Чёрная всадница Часть XXVП Заключительная

Картинка из интернета

                ПРОИСКИ    ИНКВИЗИЦИИ

       Время не остановилось, звезды не погасли. Жизнь даже после такого чудовищного испытания продолжалась. Я проплакала так много и так долго, что, казалось, из моих глаз вытекли все слёзы на всю мою дальнейшую жизнь. Шли годы. Времена меняются, люди - нет. «Люди могут изменить внешность и повадки, если не сказать, инстинкты, в зависимости от окружения, однако, духовное обустройство человека всегда было и останется без изменения – оно неизменяемое, потому как духовность даётся самим Асгардом, раз и навсегда» – говаривал Витольд. И я в этом убеждалась не раз.
       От покойного Витольда я получила в дар огромную силу, которая вместе с силой Гудрун и благословением Всемогущей Фрейи сделала меня неуязвимой. Я стала не тихой забитой бауэрин, а грозной хозяйкой имения. При жизни мудрый Витольд не только обучил меня тому, чем я ещё не владела, а и познакомил меня с местными эльфами и гномиками, которые нас приглашали к своему вечернему костру и тоже кое-чему учили.
        Мой добрый старый Учитель… После его казни на дверь комнаты в прилегающей башенке замка, где он проживал и работал, я повесила замок и запретила всем домашним в неё заходить. В языческие праздники я сама заходила в комнату, зажигала свечи, возносила на алтарь его древним богам цветы и подношения, как он учил меня. Убирала я её тоже сама, не впуская вовнутрь даже Анетт.
       Я сожгла на костре одежды людей разных сословий и наложила заклятия по всему близлежащему лесу, чтобы не только разбойники и беглые рыцари, а и графы, и бароны не смели в нашем лесу охотиться и калечить зверей. Удачи у них не было. Как только они начинали гнать зверя, тот исчезал, словно растворяется в тумане. Единственно, кто мог охотиться и собирать грибы и ягоды – это наши крестьяне. Я знала, что они убивают животных и птиц только по своей нужде.
       Теперь я, войдя в состояние безмятежной вечности, спокойно бродила с Вольфом и Хугином по лесу, собирала лекарственные травы и коренья для Йохана, часами сидела на поляне возле полуразвалившейся хижины Витольда у большого пушистого куста чёрной бузины и двух могильных холмиков, и затем медленным шагом возвращалась в замок. Временами навстречу нашей компании выходили матёрые волки Гери и Фреки, которые, получив из моих рук лакомство, ходили за нами лучше любых охранников. Йохан больше не опасался за меня в лесу в окружении такой «свиты». Иногда я садилась на нашего чёрного Росса, и скакала вокруг леса, объезжая наши владения. Поднявшись на Россе на вершину покрытых травами холмов, я отпускала коня пощипать сочный клевер, сама же ложилась на спину в цветущую густую траву, смотрела на бегущие часто меняющие форму кучевые облака и обдумывала рисунки моих гобеленов.  Время от времени мы с Йоханом вместе совершали такие прогулки, но, к большому сожалению, он часто бывал занят. 
       Подросший малыш Йохан и его маленькая белокурая сестричка Эмми иногда бегали со мной в лес и внимательно следили, как я собирала травы. Изредка, взглянув своими острыми глазёнками на поляну, могли мне указать на нужный корешок. Только заколдованный овраг мы обходили стороной. Оттуда иногда клубился дым зеленоватого цвета, и я видела снующих там эльфов. Они пока только смотрели на меня изучающим взглядом, но в контакт вступать не спешили. А я, по уже укоренившейся теперь во мне привычке, не вмешивалась в дела лесных обитателей. Единственно, по кому я скучала, так это по Чёрной всаднице. Но я знала, когда у меня начнутся жизненные неурядицы, она или сама меня найдёт, или пошлёт за мной своих помощников.
       Долгими зимними вечерами я сидела вместе с Йоханом около камина, в котором приятной умиротворяющей мелодией потрескивали поленья и хворост. Я вышила ещё два гобелена. На одном гобелене я изобразила во всём великолепии главный зал замка Хильды, увиденный мною в молодые годы, её отца, сидящего на высоком позолоченном кресле во главе пиршественного стола, гостей и входящую в зал Хильду во всей её молодой красе, а рядом себя в скромной одежде бауэрин. На втором гобелене - Хильда, скачущая по лесу на своём верном Россе в чёрном наряде, украшенном жемчугами и диамантами, в котором я её увидела в первый раз ещё будучи худеньким подростком-девочкой.
      Когда гобелены были закончены, Ганс повесил их в нашей гостиной на стене, напротив главного входа.
       – Мамми, а они будет в единственном экземпляре! – заинтересованно спросил, как и когда-то на ярмарке, приехавший к нам в гости зять, граф Конрад фон Ангельберг.
       – Единственном! А после смерти Йохана и меня перейдёт к вам, как законным наследникам графов Ангельбергов. Ведь я сама так и не стала матерью.
       – Мамми! Вы ещё так молоды, рано о смерти думать!
       – Старик с косой никого не спрашивает о возрасте: старый человек или молодой, а приходит без спроса и косит по своей надобности.
       После гобеленов я снова принялась шить куклы и детские вещи, благо вокруг меня было много детей. Наши домовые гномики освоились со мной, как и я с ними, включались со мной в работу, за что я им ставила на порог по напёрстку бузинного вина. На праздники они получали сладости, приготовленные Анетт, а в Имболк – молоко с первой дойки.
      Прошло таким образом около пяти моих счастливых лет жизни. Аннет родила ещё двоих детей. Каждое лето к нам приезжали дочери с мужьями и детьми. Было весело! Детвора носилась по саду и замку, как «угорелые». Чтобы их успокоить и отвлечь, я начинала рассказывать сказки. Тут же появлялись и взрослые. Им тоже интересно было послушать.
       Однажды Генрих фон Эдельбрехт, муж второй дочери Йохана Бригитт, спросил меня, почему в нашем лесу у них охота не идёт. Я ему ответила, что в нашем лесу с недавних пор поселился и живёт строгий дух леса. Как гласит местная легенда, он исчез в давние времена с обещанием вернуться.
       – И, значит, вернулся! – догадался Генрих.
       Я подытожила с улыбкой:
       – Выходит, именно так. Однако, крестьянам он разрешает охотиться по необходимости, а на графов и баронов злой, из-за того, что когда-то один граф обидел его, надумав с ним силой меряться! У лесного короля имелась ещё личная обида и неприязнь к смертным. Его дочь – красавица фея лесная полюбила молодого егеря и вышла за него замуж, утратив своё право на бессмертие, и прожила свой жизненный срок, как все смертные люди.
      Рассказывала я сказки о гномиках, эльфах, ундинах, о красивой, но жадной графине, которой захотелось завладеть кладами горных гномов, о лесной дриаде, полюбившей рыцаря, который оказался недостойным её, и много других сказок. Дети благодарно слушали, затаив дыхание.
       Дочери Витольда прекрасно обосновались во владениях графа Конрада фон Ангельберга во Франконии. Они уже имели своих детей, их мужья выстроили новые добротные дома. Старого мельника с их бабушкой, которая была ещё не такой уж старой, обвенчал местный священник, и они спокойно доживали свой век в старом доме мельника. Агна старела, слабела и чтобы сделать мне приятное, начала очень тщательно и со свойственной ей большой ответственностью обучать Ганса и Анетт. Ганс должен был стать вместо Витольда управляющим делами имения, а Анетт – моей камерфрау, которой была все эти годы сама Агна.
       Братья Анетт выросли, возмужали, и занялись нашей мельницей и пчёлами, а также и другими делами имения, как их учил покойный Витольд. Как-то раз после Майбаума Анетт прибежала ко мне испуганная, начала жаловаться, что они по ночам куда-то исчезают, а потом под утро возвращаются на взмыленных конях. А последний раз прискакали под утро избитые и окровавленные. Я вызвала их к себе и, перевязав их боевые раны, потребовала ответа:
       – Признавайтесь, в чьём курятнике ночью разбой устроили?
       Младшие Джервальд и Трогод замялись, а их старший Герард признался, что едут по ночам в деревню, где выросли дочери Витольда и присмотрели там себе невест. Ночью выстукивая* их, получили согласие на сватовство от девушек, а теперь слово за их родителями. А в последнюю ночь на Майбаум они передрались из-за майского дерева с местными парнями. Я пообещала послать Ганса с Анетт сватами, но затем, во избежание неудачи, решила сама с ними съездить. Когда мы подъехали к их дому, оказалось, что нашим «женихам» приглянулись дочери Вильфрида и Тересии, как когда-то пророчески сказал покойный Витольд. Что ж, подать сватам во главе с баронессой Эльзой фон Штайнберг бутерброды в знак отказа, их родители не посмели и поставили на стол сладкую кашу, пироги и ипокрас. Единственно, что, чуть помявшись, сказали, что приданое у дочерей небогатое. На что я понимающе улыбнулась и ответила, что приданым сама их обеспечу, вспомнив, как в своё время с приданым помогла мне моя добрая подруга Эмми фон Краузе, а во второй раз – сама Чёрная всадница.
       После того как наш священник обвенчал счастливых новобрачных, их родители, собрав все свои нехитрые пожитки, тоже перебрались в наше имение подальше от тех мест, где они хлебнули столько горя. На первое время они поселились с молодыми семьями в просторном доме около мельницы, построенным зятьями . Но вскоре, поскольку Анетт уже стала моей камерфрау, а Ганс управляющим нашим имением, работой в птичнике, хлеву и конюшне занялись Вильфрид и Тересия, перебравшиеся жить в домик при усадьбе.      
       Я как-то спросила Вильфрида, вспоминает ли он покойную Идан. У поседевшего Вильфрида из глаз потекли слёзы.      
       А сами Ганс, Анетт и их дети перешли жить в просторные комнаты около нашей спальни, чтобы в любую нужную минуту по звонку колокольчика оказаться рядом. Их подрастающие дети занялись разведением цветов и украшением ими нашего замка. А я так и не смогла стать матерью, но в окружении детей Анетт и внуков Йохана, я уже не чувствовала себя такой несчастной, как в молодые годы.
       Наступившей осенью к нам неожиданно приехал Франц фон Штольцберг. После обеда он удалился с Йоханом в кабинет. Но я услышала через дверь его громкий отчётливый голос:
      – Йохан, за твоей женой начала следить инквизиция. Кто-то им донёс, что видел её гуляющей по лесу с вороном на спине, а рядом два матёрых волка нежно ластились к ней, как собаки. И она собирала какие-то травы. В вашем лесу ни один из благородных рыцарей охотиться не может, словно какая-то лесная нечисть их за нос водит. Если это всё подтвердится, Эльзу могут сжечь как ведьму, а у всей вашей семьи будут непредсказуемые неприятности. У епископа и палачей из Линна совпадают показания о проходе через стену рыжей ведьмы с горящими глазами, которая их довела до безумия. И они начали подозревать в этом твою жену.
       – Франц, ворон остался у нас в наследство ещё от покойного Вольфгана фон Штайнберга. А волчат Эльза вместе с бывшим управляющим Витольдом нашли в лесу слепых умирающих и выкормили их из рожка козьим молоком. Наши крестьяне на лес не жалуются, собирают грибы, ягоды, а осенью охотятся, чтобы на зиму солониной запастись и зимнюю одежду сшить. Что им нужно от нашей семьи? Сперва казнили моего управляющего, а теперь им моя жена нужна. Пусть заберут у меня всё, чем владею, но Эльзу я им не отдам. Уйду жить с ней в маленький домик, как простой бюргер или бауэр.
       – Вот об этом они ведут разговоры, что твоя жена ведьма, потому как тебя околдовала и хочет извести твоих дочерей.
       – Как им такое в голову могло прийти? Эльза с ними, как родная мать. Мои зятья ласкательно, по-родственному, называют её мамми, хоть она на несколько лет их моложе. И внуки бегают за ней, как за родной бабушкой. А когда она садится вечером вышивать около камина и детям сказки рассказывает, так и мы все вокруг садимся и слушаем.
       – Да, сильно она вас всех околдовала. Говорят, что она с эльфами и гномами дружбу водит.
       – Франц, и ты, умный и грамотный человек, судебный асессор, веришь в эту чепуху? Она мне рассказывала, как в детстве подложила гномам варёной морковки под куст, чтобы получить немножко золота, которое спасло бы её семью от нищеты. Так её вредные братья эту морковку съели, а ей в корзиночку положили грязный камень. Потом ещё над ней подтрунивали. Став взрослой, ей тоже с ними не сладко было. Но я её взрослых братьев-бауэров на своё место поставил, а её увёз из этой деревни. Теперь никто из них больше не появляется в её жизни.
       – Вот это и плохо! Нас Господь учит жить в мире и любви к ближнему. А в её родном Обендорфе бауэры поговаривают, что она ни с кем дружбу не водила, не могла ужиться из-за своих колдовских козней и шашней с дьяволом. А её семья очень уважаемая в деревне. Её почтенная мать и брат с невесткой с утра до вечера трудятся не покладая рук, а Эльза была в их семье нахлебницей.
       – Ты что? Приехал к нам проповеди читать? Для этого у нас свой священник имеется. Я и Эльза регулярно посещаем церковь, слушаем мессу, проповеди и причащаемся, как положено истинным католикам. Спроси лучше мнение об Эльзе в нашей деревне, где все крестьяне на неё молятся.
       – Она раньше жила в Виттхайме, имела свой цех, в котором шила шляпки одна, без подмастерий. Как она могла столько заказов сама выполнять и так сильно разбогатеть без помощи нечистой силы?
       – Ей помогал бывший муж и служанка, которые погибли в огне, охватившем дом. А Эльзу тогда спасло от гибели временное отсутствие. Если бы ей помогали нечистые, она бы не стала снова такой же бедной, как до замужества. А откуда у тебя эти сведения?
       – Мне об этом стало известно от одного почтенного семейства в Виттхайме, где она раньше училась, а потом работала на правах подмастерья. Кстати, её бывшая служанка Гудрун была ведьмой, это может подтвердить каждый в городе.
       – Что касается этого семейства, могу добавить, что на вечере у бургомистра Эльзу оскорбил сын той бюргерин, у которой она работала, за что был удалён из зала распорядителем вечера. Это тебе может подтвердить граф, который перед этим танцевал с Эльзой. Эта бюргерин фрау Гретель приглашала Эльзу вернуться в свой цех, так как с её уходом у неё дела стали идти плохо. Но Эльза от них сама ушла из-за постоянных приставаний к ней Курта – сына хозяйки. А служанка Эльзы фрау Гудрун неожиданно оказалась родной бабушкой этого самого Курта. Дело в том, что мать Курта приходилась невесткой Гудрун. Но ни та, ни другая об этом не подозревали. Родная бабушка всю жизнь искала внука и только перед смертью узнала, что они жили  рядом. Я рассказываю тебе всё это, Франц, потому, что ты понимаешь, будь она ведьмой, то сразу бы это обнаружила. Так что ведьм надо искать в других местах!
        – Логично, Йохан! А вот ты хоть раз видел, чтобы Эльза рыдала. Ведь ведьмы никогда не плачут, а только подражают всхлипываниям, смазывая свои сухие глаза слюной.
       – Знаю это утверждение из книги Генриха Крамера и его друга, Франц. Так вот: Эльза рыдает даже над умершими животными! А после казни Витольда слёзно рыдала очень долго.
       – Он что был её любовником?
       – Франц, кажется, ты хочешь меня оскорбить. Очень не хотелось бы вызвать на дуэль старого друга, но, наверное, придётся.
       – Тысячи извинений, Йохан. Я спрашиваю то, что инквизиторы будут делать под пыткой, когда её белое тело привяжут к дыбе и начнут тыкать калёным железом.
       Мою голову, как молнии, пронзили тысячи мыслей, одна другой ужаснее. Мысленно я уже обращалась к Чёрной всаднице за советом и помощью. Она не отзывалась. В моих ушах звучали её слова: «Перед волею норн судьбы я бессильна…»      
       Утром, когда я ещё спала, Йохан уехал в город вместе с Францем. Анетт мне передала, что они уехали в Кёльн на приём к бургомистру. А Ганса он срочно послал к зятю графу Конраду Ангельбергу с поручением. Я зашла в его кабинет и обнаружила, что шкатулка с драгоценностями, которые Йохан держал на чёрный день, исчезла. Да, наверное, Йохан не на шутку перепугался за меня после разговора с присяжным асессором Францем фон Штольцбергом и поехал вручать святой инквизиции подарки на благотворительные нужды. Над моей головой снова надвигалась опасность, но я уже не думала о себе. Все мои мысли вились около нашей семьи, в которой я обрела счастье. Мне меньше всего хотелось, чтобы на родных людей обрушилось горе, которое потянется вслед за мной. Я знала, что инквизиторы алчны и неумолимы. А если в их сети попадает не простой бюргер или бауэр, а человек из благородной семьи, они зверствуют вдвое. Это доставляет им больше радости, да и состояние, если таковое имеется, отходит к ним.
       Во дворе раздался скрип колёс. Это мой Йохан приехал с заседания попечительского совета членов врачебной гильдии Кёльна в присутствии бургомистра.
       Оторвавшись от своих отваров, я выбежала к нему во двор. Там его уже встречал наш пёс Вольф. И лишь старая кошка не проявила к нему должного интереса, так как была занята пойманной мышью, которую с аппетитом уплетала за обе щеки. А разжиревший Вилли, сладко спал у сарая, в котором обосновался со своей женой Эдгард. Как только подросшие совята улетали в лес, по вечерам Эдград летал по двору и резвился с Вилли, как в старые холостяцкие годы.
       Передо мной почему-то, вдруг, промелькнула вся моя прежняя жизнь, которую я теперь просматривала со стороны как зритель.
       Вдруг, я услышала чей-то пронзительный крик о помощи. У меня было ощущение, будто кто-то сломал руку. Я вбежала в комнату и, схватив свою дорожную сумочку с мазями и бинтами, побежала на крик, который слышался всё отчетливей. Я услышала в спину окрик Йохана:
       – Эльза вернись! Это обман, мираж!
       У меня в голове мелькнула мысль остановиться, но этот зов о помощи был такой назойливый, что, как клещами, тянул меня к себе. Я бежала вперёд и остановилась только у заколдованного оврага.
      – Помоги мне! – услышала я оттуда крик.
      Я уже не принадлежала себе и кинулась в этот овраг. Оттуда клубами выходил густой жёлто-зелёный туман, внутри которого, сделав усилие, я сумела разглядеть эльфа. Это был не тот маленький эльф, с которым я привыкла общаться. Этот эльф по росту был чуть ниже меня. Его можно было бы признать человеком, если бы не длинные уши, выдававшие его истинное происхождение. Он лежал со сломанной рукой, но как только я к нему приблизилась, чтобы оказать помощь, он вскочил живой и здоровый и, улыбнувшись, пригласил меня в свой дом. Подошёл хозяин дома – молодой рыжеволосый ушастый эльф. Я вспомнила рассказы Гудрун, что такие эльфы очень любят мухоморы, и потому они все красноволосые и краснолицые. Эльф поставил передо мной кувшин с элем и положил на тарелку необычного вида чёрные пряники. Увидев, что я не двигаюсь с места, он наполнил кружку чёрным элем:
       – Пей, дорогая гостья!
       Я выпила пенящийся с едким привкусом напиток. По моему телу разлилось приятное тепло, а голову начал окутывать туман. Мне даже показалось, что он был жёлто-зелёного цвета, как в овраге. После первой кружки, он налил снова и потом в третий раз. У меня отлетело сознание. Очнулась я на весенней полянке, на которой зеленела трава, пели птицы, и… росли ландыши. Появившаяся Чёрная всадница в нарядной голубой одежде сказала:
       – Эльза, я сделала всё, что могла, чтобы спасти тебя и твою семью. А я нашла моего любимого Орландо и на рассвете перехожу в мир Митгарда. Мой срок окончен. В нашем мире духов сегодня ночью будет выбрана другая Чёрная всадница. И я передам ей свои обязанности и моего верного Росса. Прощай!...

*Если девушка согласна – откроет дверь





                Э П И Л О Г

        В ночь с 31октября на 1ноября общим собранием Мира Духов с одобрения Фрейи рыжеволосая Эльза, как постигшая все тайны Мира Духов, была избрана королевой на следующие пятьсот лет. Хильда, передав Новой королеве Чёрного коня, магические драгоценные камни и права королевы, вошла через открытые в эту ночь ворота в земной Миттгард, где её ждал возлюбленный Орландо.
        Новая королева Мира Духов пробудет на троне пять сотен лет до 1 ноября 2019 года. После этой даты королеву избирать не будут, поскольку природная среда – обитель духов – будет уничтожена миром людей. Чтобы восстановить обитель, духам требуется в отсутствие королевы наслать на людей неизлечимую болезнь – вирус безумия. После самоуничтожения Мира Людей природная среда в течение двух-трёх тысячелетий восстановится, Мир Духов вернётся к обычной жизни в абсолютной гармонии с природой и снова выберет королеву.
        Йохан после ухода Эльзы сник, замкнулся, долгими часами сидел, сосредоточенно глядя в сторону леса, и звал Эльзу. Однажды его нашли мёртвым у края оврага.
       Чёрная всадница приняла в свой кортеж его душу, а также души Витольда и Идан. Замок перешёл по наследству дочерям. Граф Конрад фон Ангельберг перевёз в свой замок обещанные ему Эльзой оба вышитых гобелена. Они и сегодня хранятся в частных коллекциях потомков.