Ingert fun - 008

Ингерт "бяка". острый психологический роман

– «Значит прислуга виновата? Она прибежала и всё испортила. А-яй-яй. На прислугу конечно можно всё свалить, но по части утешения, что-то я тут не понимаю, хоть побывала и сама по молодости в немалых перепалках с мальчишками. Таким макером, а точнее гладя по голому заду, можно только распалить страсти у девицы, но никак нее утешить её. Я ещё пойму, что ты её шлёпнул по заду в первый раз, но во второй раз, ты вдруг резко сменил тактику? Если бы она на тебя полезла задираться, то тут как раз самое логичное для мальчишки, было бы хорошенько шлёпнуть её пару раз по заду. Но гладить её по заду, задрав подол – это что же за вид утешения? Ты братец скорее всего решил поглумиться над ней, в её неумелых потугах в борьбе и драке. Иначе это не объяснишь. И главное в какой форме!», - тон тётушки стал несколько меняться, но не предвещал никакой грозы – скажи только чистую правду и она тебя помилует и оставит в покое. Но это был мальчишка Ингерт, хоть и не дерзкий, однако, -
– «Да что мне с ней целоваться чтоли теперь надо было? С такими только нянчиться приходится, тоже мне цаца. Я знаю одно, хоть не скажу что знаток в девчонках, что такой метод действует на совесть девчонки. Этож надо повалиться на меня сверху!? Когда девчонка хочет, она сама задирает подол юбки и даже больше – разденется перед тобой и это... ну как природа что ли девчонок или инстинкты. Ибо чего тут стыдиться то? Меня гладь по заду – мне как-то до фонаря, а на девчонок это действует, как наркотик. Странная она у вас какая-то или ненормальная. Вот я и хотел её призвать к совести, но мне кажется, что совесть у неё сработала только тогда, когда ворвалась прислуга и вот тут-то она, почти уже обмякшая под моим утешением и взорвалась. И тут гадать нечего отчего и вы это сами лучше моего знаете... Какая тут ещё любовь? Она ведь родня, да и вообще не в моём вкусе»;
– «А ты братец распутник, хоть с виду тихоня. Верное говорят; в тихом омуте черти водятся. Казанова. Ишь, к совести он её призвал. На прислугу конечно можно всё валить. Да ладно уж, так и быть приму я твоё утешение за чистую монету, но ты мне только одно ответь – отчего у неё по-твоему совесть взорвалась и с чего я о том, лучше твоего знаю? Я конечно могу догадываться, но интересно было бы от тебя услышать. Просто так, ради любопытства. Уж больно логика у тебя странная. Вот же выросли детки, уж я была молодая во всякие перепалки с мальчишками попадала, но такого не было!», - хитро прищурила глазки тётушка Рутт высматривая хоть соринку совести в глазах Ингерта.
– «Да ничего особенного, как обычно, просто она мне хотела показать, что вы её за подол ни держите и вообще какая она самостоятельная. Короче, вы ей больше не указ. Девчонкам всегда надо что-то немыслимое, чтоб мальчишка голову потерял. Тоже мне царица Савская. Это не светский этикет. Она от вас открещивалась, а так была на вас похожа, особенно в этой безумной борьбе. Можете ею гордиться, из неё ещё почище вас тётушка будет. Странное у неё воспитание, вся такая светская, а по глазам слепой увидит, как ей подол задрать охота перед мальчишкой. Что она мне подруга что ли, хоть и родня?», -
уже несколько досадливо урезонил Ингерт, особо по части "казановы".
– «Очень увлекательно твоё резюме! Значит я её за подол держу и она тебе так и сказала? И я об этом сама знаю? Очень ловко вы уже про меня рассудили. Вам что, поговорить не о чём? Как подросли, так только об этом все помыслы и речи. Ты вот чего гитару дёргаешь? Я ещё понимаю увлечение какое музыкой было бы, а так... ну и молодёжь пошла. Из Америки что ли вся эта свобода распутства, и интернет, и порно-видео. Странное у вас представление о чести и совести – под подол руки запускать. Родители всё в разъездах, вот и воспитывать тебя некому было. Вырос распутник на шею рода нашего», - это уже была иная интонация, но было ясно, что она от него чего-то добивается и просто так не отпустит, но на Ингерта воспитание ни действовало и он сделал невинное выражение и не гадал, - «Я что ли музыку тут заказывал? Так же и в посёлке, лазал по кустам один и не одной собаки не трогал, а из меня распутника и монстра уже другие слепили. Чтож, раз я один и по кустам, то обязательно – развратом занимаюсь? Другие мальчишки только по посёлку за юбками и бегали, а как вышла оказия – всё на меня повалили, крайнего нашли. Так же и тут. Что я зазывал к себе Матильду? Она сама ко мне прибегает и всё мне что-то доказать хочет. И то, что светская и то, что подол задрать не против, а я опять в распутники прописан. И в посёлке и тут, все за меня решают, а не я решаю за кого-то»;
И Ингерт досадно отмахнулся, но и тётушку было на этом не пронять, -
– «Ох какой ты у нас несчастный! И все на тебя наговаривают, а ты у нас агнец невинный. Если мальчишка, то научись отвечать за свои проступки, а не ищи сам виноватых. Так и выходит что и я тут нехорошая и прислуга виновата и конечно Матильда и все тебе покоя не дают несчастному и крайним выставить хотят. Пустили тебя на самотёк и вырос баловень. Коль был бы воспитан, то и помыслов не было под подол руки запускать. Совесть он там у Матильды выискивал. Сдаётся мне это девчонки тебя распустили в посёлке, ибо ты податливый видно больно, и на шею тебе и сели. Конечно, с таким можно и без родителей любым распутством заняться и ты им поблажки давал. Был бы воспитан – сразу бы их приструнил и на место поставил, вот это была бы совесть! И ты с ними мою Матильду не ровняй.  А то, ишь ты, знает он как девицу утешить можно! От меня бы сразу оплеуху заработал...»;
Ингерт встал и потянулся, не обращая внимания на тётушку и уходя, заявил, -
– «Ну, что я и говорил. Никто не знает кто я и что я, а всё уже за меня решили. И что не слово, то только о распутстве. Будешь тут с вашим воспитанием праведником, как и Матильда ваша. То я тут всех распускаю, то меня распустили девчонки. Но я бы и так поселковых девчонок с Матильдой не равнял. У них бы лучше воздержанию поучилась. Вам же всё это распутство и нужно, а не мне. Воспитатели»;
И он вышел. Не ведомо о чём спорили и ругались тётушка с Матильдой, но от Ингерта тётушка решила поскорее избавиться, ибо не хотела понять, что в нём могли найти такое притягательное девчонки и вот уже Матильда при нём не может себя в руках удержать и на неё, мать, тявкать начинает. Ох, женщины...

  Лили снова вылезла в королевы и из-за своего непонятного характера и мальчишки не могли понять, чем она их так притягивает на секс, но теперь уже не уступает и вообще говорит, что они просто Ингерту не ровня. Право вроде и цены она себе не набивала и давала вид, что не против, но как дело доходило до желания, она выкручивалась или сталкивала мальчишек лбами. Марек был сбоку припёка у компании, но царица глаз на него положила и зная его скромницу подружку Нинель, на которую и раньше-то мальчишки не смотрели из-за её характера, Лили уговорила её притащить Марека на свиданку, на лесную опушку. Нинель всегда таскала Марека за руку. Подходила, вздыхала, брала за руку и тащила за собой. Ибо не хотела быть среди девчонок белой вороной. Из-за характера и некоей тайной популярности, с Лили стали водиться и пару неприступных девиц из бастилий, одна из которых Николь была на год её старше.
 Нинель притащила Марека на условленную опушку и сама смоталась, велев тому ждать и как только ушла, в ближних кустах что-то да затрещало. Пока Марек чухался, Лили так же схватила его за руку и утащила в кустарник и сразу заткнула ему рот поцелуем. На опушке было солнечно и душновато, а вот в тени кустарника в самый раз немного прохладно и главное как-то очень уж интимно. Когда Марек очнулся от неожиданности у него уже раздувалась ширинка шортов готовая лопнуть, а Лили поглаживала его по ширинке ладошкой.
– «Инстинкты работают, значит зверь хороший. Не ты зверь дурашка, а тот что у тебя в шортах. Ты вот за конкуренцию среди мальчишек не борешься, а значит уже особенный. Я сначала думала, что самые видные мальчишки лучше в сексе, а Ингерт мне дал понять кое-что. То, что крутой мальчишка, он и разряжается быстро, а потом и вспомнить нечего. А такие как ты, они хоть и в тени, а есть с чем побаловаться и на чувства остаётся и на ощущения. Ты чего так на меня таращишься? Нинель? Да, забудь ты про неё, ибо будь она получше натурой, давно бы тебя забросила, а так вот приходится ей с тобой только и таскаться. Другие мальчишки на неё и смотреть не хотят. А мы девчонки по иному на мальчишку смотрим и не подумай, что я тебя за какого рохлю принимаю. Только в сексе видно, что за мальчишка на самом деле, а не то, что он из себя при других кажет. Оказывается, когда мальчишка с гонором, то он и в сексе несдержан и больше о своей прихоти думает, чем о девчонке. Попользовался и ходит довольный. Потому, я от них и отклеилась. А в тебе есть куда лучшее качество, чем у них – интимность. Ты там не скрытый или теневой, а интимный. Знаешь это как девчонок завораживает. Потому и на Ингерта падки были. Настоящий зверь не тот, кто ходит и при всех и рычит каков он грозный, а тот кто в тёмных кустах тихо свою жертву караулит. Так же и у мальчишек – чем больше гонору, тем меньше с девчонкой проку. Пусть лучше перед другими мальчишками выступает. Ему свои амбиции всего дороже, а в сексе надо если не равенство, то хоть какая взаимность. Понимаешь?», - вполголоса прочла нотацию Лили с придыханием и на интимных нотках, что ещё более возбуждало Марека, а с того, он всё более терял голову и казалось тупел.