Угощайтесь!

Воспоминания из моего детства. 

В конце пятидесятых  годов наша семья жила в небольшом городе Уральске,что расположен на  правом берегу реки Урал. Красивейшее место, скажу я вам! Особенно великолепна пойма Урала! Сам город находится в европейской части страны. В этом месте река делает изящный поворот. Вот и получается,что стоит перейти мост  через Урал и, вот она знаменитая  Бухарская сторона, как называли ее  кочевники встарь и местные старожилы. Здравствуй, Азия!
Все дело в том,что граница между Европой и Азией,как частями света, пролегает по Уралу.
Жили мы в Европе,а купаться ходили чрез мост в Азию. Противоположный берег был пологим и летом на песчаных отмелях горожане устраивали пляж.В то время Урал был многоводен и по нему ходили баржи.Изобиловал он и рыбой,особенно красной.Рыбу можно было купить и в магазине и из-под полы,как говорили родители.Уж в чем,в чем,а в породах рыб мы разбирались  с детства.
Она у нас не кончалась никогда. Ею были увешаны чердаки всех домов.Папа был заядлым рыбаком,но красной рыбы не ловил никогда.

И был  у моей мамы брат Григорий, а для нас детей  просто дядя Гриша. Был он  военным  летчиком, жил  с семьей  в то время в Подмосковье, там же располагался и его военный  аэродром.
Трижды  за войну его самолет был  подбит, трижды менял экипаж, закончил войну в госпитале под Кенигсбергом. Продолжал летать и после войны. Мы все им очень гордились.

И вот однажды он  появился в нашем дворе так неожиданно, что будто " снег среди лета свалился нам на голову". Так сказала тогда мама.
 Как потом выяснилось, летел его самолет  с аэродрома,что находился в Подмосковье, на военный аэродром, что был  под Актюбинском,а это в пятистах километрах от нас.
Курс пролегал как раз над Уральском.В воздухе произошла какая то поломка и дядя Гриша со своим напарником решили не рисковать.

Для  её устранения  они  и запросили разрешение посадить самолет в аэропорту Уральска. Возможно это была и "военная уловка",но не воспользоваться возможностью навестить мать и семью сестры он не мог.
Пока самолет ремонтировали, им пришлось сделать "марш-бросок" по шпалам железной дороги,то бишь, пробежать от аэропорта до нашего дома пять километров. Просто так оставить  военный самолет в аэропорту,конечно же, было нельзя,да по стечению обстоятельств повезло им несказанно. Оба авиа механика,что должны были ремонтировать самолет,оказались  фронтовиками,жили прямо напротив нас на одной улице.Это были дядя Митя Вертянкин и дядя Толя Захаров,а  последний был еще и кумом моим родителям - он крестил  младшего брата Женю.

Благо, что рельсы той самой дороги, уложенные на шпалы, протянувшиеся от самой Москвы до столиц всех южных республик СССР, проходили одновременно рядом с аэропортом и нашим домом.
 Когда выдавали разрешение на строительство дома,а было это в 1953 году,родители были очень рады,что такому соседству,проходящему всего в 30 метрах не придали значения.

Вот и прожили мы все детство под стук колес, легко отличая « порожняк» от сильно груженных  составов. Даже по количеству "тук-тук" на слух мы   могли сосчитать сколько  вагонов  могло быть в составах.
Все игры проходили рядом с домом и буквально за железной дорогой. Там же наша бабуся пасла гусей,а соседи пасли еще и  коров.
Нередко поезда останавливались и простаивали где то по полчаса, не принимаемые железнодорожной станцией.
Это сейчас она большая и современная, принимает все поезда без проблем, а тогда мы дети были очень рады остановкам поездов.
Двери вагонов открывались, мужчины выходили курить в тамбур, а лихие ребята даже спрыгивали на высокую насыпь.

Курящих женщин мы не видели никогда.
Я хорошо помню поезда с целинниками. Тогда их проходило много. Молодые и улыбающиеся парни с девчатами  угощали нас  конфетами и колбасой.
По настоящему растроганные, мы подолгу махали ладошками вслед уходящим потом  поездам.
Прямо за железной дорогой до самого аэропорта тянулась голая степь.С весны она расцвечивалась полевыми тюльпанами,благоухала запахами разнотравья,а к августу только островки седого ковыля оживляли пейзаж.

После войны прошло тогда чуть больше десятка лет.
Родители строились,как и все в округе. Мы жили во времянке, семья была семь душ.
Ни газа, ни холодильников не было. Скоропортящиеся продукты спускали в ведре,привязав к нему длинную веревку, в  шахту водяного колодца.
Шахта была глубокой,просторной и слегка влажной.Воду мы качали вручную,а трубы колодца папа забивал сам.Он был единственным на всю округу мастером,разбирающимся в этом деле. Вкус колодезной воды из папиного колодца я помню до сих пор.
Что можно было из мясных продуктов солить, мама солила, а потом перед варкой  вымачивала. Готовили кушать на керогазе,который на лето выносили в сенцы. Запасы керосина всегда контролировались и не кончались никогда.Каждый четверг,взяв керосиновый бак, мы  с сестрой Олей или братом Женей отправлялись к керосиновому ларьку за четыре квартала от дома.Занимали очередь и ждали,когда привезут керосин. Возвращались домой медленно,с частыми остановками,но довольные,что выполнили задание родителей. 

Чайник с водой для чая  ставили  кипятится на керогаз в последнюю очередь,когда основная еда уже была приготовлена.Поэтому у нас у всех была привычка после еды,не дожидаться чая,а  выпивать кружку колодезной воды.Это уже потом,когда подросли деревья и кусты в садах, стали варить компоты в ведерных кастрюлях на 2 дня вперед.За каждым ребенком в семье было закреплено по одной яблоне.Поливать надо было свое дерево самому. Мы ревниво следили друг за другом,чтобы под яблоню в течении лета было вылито по сто ведер воды. Эту норму нам установили родители.

Когда во дворе неожиданно  появились дядя Гриша со своим напарником, мама растерялась,расстроившись, что  из еды приготовленного еще  не было ничего и угощать было нечем. .
Но дядя Гриша её успокоил и попросил просто пожарить картошки  с луком на свином  сале. Это была и наша любимая еда.
И такого  добра у нас было всегда вволю.
Картошки в погребе хватало от осенней копки до новой, а кадка с соленым салом  всегда стояла в чулане.Свинью резали на 7 ноября,но иногда и на Новый год.Сало сразу солили в ящиках,специально сделанных папой.

Папа в тот день был на работе,а  бабушка не отходила от дяди Гриши.Она все не могла поверить, что он стоит перед ней живой и  такой красивый. Мама же сразу засуетилась и  бросилась готовить кушать.
Но, чтобы гости слегка утолили голод, она  поставила на стол перед  ними хлебницу с  белым  хлебом, наскоро нарезанным  огромными ломтями, и миску  с черной икрой.Положив перед гостями  еще две столовых ложки,она повернулась,чтобы уйти,но дядя Гриша её остановил.
--Это,что можно кушать?- спросил он, поперхнувшись. Его друг тоже не мог, видимо, поверить и молча смотрел на маму широко открытыми глазами, ожидая ответа.
--  Угощайтесь, угощайтесь! Я вам и с собой ещё дам,- махнув рукой в знак согласия,мама поспешила удалиться, а мне велела помыть две банки и наложить в них икры.Крышек капроновых еще не было и накрыв банки бумагой,их еще обвязывали тканью.

Дядя Гриша толкнул друга локтем в бок, и они стали скромно намазывать крупинки икры на хлеб.
 Эх,видели бы они, как мы ее всегда уплетали ложками!

Черная икра и балык из осетра и белуги для нас были обыденной едой. Да,по нынешним временам это настоящая роскошь,а тогда  порой не было денег на хлеб,уж про сливочное масло я вообще не говорю - мы его в то время не видели никогда, так мы икру ели просто с картошкой, отваренной в « мундире».
Снабжал нас этими рыбными  яствами  сосед дядя Леша Чупров. Он же был крестным отцом моей младшей сестре Ольге.
Он был высокого роста,как потом я узнала,его рост был почти два метра,широк в плечах,но добрее него человека в округе не было.

Еще дяде Леше мы дети  были обязаны жизнью.Весной пятьдесят седьмого года,когда родители были на работе,когда вода  разлившегося внезапно Урала затопила наши дома,он  практически спас нас  от гибели.

На наше счастье именно  в тот момент,когда вода  начала стремительно прибывать, дядя Леша только что вернувшийся  из рейса в Гурьев,на всякий случай,  решил проверить есть ли кто из взрослых у нас  дома.

Словно полноводная река с берегом в качестве насыпи от железной дороги с одной стороны и заборов домов с другой,вода и хлынула в наши дворы и дома.

На дяде Леше были высокие сапоги-бродни,которые мы называли болотными,но и они ему не помогли. Он ходил по пояс в воде  и снимал нас детей с изголовий кроватей и верха шкафов,как дед Мазай своих зайцев.

 Причем мы с сестрой были уже промокшие до нитки и сидели с синими губами на изголовье кровати,поджав ноги и боясь шелохнуться.А вода все прибывала...

Родители дяди Леши жили в Гурьеве и он, работая шофером-дальнобойщиком  на  лесовозе, возил в Гурьев  лес.От Уральска до Гурьева дорога была прямая как стрела длинною в пятьсот километров.Его огромная машина марки  ЗИС темно зеленого цвета, с коротким прицепом на двух колесах, который был всегда увешан крепежными цепями,стояла возле дома от поездки до поездки.
Возвращаясь из гурьевской  командировки,а заодно и  от родителей, всегда привозил  черную икру и красную рыбу,таким образом, обеспечивая  свою большую семью и никогда не забывая нашу.
 Красная рыба "с рук" стоила  всего один рубль за килограмм,а икра четыре рубля. Умер дядя Леша рано, оставив о себе в наших сердцах неизгладимую память.

 Рыбу мы вялили на чердаке, укрыв от мух  несколькими слоями марли, а икру солили. Да она и так не успевала портиться, хотя и стояла в эмалированных ведрах.

Жареную картошку в тот день мама подала на стол на огромной чугунной сковороде.  Всегда, когда у нас были гости, детей сажали кушать отдельно за детский стол. Мы с любопытством наблюдали за взрослыми - ни пьянок,ни матов за столом взрослых мы никогда не слышали.

Я хорошо помню, как дядя Гриша немного поев картошки, снова начал делать бутерброды с икрой. Намазывая  её на хлеб, он передавал очередной  бутерброд и  другу,потом делал себе.
--А что ты картошку то не ешь?- спросила его мама.
--Так она же, Катя, у тебя сырая! - немного смущаясь,произнес дядя  Гриша.
Мама поперхнулась,покраснела,а потом нашлась,что сказать.
-- Нет уж, Гриша,  угощайтесь! Я такую картошку и сама  люблю!- обиженным тоном сказала мама. Взрослые на секунду задумались, а потом  дружно расхохотались.

******
Вскоре почти эти слова я  повторила, но уже папе.
Мама в то время  лежала в больнице, и папа разрывался между домом, больницей и работой.
Решив помочь отцу,я попросила старшего  брата Славу пораньше разжечь  печь и поддерживать огонь,а сама отважилась первый раз в жизни  приготовить щи.
Кастрюля была большая, щи у меня получились жидкими. Подумав, я добавила в кастрюлю еще и  вермишели, затем все хорошо сдобрила  зажаркой из овощей с томатом.
Сестра и братья ничего не заметили и были сытно накормлены.
Кода я подала  щи  папе, пришедшему с работы, он меня похвалил, что я справилась. Кушал молча, потом, улыбаясь поднял на меня глаза и  не выдержал.
-- Я отдал бы  тебе на соревнованиях  первое место, только вот  что- то не припомню, как называется твой суп?
--Понравился? Угощайся, угощайся! Я так люблю! Это щи и называться они будут «ташкины», -я сияла от счастья.

«Ташкой»  меня называла моя крестная -  тетя  Наташа  Мухалева, мамина  старшая сестра,придумав производное от Татьяны.Было мне на тот момент всего восемь лет.
С тех пор прошло пятьдесят пять.
Нет в живых никого из моих родных, родившихся в начале прошлого века.
А вот про  «ташкины» щи я  вспоминаю часто.  Их вкус напоминает мне  вкус  моего детства. Он практически не изменился.Только теперь вермишель я отвариваю отдельно и когда подаю на стол,каждый кладет в тарелку по желанию.
 
Вкус той черной икры и красной рыбы, их количество остались лишь  в моих  воспоминаниях.Дядя Гриша приезжал к нам каждый раз,если позволяла служба.Неоднократно высылал нам деньги.Мама покупала для него рыбу и икру. Звеньями осетров у нас тогда  был завешен  весь двор - так мама готовила брату балык. Умер дядя Гриша 30 апреля 1975 года,не дожив до тридцатилетия  Победы всего 9 дней.

Рыбу я люблю всю жизнь, как мне кажется, особой любовью.Никогда не покупала и не покупаю мелкой рыбы и морской.
На свои любимые пироги с начинкой из капусты с рыбой всегда приглашаю друзей. Мои  гости непременно слышат: « Угощайтесь!»