Омкф-iv ушла фестивалить, день второй

 
Ушла фестивалить, день второй


Ich bin ein Film Freak*

Меню киноголика
 
Первый завтрак: Милая Френсис/Frances Ha (USA, 2012, dir. Noah Baumbach)
Чудное, черно-белое, низкокалорийное кино о том, как тяжело искать себя в том возрасте, когда все вокруг во всем определились, а ты все еще висишь в состоянии выпускницы колледжа. Фрэнсис двадцать семь, она мечтает быть танцовщицей, но у нее не то, чтобы это получалось. У нее есть парень и лучшая подруга, и отношения с ними не то, чтобы очень складывались. Фрэнсис кочует с квартиры на квартиру (за фильм она меняет как минимум три нью-йоркских адреса). Девушку бросает парень, исключают из танцевальной труппы, даже не переведя из в основной состав, у нее прозвище «несвидабельная», и вообще все не так. Все вокруг успешны, женаты, помолвлены, имеют постоянные адреса в стильных городах, а Фрэнсис устраивается волонтером в колледж на лето и живет в общежитии. Черно-белый хэппи-энд был естественным, предсказуемым и воодушевляющим. Я была за Фрэнсис рада.
 
Нельзя не отдать должное Грете Гервик, сыгравшей главную роль. Она удивительно естественна и вездесуща как исполнительница ролей чудаковатых, милых, слегка потерянных в пространстве и времени барышень («Давай, до свидания», «Римские каникулы»). Видимо, благодаря чуть нескладной фигуре, вечно растрепанным светлым волосам и растерянной улыбке. Кино качественное, вдумчивое, такое стоит посмотреть, но можно и пропустить. А лучше приберечь как назидание тем, кому уже двадцать семь, кто до сих пор не определился и нервничает, что у всех вокруг пеленки и миллионные контракты, а у них волонтерство и общежитие. В двадцать семь все еще может быть впереди, но и до сорока семи я бы не затягивала.
 
Второй завтрак: Влюбиться до смерти/ The Necessary Death of Charlie Countryman (USA, Romania, 2013, dir. Fredrik Bond)
Надо сказать, аннотация к «Чарли Кантримену» совсем не впечатлила. Если бы не кинофестиваль, я бы его и вовсе обошла вниманием, и было бы мне стыдно. Ибо ничто так не поднимает настроение в субботу днем, как аппетитные горки арбузов у обочин и Мадс Миккельсен в роли сногсшибательного злодея. Да, слово «сногсшибательный» явно мелькает слишком часто, но и другого для Миккельсена, да и для Швайгера, не подобрать. Шикарны! Оба. И оба злодеи, и обоим идет до неприличия. В кино было все, что нужно нормальному человеку (скорее женского пола), пришедшему за развлечением, красивой и динамичной картинкой, щепоткой морали и тремястами граммами огнеопасной правильной любви на всю трехсотграммовую порцию кино.
 
Настрелялись, надрались, нацеловались, набегались и налюбились всласть. Любопытно, Оскара настреляют?
 
Интересно было рассматривать Румынию такой, как видят американцы страны с нелегкой судьбой: или все цыгане действительно скопились на Балканах и в Румынии, или просто показалось. Шумно, опасно, грязновато, красиво, если снять с вертолета, дети живут на улицах, а взрослые – в потрепанных домах, и все носят потрепанную одежду с парижским шиком.
 
Сюжет фильма, впрочем, для кино практически библейский. Стремительная, опасная любовь к опасной девушке, которую еще надо отбить у плохого парня. Стандартных развязок у таких фильмов три:
а) плохой парень умер, хорошие выжили и завели жизнеспособное потомство;
б) плохой парень умер, но утащил на тот свет кого-то хорошего (по своему выбору), выживший в одиночку растит жизнеспособное потомство;
в) оба хороших умерли, борясь с плохим, плохой остался воспитывать их жизнеспособное потомство; Бывают исключения, когда сценарист убивает вообще всех. И в потомстве отказывает.
 
В фильме плохих парней было вдвое больше положенного, что расширяет границы дозволенного.
 
Однако, вернемся к сюжету. У Чарли Кантримена беда: умирает мама. Явившись сыну в больничном коридоре города Чикаго, миссис Кантримен предлагает сыну не медлить, а слетать… ну, например, в Бухарест, почему бы ему не слетать в Бухарест. И будет Чарли счастье. После смерти матери Чарли настолько растерян, что и в самолете завязывает разговор с мертвым соседом. Румын Ибанеску просит Чарли доставить дочери подарок, который Ибанеску с любовью выбрал в Чикаго. Ответственный и порядочный американец доставляет девушке сувенир и свое сердце в придачу. Румынка Габи играет на виолончели, бегло говорит по-английски и водит престарелый автомобиль. Она хороша и невероятно притягательна. Как и положено в искусстве, такой притягательной и желанной Габи делает не только виолончель между ног, но и ее душераздирающий брак со злодеем Найджелом (Миккельсен). И душещипательная преступная связь со злодеем Дарко (Швайгер). На фоне потомков германских и скандинавских племен Чарли (Шайя ЛаБаф), честно скажем, неубедителен. Он маленький, небритый, тревожный воробьеныш в убитых кроссовках. Зато он хороший! Вопреки законам жизни и логики заморыш Чарли, набегавшись по ночному Бухаресту, с разбитым лицом и почти мертвый… Нет, это дневник Одесского кинофестиваля, спойлеры по другому интернет-адресу. P.S. Что ж, стоит забронировать билет до Бухареста. Может, выживу…
 
Полдник: Игра в правду (Россия, 2013, реж. Виктор Шамиров)
Если хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь еще раз скажет: «Российское кино никто не смотрит!» или «Гоша Куценко – отстой! Сколько можно снимать Гошу Куценко?!», он получит на почту в виде спама сто фотографий (в Инстаграмме и без него) двух колоссальных змеящихся очередей перед входом в Музкомедию в 15:45 тринадцатого июля, за пятнадцать минут до премьеры «Игры в правду». И еще запись голосов с умоляющим: «Возле вас свободно, а?» Странно, но все эти люди создали очередь, чтобы посмотреть российское кино с Гошей Куценко в главной роли.
 
«Мы, Ирина Апексимова, из Одессы, я, Юрий Куценко из Запорожья, Виктор Шамиров, ростовский еврей, сняли российское кино». Не цитата, к сожалению, но смысл был таков. Смешно, честно.
 
Трое друзей собираются в обшарпанной квартире самого умного и неуспешного из них, чтобы выпить водки и поговорить о женщинах и о судьбах Родины. Самый умный и неуспешный вдруг заявляет, что будет четвертый гость, женщина из прошлой жизни, красавица, в которую все были влюблены в пору юношеского цветения. Появление красавицы, собственно, игру в правду и спровоцировало.
Само кино произвело странное впечатление. Оно было спокойным и невпечатляющим первые минут двадцать, но спираль медленно и с обещанием закручивалась, завертевшись бешено на второй трети фильма. Здесь кино стало интересным, близким, жизненным, с надрывом и предчувствием надвигающейся драмы. И вдруг, за десять минут до конца все вдруг развалилось, стало плоским, неубедительным и каким-то неправильным. Главные герои, картинно хлюпнув носами и все всем простив, разошлись по домам. Чувство такое, будто развязка не прошла цензуру, и ее спешно, скомкано переписали. Конец однозначно должен был быть другим, или совсем туманным и открытым для домыслов, или логичным и с непременным убийством на бытовой почве. Что произошло, оставалось загадкой до самых титров. В них было указано, что сценарий писали сами актеры. Видимо, каждый из них по-человечески пожалел своего персонажа и постарался устроить ему судьбу. Еще очень не хватало Шамирова с его голосом слоненка из мультика «38 попугаев». Не понравилось. Но зрители по большей части были довольны и судьбами поколения девяностых прониклись. Что есть хорошо.
 
Поздний ужин: Восход солнца/ Sunrise: A Song of Two Humans (USA, 1927, dir. Friedrich Murnau)
Если и ужинать поздно и плотно, то только в большой компании и под хорошую музыку. Потемкинская лестница и Филармонический оркестр, компания киноманов и монументальных одесситок – все правильно.
 
«Мы подготовленные, - показали одесситки на солидную подстилку, - мы с матрасом из детской кроватки, как-никак четвертый год подряд немым кино балуемся!» Немое кино хорошо своей штучностью и редкой наигранностью эмоций: уж если злиться на женщину, так непременно бросаться ее душить, уж если целовать, то яростно, уж если плакать, то полфильма и заламывая руки. Еще хороши и нездешни лица сердечком с глазами размером в чайные блюдца и чуть намеченные ротики, как у персонажей анимэ. И музыка подсказывает, где смешно, где страшно, а где любовь. (Иоселиани не одобрил бы.) Да все чудесно, если б не комары, не ломота в спине до слез в глазах и не время половина двенадцатого, а весь день в бегах. В десять тридцать завтракаем индийским кино.
 
*Я – киноголик. (нем.)