Глава IV Калиф

        С обугленными от бессонной ночи глазами Стас прибежал на работу. Неторопливо-штатная толпа гуськом плелась на работу. Позевывая, перекидываясь приветствиями, не замечая новоиспеченного директора.

        Проходная туманилась в лучах восходящего солнца, попахивая наскоро окрашенной желтой краской. Массивная дверь старчески скрипнула, впуская пришедших, холодным склепом встретил загон сторожей.

        С окислившимся выражением вахтерша сунула Сорокину пропуск - за такую зарплату «пожалуйста» не говорят.

        По коридорам конструкторского бюро с чертежами под мышкой сновали инженеры-«жаворонки», еле волочили ноги инженеры-«совы».

        Юноша остановился у информационного стенда – директорские приказы о депримировании выпивох, разворот заводской газеты, молчок о вчерашнем.
Налево - привычный отдел, направо - приёмная генерального. Стас глубоко вздохнул: «В отдел или все-таки в приёмную?»

        По исконно-мужской привычке ноги повернулись налево, в известный путь вдоль желтой крошки стен.

        Навстречу попалась разбитная делегатка, со вчерашней встречи «хозяина».
        - Станислав Иванович, куда же вы? Вы ж теперь директор! Вам в обратную сторону, - и, залившись хохотом бабы на игрищах, убежала.

        «Комедия должна продолжаться!» - Сорокин быстро почесал под носом.

        Корпус нахально развернулся на сто восемьдесят градусов, глаза блеснули дьявольским задором, туфли застучали по коридору.

        В золоченой приёмной, как Клеопатра, восседала Юленька - предмет вожделения мужского населения завода. Белизна волос спускалась до наливных грудей, топорщивших розовое платье. Ангельское личико с газельими глазками, шоколадная кожа, точёные ножки. «Журавль» манил дефилировать по подиуму, «синица» подложила генеральский предбанник.
        - Вам кого? – секретарша распушила павлиньи ресницы.

        «Набраться храбрости и ущипнуть тебя за попку!.. Но это потом», - Стас нагло завернул взглядом в ложбинку с кулоном:
        - Бывшего генерального.

        Бровки вразлет сошлись в удивлении. Вчера под благовидным предлогом Юленька сбежала в хижину молодого любовника и пропустила встречу с новым собственником.

        Сорокин дерзко двинулся к генеральской двери.

        - Куда вы, молодой человек?! – недоумение переросло в испуг.

        Юношеская рука уже открыла первую дверь на себя, толкнула вперед вторую. Стас вошел с нахальной улыбкой. Семеновский вскинул брови, но продолжил говорить по телефону, сигаретой указав на стул.

        - Что вы себе позволяете? - решилась войти секретарша, не привыкшая к такому.
        - Всё в порядке, Юленька, - приложил трубку к груди Анатолий Аркадьевич, - завари-ка нам лучше чайку.
        - Мне – кофе, - обнаглел Сорокин.
        Семеновский ласково кивнул секретарше.

        Девушка удалилась в непонятках. Директор еще пару минут подакал в телефон, затушил окурок в пепельницу. Трубка вернулась на аппарат, Анатолий Аркадьевич привстал, протянул ладонь сменщику.

        - Сразу быка за рога! Молодец! – сел на место, сложил руки, как школьник за партой.
        - А чего тянуть? - ухмыльнулся новоиспеченный.
        - Я только что переговорил с твоим Варвариным... надеюсь, вы позволите старику называть вас на «ты»?
        Стас кивнул.

        - Так вот о чем мы с ним договорились: ты получаешь вторую категорию. Вне очереди. Это раз! И… учитывая амбиции, тебя начинают готовить на начальника сектора! Варшавского давно пора менять. Сидит вечно в своем закутке, что-то мямлит…
        - Заманчивые перспективы. Но для позавчерашнего Сорокина - это слишком много, а для сегодняшнего - слишком мало.

        - Иронизируешь? Напрасно. Ты же разумный человек и должен понимать, чтобы управлять таким заводом, как наш, необходимо учиться, пошагово пройти все ступени. Я, например, начинал с мастера цеха.
        - Времена меняются. Акселерация!
        - Шустёр! Где ж ты раньше был? Почему раньше тебя не знал?

        «Да, где ж тебе раньше меня узнать? Ты ж всё время по Италиям, да по Франциям... Всё менялся опытом», - промолчал юноша.

        - Я переговорил с Москвой, меня заверили - в случае моей замены государство заблокирует сделку с Лугининым.
        - Да бросьте, вы, Анатолий Аркадьевич. Государству лишь бы избавиться от мусорного актива. Бельмо на глазу Калтыжского района уже незаметно, а казну обедняет. Так что правители грамотно рассудили - пусть лучше Михал Иваныч разоряется.
        - Политически подкован, молодец! Но все равно не спеши, у меня ещё две недели отработки. По КЗОТу положено?
        - Положено, но задерживать не буду. Зачем вам время терять?
        - Еще и приказ не готов о твоем назначении…
        - Наберите мне, пожалуйста, отдел кадров.
        - Садись-ка в мое кресло, - вышел из-за стола Семеновский с отеческим участием, - сам набирай.

        Стас не ожидал от кресла такой мягкости - не работать, а спать! Спикерфон хрипло зашипел.

        - Да, Анатолий Аркадьевич, - подобострастно пропыхтел начальник отдела кадров.
        - Николай Алексеевич, это – Сорокин, Станислав Иванович. Говорят, вы не торопитесь с приказом о моём назначении?
        - Так я... это...
        - Через пятнадцать минут жду. Отбой!
        Стас сбросил спикерфон, засёк время по кварцевым часам.
        - Крут, - улыбнулся Семеновский.

        Юленька внесла поднос. Ложечки задребезжали по блюдцам, конфетница съехала к краю - рокировка директоров повергла в шок.

        - Придет Кругляев, сразу впустите, - распорядился новоиспеченный.

        Девушка вопросительно посмотрела на старого директора, тот кивнул.

        Золотая ложечка в подрагивающих руках Стаса предательски постукивала по фарфоровым стенкам. Глаза вглядывались в дно чашки, в поисках будущего на кофейной гуще. Семеновский внимательным прищуром рассматривал «молодого, да раннего», изучая врага. Проскакивающий презрительный взгляд выдавал намерение покончить с цацканьем.

        - И как же вы планируете управлять, милейший?
        - Пока без резких телодвижений.
        - С чего начнёте?
        - С изучения. Сначала разберусь в сложившейся ситуации. Согласитесь, Анатолий Аркадьевич, нельзя понять какой нам предстоит проделать путь, не поняв, где мы находимся сейчас?
        - Может быть вы и правы...
        - Почему «может быть»? Вы поступали по-другому?
        - Я-то точно знаю, где мы находимся и куда должны прийти.
        - Кстати, давно хотел вас спросить, куда?
        - В «светлое будущее», конечно! – старый директор рассмеялся наивности вопроса.

        - То-то я прихожу на завод и чувствую - время остановилось. Теперь понимаю почему...
        - Почему?
        - Руководство живет, как будто мы по-прежнему строим коммунизм. Не поймите меня превратно, в СССР многое было прекрасно, но времена изменились. Надеюсь, вы согласитесь - личность руководителя сильно влияет на подчиненных, на организацию в целом…
        - Кто вам такое сказал?

        «То ли он, действительно, устарел, то ли просто говорит мне в пику», - Стас почесал под носом.

        Бочком в дверь просочилась грузная фигура начальника отдела кадров.

        Сорокин вскинул левое запястье:
        - Восемнадцать минут! Опаздываете, Николай Алексеевич.

        Мясистые щеки Кругляева залила краска. Подойдя к столу, кадровик вытянул лист вперед, раздумывая кому падать.

        Семеновский со спринтерской прытью вырвал приказ. Со скрежетом в клочья рвалось будущее Стаса, оставляя бывшему «светлое».
        - Пшёл вон! Акселерат! Пока мы тебе не дали, - директор изобразил пинок, - путевку в жизнь!

        Весь путь до отдела несостоявшийся король терзался почти гамлетовским вопросом: «Позвонить, не позвонить?». Рука пригладила нагрудный карман, прощупав визитку. «Наверное, Фидель, действительно, разыграл комедию, попутно проверив директорат на вшивость. Сейчас должно быть сидит в своем особнячке, попивает чаёк, посмеивается...»

        - Сорокин! - окликнула отдельская секретарша, проходящего прямиком в отдел.
        Юноша свернул в секретарский предбанник.
        - Ты где ходишь? - прошипела просто Мария. - Тебя два часа не было на рабочем месте. Варварин сказал ставить прогул.

        «Давайте, душите! Это у вас лучше всего получается», - Стас потухшим взглядом взирал на вздымающуюся негодованием женскую грудь.
        - Зайди к Валентину Васильевичу.

        Сорокин понуро толкнул начальническую дверь.
        - Проходи, садись, - указал на стул подслушавший Варварин. С искрой в глазах наблюдал за сдавшимся подчинённым, лапы сложились горкой, подоткнули подбородок. - Что будем делать?
        - Вы всё уже решили, - пожал плечами Стас, - зачитайте приговор.
        - Сегодня у тебя прогул, - раскрыл журнал Валентин Васильевич, - плюс, ранее полученный выговор...
        - А это когда?! Впрочем, ладно. И что?
        - Предлагаю написать «по собственному», это все, что я могу для тебя сделать…
        - Пошел писать, - встал инженер-конструктор третьей категории.

        Начальник почувствовал порыв приободрить.
        - И не раскисай! Всё, что ни делается - к лучшему. У нас в отделе работал Сергей Слюсарев - толковый парень! Не хотели отпускать. Он пришел ко мне - Валентин Васильич, помогай! Знаю, что нужно делать, знаю как, но для этого необходимо уйти. А молодых специалистов всегда старались задержать, задобрить. Но я помог, пошел на конфликт с тем же Семеновским. И сейчас Слюсарев - известный бизнесмен.

        Сорокин соображал: «Слюсарев... Слюсарев … Слесарь! Авторитет, вор в законе. Смотрящий, пока его не турнул Лугинин... Работал здесь?! В нашем отделе? Сейчас, говорят, осел в Ростове, приглядывает за югом России».

        - Если это тот Слесарь, о котором я думаю, лучше бы он навсегда остался инженером.

        Стас вышел. В кратком походе от кабинета начальника до отдела вновь накатила понурость.

        Воцарившаяся тишина засвидетельствовала - ждали, заметили. Глаза коллег попрятались от неловкой неоднозначности.

        Недолгий директор выпрямился, улыбка самурая заиграла на челе, туфли отбили чечетку.
        - Всем добрый день! Оваций не надо! Мы были калифами, пусть и на час!
        И в гробовой тишине прошагал на место.

        - Ты, извини, Жень, - Сорокин грустно взглянул на несостоявшегося зама.
        - Да ладно, - не отрываясь от кульмана, пробурчал Косых, - уволят, грустить не стану.

        Подошел Диса:
        - Ну как ты? Был у Варварина?
        - Разумеется, - Стас вытащил из стола листок, - и по результатам этой содержательной беседы, я собираюсь написать пару строк.

        Сорокин вышел из заводских ворот, как из тюрьмы, сощурился от палящего солнца. «Куда теперь? Я ведь никогда не гулял средь бела дня на свободе... Привык к привязи, а избавившись, не знаю, что и делать».

        Ноги привели на побережье. Морю всё едино - хорошо тебе или плохо. Волны, по-прежнему, накатывают на берег и отступают. И так до бесконечности.

        «Никому ничего говорить не стоит, а чтоб соседи не заподозрили, буду ходить на пляж, как на работу. Пора учиться писать резюме».

        Продолжение - http://www.proza.ru/2014/07/22/580