Морские истории. Встреча с акулой

Военных спецов из Советского Союза, прибывших в феврале 1980 года в Йемен,  на два месяца поселили в гостинице  города  Ходейда. Отношение  Йеменской стороны к нашим специалистам, на первых порах было прекрасным. Бесплатное жильё и питание, подчёркнуто уважительное отношение к специалистам, прибывшим  на помощь в освоение новой военной техники, поставляемой советской стороной.
 Военные специалисты или «хабиры», в арабской интерпретации, помогавшие Йемену в освоении боевого применения самолётов МиГ-17 и уже успевшие повоевать с южным Йеменом, откровенно завидовали новоиспечённым  «хабирам», то есть нам, так как львиная доля  заработка военспеца уходила на питание.
 Но «халява» закончилась неожиданно быстро. Нас срочно переселяли на новое место жительства, в только что достроенное общежитие для офицеров Йемена. Но президент Йемена Абдула Салях решил, свои военнослужащие подождут, и передал возведённое строение советским специалистам.
 Места компактного проживания советских военных специалистов  обе стороны называли « хабурой». Но к нашему жилью на 29 семей, такое прозвище не прижилось, наверное, потому что расположен дом был в 50 метрах от берега Красного моря и «морской дом» стал на несколько лет нашим пристанищем.
  Я долгое время не мог засыпать под шум морского прибоя, в период зимних штормов волны разбивались о каменный забор и солёные брызги окропляли террасу второго этажа морского дома. И тогда повсюду слышался запах моря, и даже в комнате, в которой мы проживали. Весной и в начале лета море ласково шуршало мелким ракушечником и песком, катая его на мелких, едва заметных волнах, пока не устанавливался  полный штиль, и море не  начинало цвести.
 За два с половиной года мы настолько привыкли к голосу моря, что без его шума стало сложно засыпать уже в своей стране после возвращения. В моей памяти Красное море оставило неизгладимое впечатление. Практически всё свободное время от служебных обязанностей и мероприятий, определённых распорядком дня главным военным советником, я проводил на море.  Море стало для меня отдушиной, как в детстве и юности была для меня река Ворона. Море снимало с меня негатив, возникавший от служебных нагрузок и специфических особенностей пребывания  за рубежом.
 Я впервые  наблюдал уникальное явление приливов и отливов, определяемых лунными циклами. Море отступало, обнажая морское дно и остовы старых посудин, давно брошенных людьми и покрытых толстым слоем ржавчины.
 Море притягивало к себе, ласковой, тёплой и очень солёной водой, но оно же таило в себе столько опасностей, что человек «разумный», наверное, поостерёгся бы соблазниться поплавать в этой водичке. Но это если говорить о «разумных», а мы были молодыми, и естественно  бесшабашными  к тому же русскими,  вернее советскими, в наше время это было не принципиально.
 Нас даже не испугало предупреждение о  недавнем нападении акулы  на военного атташе Германии, которое закончилось для него гибелью.
 Рекомендовал бы всем вновь пребывающим  отдыхать  на Красное море, обязательно посетить рыбный рынок «сук аль самак», на арабском языке это звучит где то так,  именно на берегу моря, где торговый люд производит закупку свежей, только что пойманной рыбы.  Многие будут в шоке от разнообразия и размеров морских  обитателей, которые в нашем лице могут видеть пищу.
Наверное, некоторые отдыхающие  не рискнули бы входить в Красное море, увидев подобное разнообразие акул, змееподобных зубастых мурен, гигантских барракуд, огромных в размахе более двух метров скатов со всевозможными средствами поражения (от электрических до смертельно ядовитых). Со многими из выше перечисленных морских обитателей  я познакомился уже в море на подводной охоте, хотя вопрос весьма спорный, кто из нас был охотником?
 На первых порах мы довольствовались обычной рыбалкой, используя в этих целях донную удочку, поклёвку определяли, держа свободный конец лески в руке. Рыба хватала наживку очень интенсивно и неожиданно, вырывая порой леску из руки, надо быть всегда начеку, чтобы своевременно подсечь и вытягивать попавшую на крючок рыбу.
 Наиболее продуктивная рыбалка была в морском порту города Ходейда. Рыба здесь была прикормлена неосторожными докерами, частенько ронявшими  в море мешки с зерном или мукой. К тому же все пищевые остатки вместе с мусором выбрасывались в море при очистке судов, поэтому зажиревшая и ленивая рыба только и ждала, когда ей бросят пищу. Этим пользовались моряки, ожидавших погрузку или разгрузку кораблей, разнообразя  свой  стол, свежей рыбкой.
 Рыбаки  из военспецов выезжали на рыбалку в порт в выходные дни, как правило, в зимнее время. В порту не бывает волнения моря и даже в период зимних штормов можно рыбачить на обыкновенную поплавковую удочку.
 Весной и  летом любители экстрима выезжали на подводную охоту. К данному экстремальному виду спорта меня приобщил мой приятель и сосед по морскому дому Яковишин Петро. Он родом с Украины из Тернопольской области, я уроженец Воронежской области.   Тем не менее, ничто не мешало дружбе хохла из западной Украины и Борисоглебского москаля до нынешних дней. Мы дружили семьями. Я прекрасно знал, как росли его дети, где он служил, причём всегда вместе со своей семьёй, как и полагалось советским военным. 
Петро классный специалист и парашютист спортсмен. На его счету более трёх тысяч парашютных прыжков и это только учтённых в их числе и с предельно малых высот. Он не понимал, что такое страх при парашютных прыжках. Не понимал лётчиков, которые отказывались выполнять ежегодно положенные им прыжки,  вместо которых он прыгал сам. Не понимал меня, увлечённого до фанатизма подводной охотой, но из-за боязни отказавшегося прыгать с парашютом. Ты знаешь, какой это драйв? Надо только начать прыгать, переборов себя, убеждал меня Яковишин.
 Я объяснял ему, что могу прыгнуть, но мне так страшно, будто я прыгаю без парашюта и этот прыжок для меня как последний шаг самоубийцы. Только после такого объяснения Петро отстал от меня со своим парашютным драйвом.
Я рассказываю о некоторых подробностях общения  с людьми из западной Украины намеренно, чтобы показать, что там множество адекватных людей, с которыми мы совсем недавно стояли в одном строю. Но что же могло произойти за двадцать с небольшим лет с населением западной Украины, если молодёжь населённого пункта Дрогобыч, что под  городом  Львовом, в едином порыве скачут козлами, приговаривая  «кто не скачет тот москаль»?  Что это? Общее помешательство, или проводимая политика современными Украинскими властями за последние двадцать лет стала неадекватной и в результате вырастили не думающих людей, а скачущих козликов.
На мой взгляд, современная система обучения в российских школах, может привести к подобным результатам, если продолжить тестовое обучение в школах.
 Петро Яковишин впервые обучал  меня водить автомобиль. В  этих целях использовалась водовозка на базе советского автомобиля  ГАЗ-66, при поездках в  Баджель, что в северном Йемене. Там мы заполняли бочку чистейшей, прошедшей через серебряные залежи водой, которая сохранялась  длительное время, даже при Йеменской жаре.
 Но мастер класс по вождению автомобиля, я получил, при перегоне моего автомобиля из Борисоглебска в Ивано-Франковск к новому месту службы. За этот путь, более чем в 2000 километров, Петро на личном примере, показал и рассказал, о возможностях  уйти от аварийных ситуаций на дороге и как действовать, если всё – таки в неё попал.
 В своей водительской практике, я не один раз попадал на дороге, в ранее оговоренные с Петром ситуации и только его наука помогала мне выйти из них невредимым.
 Этот короткий экскурс в межнациональные отношения, которым тогда мы не придавали особого значения.
 И наконец, о подводной охоте. Но прежде чем я мог что-то увидеть под водой, ныряя на глубину в маске и с дыхательной трубкой, я наглотался большое количество горько солёной морской воды, пока не научился, выныривая из глубины продувать её, выталкивая попавшую в трубку воду. 
Но главное, необходимо избавиться от страха, который преследовал везде и чем дальше от берега, тем было страшней.  Морскую науку мы постигали вблизи морского дома, не рискуя заплывать далеко в море. Вместо ружья для подводной охоты использовали самодельную пику с наконечником, откованным из пушечного шомпола. Конечно, подобным устройством рыбу добыть очень сложно, но вот крабов и каракатиц  добывали в достаточном количестве. Страх морской бездны медленно уходил.
 Через месяц, Петро Яковишин позвал меня с собой сплавать на ближайшую от морского дома отмель или «косу», как её мы называли. Она  располагалась  метрах в трёхстах от берега и в километре по берегу от нашего дома.
 Петро имел серьёзную экипировку для тех времён подводного охотника. Большие чёрные ласты фирмы «акванавт», маска, трубка и главное пневматическое ружьё для подводной охоты, на мой взгляд, лучшее, что я тогда видел и пользовал, естественно нож.
Моё подводное снаряжение было для начинающих охотников. Старенькая, подтекающая маска, самодельная дыхательная трубка и короткие пластмассовые ласты. Парашютный нож - стропорез, подаренный мне Петром, был единственным серьёзным аргументом при встрече с обитателями Красного моря, конечно, если ты уже опытный охотник.
 До косы мы доплыли без приключений, во время отлива плыть до неё надо было  всего метров сто, оставшиеся двести метров преодолели пешим порядком.
Впервые оказавшись на отмели, очень удивился, что передвигаться по ней, вернее по её хребту пешим порядком просто невозможно. Это напоминало нагромождение камней и огромных каменных глыб, испещрённых морским прибоем и имевшим множество подводных ниш и мелких пещер. Как раз всё это и было местом обитания разнообразной морской  живности.
Петру, как уже опытному охотнику, было совсем не интересно царапать живот об острые камни, ползая по отмели в поисках морской  «дичи», хотя уже начался прилив. Он перевалил через хребет косы и нырял в открытом море, где глубина была более десяти-пятнадцати метров, а далее виднелась пугающая зелёная глубина.
Поцарапавшись об острые камни, я отплыл от хребта во внутреннюю часть косы, где была песчаная отмель, видимость под водой здесь была не более полутора-двух метров, что не давало возможности оглядеться.
При такой видимости под водой я ощущал себя скорее «дичью» чем охотником, пропало всякое желание плавать в мутной воде и возвращаться одному на берег страшно.
 Я плавал на глубине метра полтора, пока не увидел рядом с собой, довольно крупный, неизвестный объект.  Он двигался прямо на меня. Я рванулся в сторону, пытаясь уйти с его пути следования. Обнаруженный мною объект рванул в туже сторону. Избегая столкновения с ним, я встал на ноги и вынырнул из воды.
 В полуметре от себя я увидел торчащую из воды голову в зелёном гермошлеме. Глаза мои  повылезали из орбит, как у крабов, проткнутых мною пикой. Волосы, не только на голове, а по всему телу от неописуемого ужаса просто ощетинились.
Черепаха, это была голова большой морской черепахи, увидев в тот момент меня, чуть не умерла от смеха. Я отчётливо видел растянувшейся в cаркастической усмешке  её большой рот и большие желтые зубы.
 Наконец, сообразив, что мне ни что не угрожает, я с любопытством рассматривал это «явление природы». Черепаха перестала смеяться, презрительно взглянув на меня, она медленно поплыла прочь, загребая воду большими ластами.
 Наконец Петро вспомнил, что я там барахтаюсь один, вернулся ко мне. Петро, давай домой, мне на сегодня хватит впечатлений. Не знал я тогда, что самые острые впечатления меня ожидали впереди.
 Домой так домой. Петро не стал спорить. Он взмахнул свободной левой рукой, в правой руке он держал ружьё и его крупное, сильное тело ушло под воду. Я плюхнулся следом, чтобы сильно не отстать.
Петро быстро уходил всё дальше и дальше. Я периодически поднимал голову и просматривал горизонт, чтобы выдерживать направление к берегу и не потерять из видимости Петра.
 И тут я увидел то, чего увидеть больше всего боялся. Слева, градусов под шестьдесят, отрезая мне путь, рассекали морскую гладь два тёмных треугольных акульих плавника.
 От страха, я выронил изо рта загубник с трубкой и пытался криком остановить «уходящего» от меня Петра. Петро естественно меня не слышал, бурлящая под его ластами и телом морская вода заглушала все звуки.
 Я снова сунул в рот загубник, вытянул вперёд левую руку с пикой и рванул, насколько, был способен. Через некоторое время, справа от себя я почувствовал движение и плеск морской воды.
 Вот и всё, в голове проскочила нерадостная мысль. Сейчас акула сделает круг, подойдёт вплотную ко мне, своей шкурой, похожей на наждачную бумагу, черканёт моё тело, попробует на вкус, так - как все вкусовые рецепторы у акулы находятся на коже.
 О дальнейшем, думать я уже не хотел, последние силы покидали меня. Я медленно погружался в воду ногами вниз и уже смирился с участью мне уготовленной судьбой.  И тут мои ноги достигли тверди морского дна, это для меня было большой неожиданностью и моим спасением. Я опёрся ногами о морской песок, глубина моря в этом месте едва достигала моего подбородка.
 Я обернулся назад и увидел Петра, догнавшего меня. Ну, ты даёшь? Сказал он,  переводя дыхание. ААкулы! Едва мог вымолвить я.
 Почти ползком я выходил на берег. Казалось бы, произошедший инцидент, должен был отбить у меня дальнейшее желание заниматься подводной охотой, но я уже успел ею заболеть, и это маленькое морское приключение стало началом длинного пути подводного охотника.
 Мы с Петром не распространялись о встрече с акулами на подводной охоте. Но однажды, уже в отпуске в Москве в ресторане гостиницы министерства обороны, что на девятом этаже, если не ошибаюсь, мы отмечали присвоение мне очередного воинского звания капитан.
 Как то само собой заговорили о подводной охоте в Красном море. Ну что, расскажем о встрече с акулами? Обращается ко мне Петро. Я согласился и рассказал нашей компании эту «историю».  Когда я дошёл до места, где удирал от акул, Петро остановил меня и попросил, что с этого места он сам и дополнил мой рассказ, вписав меня в мультипликационный сериал, где я по поверхности моря в ластах шлёпал по воде, обгоняя его, а акулы щёлкали острыми зубами, пытались  схватить меня. Все долго смеялись и я вместе со всеми.
                20.07.2014г.      Виктор Тельпов.