Цербер

ЦЕРБЕР

               Старайся  быть  терпимее  к  тем,
                кто  не  дорос  до  твоих  предрассудков.
                Веслав  Брудзиньский
       Освобождённая на плановые полчаса от опостылевшего поводка, слишком уж ограничивавшего свободу собачьей личности, Стэди радостно тряхнула кудлатой без завивок головой, сбрасывая силой своего воображения ещё и опротивевший ошейник, и припустилась по сырой после недавнего дождя кладбищенской аллее.
       Впереди её ждали новые незабываемые встречи. Дождь смыл многое, но ему не по силам было уничтожить популярную собачью газету, написанную многочисленными кобелями. Стэди была уже старовата для полноценного флирта с авторами передовиц, однако чисто теоретически интересовалась все-ми этими вещами ещё достаточно живо.
       Прошло почти половина суток после её последнего обязательного визита сюда, за это время здесь перебывала масса всевозможного собачьего народа, жаждущего чужих новостей, и сообщавшего главные свои. Нюх понемногу сдавал и нуждался в очках, но крупные буквы в собачьей периодике  Стэди  разобрать ещё могла.

       Отпустив псину на вечерний моцион, Пётр, наконец, позволил себе закурить. Было жарковато для ночи: короткий дождь не остудил воздух, а лишь на-полнил его паром, добавляя душности. Какой-то одинокий соловей, забыв, что на дворе июнь, а не май, со сбоями пытался вспомнить свои весенние серенады. Всё это расслабляло, успокаивало и умиротворяло, и Пётр в очередной раз поймал себя на мысли, что скорее выгуливает себя, нежели свою собаченцию, которой наверняка абсолютно безразлично, где оправляться и читать свои национальные газеты.

       ...Впереди вдруг душераздирающе взвыла от боли и ужаса собака с очень знакомым голосом; её жуткий вой резко оборвался на самой высокой ноте; послышался очень короткий с чавкающим хрустом звук, который тут же стих в кустах.
       Пётр остановился, от неожиданности потеряв в кладбищенской траве сигарету.
       — Стэди... - осторожно позвал он, но кладбищем теперь правила одна последождевая капель. Соловей умолк.
       — Стэди! - позвал Пётр свою животину громче, но не особо уверенно. - Стэди!!!
       Он попятился. Собака не бежала на его зов, и это было впервые за двенадцать лет её жизни. Она даже не лаяла, давая хозяину понять, что что-то случилось и ей трудно к нему прибежать.
       — Стэди!.. - Пётр всё пятился и пятился, боясь подставить спину темноте, поглотившей любимицу дома. Задом, часто спотыкаясь в темноте, он дошёл до дырки в заборе кладбища, очутился на опустошённой поздним вечером улице, набрался, наконец, смелости, чтобы повернуться к кладбищу своим незащищённым тылом, и побежал. Он уже очень давно не делал этого, и прокуренные насквозь лёгкие быстро стали сдавать. Задыхаясь от запущенной одышки, Пётр ввалился в свой подъезд, цепляясь последними силами за перила, почти вполз на пятый этаж, и долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Рука ходила ходуном, не помогла даже другая, пришедшая ей на подмогу. Вдвоём они тряслись ещё сильнее.
       Услышав подозрительный шум на лестничной площадке, Валентина сама открыла дверь.
       — Что стряслось, Петя?! - испуганно спросила она, увидев совершенно белое лицо мужа. Её взгляд опустился ниже. - И где наша Стэди?.. Ты её потерял?..
       — Её кто-то схватил!.. - с большой задержкой ответил Пётр, тяжело дыша. - Там было темно, я не видел, кто!.. Принеси из кладовки ружьё, патроны и фонарик! Я схожу ещё раз, а то что-то подсознательное давит на психику… Боязно…
       Валентина вернулась быстро.
       — Ты только там поосторожнее, Петя... Темно уже... Может, мне тоже пойти с тобой?
       —  Вот ещё! - вспыхнул чуть пришедший в себя Пётр. - Если уж рисковать, так лучше одному! И с ружьём не страшно. Коли что, пальну в небо для острастки! Или вслед. У меня там самая мелкая дробь, на бекаса. Убить не убью, но задницы им слегка покалечу!

                / / / / / / / / / / / / / / /

       ...Крадучись, Пётр выбрался на знакомую аллею кладбища. Возвращаясь сюда, он ещё надеялся, что собака выбежит ему навстречу и случившееся послужит лишь поводом для забавного рассказа с элементами ужастика, но улицы ночного города были всё так же пусты.
       — Стэди!.. - позвал Пётр. - Стэди!! - крикнул он, целясь ружьём в непроглядную, и тем пугающую даже с оружием темноту. -  Стэди!!!
       Он включил фонарь, нервным движением снял с предохранителя готовую к охоте на мелкую дичь двустволку, и пошёл туда, откуда полчаса назад услышал собачий вопль. Трава уже почти высохла, капель иссякла, а соловей всё же вспомнил о том, что у него уже есть семья и негоже закатывать холостяцкие серенады.
       Пётр качал фонарём, освещая мощным лучом максимум пространства перед собой.
       — Стэди!.. - бросил он очередной клич, чувствуя, что это где-то здесь, рядом...
       Луч света метнулся ему под ноги и застыл пятном на месте.

       ...В забрызганной кровью траве валялись несколько клочков знакомой, коричневой с проседью шерсти. Что-то торчало из узкой щели под заплесневелой могильной плитой рядом с аллеей. Пётр повесил на плечо ружьё, присел, осторожно взял это что-то рукой, потянул на себя, и отшатнулся, вытащив переднюю собачью лапу, откушенную около коленного сустава. Один коготь на ней был знакомо сломан.
       — Стэди... - Пётр чиркнул темноту лучом, разрубая её, и воткнулся светом в крест над могилой, на котором висел влажный от крови рваный ошейник с надписью  « СТЭДИ »...


       …— Н-нате вам! - едко сказал Ножкин, протягивая любимому шефу исписанный листок.
       — Что там опять?.. - Беликов полез в стол за своими давно заношенными очками. - Ты меня своей беллетристикой уже замаял! Жалобу на меня накропал?
       — Нет, это всего лишь очередное заявление по нашему любимому собачьему делу.
       — Опять?! - Беликов был уже зряч.
       — Снова…
       Беликов бегло прочёл  документ.
       — Это уже которое по счёту?
       — Четырнадцатое. Или пятнадцатое... И это только у нас, а если собрать по всем городским отделениям, то этих бредятин наверняка наберётся больше полусотни.
       Беликов бросил бумагу на стол.
       — Я скоро тоже накатаю телегу! О добровольной отставке по состоянию психики. Мы уже два месяца роемся в этом высокосортном собачьем навозе, но не продвинулись вперёд ни на шажок! Ну что вразумительное мы с тобой имеем на текущий момент? Сложных вопросов гораздо больше, чем простых ответов! Что это такое, чёрт возьми?! Кража собак с целью их выгодной продажи? Нет, до сих пор не отмечалось таких выраженных поползновений. Судя по следам, их просто зверски убивают. Для чего? Сдирают с них шкуры, чтобы сделать из них что-нибудь пушное? Тоже мимо: у многих шавок шерсть имела совсем не товарный вид. Забивают на мясо для пирожков с говядиной или свининой? Абсурд! Что можно взять с карликового пинчера размером в кулак?!
       — Робин Гуд, надо полагать, - сделал смелое предположение более эрудированный Ножкин. – Собаконенавистник. Смертно воюет с братьями нашими меньшими.
       — На кладбищах...
       — А вот за это, шеф, нам давно пора было зацепиться! Он орудует только на погостах, не трогая собак, гуляющих в скверах и на улицах города. Может быть, он возмущён тем, что собаки оскверняют священные в его понимании могилы?
       — Тогда ему надо было воевать с хозяевами, собакам абсолютно всё равно, что осквернять. И почему  ОН? - с сомнением спросил Беликов. - Если судить по заявлениям, некоторые собаки пропали почти одновременно, но в разных концах города.
       — Значит, это какая-то секта. Борется против гнилого неонигилизма за здоровую ретромораль.
       — А чем же тогда объяснить ужас ищеек, которых мы пытались навести на следы? Чем так воняют эти сектанты?
       Ножкин задумчиво поцарапал ногтем волосатую бородавку на своём квадратном подбородке.
       — Тоже, знаете ли, вопрос вопросов... Подсыпали что-нибудь или полили чем? Но обычно при этом собаки просто отказываются брать след, а тут ведь они что-то получают от этого запаха... Какую-то полновесную информацию, которая и приводит их в неописуемый ужас... С чем они могут его связывать, что им видится?               
       — Кто?.. - уточнил  принципиальный Беликов. - Наши тренированные собаки не пугаются ни медведя, ни оружия, ни машин. А  ЭТОГО  боятся. Панически боятся!
       — Динозавр их тут, что ли, давит? Сбежал, понимаешь, из доисторической эры, и давит! Тигр или лев, смывшиеся из зоопарка или цирка? Но не было сообщений о пропажах! И лев с тигром хоть иногда не отказались бы и от людей. Что за хроническое собакоедство?!
       — И нет абсолютно никаких следов, - добавил Беликов. - Тигр со львом обязательно оставили бы нам отпечатки своих огромных лап, которые мы обнаружили бы и без перепуганных собак. И, главное, никто ничего такого не видел! В лучшем случае нечто бесформенное и ещё более тёмное, чем ночь на кладбище...
       — Мистика какая-то... И ведь всё ночью, ночью! Хоть бы один эпизод днём!
       — Нужен качественный следственный эксперимент, - устало сказал Беликов.
       — Подсадная утка? -  догадался Ножкин.
       — Утки. Надо будет подсадить их в нескольких местах сразу, авось, в каком-нибудь да клюнет!
       — Если там действительно что-то такое есть, то повезти просто обязано! - сказал Ножкин. - Народ уже недели две не появляется на городских кладбищах. Даже днём - ни с собаками, ни без них. Покойников вымораживают в битком забитых моргах, церковь трубит тревогу, теряя перепуганную демоническими событиями паству и работу, а  ОН  или  ОНИ  сидят голодом...
       — Опасное это мероприятие, - сказал Беликов. - Возможно, собаки были лишь началом, а потом...
       — Я знаю, что нам нужно сделать! - Ножкин взял со стола чистый лист бумаги, и стал торопливо рисовать на нём схему. - Мы днём на кладбищах вот так и так закрепим видеокамеры на подвижных подвесках, в ошейники подсадных собак вставим радиомаяки, и пусть камеры на них отрабатывают! В любой ситуации хотя бы одна будет видеть нашу утку. А потом мы сделаем стыковку записей.
       — Не забудь, что у камер должен быть и инфракрасный режим! Работать- то им придётся  в основном  ночью!
         

      
       …— Останови! - крикнул полковник, и изображение на экране телевизора замерло. Видеомагнитофон был высокого качества, поэтому получился почти фотоснимок.
       — Кто это?.. - спросил полковник, глядя уже не на экран, а на хмурого Беликова.
       — Если бы я был древним греком, то сказал бы, что это Цербер... Его трудно с кем-либо спутать...
       — Какой Цербер?! - взорвался полковник. - Общественность взбудоражена и возмущена тем, что полиция бездействует, а вы мне тут показываете кинофантастику?!
       — Это Цербер... - настойчиво повторил Беликов. - Трёхголовый пёс, охранявший вход в Аид - царство мёртвых, которым правил бог этого царства, Гадес.
       — Здесь, простите, царство живых! Живых!!! - не унимался полковник. - И реальная жизнь, а не древний миф! Что здесь может делать герой греческих сказок?!
       — Выходит, что это не такие уж и сказки... - сказал Беликов устало.  - А относительно появления здесь конкретного Цербера есть даже версия. Вряд ли все эти безобразия связаны с аморальным выгулом собак на наших городских кладбищах. Ему на наш мир и на нашу нравственность высоко задрать могучую заднюю лапу! Он живёт по другую сторону Добра и Зла, и раз что-то заставило его нарушить границы владений своего тёмного царства, значит, на то были весьма веские причины...
       — Конец света! - едко сказал полковник. - Армагеддон, блин! Страшный Суд!
       — Скорее всего, ещё нет, - неправильно понял его Беликов. - Согласно последним прогнозам, до этого события ещё достаточно далеко. Кое-что в этом деле уже не вызывает у нас безответных вопросов. Например, нам ясно, почему он появляется на погостах, а не где-то в других местах. Кладбище - это ведь, по сути, внешняя территория царства мёртвых, преддверие Аида. Сразу за ним начинается берег реки Ахеронт, через которую души умерших перевозит паромщик Харон, а на другом берегу реки вход в царство мёртвых и охраняет Цербер. Охранял...
       Полковник раздражённо взъерошил рукой ёжик на своей коротко стриженной по давней моде милиции голове, потом бросил в рот какую-то таблетку из рабочего стола, и запил её водой прямо из графина, тосковавшего на полковничьем столе.
       — Ладно, ребятишки... - сказал он на редкость миролюбиво. - Допустим, я такой же шизофреник, как и вы, и верю во всё это ваше безумие. Чтобы понять главное, мне необходимо сначала хотя бы частично понять вас. Вы пришли ко мне, значит, дошли до самого конца, и готовы поделиться со мной Истиной, наконец-то посетившей вас. Тогда ответьте мне на самый знойный вопрос. ПОЧЕМУ?! Почему ему сиделось ТАМ бездну минувших лет, но уже не сидится теперь?..
       — Мы думали над этим, Сергей Иванович, - сменил своего шефа Ножкин. - Очень долго думали. В принципе, ТАМ могут быть лишь три заинтересованных лица. Гадесу  жаловаться, прямо скажем, не на что, поскольку покойников вы ему поставляете исправно. Харон тоже в какой-то мере удовлетворён. Прежде для паромщика мертвецу клали под язык монету в один талан, а сейчас ему, по-видимому, достаются золотые зубы и ещё кое-что из того, в чём вы хороните умерших.
       - Вы… Мы… - полковник уловил в словах подчинённого какую-то логическую несуразность. – Вы хоть от чьего лица там выступаете тут?..
       - От вашего - нашего, - нахмурившись, сказал Ножкин, завязав некоторые мысли в голове начальника узлами. – Сути оговорки не меняют…
       — Значит, обижен один Цербер, - полковник горестно вздохнул. - Чем же это, если не секрет?
       — Для Цербера в руку мёртвого древние совали вкусную медовую коврижку...
       — Вы хотите сказать, что это он с голодухи, и надо возрождать былые традиции, иначе нам будет совсем плохо?..
       — А… нам… ничего другого и не остаётся! Где мы… можем взять Геракла, который снова усмирит озверевшего трёхголового пса размером со слона? И время не ждёт, Сергей Иванович! Гадес своих слуг традиционно не кормит. Церберу надоело дожидаться от нас гостинцев, он оголодал настолько, что ослушался своего хозяина, покинул ответственный пост, и переплыл Ахеронт, оказавшись именно здесь! До сих пор он нападал только на собак, хотя они, по сути, являются его прародителями. Люди для него пока табу, они целиком и полностью принадлежат Гадесу, но собак на кладбища больше не водят, а голод, как вы знаете, не тётка... Цербер уже нарушил один запрет, что ему помешает при определённых обстоятельствах перешагнуть и через другой? Имейте в виду: прежде он был вегетарианцем! Вы только представьте, что будет, если он осатанеет окончательно, и вырвется с кладбища...
       Полковник выпил ещё одну таблетку.
       — Ребята, но вы же не хуже меня понимаете, что если всё именно так, а не иначе, потребуется уйма времени и масса доказательных усилий! Людей нужно убедить в необходимости немедленных и конкретных мер! Как убедить?! Чем убедить?! В христианско-мусульманско-иудейско-буддийском и прочем современном мире нагло орудует давно отменённый им языческий демон древних! Это что вообще такое?!
       — О, убедить - это как раз очень и очень просто! - Ножкин неожиданно встал со стула, и, сунув руку в карман своего полицейского кителя, что-то из него достал.
       - Цербер, АП!!! - крикнул он, взмахнув рукой, и три куска сахара полетели через просторный кабинет…

       …Стена с портретом Президента беззвучно раскололась, в щель пролезли три рычащие апокалипсические головы, весьма отдалённо напоминавшие собачьи; три клыкастые пасти распахнулись, истекая обильной жёлтой слюной, поймали на лету все три куска, и втянулись обратно в трещину, края которой тут же сошлись. Через мгновение стена была совершенно целой; портрет Главы Государства висел теперь на ней чуть косо, да какой-то омерзительный запах растекался по кабинету.
       — Видите, он уже созрел для того, чтобы покинуть родные могилы... - глухо сказал Ножкин. - Сегодня он лишь охотно откликается на зов, но завтра может сам проявить любую инициативу... В принципе то, что я вам только что здесь продемонстрировал, способен повторить почти каждый, у кого достаточно крепки нервы. Но я не советовал бы вам делать это слишком часто! Поторопитесь! Я не могу сдержать  Цербера, я могу лишь предупредить вас об угрожающей опасности! Именно поэтому я нарушил запрет, и пришёл к вам! Прощайте!
       Он поднял руку и шагнул в стену, бесследно утонув в ней.
       В кабинете осталось двое…
       — Это что было?.. - шёпотом спросил полковник, запив очередную таблетку. – Это откуда было?..
       Беликов выскочившими из орбит глазами молча смотрел на покосившийся портрет правящего лидера нации.

       …Дверь кабинета резко открылась, и вошёл взъерошенный, крайне раздражённый чем-то… опять Ножкин.
       — Извините, опоздал! Не мог выйти из дому: какой-то шутник снаружи закрыл дверь на замок, которым я давно уже не пользуюсь! Ключ когда-то потерял, выше поставил другой замок, а этот поленился вынуть! Видимо, ключ нашли и попытались проникнуть в квартиру!
       Беликов почувствовал, что волосы на его голове шевелятся, испытывая желание встать дыбом.
       — Кто это есть?!. - рявкнул первым опомнившийся полковник, стукнув по столу кулаком. – Это кто был?.. С другой планеты или посланник древних и вовсе не мифических богов?..
       — Вы о чём?.. - Ножкин непонимающе переводил взгляд с одного шефа на другого.
       — О тебе... - сказал Беликов устало, потом грустно добавил: - И о нас... И о них...
       Он опять, уже с большим интересом посмотрел на криво украшавший стену портрет.
       — Что же мы теперь делать-то будем?.. - уже спокойнее спросил полковник.
       — Вы о чём?! - надоедал Ножкин.
       — Что указано... - сказал Беликов, не обращая внимания на дурацкие вопросы постороннего, опоздавшего ко всему. - Но сначала я хочу кое в чём убедиться сам….
       Не оборачиваясь, он через стол протянул ошеломлённому полковнику рас-крытую ладонь.
       — Я знаю, у вас есть сахар, Вадим Сергеевич. Дайте-ка мне для начала три куска!..

       …Сердце полковника болезненно сжалось, и стало торопливо откачивать от его лица кровь…

                В  Аду
                не  всегда
                выживают
                даже  черти…