Голова 81. Новый свет

– Проходь, дядь Толь, какими судьбами занесло в мою скромную берлогу?
– Да я тут мимо проезжал,  и думаю: дай-ка позвоню! Хотя, по правде, я и без того хотел тебя проведать, встретиться и переговорить…
– Надеюсь, ничего не стряслось, все в порядке?
– Да, более-менее. Так это… у тебя найдется для меня полчасика?
– Базаришь! Для тебя, дядь Толь, сколько угодно времени найдется, накатим чего?
– Да не, Вань, я по-прежнему в завязке, сухой закон свято блюду после некоторых событий, трезвым взглядом, знаешь ли, тоже полезно на мир посмотреть, хотя и противно, не скрою, бывает.
– Так о чем разговор! Пройдем, может, на кухню, я тут кофе как раз сварил…

Проходят на кухню.

– В общем, я приехал не просто так, а для того, чтобы кое о чем переговорить. Я, знаешь ли, материалы тут собираю, задумал вот книгу про твоего дядю Витю написать. Модное это нынче дело – книги писать. И в этих вот целях я общаюсь с разными людьми, кто встречал его, знал, близко или не очень. С тобой, считаю, очень правильно будет пообщаться: родственник все-таки, да и в принципе парень наблюдательный, знаю.
– Эх, дядя Витя, дядя Витя… Многое я бы отдал, чтобы сейчас он был с нами! Только эт… дядь Толь, а что нового я могу о нем рассказать? Ты ж его сам с детства знаешь, всю жизнь общались, из таких передряг вылезали! Вряд ли я смогу что-нибудь нужное сказать…
– Понимаешь, все-таки ты был к нему довольно приближен, а Виктор, как известно, жил даже не двойной, а пятерной какой-то жизнью, а тут любая мелочь, незначительная, казалось бы, деталь, может пролить новый свет на его судьбу, дополнить биографию каким-нибудь штрихом. Хотя, верим, все еще верим, что биография эта пишется и по сей день, где бы он сейчас ни был…
– Дык я ж не против совсем про дядю Витю поговорить! Только… эт… а чего говорить-то?
– А все, что в голову приходит, какие-нибудь разговоры, ситуации, да ты просто рассказывай, я тут диктофончик положу, чтобы по памяти потом нашу беседу не восстанавливать… Ты не тушуйся, просто говори все, что посчитаешь важным, а я, если что заинтересует, вопросы задам, по рукам?

– Ну… эт… понял. Короче, начну почти сначала. Мне тогда лет восемнадцать где-то было. Я еще в деревне жил. И вот однажды мне мамка говорит такая, мол, дядя Витя заедет к нам погостить, он же ей двоюродным братом приходился. Я, помню, не понял вообще, чего ему в нашей глуши-то делать? Это мы обычно к нему в город наведывались, изредка. Ну вот, в общем, приехал он и первую всю неделю в комнате просидел, в ноутбуке что-то все печатал, только стук клавиатуры и слышался… поесть, правда, еще выходил с нами к вечеру. А потом стал в лесу пропадать круглыми днями, иногда к ночи только возвращался. Ну, мы беспокоиться стали, чего это он, короче, так странно себя ведет, не случилось ли беды… Но он нас как-то успокоил: лес, говорит, просто люблю, отдыхаю в нем от городских дел. Еще: «Эх, бросить бы всю эту херню и егерем устроиться!» И вот, за пару дней до отъезда, подходит он ко мне и говорит такой: «Слыш, Вань, чего ты в деревне этой сидишь, поехали со мной в город, к делам тебя пристрою». Отдохнул, видать, гы! Ну а я че, я хоть и дурак был полный, но сразу смекнул, что второго такого шанса может и не быть! Да и чего, действительно, в деревне высиживать? Только самогон гонять и девок мацать, больше развлечений никаких, перспектив тем более. И тут такая тема подвернулась. Конечно, я сразу согласился! Сам бы я в город вряд ли выбрался, я ж даже школу не окончил: выгнали как-то с урока, и я решил совсем забросить это дело. Меня, кстати, дядя Витя за это очень ругал, когда узнал, может, поэтому и надумал в город меня подтянуть, чтоб хоть как-то ума набирался. И вот, короче, приехали мы в город, он мне хату неподалеку от центра снял, нормально так сразу подсобил, ну и потом начал вводить в курс дел…

– Ты же первое время, помнится, доставками в основном занимался?
– Ну да, понятное дело, я ж человек был в городе новый, незасвеченный, такие всегда в цене. Золотые были деньки, чего там говорить! До того самого случая…
– Ты имеешь в виду ту историю про козырек?
– Ага, ее самую.
– Напомни-ка, я уже подзабыл подробности, что ты там натворил-то?
– Да я-то вообще, считай, не при делах был, а вспоминать все равно не люблю, наломали дров тогда… Мне тогда в напарники спихнули этого обморока, Антошу, до сих пор не пойму, как он собеседование прошел и в тему вошел вообще. Ну вот: там, короче, одна бабка заказала доставить проблем своему внуку, типа, он ей квартиру не освобождает, надо бы поторопить, припугнуть малеха, чтоб соображал быстрее, ничего особенного, рутина. Ну, мы ему жучка подложили в сумку, все как обычно, а его день нет, второй, в области гасится. И тут в воскресенье вечером сигнал, что он в город возвращается, короче. Ну, мы срываемся на адрес, в общем, видим, он уже во дворе, но домой не идет. Я отправил Антошу на разведку, а парниша там, в беседке, с какими-то алконавтами зависает. Ну, говорю, подождем, куда деваться-то? Долго его не было, короче, и тут глядим, идет. Мы с балкона подъездного ситуацию следили, чтоб перед соседями особо не мелькать. А тут еще пурга какая-то налетела, а получатель все не идет и не идет, уже минут десять прошло, а его все нет и нет. Под козырьком стоит, приборы показывают, курил он там, что ли, хрен знает. Ну, я задубел уже весь, Антоше говорю: пойду, в общем, в подъезде погреюсь, ты тут с балкона ситуацию поконтролируй, а через пять минут если не придет, поменяемся. И вот ушел я, представляешь, и минуты не прошло, как слышу грохот какой-то внизу, выбегаю на балкон, смотрю на Антошу, а тот стремно себя как-то ведет, не понимает, что ему делать, мечется. Я спрашиваю, чего случилось-то? Смотрю вниз с балкона – козырька нет. А там эт… на балконе гиря пудовая лежала, литая такая. Видать, кто-то не захотел на помойку тащить, дотащил только до балкона… И чего сделал наш Антоша, долбозвон? Скинул ее на козырек – это с четвертого-то этажа! Он все психовал, что на свиданку какую-то опаздывает, а получатель ему все сроки срывает, ну и решил поторопить, намекнуть, типа. Говорю ж, обморок полный! А там козырек, я так понял, и без того на трех соплях держался, дом-то старый какой-то был. Ну, в общем, еле-еле тогда свалили с места происшествия, ждали, пока скорая и менты уедут, пришлось ломать чердак, уходить через соседний подъезд… гемора немерено.
– А Виктор, помнится, был очень… огорчен этим инцидентом?

– Огорчен, дядь Толь, это ничего не сказать! В таком гневе я его еще никогда не видал, как он на нас тогда орал! До сих пор в ушах стоит: «мы солидная компания с репутацией, а не уркаганы какие-нибудь!» Короче, не приходись я ему родней, полетел бы далеко и надолго, а так все неприятности на Антошу легли, хотя тут он реально сам и виноватый был: непрофессионально себя повел, и вот...
– Ну а что с парнишой-то сталось, в курсе?
– А хрен его знает, с такими мозгами, наверно, в тюряге уже, а то и на кладбище.
– Да не, с Антошей-то все понятно, этого я сам на вокзал провожал, я про того парнишу под козырьком.
– А… вот чего не знаю, того не знаю... Я вообще боялся с дядей Витей эту тему поднимать, он был очень, как ты выразился, огорчен ситуацией. Он ведь всегда нас натаскивал, что наше дело – моральный ущерб, никакого насилия и прочей лажи, а тут мы, прямо скажем, порядком наследили, хорошо еще, что в новости не загремели. Он меня тогда сразу отстранил на пару месяцев от доставок, больше личные дела поручал. А вот про бабку ту я кое-что слышал, она там какая-то благотворительница, типа, крутая была, я ж еще к ее дому подъезжал, налик забирал, потому и запомнил. А потом как-то вижу в инете ее фотографию, сразу узнал, по начесу на голове. Короче, почитал, чего пишут. Бабка оказалась какой-то аферисткой, вроде того. Брала на детей продукты в церкви, молоко там, творог, яйца, а сама потом барыжила налево-направо, целую сеть отладила, да и вообще с приветом, я так понял, была. Ее когда в квартире брали, в кладовке нашли каких-то шмелей, что ли, сушеных, вроде как, в варенье, полная клиника. Короче, меня тогда еще чуть не вырвало – чего запомнил-то! Ее еще тот мужик сдал, как его… фамилия такая… ааа… Козырь! Мистика какая-то, в смысле, применительно к истории с козырьком… У него со старой, видать, свои счеты были, он вообще частенько в «Забаву» обращался, помнишь? В общем, тот парнишка, на которого гирю Антоша сбросил, вообще не виноватый по ходу, там бабка не в своем уме была. А ты ж знаешь дядю Витю, он не за всякие дела брался, только за те, где считал, что кого-то кидают или обижают не по делу, справедливость любил. А тут, выходит, косяк вышел знатный! Бывали, бывали, конечно, и другие неудачи, а как же, но этот, знаю, особенно его… напрягал. Первый крупный косяк всегда запоминается. Вот и у меня почему-то отложилось...

– Да уж… Ладно, забудь, это все в прошлом. Ты упомянул, что выполнял какие-то поручения для Виктора, какого рода поручения, можешь припомнить?
– Ну… дай подумать… да в основном всякая бытовуха, купить чего-нибудь сожрать и домой к нему завезти, ну там стиральные порошки еще всякие, белизну. Из запомнившегося… ну вот такой мне случай припоминается – это как раз первое поручение было после козырька, я дня три дома куковал, думал уж, что все, скоро в деревню обратно поеду. Боялся, что дядя Витя ничего мне больше не доверит, и тут, короче, телефонный звонок, я аж подпрыгнул! Он позвонил, в общем, и говорит такой: «Слуш, Иван, мне тут цветы надо на адрес одной мадаме забросить, возьмешься?» – «Возьмусь, конечно! С радостью», – отвечаю. Он еще рассмеялся от моего рвения, помню. И вот, значит, заскочил я на первый адрес, дали мне там букет, и поехал я его дарить – мне это вообще в новинку все было. А там еще цветы какие-то, всякие разные, я таких никогда и не видывал! И хотя сам я в цветках этих ни фига не секу, даже мне понравилось… И вот, короче, приехал на адрес, звоню в домофон, поднимаюсь на этаж, а там дверь открывает фирменная такая девочка, упакованная по всей моде. Ну, я сразу как-то замялся чего-то, впервые почувствовал себя безнадежной, отсталой деревенщиной. А она, короче, взяла у меня из рук букет, вытащила оттуда карточку, прочитала, и чуть ли не швырнула его обратно, только карточку себе оставила. Я, как сейчас помню, не сразу понял, чего мне теперь делать-то, как быть. А та мне говорит такая: «передай ему, что лучше бы денег заслал, на хрен мне эти цветы». Я еще пытался ей это дело как-нибудь всучить, чуть ли не уговаривал: ну, думаю, еще одно дело завалил, теперь уж дядя Витя меня по-любому обратно в деревню сошлет. Выхожу из парадной, набираю его, так, мол, и так, не срослось чего-то, отдала обратно. Уже готовился выслушать в свой адрес многоэтажку, а дядь Витя отреагировал как-то на удивление спокойно, практически никак, будто так и надо. Ну, спрашиваю, а с букетом-то чего делать теперь, в магазин обратно везти или к вам забросить? А он мне отвечает: «Ты, Ваня, лучше Аленку свою побалуй, только обязательно скажи, что это от тебя, не болтани там, что с задания осталось, понял?» А Аленка – это за мной из деревни там одна увязалась, любовь у ней, понимаешь, еле отмазался потом. Короче, тем вечером приехал я, как-то неловко ей это дело подарил: я ж непривычный ко всей этой романтике – я парень ровный, прямой. Да и вообще опасался, один раз подаришь – приучишь еще, на шею сядет потом, в плохом смысле. Аленка, помню, аж прослезилась на радостях, никогда не видал ее такой довольной, все повторяла только, как и я сразу подумал: «Никогда таких цветков не видала»… В общем, даже я растрогался тогда. Аленке, правда, это не сильно помогло, готовить не старалась совсем, а я пожрать как раз вкусно люблю, от пуза. Короче, не сошлись характерами. Да не важно уже, это к дяде Вите отношения не имеет, хотя… если так подумать, то если бы не он, хрен бы она такие цветки получила! Выходит, дядя Витя и тут в деле!
– Что ж, занятно, занятно… А еще что-нибудь такое, из деликатных поручений, можешь припомнить?

– Хм, было дело! Такое: захочешь – не забудешь. Звонит мне дядя Витя как-то и говорит: «Иван, дело к тебе есть, очень, очень важное дело! Выполнить все надо по высшему разряду, могу на тебя положиться?» – «Ну, конечно, все что угодно, дядь Вить!». Ну и он начал мне объяснять, что мне надо ближе к вечеру съездить в типографию, забрать там тираж какой-то книги, а потом… отвезти на свалку. Да не просто выбросить, а еще положить под какой-то камень, там прям план прилагался, куда именно положить, все по науке, я аж прибалдел! Еще и канистра с бензином была, кстати.
– Вот это уже очень интересно… а что за свалка, не N-ская ли?
– Она самая! Я до сих пор, как мимо проезжаю, газку поддаю, такая жуть там, да и ночью страшно было тогда, как на погосте!
– Так-так, а что за книга, не можешь сказать?
– Не, я сам-то книги не читаю, глаза от них шибко болят. Да они, к тому же, и запечатаны были прямо в упаковки, а я, конечно, не стал вскрывать, да и не до этого совсем было: на хрен мне какие-то книги, когда такое дело поручено!?
– И все равно молодец, а говоришь, нечего рассказать! Поверь, это до крайности любопытная деталь! Тогда у меня есть еще важный вопрос: а к памятнику Виктор тебя не посылал когда-нибудь?

– Как же, было! Как раз на открытие и засылал. Съезди-ка, говорит, глянь, что там за памятник такой поставили… Ну, я приехал и глазам не поверил: почти как дядя Витя, не совсем, но похож, там еще про юмористов что-то было написано, надо в инете глянуть, забыл. Как-то я его вечером домой подвозил, ну, еще до той заворушки, сам знаешь какой, дядь Толь, и решился спросить: «Дядь Вить, а ты чего – сам себе памятник, что ль, поставил? Во ты даешь – это ж круто!» А он ухмыльнулся в ответ и говорит такой: «С чего взял, что мне, это все полузабытым юмористам!» А потом прибавил, что памятник – это реальный камень, несколько раз повторил, я потому и запомнил. И еще…

– Постой-ка, погодь, реальный камень? Реальный? А может… КОНКРЕТНЫЙ???
– Да-да, точняк, точно конкретный, это уж я попутал чего-то, слова похожие больно! Дядь Толь, а ты в порядке, побледнел что-то, может, налить все-таки? И… это… на хрена диктофон-то ломать, оставил бы мне лучше, а то я ж люблю с техникой всякой повозиться…
– А для того, Вань, ломаю, что эту запись не должен услышать никто и никогда, даже случайно… Знаешь, ты еще не понимаешь, но ты мне здорово помог! Многое, очень многое становится теперь просто очевидным… И еще, скоро ты мне можешь понадобиться: дело будет, хотя мне тут еще кое-чего проверить надо бы, лады?
– Да конечно, дядь Толь, о чем речь вообще!? В любое время, как скажешь!