду, но потом был раскулачен и сослан в Сибирь. А как началась война, я снова понадобился родине. И вот я здесь перед тобой.
- Это понятно, что ты воевал в гражданскую за «белых», но как ты оказался у немцев? - снова повторил свой вопрос Зарудный.
- Не только я один, - тяжело вздохнул Чеканный, - к немцам мы перешли всем полком. Правда полк в боях уже был сильно потрёпан, но, тем не менее, его остатки сдались вместе с командирами.
- А что это был за полк? – уточнил Григорий.
- Обычный кавалерийский полк, в котором почти все были казаками из Дона и Кубани.  Вот так я снова попал к генералу Краснову, а значит и к немцам.
- Говорят, что у Краснова даже жена немка? – допытывался Зарудный.
- Врать и вешать ярлыки у нас научились хорошо, ты, Григорий, это и без меня знаешь. А что жена у Краснова немка, так это правда, но женился он на ней ещё до революции. Поэтому в эмиграции и жил в Германии.
- А что ты скажешь о зверствах, которые чинят ваши казаки в наших городах и сёлах.  Об этом даже пишут в газетах, - наседал на своего собеседника Зарудный.
- Не буду отрицать этого, Григорий,  ведь у нас разного люда полно, но скажу одно, казаки ведут себя достойно даже в этой ситуации и это правда.  Ну, а что касается меня, то пощады комиссарам и чекистам я не даю. Уж слишком много крови они попили у казаков. Пока живы, мы это будем помнить.
- Как же жить с такой злобой, Игнат?  Мы же русские люди и земля у нас одна и судьба тоже, а историю нашу уже заново не перепишешь.
- Историю говоришь? – приподнялся в седле Чеканный, - а ты знаешь, сколько невинных порубили будёновцы.  Неоправданная жестокость этого «усатого дьявола» извела многие тысячи душ. Даже Сталин был возмущен, когда увидел заваленные трупами и залитыми русской кровью улицы городов, где проходил прославленный Маршал. Так ты знаешь, что он ему ответил?
- Хотелось бы узнать, - ответил Григорий.
- Революции без крови не бывает!   Кто и когда теперь об этом скажет? И кто за всё это ответит?  Атаман строго посмотрел на Зарудного.
Григорий задумался и опустил голову.
- Можешь не говорить, я сам тебе отвечу. Никто и никогда, потому что так всегда было на Руси. Ещё ни один злодей не испил свой чаши при жизни. Вот и Будённого мы хотели поймать, чтобы судить на «кругу», но ему всегда удавалось уходить от нас, а так бы не сносить ему головы.
- А как же наш император и его окружение? - усомнился Зарудный. Им ведь не удалось избежать народного гнева и расправы над собой.
- Да это так!  Но ты же помнишь, какими добрыми были глаза у Николая, когда он вручал нам кресты?
- Конечно, помню.
- Он обнимал и благодарил каждого кавалера.  Так он был императором всея Руси и не брезговал простым людом! И мы сражались за веру, трон и Отечество, что было свято для каждого из нас. Но это у нас потом отняли. Выжгли каленым железом и умыли кровью.
- Но это всё уже в прошлом и мы стали другими и жизнь теперь совсем иная, - переубеждал Чеканного Зарудный.
- Так кто мы теперь? Ты не спрашивал себя? А ведь мои корни идут ещё от запорожских казаков, которые всегда сражались за самостийность и дорожили свободой.
Не получив одобрения, Чеканный лишь усиливал свой напор.
- Я знаю, что нас осудят и нам не будет прощения. Но я хочу, чтобы и меня услышали даже те, кто не хочет этого слышать. Я хочу, чтобы и к нашим  чаянием кто-то отнёсся с пониманием.
Распалённый речью атаман опять вытер папахой лицо и продолжил:
- Недобрая доля нам выпала, Григорий.  Разве о такой жизни мы мечтали тогда в окопах. А что получили? Гражданскую войну, разорение, репрессии, голод и вот опять война. А теперь уже и мы с тобой оказались врагами. Да разве же это нормально!?
Зарудный молчал, ответить на это было нечем.
- Скажи мне, Григорий, а как жил ты всё это время? – атаман замолчал и стал раскуривать трубку.
- Да так, как и все.  Я тоже как мог, противился новой власти, она ведь для всех нас была чужой. В колхоз не пошёл, а вёл своё хозяйство. Ну, а когда уже стало невмоготу, пошёл работать на золотые прииски.
- Ну ладно, Григорий, бог нам судья.  И если церковь ещё стоит в твоём селе, то помолись и за нас окаянных.
- Пока стоит, но разорена, остались только стены, да дырявая крыша.
- Видишь, Григорий, и вера им не нужна, не только царь и работящий мужик.  Как же можно так жить-то нам, казакам, при такой власти?
Оставив за собой право, подвести черту под этим разговором, Зарудный твёрдо ответил:
- Но действительность такова, что надо смириться со всем этим и жить дальше, как живут все, а не прислуживать немцам.
Какое-то время оба молчали, понимая, что этот разговор надо заканчивать и разъезжаться каждому в свою сторону. Но Чеканный вновь стал говорить уже о той реальной ситуации, в которой они оба находились и могли на неё влиять.
- Да, вот что, Григорий, не ходи в сторону хутора Пролетарского, там для тебя готовят капкан.  Выбраться из него не удастся, слишком большие силы туда стянуты.
- А что там на самом деле, Игнат?
- Там идёт накопление танковых резервов.  А восточнее вдоль линии фронта в Луговом, формируется вторая танковая группа.
- А цель-то у них какая? – напрягся Зарудный.
- Цель очень простая. Ударить по вашему фронту танковыми группами с флангов.  А наша задача сегодня состоит в том, чтобы отвлекающими действиями втягивать вас в пустую игру, демонстрируя активность и выпускать из вас пар.
Разговор прервал приближающийся всадник, который нёс весть для атамана.
- Кто это, Игнат? – заволновался Зарудный.
- Это наш полковой священник. Значит, что-то случилось. Просто так он не будет беспокоить.
Вскоре священник осадил своего коня и, осенив нательным крестом поочерёдно одного, а потом и другого командира, произнёс:
 (в этот момент Григорий снял с головы кубанку, поклонился ему и непроизвольно перекрестился)
- Бог с вами, братья! - потом повернулся к Зарудному и продолжил:
- Скоро здесь будут немцы.  Вам уже надо уходить. Ну, а казаков ваших мы похороним со всеми почестями так же, как и своих.
- Хороните, но только в разных могилах, – уточнил Григорий.
- Нет, почему же!?  Как и положено, похороним всех вместе в одной братской могиле. Им делить уже больше нечего, ведь вера и кровь у нас одна, – сдержанно ответил ему священник.
- Ну что, Григорий, прощевай, - козырнул Чеканный.  Вот так и будем воевать, каждый за «свою правду».
- Так и будем, другого выбора у нас нет, - твёрдо ответил Зарудный, и они разъехались в разные стороны.

Эти казаки ещё искренне верили, что на их исконных землях разрешат установить самостоятельное правление, вернуть отобранные советами права, вековые традиции и веру. С этой надеждой они и шли в бой за своими обманутыми командирами. Однако их замыслам не суждено будет сбыться, но, тем не менее, в самом конце войны они создадут своё «казачье государство» в северной Италии (регион Ломбардия) переименовав местечко с центром  в  Алессо в свой Новочеркасск.