О неприятностях

Когда неприятности мелкими горькими каплями портят вкус жизни, он уступает место ей. Она терпеливо распутает нити клубка, разложит по цветам, полочкам, папочкам все, что необходимо, исправит, починит, подклеит.
Когда неприятности обрушиваются шквалом, она уступает ему дорогу. Он решительно сметет все преграды с пути, или же кинется с азартом в самую гущу событий, и там, в пылу битвы, ему нет равных...
Когда легкий осадок горечи остается на языке, отравляя безоблачно ясные дни, она начинает злиться. Постепенно в глубине поднимается раздражение, с каждым днем все труднее загоняемое внутрь чаем и долгими прогулками в тишине, чувство, мешающее обоим, пока, наконец, не порвется граница, и оно не выплеснется рассыпанным бисером по асфальту... Это значит, что не выдержал уже он.
Иногда он срывается. Нет, не кричит, не бьется в истерике, лишь холодные резкие фразы слетают с губ, отравленными иглами вонзаясь в тех, кто виновен лишь в том, что попробовал оправдать легкую ошибку. Он не потерпит крика в ответ, он найдет ответ на любой упрек, безжалостный, правдивый, и от того - еще более ядовитый. После он спокойно выходит на улицу с одними ключами, четким движением закрывая за собой двери, беспристрастно блуждает по улицам без цели, опускается на качели, пытаясь взлететь. Вверх. Выше. Он надеется, что так откроются крылья, наконец, те, которые так ему необходимы,  но крылья никак не хотят открываться, с губ срываются слова, рассказывающие ветру обо всем, до тех пор, пока бессильная ярость, кипящая синим пламенем, не отпускает его. Опустошенного. Выжатого. Несколько капель слез скользнут по спокойному лицу. Он вернется домой, кинет карты, встанет под ледяной душ, и на лице воцарится прежняя улыбка.
Он не станет собирать рассыпанный бисер.