0002002. Рецензия

 Приступив к написанию рецензии на известный художественный фильм, поймал себя на мысли, что никогда не писал никаких рецензий. Читать пару раз приходилось,  в газетах, в том числе и на известные художественные фильмы, а писать…  Потому начать решил «с яйца», достал энциклопедический словарь и стал искать точное определение. Сразу наткнулся на похожее слово - «рецепция» (от лат. Receptio – принятие), потом нашел  и параграф «рецензия» - от латинского recensio – рассмотрение. Слова похожие, смысл – не так чтобы очень. Ну что ж, рассмотрение так рассмотрение, да и объект для рассматривания уже был.  Фильм А. Зельдовича «Москва».
 С полгода как, роясь в дебрях интернета, я обнаружил сценарий, уже, как оказалось, отснятого фильма со скромным названием «Москва». Фамилия Зельдович мне ничего не говорила, личность соавтора В. Сорокина вспомнил не сразу, а вот имена исполнительниц главных ролей И. Дапкунайте и Т. Друбич  не могли не привлечь  внимания.
 Вообще то за последние десять-двенадцать лет отечественный кинематограф развеял «заблуждение» своей предшествующей истории, что уж ежели актеры в титрах фильма известные и замечательные, то и фильм должен быть замечательным, а впоследствии известным.  Сейчас зритель, в отличие от времен ушедших, точно знает, что кино – это искусство режиссерское, и догадывается, что об этом догадываются не все кинорежиссеры. Но все же надежда на хорошее, доброе, вечное теплится в душах кинозрителей со стажем и знакомая фамилия в титрах рождает предвкушение наслаждения хорошим кино. Так случилось и со мной. Мысль разговеться  после длительного поста редким «нашим» фильмом согревала, и я с воодушевлением приступил к изучению сценария.
 В те, не такие далекие времена, когда  в русском языке еще не было слова «видик», одним из наиболее любимых занятий ребят,  любого двора, любой улицы, любого города страны было коллективное обсуждение фильмов, которые тем же коллективом и просматривались, часто огромное количество раз, в ближайшем кинотеатре. Если в основе сценария лежала известная книга, то центральной темой дворового рецензирования становилась дилемма: книге ли быть лучше фильма, фильму ли быть… Разрешение извечного вопроса - «Быть? Или не быть?» - нередко заканчивалось кулачным мордобоем. Сейчас такие страсти в околокинематографических кругах редки, но вопрос замысла и его воплощения остался. Всегда интересно посмотреть, что было, а потом увидеть, что из этого вышло.
  Прочитанный сценарий, право слово, озадачил.  Мелочные воришки, дутые любители балета, грязно ругающиеся дамы, летающие на чемоданах психиатры, густо сдобренная прыскающим дерьмом атмосфера обволакивающей пошлости.  Может это и должно быть интересно какому-нибудь бесстрастному патологоанатому человеческих душ, но кроме научного интереса должен же быть в фильме какой-то простой, обычный интерес, ведь зритель же и идет в кино потому, что ему интересно. Однако даже намека на идею, способную вызвать человеческое любопытство, не было. Тут меня осенило, именно в этом  чудо киносъемок: искусно перенесенная на пленку банальность становится красочной и завлекательной, безликие герои наделяются удивительными и глубокими характерами, характеры создают интригу, образуется захватывающий сюжет, появляется какая-либо идея, все наполняется мыслью и, как результат, остается незабываемое впечатление в душе благодарного зрителя.  Придя к этой простой мысли, тотчас же бросился приобретать видеокассету.  Но не тут то было. На прилавках видеолавок не оказалось лент с таким названием. Заподозрив ползучую реставрацию дефицита в стране победившего капитализма, я обращался к продавцам с просьбой оставить при случае желанную кассетку, но получал лишь недоумение на непонимающих лицах. Никто среди торговцев не подозревал о существовании фильма «Москва». Все, почему-то, считали, что это совсем не кино, а столица нашей необъятной Родины, которой не торгуют.  Уныние и скорбь охватили мою душу и, даже, умирающая последней надежда стала подавать признаки скоропостижного исчезновения. Сейчас мне страшно подумать, что бы было дальше, если бы не родное Российское телевидение, подгадавшее аккурат в это время демонстрацию ленты «Москва» всероссийской публике.
  Фильм я записал на пленку и просмотрел дважды. Второй просмотр дался мне значительно труднее первого, а готовое творение показалось сильно скучнее и длиннее сценария.  Автор словно соревновался сам с собой в умении держать паузу и себя  же в этом блестяще превзошел.
Буква печатного прообраза сохранилась в доскональной первозданности, никаких отступлений и импровизаций. Единственным разночтением стала песня в исполнении героини Т. Друбич. Поменяли на другую хорошую советскую песню. Герои показались значительно более пресными и мелкими, чем рисовало воображение в преддверии просмотра. Главный герой абсолютно не вяжется с образом авантюриста и проходимца, обведшего вокруг пальца сурового глобального дядю, покорившего сразу двух молодых красивых женщин и женившегося  на обеих.  Бесцветный и инфантильный молодой человек абсолютно не вызывающий интереса. Явно не Остап Бендер. Мелочная  душонка, проданная за триста тысяч долларов. И деньги – не сумма, и мечтой о белых штанах и Рио-де-Жанейро вовсе не пахнет. Весь остальной антураж в том же духе: «бородатые» анекдоты, несмешные шутки, какие-то надуманные страсти. Поскольку режиссер является и соавтором сценария, то ему изначально известны все сведения о героях фильма и логика развития событий. А вот зритель сценария не читал и установочные, априорные факты может не понять из контекста. К примеру, как в картине отображен постулат сценария, что психиатр Марк влюблен в младшую из сестер, мне при просмотре ясно не стало, а незнание этого факта сразу убивает всю логическую цепочку: сентиментальный томный вид, горечь невзаимного чувства, оригинальный способ свести последние счеты с жизнью. Так не блистающий доступностью к пониманию сюжет становится еще более невнятным из-за огрехов в режиссуре. А вопрос: « Для чего же собственно снимался этот кинофильм?» - и вовсе остается без ответа.  Идеи нет. Хотя авторы  утверждают иное и в титрах вместо авторов сценария они указаны как АВТОРЫ ИДЕИ.  Хотя, возможно, я ее не понял, так сильно замаскирована.
 При более внимательном изучении титров меня посетила догадка, что В. Сорокин – это же «писатель-декадент», автор «бестселлера» «Голубое сало». Право слово, пришло какое-то облегчение. Небожителям – божественное,  простым смертным  что-нибудь более доступное. Окончательно все разъяснила газетная критика. Из газеты «Коммерсантъ» от 29 мая сего года узнаю, В. Сорокин будет писать либретто к современной опере, где автором музыки станет Л. Десятников, бывший автором музыки и в фильме «Москва».  А в следующем номере газеты – рецензия на фильм  И. Дыховичного «Копейка», сценарий совместно с В. Сорокиным. И не то, чтобы меня напугало будущее оперы, да и «Копейку», любопытства ради, посмотреть смогу. Впечатлила цитата «коллег» критиков. Что-то про «фекальную символику» В. Сорокина.  И сразу все как-то прояснилось, встало на свое место. Мгновенно созрел рецепт быстрого приготовления «кино не для всех».
  Ваяешь страниц двадцать «зауми», непонимающие – сами дураки.  «Искры божьей», вдохновения, иронии, юмора, сарказма и всяких других подобных глупостей не требуется. Нужна пара-тройка известных фамилий, для наживки. Сдабриваешь «фекальным символизмом» и придумываешь хорошее название, скажем «Петербург».  «Продукт» готов. Может и не А. Белый, но тоже символизм. Фекальный. 
   Не берусь судить, получилась ли у меня рецензия, но рецепция не получится точно. Душа не приемлет «фекального символизма». Тошнит.