Реальность иконы

Есть две реальности. И вторая, видимая реальность есть исполнение первой, её оформление. Такой дуализм понимания природы мира заявлен уже в первых строках Ветхого Завета, где над безвидной и пустой (добавим, и бесформенной) бездной носится дух. "Дух" – это активное начало, преобразователь первой реальности. Преобразование осуществляется как расщепление общего и выделение частного, его оформление. В этом суть созидания: из уже существующего. Из ничего нельзя создать нечто. "Ничто", которое представляется как отсутствие чего-либо, есть неоформленная и неосознанная первая реальность. Все фигуры второй реальности исходят из неё и в долгом ряду повторений воспроизводят, во-первых, своих предшественников, а главное – предвечно бытующие праформы. Парадоксальным образом, эти вторичные производные воспринимаются на уровне актуального сознания как реальные, а их праоснова – как умозрительность. В действительности же всё обстоит "с точностью до наоборот". Есть точка, проекция активного действующего начала, где видимая часть и невидимое целое суть одно и воспринимаются в неразрывной связи, но такое восприятие уже возможно лишь вне логически-дискурсивных схем и, по большому счёту, вне номинативной деятельности сознания. Следует признать принципиальную неадекватность речевой экспликации прамоделей и праустановок их содержанию, невозможность отображения инструментами интеллекта того, что невыразимо (безвидно, пусто), и только существует в потенциале. Здесь такое же соответствие, как икона к реальности и портрет к реальности. Икона не есть изображение (предмет иконы не объект), но выражение, она материализует наглядно двуплановость реальности, где оба плана сходятся в одной точке активного духа, духа явленного, причём явленного событийно. Первая реальность субстанциальна, вторая – иллюзорна. Сознание, воспринимая субстанцию всегда и только в явленных свойствах, нарушает иконичность первоначального чистого восприятия, что ведёт к снижению (падению) Адама в материю (жизнь, Хавва), или "распятию миром", чему есть и соответствие на основном плане: Божественный кенозис Христа как эстетическая метафора молчания для мира и разговора с избранными. Это особое восприятие, восприятие в форме "обратной перспективы", которая характерна именно для того со-чувствия объекта творчества в его отношении к субъекту, имплицитно в нём самом и за ним (и за творцом!) пребывающему, который отражает икона, и который само понятие "творчество" поднимает и над уровнем "техно", и над "мимезисом", и делает его формой присутствия.


2014.