Хороший мальчик

     Нет, это я не о себе.  Хотя, с какой стороны посмотреть, то я, пожалуй, тоже был хорошим мальчиком. Ну, а в том, что я когда-то давно был мальчиком, в этом я уж точно не сомневаюсь.  Если бы я не был мальчиком, то разве был бы  я сейчас дедушкой? То-то и оно.  А то, что я, как и большинство мальчиков, был не просто мальчиком, а – хорошим мальчиком, это подтверждается уже тем, что я сейчас – хороший дедушка. 

     Таким дедушкой меня зовут мои внуки, а я своим внукам верю, потому, что у меня внуки тоже хорошие, в чём я уверен ещё с того времени, когда у меня и внуков не было.  Так-то вот.  Только, вот задача, думал писать не о себе, а получилось, что и себя не обошёл стороной, прихвастнул маленечко, прости меня, Господи.

     Теперь о том хорошем мальчике, о котором я и хотел написать в самом начале своего рассказа.  Вернее, было два мальчика.  Познакомился я с ними в вагоне пассажирского поезда, когда ехал в командировку в город Екатеринбург, и было это ещё в то время, когда тот город был ещё Свердловском.  Эти мальчики были близнецы, им, как поведала нам их мать, шёл пятый год. 

     В нашем купе ехали ещё две женщины, мама с детьми занимала одно место.  Оба мальчика как-то сразу словно прилипли ко мне, будто мы уже были с ними знакомы ещё до встречи в поезде.  И я им рассказал несколько сказок в стихах, которые хорошо знал наизусть, да и сейчас ещё помню и могу рассказать почти без запинок.  А хорошо знал я эти сказки с грампластинок, которые появились в нашей семье вместе с детьми.  В те времена радиола с грампластинками, сменившая патефон, играла большую роль помощницы в воспитании детей, да и не только в этом.

     Помню, рассказывал я тогда мальчикам «Сказку об умном мышонке», «Почему у зайца хвост короткий» и ещё штук две или три. Потом я залез на свою верхнюю полку и прилёг отдохнуть, а мальчики уснули.  Через час или два дети проснулись и тот, которого звали Петей, захныкал:
     - Хочу рыбу, хочу рыбу.
     - Да зачем тебе рыба, - стала уговаривать мать малыша, - тебе есть нечего кроме рыбы, что ли?  Полная сумка продуктов, - продолжала мама, - уже обращаясь ко всем нам, как бы в чём-то оправдываясь, - при этом выкладывала на столик съестные припасы.

     Но малыш не смотрел на выложенные булки, на миску с котлетами, на печенье и конфеты, продолжал своё: - Хочу рыбу, хочу рыбу.
     Продолжая своё хныканье, звук которого постепенно увеличивался, Петя смотрел на сумку, с которой его мама выкладывала продукты, и даже руку протянул к сумке, чтобы схватить желанную рыбу. А в наше купе уже начали заглядывать соседи, чтобы посмотреть на источник этого внепланового «концерта». Правда, в поездках мне часто приходилось слышать детский плач, и пассажиры редко обращали на это внимание, ну, разве иногда, когда среди ночи это помешает какому любителю  поспать, да и то, терпел он это молча.

     Всё это время второй мальчик Никита сидел возле окна и смотрел на проплывающие мимо нас поля, деревья и всё, что попадалось на глаза. И не обращал никакого внимания на то, что происходит в вагоне, как будто он и не слышал плач своего брата.  Я и сам люблю смотреть в окно вагона, когда еду в поезде, особенно, путешествуя по новым местам.

     - Близнецы, а какие разные, - рассуждает одна наша соседка.
И пассажиры начали говорить о детях, о том, что есть дети, которые более спокойные и с ними легче родителям, а есть такие, что никакого вам с ними спокойствия. Конечно, слова: «хорошие дети» или «плохие», даже не упоминались, но именно эти характеристики и витали в воздухе. При этом, даже указывали кивками рук в сторону то одного то другого мальчика.  Понятно, когда говорили о хорошем мальчике, указывали на Никиту, а когда наоборот, то – на Петю.

     Сами мальчики на разговоры пассажиров не обращали никакого внимания, Никита спокойно смотрел в окно, а Петя всё настойчивее продолжал требовать рыбу.  Уже казалось, что мама вот-вот не выдержит и уступит требованию своего дитяти, накормит его желанным продуктом.   А мама мальчиков в разговор пассажиров не вступала, словно говорили совсем не о её детях, но сумку с рук не выпускала и как бы была в раздумье, давать своему Пете то, что он просит, или не давать.

     Тишина в купе воцарилась в одно мгновение, замолчал «плохой» мальчик, вместе с ним затихли и пассажиры.  Причиной тому послужила показавшаяся в руках мамы та самая рыба, которую и требовал малыш.  На лицах всех окружающих появилось выражение удивления, когда мы увидели, что той рыбой оказалась консервная банка скумбрии в масле.  Как бы в своё оправдание, вручая ту банку затихшему сыну, мама говорила:

     - Это им папа дал попробовать свою любимую рыбу, и им обоим она понравилась, едят, конечно, чуть-чуть, но почти каждый день просят.  Вот и сейчас один не выдержал, пока доедем до места, а  я как-то не собиралась открывать эту банку в вагоне, даже открывалку не прихватила, - уже глядя на Петю, сказала мама.
Петя снова хотел заплакать, но тут я решил разрядить обстановку:

    - Я сейчас открою, - и быстро вынул с портфеля открывалку, которую всегда в дороге имел при себе. Пока я открывал банку с рыбой, все молчали, казалось, ждали, чтобы посмотреть, как Петя будет наслаждаться продуктом,
которого так долго добивался.  Открыл я банку и поставил на столик перед Петей, который в руке уже держал ложку.

     И вот тут и произошло то, что уж никак не вписывалось в происходящее до этого.  Сидевший спокойно и смотревший в окно Никита быстро отворачивается от окна, одной рукой выхватывает из рук брата ложку, другой придвигает банку с рыбой к окну и ест.  И всё это происходит так неожиданно и так быстро, что каждый из нас какое-то время молча смотрел на детей с выражением зрителя циркового номера.  А Никита только дважды и сунул ложку в банку, съел два маленьких кусочка, так же быстро вернул ложку брату, который не успел хоть как отреагировать на поступок брата.  Конечно, и банку с рыбой Никита тоже передвинул на прежнее место, а сам снова молча стал смотреть в окно.

     - Вот это номер, - сказала женщина, сидевшая рядом со мной, - да он у вас артист, - заключила она, уже обращаясь к маме детей.
     - Они у меня оба артиста, - не то с гордостью, не то с печалью отреагировала на это мама, - другой раз такой номер преподнесут, что не знаешь, что и делать, хлопать в ладоши или по мягкому месту.
     - Да, - вступила в разговор вторая женщина, сидевшая рядом с мамой детей, - дети нам и радость дают, а бывает, такое натворят, что не знаешь, что и делать.

     И женщина стала рассказывать разные приключения со своими детьми и внуками.  А поезд катил и катил по рельсам и в самом начале следующего дня докатил нас до самого Екатеринбурга, который в то время назывался Свердловском, а область и до сих пор почему-то называется не Екатеринбургской, а – Свердловской.

    22.07.2014