Дельфин из хлебного мякиша

Оренбург встретил меня неприятным моросящим дождём. Настолько мелким и подлым, словно шакал из мультфильма «Маугли». В плацкартном вагоне я долго не мог заснуть, ворочался. Из-под окна сквозило холодным ночным воздухом в лицо. Я укрылся простынкой с головой, но теплее мне от этого не стало. Посреди ночи в соседнем купе проснулся годовалый ребенок. Синхронно с ним проснулся и весь вагон. Две старушки, у которых были нижние места в моём купе, резво вскочили со своих мест и принялись неистово крестится троеперстиями и бубнить себе под нос православные скороговорки. Соответственно на перрон с поезда я сошёл не в лучшем расположении духа.

- Два хот-дога и стаканчик с кофе, - я протянул продавцу 2 купюры на сумму в шестьдесят рублей. Пока мне готовили, я оглядел привокзальную площадь. Ничего необычного, простое здание вокзала маленького провинциального городка, с памятником Петру Рычкову на площади возле входа, циферблатом под крышей и скромной вывеской «Оренбург».
- Скажите, а как добраться до Соль-Илецка?
- Идите в ту сторону, - она указала рукой в самый дальний конец привокзальной площади, - там стоят маршрутки до Илецка.
- Долго ехать?
- Чуть больше часа.
- А тюрьма далеко от автовокзала?
- Не знаю.

Я забрал хот-доги и стаканчик растворимого кофе и сел на лавку. Слегка утолив утренний голод, я направился к стоянке газелей.

- СОЛЬ-ИЛЕЦК! ЧЕРЕЗ 15 МИНУТ! СОЛЬ-ИЛЕЦК! – надрывался водитель.
- Есть места?
- Да, садись.
- Сколько проезд?
- Сотка.
- А не знаешь случаем, далеко от автовокзала тюрьма?
- Минут десять пешком, я покажу.

В маршрутке я сразу же провалился в глубокий сон. Сказалась бессонная ночь в вагоне.  Разбудил меня водитель.

- Вставай, а то тюрьму закроют, сесть не успеешь, - и сам громко рассмеялся от сказанной собой глупой шутки. Слово он своё сдержал, объяснил дорогу до тюрьмы, до которой, и вправду, идти оказалось не более десяти минут. Возле входа было много гостей города с фотоаппаратами, которые фотографировались на фоне статуй черных дельфинов. Тюрьма в этом городе была второй из двух возможных достопримечательностей после лечебных солевых озёр.

Я вошёл на КПП.
- Сегодня Самарин Андрей освобождается. Я его брат.
- Он на оформлении, - ответил мне сержант, грозно посмотрев на меня из-под козырька фуражки, - вещи получает, ждите.

Брат сел за непреднамеренное  убийство. В пьяной драке в кабаке «вшатал буйного», как он сам говорил, приложив его виском об стену. На суде свою вину не признал. Чести сидеть на «Дельфине» он удостоился, когда в бараке пятеро «быков» решили поломать брата. Троих он отправил к праотцам, а двое других надолго прописались на медицинских лагерных койках. Его пыл остудили подоспевшие сотрудники резиновыми дубинками. Получив к своему сроку лишние десять лет, он отправился отбывать их на «особый режим». Когда его посадили, мне было пять лет. Своего брата я знаю только по фотографиям. Мама не брала меня с собой к нему на краткосрочные и длительные свидания. Она бы и сейчас сама поехала бы его встречать, если бы не подкачало здоровье.

Спустя час брат вышел, одетый в спортивный костюм, актуальный для десятилетней давности. На фотографиях он выглядел иначе, нежели чем сейчас. С поседевшими висками, морщинами на лице и хитрым прищуром.
- Здравствуй, Андрей, - брат, молча, крепко обнял меня.
- Как мать? - спросил он.
- Нормально, просто температура поднялась некстати.
- У меня для тебя, кстати, сувенир, - брат достал из кармана олимпийки фигурку черного дельфина, - я её сам сделал, из хлебного мякиша.
- А чем раскрасил?
- Пеплом от сожженных спичек.