Аще забуду тебя, Иерусалиме...

Путевые очерки

«Аще забуду тебя, Иерусалиме...»

Словно прекрасный сон, теплый, солнечный и дарующий необыкновенный покой душе, вспоминается теперь путешествие в Иерусалим, далекую землю обетованную.
Землю, по которой с проповедями ходил Иисус Христос с учениками. Места, где происходили события, описанные в Ветхом и Новом Заветах.
Время показало свою относительность уже в первые дни пребывания на Святой земле. Вначале оно словно растягивалось. Сознание вбирало в себя впечатления от множества событий каждого дня. Одного из них хватило бы уже на то, чтобы переживать его неделю: панорама Старого Иерусалима с обзорной площадки на Елеонской горе, посещение на ней же места Вознесения Спасителя - «Стопочка» и русского Спаса-Вознесенского монастыря, путешествие в Хеврон и ночлег в Вифлееме. А в последний день, в последние часы - до предела растянутая пружина вдруг освободилась, сложилась в тугие кольца, и уже с трудом верилось, что все это было воочию, - море Галилейское и река Иордан, Сорокодневная гора и каменистая Иудейская пустыня.

Испытание пути
 
Накануне поездки в Иерусалим, которую я с трепетом и смущением называю паломничеством, знакомая рассказала историю о своей прабабке. Сто лет назад, еще до революции, та совершила два паломничества на святую землю. В первое, длинною два года, женщина отправилась слепой. Она дошла до Иерусалима пешком, молилась в святых местах и дала обет, что если к ней вернется зрение, побывает в благословенном краю еще раз. После возвращения на родину свершилось чудо - зрение вернулось. В благодарность за исцеление прабабушка через какое-то время совершила второе паломничество.
Два года пешего пути - это как особая маленькая жизнь, с лишениями, встречами и открытиями. Человеку нашего времени и представить себе такое сложно, тем более, что по современным меркам от Москвы до Израиля рукой подать - четыре с небольшим часа на самолете. Дольше окажется путь от провинциальной Шарьи до столицы, но и то - на комфортабельном автобусе, а не пешком.
На святую землю мы собрались в канун Сретенья - 15 февраля, когда последний зимний месяц решил компенсировать все морозы, недоданные за декабрь и январь. Из Шарьи мы выехали в тридцатиградусный мороз. Отслуженная затемно вечерняя литургия в деревянном Никольском храме наполнила душу убеждением - поломок в пути не случится, доберемся в срок, даже известные пробки на въезде в Москву не станут помехой. Так все и сбылось, за исключением одного. Мороз крепчал, а система отопления в стареньком автобусе отказала. Ночь, которую мы провели в пути, оказалась самой холодной за всю зиму. На подъезде к Подмосковью температура упала до минус 37 градусов.
Паломники ежились, заворачивались, кто в прихваченные одеяла, кто в платки легкие куртки, захваченные для путешествия по Палестине, лишь краткие остановки в Ростове и Переяславле-Залесском приподняли настроение. Пар изо рта в салоне уже вызывал смех, как и комментарии следившего за температурой за окном: «Опять тридцать пять!» Автобус поднимается на холм — там -35 градусов, спускается в низину -36.
День начинался солнечный, но отогреться смогли только в здании аэропорта. Мои щеки и лоб долго горели, но лишь на следующее утро по отшелушивающейся коже и красному цвету лица определила - легкое обморожение.
Много раз слышала о том, что на святой земле ходят босиком. Ну, а мы буквально именно так вступили на нее, босиком, когда проходили досмотр израильских таможенников в аэропорту. До этого обстоятельно побеседовали с представителями израильских спецслужб. Скрывать нам было нечего - все ехали в паломничество, поклониться Гробу Господню, но инструктаж у стойки туроператоров помог избежать недоразумений. Интересовало израильтян же все: откуда и как давно знаете своих спутников? Почему у вас одинаковые фамилии? Такова специфика этой страны, даже в мирное время она на военном положении, - объяснила гид. Пока все это были слова, как обстоят дела на самом деле в Израиле, мы поняли только утром, когда проснулись в вифлеемской гостинице. Оказалось, что ночью автобус с желтыми номерами, с которыми разрешен проезд по всей территории Израиля, доставил нас на палестинскую землю, окруженную высоким бетонным забором и колючей проволокой. Мы ехали в единую страну Израиль, какой она выглядит на карте, а оказалась, что все государство поделено вот такими ограждениями на многие сектора Палестинской автономии, где свое управление, своя служба безопасности. Израильские и палестинские территории разделяют километры колючей проволоки и блокпосты. Отношения между двумя сторонами настолько напряженные, что паломникам рекомендуют не упоминать при израильских военных о том, что посещал палестинский город, и вести себя с точностью до наоборот - при арабах. Граждане других стран, туристы и паломники, могут перемещаться между ними беспрепятственно, а вот израильтянам заказан путь в Палестину, так и редкие палестинцы имеют право покидать автономию. Наш водитель Нассер оказался арабом, родившимся в Иерусалиме и потому имеющим такое право, кроме того, у него еще и паспорт гражданина соседнего государства, Иордании, поэтому формально иностранец, как и мы. Арабам в Израиле паспортов не положено, только пластиковая карточка для тех, кто хочет получить работу. 
В путешествиях по этому разнородному государству нам сопутствовала благосклонность, как людской, так и небесной канцелярии. Даже в Хевроне мы успели побывать за день до обрушившегося на эту южную часть страны снегопада - редкого явления даже зимой. В непогоду дороги в каменистой Иудейской пустыне опасны селями, но солнечные дни позволили нам посетить ее уединенные монастыри. В феврале погода в Израиле непредсказуема, кроме того, она очень различается в разных частях страны. Например, в Иерихоне может быть плюс 21 градус и солнце, а в находящемся в тридцати километрах Иерусалиме до девяти и дождь. Нашу паломническую группу словно хранил Бог, даже всерьез ни разу не вымокли под внезапно налетающими сильными дождями.
При возвращении на родину досматривали нас уже не так внимательно, хотя без порванных сумок не обошлось. Словно в отместку, мой чемодан стал виновником происшествия, вызвавшего небольшую заминку в работе израильской таможни. Он застрял в рентгеновском аппарате, который просвечивает содержимое багажа, и вытащить его удалось лишь после того, как пришел мастер с ключами.

Паломник - от «пальмовник»
«Сретенье Господне на Святой земле» - так называлась программа паломничества. Знаменательная встреча Ветхого и Нового Заветов произошла, когда праведный старец Симеон увидел принесенного в иерусалимский храм младенца Иисуса. До 360 лет прожил он, ожидая рождения Мессии, так как усомнился в пророчестве. На праздничной литургии, которую служил Иерусалимский Патриарх Феофил в монастыре Катамон на могиле Симеона Богоприимца, мы побывали 16 февраля, в успение праведного Симеона, когда, по греческой традиции, установлен праздник. А днем раньше, 15 февраля, в наше православное Сретенье, отстояли раннюю литургию и приняли причастие в пещере Рождества в Вифлееме, над которою остановилась звезда, указавшая путь персидским волхвам.
В храмах греко-православной патриархии служба ведется на греческом и арабском языках. Для нас это удивительно, но в Израиле живет много православных арабов, которые и составляют паству православных храмов.
Во время многолюдной службы в храме монастыря Катамон произошла первая встреча с кавасами, арабами-мусульманами в красных фесках и с тяжелыми посохами. Во времена, когда Иерусалим находился под властью султанов, их приставляли охранять христианских священников. Они сопровождают тех на службах и теперь, выполняя церемониальные функции, но при большом скоплении верующих без кавасов не обойтись. Издалека слышен стук их посохов по каменному полу в такт шагов, когда они во время богослужения прокладывают путь священнослужителям среди молящихся. Через несколько дней знакомые серьезные лица кавасов мелькнули на ночной литургии в храме Гроба Господня. Ее служил Грузинский Патриарх Илия II, поэтому среди многоязычной толпы отчетливо слышалась эмоциональная грузинская речь. Ночная служба и очередь причастие стали настоящим испытанием. Стояли в храме в тесноте, при которой невозможно поднять руку, чтобы перекреститься. Но, думаю, эта давка ни в какое сравнение не идет с той, какая случается во время схождения Благодатного огня.

Храм-саркофаг
Громада храма Воскресения Христова, как по-другому называется храм Гроба Господня, потрясает, но когда оказываешься у его подножия, у южных ворот на Святой площади. Издали массивное здание растворяется в скученных средневековых постройках. Храм выполняет роль огромного саркофага, покрывающего святые для каждого христианина участки земли, обретенные святой царицей Еленой в IV веке, поэтому находится на несколько метров ниже уровня современного города. Прямо напротив входа - камень Помазания, где снятое с креста тело Спасителя умащивали мирро и заворачивали в погребальные пелены. В стороне место, откуда Богоматерь наблюдала за страданиями своего Сына. И чуть дальше кувуклия, заключающая в себе пещеру, в которой был похоронен Спаситель и откуда воскрес. Каждый день к Гробу Господню стоит длинная очередь из желающих поклониться и приложиться к святыне. Монахи пропускают внутрь по четверо и всего лишь на одну минуту. Здесь же горит Благодатный огонь, на котором обжигают связки свечей.
Кроме шестнадцати часовен и мест поклонения, связанных с распятием, погребением и воскресением, буквально под одной крышей собраны места поклонения, относящихся к многочисленным христианским общинам. Вся территория храма поделена между армянской, православной, коптской, эфиопской и прочими церквями. Время богослужений для представителей разных конфессий тщательно расписано по минутам, и этот «статус кво» тщательно соблюдается. Ключи и право открытия храма принадлежат двум мусульманским семействам. Лицо Фаджиха, нынешнего хранителя, мы узнали и два месяца спустя, во время пасхальной телетрансляции из храма.
Святая площадь невелика по размеру, на нее выходят еще несколько малоприметных дверей из храмов, например, православный монастырь Малая Гефсимания, где хранится плащаница Богородицы, а к храму Голгофы изнутри примыкает стена русского Александровского подворья, в котором хранится порог Судных врат. На площадь приводит и улица Старого Иерусалима, Via Dolorose, Путь Скорби. 

Земля вечной Пасхи
С душевным волнением и благоговением посещающие Иерусалим паломники и переносятся своими мыслями на две тысячи лет назад, во времена, когда произошли величайшие события Страстной недели - таинство искупления рода человеческого. Прошли и мы крестным путем по извилистой улице Via Dolorosa. Она имеет на своем протяжении четырнадцать остановок, каждая отмечена церквями и часовнями различных христианских конфессий в память мест, где Иисус падал под крестом, где произошла встреча с Матерью, где Св. Вероника вытерла пот с лица Христа и другие, описанные в Евангелии и сохранившиеся в преданиях.
Путь этот начинается недалеко от Овчих врат (их еще называют Гефсиманскими, так как обращены ворота в сторону Гефсимании, где по преданию молился Спаситель). Среди каменных стен аскетичные прямоугольные проемы дверей с надписями на латинском и греческом и указателями-переводом на русском и английском языках, узкие щели выше человеческого роста - вместо окон. Вот и шарьинцы прошли мимо храма Святой Анны, построенного на месте жилища родителей Пресвятой Девы. Францисканским монахам принадлежит часовня бичевания - по преданию, там находился столб, к которому был привязан Спаситель. Рядом так называемая претория Понтия Пилата, где иудейский прокуратор вершил суд. Спускаясь на нижние уровни, попадаешь в темничные помещения, где содержались разбойники и небольшая пещера с каменной скамьей, в которой проделаны отверстия для ног. В темнице душно, а чем ниже спускаешься, тем становится теплее - очевидно, это особенность податливых известняковых пород, из которых здесь строились здания. Тусклым и становится солнечный свет после выхода из храма при темнице, послеобеденные лучи солнца падают косо, гуляющие вдоль каменных стен сквозняки заставляют ежится.
С молитвой и крестами в руках паломники растянулся по узкой улочке, иногда его тормозил едва протискивающийся под аркой Старого города автомобиль. Встречные торговцы предлагали сувениры о святом городе. Сквозь восточный базар подошли к русскому Александровскому подворью, изнутри соприкасающийся с Храмом Распятия. Здесь хранятся следы городских стен с порогом так называемых Судных врат, в евангельские времена тут находилась граница города, а гора Голгофа была уже за его пределами.
Последние остановки крестного пути уже внутри Храма Гроба Господня. Объединенные под двумя куполами многочисленные приделы расположены в галерее вокруг четырехугольного собора Воскресения и Ротонды над Гробом Господним. Две крутые лестницы ведут на Голгофу, в Храм Распятия, где под стеклом саркофага можно увидеть серый камень горы. Длинная очередь, обнимающая кувуклию, ведет ко входу в нее, по обеим сторонам которого горят лампады. Поток желающих поклониться Гробу Господню не иссякает.

Русская палестинская земля
Большинство мест, которые мы посетили под руководством нашего гида Лианы, принадлежали к Греко-Православной патриархии, о чем свидетельствовали особые вензели на дверях и оградах из греческих букв и флаги - красный крест на белом полотнище. На современной территории государства Израиль и Палестинской автономии существует несколько участков, которые можно по праву назвать русской землей. Они были приобретены начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, архимандритом Антонином Капустиным в середине XIX века.
Гид рассказала удивительную историю о том, как именно совершались эти сделки. По турецким законам иностранцы не могли покупать землю, но драгоман Русской Духовной Миссии Якуб Халеби был подданным Оттоманской империи. Он делал покупки на деньги Миссии, а затем о.Антонин подавал на него в турецкий суд, взывая о справедливости: «Я дал этому уважаемому человеку большую сумму, а он не возвращает долг». Ответчик смиренно соглашался: «Все так. Я потратил эти деньги и раскаиваюсь, но я купил землю. Можно я в уплату долга отдам ее?» Получивший бакшиш, судья разрешал. Так все участки стали принадлежать Миссии на законных основаниях. Исключение - участок в Гефсимании на склоне Елеонской горы, переговоры о покупке которого вела императорская семья. Султан разрешил покупку, а также дал соизволение сделать купола строящегося храма Марии Магдалины золотыми, что в мусульманской стране христианам запрещалось. Теперь в ясный день в Иерусалиме горят на солнце золотой купол мечети Омара и маковки этого русского храма. В период Советской власти часть из участков оказалась проданной или заброшенной. Это было тяжелое время, когда русские монастыри на Святой земле не получали никакой поддержки.

Хевронские мандарины
Можете со мной не согласиться, но я знаю точно, самые вкусные мандарины растут в Хевроне. Крупные, сочные, усыпанные желто-зеленой пыльцой - только снятые с ветки. Если бы не насыщенный мандариновый аромат, они были бы больше похожи на апельсины. Не зная языка, мы их и купили за апельсины, а потом два дня наслаждались свежим запахом и сочными дольками - лучше всего утоляют жажду в дороге свежие фрукты.
Через пару месяцев остановилась у фруктового прилавка, выставленному из-под навеса киоска. Ярким оранжевым пятном на фоне серо-весеннего снега выделялись ящики с крупными мандаринами. Мягкая кожица, похожая желто-зеленая пыльца... Израильские? Ничего удивительного, эта южная страна экспортирует в Россию свои фрукты и овощи, в том числе и мандарины. По вкусу они действительно напоминали те самые хевронские мандарины, только были изрядно помяты долгой перевозкой, не такие сочные и свежие, но вот косточки, многочисленные и крупные, оказались на месте.
Сразу вспомнились зимние теплые дни в Иерусалиме. Двадцать градусов выше нуля в феврале - для нас это тепло, разве что к вечеру ветер становился холоднее, да камни отдавали прохладой. Во второй половине дня мы выехали из Иерусалима на юг, в Хеврон. Это, как сообщила нам гид, один из четырех святых для мусульман городов (три другие назвать легко - Мекка, Медина и Иерусалим). Живут здесь сейчас исключительно арабы. Но на его территории есть место, где произошло событие, знаменательное для трех мировых религий. Как мы знаем из Ветхого завета, сюда, к шатру Авраама явились три странника, три небесных посланника. Ангелы сообщили праотцу о скором рождении сына, которого молили престарые супруги, и оставили другие пророчества, в частности, о падении городов Содома и Гоморры. По преданию, от тех времен сохранился единственный мамбрийский дуб. За четырехтысячелетнюю жизнь он повидал немало. Сейчас на вершине холма, откуда и ведет к бывшей дубраве тропа, по которой спустились ангелы, - ныне узкая асфальтированная дорога, находится православный храм. Нелегко приходится его настоятелю жить в окружении мусульман, тем более, что хевронцев считают радикальными в вопросах веры. Было так и во время строительства храма, местное население саботировало постройку, едва поняв, что за здание здесь возводят христиане, поэтому материал и рабочих русская миссия завозила из Италии.
Дуб, почерневший и засохший, стянутый обручами, на подобии деревянной бочки, чтобы не раскололся, все равно живет. Об этом свидетельствуют три зеленых отростка от его корней.
Араб-привратник, который открывал нам ворота, ведущие на территорию православного монастыря, помнит то время, когда этот дуб зеленел. Вся жизнь араба оказалась связана с этим местом. Он продает за доллар открытки с фотографией, сделанной шестьдесят лет назад. Тогда он попал в кадр сопливым мальчишкой, в таком же возрасте, как его младшие сыновья. Дети с наивной убежденностью клянчат доллары у паломников и туристов, продают им открытки и раздают желуди с двух соседних дубов, именуемых Авраамом и Сарой. Православная церковь разрешила ему этот маленький семейный бизнес, и даже поставляет открытки, так как бороться с его, живущим в восточной крови, предпринимательством оказалось себе дороже. Привратник просто прикидывался слепым и глухим, не разумеющим речи и отказывался открывать ворота приезжающим в монастырь. Поэтому мир был вскоре восстановлен. Араб искренне считает, что имеет на это право, ведь это он на фотографии, а дуб... Так дуб всегда тут рос.

Родина пастухов
«Как странно, - заметил мой знакомый, рассматривая фотографии, - Целое стадо овец, а вокруг вроде современные дома и машины». Невольно улыбнулась его словам, вспомнив современный Вифлеем. Отара овец мирно перемещалась по склонам холмов пригорода. Да и сам городок невелик, из окон уже видны новые кварталы Иерусалима. А здесь прямо под окнами семиэтажного отеля пашут землю по-старинке, плугом. Лошадь спокойно идет вдоль на террасы. Наверное, так было и две тысячи лет назад.
Из далеких восточных стран, по одним сведениям - из Персии, явились сюда три мудреца, называемые еще магами (в церковно-славянской традиции — волхвами), чтобы поклониться и принести дары новорожденному Царю. Их привела за собою яркая звезда и указала на пещеру, в которой держали скот. Туда же, по воле ангела, пришли и пастухи, которые пасли неподалеку стада. Как свидетельствует евангельская история, затем волхвы ушли обратно, а пастухи же остались, потому что были местными жителями. До сих пор пастушество в Палестине одно из распространенных занятий.
Здешние холмы, словно губка, изборожденная порами — пещерами. В них передерживали во время непогоды скот, в них же устраивали гробницы. Тянет прикоснуться к земле, а вернее к пористым стенам пещер, шершавым, холодным, каменным... Может быть, в зной эта прохлада и желанна, но февральским утром, когда еще затемно попадаешь в храм Рождества в Вифлееме, сквозь подошву ботинка ощущаешь ледяной камень. Зато спускаясь вниз, в пещеру Рождества, где и появился на свет Спаситель, чувствуешь тепло. Расписанная по минутам служба заканчивается, православные греки свертывают дорожки и собирают утварь, чтобы уступить место другой конфессии.

У библейского моря
Несколько раз в литературе, при чтении о евангельских событиях, встречались слова о том, что Галилея - область вокруг Галилейского озера - это самое прекрасное место на земле. Не спорю, из увиденных в Израиле мест самое прекрасное - действительно Галилея. Здесь изумрудные долины и холмы, возделанные поля, расчерченные словно по линейке, бирюзовая гладь Галилейского озера, которое с библейских времен за свою величину называется морем.
Узнаваемая своими конусообразными очертаниями и зелеными склонами гора Фавор, отмеченная Преображением Господним, дважды она вставала на нашем пути. А вот библейское море встретило бурей. Ливень пережидали под крышей кафе, фирменное блюдо которого - телапия, «рыба апостола Петра», ее ловили еще во времена Христа. Затем паломники бродили по каменистому пляжу, вдыхая свежесть и любуясь открывающимися просторами. Пенные волны, забегая далеко на берег, выбрасывали маленьких крабов и ракушки и коварно подкарауливали подходящих слишком близко к полосе прибоя.
Кана Галилейская, где Спаситель совершил первое чудо, обратив на свадьбе воду в вино, Магдала - родина Марии Магдалины, Назарет, Капернаум - места, где рос, воспитывался и жил до тридцати лет Иисус, отсюда он уходил проповедовать и сюда возвращался. Сначала удивляет, что все они, описанные в Библии, находятся в непосредственной близости друг от друга. Но ведь и сама страна невелика. Например, дорога вдоль реки Иордан до Иерусалима на машине занимает меньше двух часов. Сейчас, как в библейские времена, самого короткого путь из Галилеи в Иерусалим, который лежит через Самарию, избегают. Израильтяне сделали автодорогу тупиковой, так как та проходит по палестинским землям. Взамен ее есть два объездных пути. Мы же побывали в Самарии немного раньше, посещая колодец Иакова, у которого Иисус беседовал с самарянкой. Думая о Самарии, я всегда представляла ее иссушенную землю, но в феврале террасы холмов были покрыты начинающими цвести садами, склоны чернели распаханной землей. Это единственное, что удалось рассмотреть сквозь тяжелые капли проливного дождя, застилающие окна автобуса. Уединенный и тихий, как напомнила гид, по-восточному обманчивый, арабский городок на месте древнего Сихем, Самарии. И на земле, святой и для иудеев, находится православный монастырь с единственным монахом в нем, не считаю, служки и сторожа. Расписные витражи в окнах и даже входных дверях, изящные кованные паникадила просто растворяются над головой.

Земля Благовещенья
День накануне был долгим и насыщенным, поэтому ничего удивительного не было в том, что многие из паломников даже не слышали ночной грозы, бушевавшей за стенами старинного рыцарского замка, где мы нашли приют в Назарете.
Зато утром перед нами из окна предстал умытый каменный двор старинного замка, а с автобусной и, по совместительству смотровой площадки - родной город Богоматери. Над Назаретом и зелено-коричневыми холмами за его пределами ходили серые тучи. Сквозь них, как сквозь сито, рассеивался солнечный свет. Плоские крыши домов ниже по склону холма  украшали черные бочки для сбора дождевой воды. К этому декору палестинских домов мы уже привыкли. На крыше нашего отеля «Санта-Маргарет» из-за каменных зубцов выглядывал ряд таких же пластиковых канистр. Замок этот был выстроен крестоносцами со стратегической целью на вершине холма. От его подножия, из города, теперь прекрасно видна новая терракотовая крыша отеля над возведенным третьим этажом, разительно отличающимся от всего здания.
Католический собор Святого Семейства - вот доминанта панорамы Назарета. Вблизи, от подножия, громада этого храма действительно потрясает. Для западного мира он стал архитектурным символом Назарета, бумажные пакеты, в которые продавцы заворачивают местные сувениры, неизменно украшены изображением этого свода. Мнения богословов и исследователей о том, где именно произошло Благовещение, расходятся, но мы последовали согласно православной традиции на окраину города, где находится Святой источник Девы Марии. Аншлаги на латинице подсказывали путь «The Fountain of the Virgin”. Сейчас источник, где жители Назарета две тысячи лет назад брали воду, скрыт под небольшой православной арабской церковью Архангела Гавриила. За оградой с массивными каменными воротами находится непривычной нам постройки приземистый храм. Несколько ступенек вниз и через узкую дверь входим в храм, где у свечного ящика толпится народ. Идет служба, а туристы и паломники ходят взад и вперед, создавая затор у единственного входа. Широко раскрыв глаза смотрю и вбираю в себя впечатления, ворохом, чтобы уже потом разложить их по полочкам в сознании. Иконостас и золотое убранство, блеск свечей и церковное пение. Ведется богослужение на греческом и арабском, как и принято в греко-православной патриархии. Для нас, русских паломников, несколько фраз - возгласов - священнослужители прочитали на русском. Служба показалась неожиданно короткой - это уступка традициям местных православных жителей-арабов, которые являются основными прихожанами храма и утомляются от долгой службы. Службы в нем ведутся в субботу и в воскресенье. Бывают на них в основном мужчины. Говорят, это все - отражение арабской ментальности, как и то, что арабы часы могут проводить в ничего неделании за чашечкой кофе...
Если пройти мимо деревянных скамей (для православных храмов даже в Израиле они редкость, а здесь зал напоминает западную церковь) с одной стороны и расписного иконостаса с другой, то окажешься перед спуском к пещере, где бьет источник. Его укрывает ограждение, в нише установлены иконы, свечи и цветы. Для паломников с неизменными пластиковыми бутылочками святая вода подается через трубу немного поодаль. Одна из икон привлекает наибольшее внимание. Потемневшая от времени, она изображает явление Архангела Гавриила Богоматери, во чреве которой уже светится маленький Иисус. За стеклянными рамами, которые хочется сравнить то ли с деревенскими окнами, то ли с музейными витражами, с обеих сторон от источника видны каменные ступени, уходящие вверх. Тысячи лет назад по ним спускались женщины Назарета, чтобы набрать воды. Сейчас и ступени, и источник глубоко под землей.
Для меня Благовещение - праздник особый с детских лет. В канун его родилась моя мама. С детских лет знаю деревенский обычай подняться в этот апрельский день пораньше, чтобы увидеть, как играет на восходе солнышко. Поэтому выбор с подарком для мамы со святой земли был ясен. Один взгляд на маленькую иконку Благовещения решил все.
Моросивший холодный зимний дождь сопровождал нас через извилистые улочки со старинными каменными домами, на стенах которых странными наростами топорщились коробки кондиционеров и жестяные водосточные трубы. Гигантское миртовое дерево дало на несколько минут приют от усилившегося дождя, чтобы гид коротко рассказала историю этого православного храма. Два засохших листика от него я потом случайно обнаружила, разбирая после возвращения свои бумаги. Отломились от чужой веточки, полежавшей недолго в моей сумке, на время еще одной перебежки, от мирта до автобуса. Субботняя морось заставляла еще острее воспринимать каждый луч солнца, который пробивался сквозь пелену туч, освещая каждое мгновение, проведенное на земле Благовещения. Желтые стены храма, белые каменные плиты во дворе, круги от падающих с неба капель на железной крышке колодца, наполненной дождевой водой, пальмовая зелень, черные ветви деревьев и прутья решетки, за которыми, как за рамкой картины, был тихий просыпающийся город. Работник соседнего кафе расставлял на площади пластмассовые столы и стулья, собранные на ночь в одно в другое, как пластиковые стаканчики. Жизнь в Назарете текла своим чередом, обыденно просто, как в любом провинциальном городе - без оглядки на тысячи лет назад. Пожалуй, лишь паломники стремились своими мыслями к тому, что происходило здесь в евангельские времена. Вот и мне было удивительно побыть наедине с этим святым местом, глядя на силуэты нависающих над городом холмов. Они-то изменяются не так быстро, как долины внизу.
Покинули мы Назарет тем путем, которым Дева Мария после явления Архангела Гавриила на ослике проследовала в Иерусалим, в дом своей родственницы Елизаветы, матери Иоанна Крестителя, в то место, где сейчас находится Горненский монастырь.

Иерусалим
После почти пяти суток пребывания на израильской земле гид отпустила нас «в свободное плавание», предусмотрительно вручив каждому проспект с адресом отеля в Иерусалиме. День был воскресный, а это значит, что рабочая неделя уже началась. Израиль - религиозное государство, и жители его, иудеи, соблюдают закон о субботе, поэтому еще в пятницу после обеда жизнь замирает, магазины и учреждения закрываются. Рабочая неделя начинается в воскресенье, когда закрыты лавки, принадлежащие христианам, а пятница - традиционный выходной у мусульман. Жизнь в Иерусалиме никогда не замирает.
Много интересного таил в себе Старый город, но не меньше его хотелось увидеть и современный Иерусалим, пройтись по улицам, которые видели лишь из окон автобуса. Здесь на одном пятачке оказываются рядом и средневековый каменный дом, и современная постройка из стекла, и большая, развесистая пальма... Сориентировавшись, направили свои стопы в сторону Яффской улицы и так называемых западных кварталов города. Выложенные камнем тротуары и мостовые, в которых спрятаны рельсы для трамваев. Вагоны их, обтекаемой формы, больше всего напоминают гостей из далекого будущего (если соотнести со средневековыми зданиями), чем заурядный общественный транспорт. Нижние этажи домов сплошь заполнены магазинчиками и лавочками. Везде ценники с затейливой обратной вязью, но уже не арабской, а на иврите. От широкой Яффской улицы разбегались узкие извилистые улочки. Заглянуть хотелось то в одну, то в другую, там цветочные горшочки, выставленные на балкон, там глухие щербатые стены с привычными в этой южной стране кондиционерами.
На улице встречались ортодоксальные иудеи в черных костюмах, черных же широкополых шляпах, с кудрями и с тростью. В многочисленных кафе столики выставлены прямо на тротуар, за углом одного из таких мощеная улочка резко ползла вверх. Сворачиваю на нее, и, когда подъем заканчивается, оказывается, что завели меня ноги прямо к тюрьме. Наличие колючей проволоки вдоль глухого забора об этом недвусмысленно намекает. Детство, проведенное в поселке, где половина жителей работает в исправительной колонии, не прошло зря. Знакомый антураж удивления не вызвал, разве что сами стены, какие-то нетюремные они... На противоположной стороне - красивое здание с башенками по углам, будто подросший игрушечный замок. А дальше, за светофором, улица под таким же крутым углом уходит вниз. По ней резво проносится велосипедист, даже не крутя педали, а я поворачиваю направо. Это такой выученный закон. Когда идешь по лабиринту, поворачивай только в одну сторону - не заблудишься. Улицы незнакомого города - чем не лабиринт? Неожиданно на пути возникает огромный белостенный христианский храм. Уже заглянув в книгу, узнала, что привело меня в примечательное место - к главному храму русской православной миссии Иерусалима - Троицкий собор, а тюрьма-то расположилась в бывшем Елизаветинском подворье, а напротив его - Николаевское подворье. Напоминающее дорогую игрушку, оно считается одним из красивейших зданий Иерусалима.
Дальше постройки шли уже современные, четкой геометрической формы. Кругом квадраты и прямые линии, даже финиковые пальмы на площади, как в клетке из бордюров. Залитая дождевой водой площадь перед официальным зданием (главным почтамтом) отражала свинцовое небо. Туча с белым шлейфом принесла с собой град - редкое природное явление, но февраль в этом году отличался неожиданным нравом. Когда пыталась сфотографировать крупный израильский град, неожиданно сделала совсем другое открытие, узнала, как растут финики, тесными гроздями, словно бананы...

Карты и картинки с восточного базара
Восточный базар, занимающий множество улиц в Старом городе, если честно, разочаровал. Уже с первого взгляда было понятно, что большинство из продающихся здесь товаров, не только сувениров с местным колоритом, но и крестиков, четок, иконок - можно назвать знакомым каждому россиянину словосочетанием «сделано в Китае». Да и ассортимент в лавках примерно повторял себя. Чтобы найти стоящую вещь, пришлось бы приложить усилия, но душа к этому совершенно не лежала, поэтому, проходя мимо зазывающих торговцев-арабов с высоко поднятой головой, заинтересовалась лишь случайно замеченной картой Иерусалима на русском языке. Продавец им владел лишь на уровне чисел, но этого хватило, чтобы разгорелась торговля. Названная цена в 18 долларов за комплект из карты и двух брошюр не устроила нас, и соответственно, ответные 8 долларов - его. 17, 16 долларов... Раз сбавлять ниже не желает, то уходим. Цена падает, содержание комплекта изменяется, но наша непреклонность остается прежней: «Дорого!» Видя полную готовность русских уйти, продавец со вздохом соглашается на восемь долларов. «Все равно дорого», - вздыхаем и отсчитываем сумму, мысленно переводя на рубли. Но, пускай, если учесть, как дороги у нас книги и как не хватало только что, во время пешей прогулки, этой карты. Позже убеждаюсь, что найти карту на русском, даже с забавными опечатками, не так просто, чаще встретишь на английском, французском и других языках.
Поиски фигурки ангела завели в скромную, даже бедную лавчонку, самым примечательным в которой был, пожалуй, сам владелец - пожилой араб с необычайно изящными чертами лица. Откуда-то из-под прилавка он извлек на свет фарфорового ангелочка, тихо сияющего внутренним светом, который тут же завладел сердцем знакомой. «Тридцать пять долларов!» - «Дорого!» И начался торг. Жаркий спор, как это бывает, завершился к удовольствию сторон. Разговорились, даже несмотря на взаимное незнание языков. «Русские? Шоколад? Фотка?» Мы уже привыкли, что местные интересуются русским шоколадом, даже готовы принять его в качестве платы. А сфотографироваться? Да, конечно! «Есть!» - отвечаем и лезем за фотоаппаратом. Араб, словно кот, предвкушающий добычу, весь подобрался, даже заглянул в сумку, рассчитывая увидеть желанное...
- Фотка?! - растерялся он, глядя на болтающующийся на шнурке фотоаппарат-мыльницу, и расхохотался, - Фотка!
Сообразив наконец, что интересовала его водка, тоже популярный сувенир из России, засмеялись и мы. Несмотря на недоразумение, все же сфотографировались с разговорчивым арабом на память.

Между строк
С каждой строчкой, с каждым эпизодом из непродолжительного по времени паломничества, занесенным на бумагу, мне кажется, что, чем больше становится этих заметок, тем больше остается несказанным. Проходит месяц за месяцем, но память возвращается в цветущий миндалем февраль, осмысливая каждое произошедшее со мной событие, привезенные книги. На любые упоминания, прямо или косвенно связанные с Иерусалимом, моя душа бурно откликается. Сознаю свою ничтожность и неопытность, удивляюсь каждому большому и маленькому открытию, требовательно ищу знакомое и благодарю Бога за ощущение сопричастности Святой Земле и за те крупицы знаний, которые завалились в карманы памяти во время недолгой самостоятельной прогулки по Иерусалиму.
***
В последний день, уже после следующего за краткими сумерками заката, который наступает в Израиле очень рано, в шесть вечера, мы оказались перед воротами Горненского монастыря, еще одной русской обители в пригороде Айн-Карим. Мы шли по едва освещенному серпантину аллеи. Внизу переливался огнями город Иерусалим, а высокие деревья пытались дотянуться до звездного неба, в котором таяли золотые купола собора Всех Святых, В Земле Российской Просиявших. После посещения этой обители осталось неутоленная жажда, которое заставляет снова стремиться сюда, на эту далекую русскую землю, чтобы увидеть храмы монастыря в свете полуденного южного солнца, под золочеными куполами, мелькнувшими в окне отъезжающего автобуса лишь на прощание.

2012 год.