Два желания чернобыльца

Два желания чернобыльца

Николаю Колошкину посвящается

Сегодня очень памятный день в нашей жизни. Прошло восемнадцать лет со дня аварии на Чернобыльской атомной станции.
Диктор по радио сообщил об этой годовщине очень трагичным и возвышенным тоном. Мне стало очень печально и горько. Я сразу вспомнила семью своих соседей - Трубниковых. Вспомнила о их стремительном бегстве на первом же самолёте из этой смертоносной зоны. Вспомнила, Галя Трубникова повторяла несколько раз нам володин приказ: «Ничего не брать! Ни документов, ни денег, ни драгоценностей!..»
Через несколько минут голос диктора стал уже более спокойным тоном сообщать, что никто даже не предполагал о размерах трагедии в те годы, что подвиг пожарников, отдавших свои жизни при ликвидации того страшного пожара забыт. Что как бы в суеверном страхе или наоборот, понимая всю глубину трагедии, об этом событии не поют песни. Я встала с постели и в ночной сорочке села за стол, положила белый лист бумаги, взяла ручку и тёмно-синие строки побежали по бумаге:
Чернобыль. Реквием

Людям, остановившим Чернобыльскую аварию посвящается

«Это мы! Слышишь, Господи! Мы!
Твою Землю спасли!!!» И сгнили
В ней уж кости... Но смотрим мы!
Смотрим зорко из тьмы и пыли...
Не кричим мы давно забытые
С неба чёрного пелены.
Пусть на кладбище стихли шорохи,
Но вы помнить, люди, должны:
И пожара жуткого всполохи,
И с таинственной магией луч,
Убивающий жизнь со вздохами
Ветра, гроз... И туманов муть...
Покрова, яд в себе несущие,
Тучи, чёрные облака,
Пролетающие над Пущею
Беловежскою; и века
Не очистят нас от страдания...
И мутаций безумный ликвидации
Будут людям как назидание
За энергий опасный шик,
Чтобы помнили: трудно атомом,
Электронами управлять,
Что трагичное безразличие
Может мир в один миг взорвать...
Бог в секретные те обители
Не решался людей впускать.
Долго силу стихии прятал он,
Не хотел тайну тайн вскрывать.
Прятал тщательно, прятал истину,
Прометеям боясь отдать,
В той энергии искусительной
Необузданность укрощать.
Но невидимыми протонами
Бог решил всё же испытать.
Он надеялся, так надеялся -
Не посмеют с ядром играть!
Только мирные, очень мудрые
Будут силы в его внедрять.
Потому что в чудесном атоме
Электрон и протон дружны,
По орбитам классическим бегая,
Электроны ни в чём не вольны.
Управляют бегущими ядрошки,
Те, что плюсом наделены.
Только с крайней орбиты гонщики
Для реакций поглощены могут
С Божьего позволения
Земле нужными без сомнения
Для природных процессов гниения,
Окисления и брожения...
Не задумались электронщики,
Что в ядре самый мощный нейтрон:
Почему самой мощной массою
Был он в атоме наделён?
Бог боялся, Бог опасался,
Что не хватит ума и сил
В людях справиться с электронами...
И была на Земле Хиросима...
Нагасаки... И белокровие, бросив
Миру свой белый флаг
Заплатило особой кровью
За опасный в науке шаг.
Все учёные! Будьте бдительны!
Будьте с тайнами на чеку.
О Чернобыле помяните Вы!..
Здесь опасно: «Мерси боку!..»
Будьте с атомом аккуратными:
Тайна тайн той энергии шок!
Будьте с мелочью* осмотрительны,
Чтоб меж нами не жил злой рок!

26.04.2004 г.
*с мелочью – с мельчайшими частицами нейтрино и т.п.
Написав это не очень складное стихотворение, я немного успокоила свою совесть и решила после завтрака поработать над стихами и привести их в Божий вид, так как тема в там затронута очень серьёзная... Но тут зазвонил звонок. Ко мне в гости пришла желанная подруга, и я забыла про Чернобыль, про облучённых, погибших в муках спасателей да и про сами стихи.
За подругой пришёл художник, за художником соседка и тут я заметила, что опаздываю на занятия йогой. Наскоро оделась, схватила пакет с костюмом для занятий и понеслась, как ветер.
Возвращаясь с занятий, я почувствовала, что вечером похолодало. Ветер дул мне в лицо. Рысью я метнулась к трамвайной остановке. Но трамвая  никак не появлялся. От холода я не могла стоять на месте. Толпа замёрзших и отчаявшихся людей становилась всё больше и больше. У многих не было головных уборов, все притопывали ногами и прихлопывали себя руками, как бы вытряхивая из тела холод.
Наконец, вдали показался жалкий вагончик трамвая. Я решила – сажусь на любой маршрут, от холода у меня стучали зубы.
Когда трамвай медленно подплыл к остановке, я мгновенно подскочила к двери, боясь, что не все желающие уедут.
Но все как-то просочились в вагончик. И он перегруженный покатился чуть живой. Мужчина, стоявший подле меня спросил: «Отогрелись?!» Я улыбнулась и кивнула в знак согласия.
Мужчина стал рассказывать мне как холодно и тяжело было ему в армии, какой строгий был у них старшина. Я сказала, что всё равно в армии тогда было легче, чем сейчас. На что он мне ответил, что и тогда был сильный произвол и насилие над личностью, и что в армии было полно стукачей. В ответ я промолчала, так как в армии никогда не служила. Вся замёрзшая я только кивала, так как не было сил разомкнуть застывший от холода рот.
Потом он начал возмущаться, вспоминая как его в армии загоняли в комсомол, аргументируя важным для начальства фактом: «Советский солдат должен быть комсомольцем!» Он начал рассказывать мне о том, как он вступал в пионеры, как его выгнали из пионеров за то, что он не носил галстук. В заключении, подводя итог своим воспоминаниям, он сказал, что всегда любил свободу, но никогда не имел её.
Но что я ему ответила, что в четвёртом классе я была председателем совета дружины в начальной Военно-лесхозовской школе, что у нас все хотели быть пионерами, но, правда, не всех принимали в пионерскую организацию, а те, кого приняли в её ряды, не очень устали от этого звания. Мой случайный спутник стал мне доказывать обратное, но мы, Слава Богу, подъехали к моей остановке.
Я выскочила из трамвая пулей, мой новый знакомый вылетел из вагона вслед за мной.
- Подождите, не уходите, выслушайте меня, я никому не нужен! Так получилось... - умоляюще попросил он.
Я очень перепугалась, так как на остановке нас почему-то оказалось только двое. Он прижал меня к стене, отгораживающей подземный переход от остановки.
Я стала объяснять ему, что очень замёрзла, и мне срочно надо быть дома.
- Ну, уделите мне минут пятнадцать, не больше, - промолвил он.
Я оглядела своего нового знакомого. Это был опрятно одетый человек лет сорока пяти.
- Ну, говорите, - согласилась я, чувствуя, что если пойду сейчас домой, то он пойдёт со мной рядом. А двор у нас тёмный...
И мужчина начал мне вещать о том, что его лишают всех привилегий чернобыльца, что он был пенсионером с сорока лет, что его не берут на работу, домой он не приносит денег и все домашние относятся к нему по этой причине соответствующим образом, что у него двое детей, что этих детей нужно учить, что нечем платить за квартиру, что ему желанны сейчас только две вещи: наестся досыта да быть обласканным женщиной.
У меня, к сожалению, в кармане было только десять рублей, а дома даже не было только десять рублей, а дома даже не было хлеба, так как сегодня у меня было много гостей. Я предложила мужчине десять рублей и честно объяснила ему, что сама – не очень обеспеченный человек и посоветовала ему устроиться куда-нибудь охранником.
На что он ответил, что много раз пытался устроиться охранником, но ничего не получилось.
На всё это я ему ответила, что очень замёрзла и помочь с трудоустройством ничем не могу, и попыталась вырваться из его цепких рук.
- Вы меня не так поняли... Когда я стоял рядом с Вами, меня охватило столь сильное желание обладать Вами... Я не знаю – как Вам это сказать... - забормотал он невнятно.
- Ну и облучённый мужик пошёл!.. - удивилась я мысленно. И чуть сдерживая раздражение, так как на остановке мы были одни, добавила:
- Извините, я замужем, но даже, если бы я не была замужем, вряд ли у меня появилось желание ласкать неизвестных мне, пострадавших после ликвидации чернобыльской аварии мужчин!
- Но ваш имидж обязывает Вас! Вы такая, вы такая... Вы так похоже на Надежду Дурову (дрессировщицу диких зверей), на Лидию Иванову – диву телеэкрана, - парировал мой ответ незнакомец, явно желая обидеть меня.
- Это чем же я похожа на эту дуру Лидию Иванову? - не скрывая злости, возмутилась я.
- Вы также сверх сексуальны, как она, - выдавил он.
Плюнуть ему в лицо я не решилась, так как этот идиот может дать по зубам.
Как можно спокойнее, на сколько возможно это было в моём положении, я поинтересовалась:
- Сколько Вам лет, любезный?
- Я – нелюбезный. Я – Колошкин! Слышали такую фамилию? Я – очень известный в городе человек! - дерзко посмотрев на меня, уточнил чернобылец.
- Не знаю такого.... Сколько ж Вам лет? - пытливо всматриваясь в лицо чернобыльца, повторила я вопрос:
Он как-то сжался и съёжился под моим пристальным взглядом, и стал мысленно прикидывать сколько мне лет...
- Пятьдесят три... будет... - глядя мне в глаза испытующе, ответил он.
- Иванова Лидия специализируется по молодым людям, Колошкин! - резко ответила я, пытаясь оторваться от стены.
- Этим-то Вы и отличаетесь от Лидии Ивановой, что нравитесь зрелым, настоящим мужчинам, способным оценить Вас, - торжественно, закатывая глаза, вещал Колошкин.
- Никакой он - не ликвидатор... Сумасшедших туда уж точно не пускали. Или потом, после ликвидации аварии сошёл с ума? Видимо, мозги были самым слабым местом... - только и подумала я.
- Пропустите меня! Или я буду кричать! - взорвалась я.
- Зачем кричать? Иди. Если хотите, я Вас провожу, - спокойно сказал мужик. На вид ему не было и сорока пяти лет...
Я выскочила из его рук и попыталась бежать. Но застывшие ноги еле-еле двигались.
Колошкин пошёл следом, бормоча себе под нос:
- Если бы меня не лишили семи тысяч пенсии, Вы бы меня так не оскорбляли!
- Вон идёт ваш трамвай, нечего зря морозить сопли! - посоветовала я ему.
- Я собираюсь писать в Страстбург, как мой друг, которому вернули пенсию после заявления в Страстбургский суд. Мы ещё с вами встретимся! И разговор наш при семитысячной пенсии будет намного теплее чем сегодня. Я найду Вас обязательно! выступал чернобылец за моей спиной.
Я очень разозлилась на него, так и не поняв толком, или из-за того, что меня так дёшево оценили, или из-за того, что таким дуракам платят такие пенсии... Повернувшись всем корпусом и посмотрев с открытой ненавистью в лицо Колошкину, я тихо сказала:
- Оставьте меня в покое! Или я зайду сейчас в дежурный отдел «Рябинки» и сдам Вас милиции!
Видя, что моё лицо уже принимает зверское выражение, он тихо добавил:
- Ну, хоть бы подруги дала...
- Нет у меня таких подруг, которые вам будут покупать бутылочку и сидеть с вами вдвоём... - сказала я, глядя удручённо в его глаза и добавила:
- Очень уж ты шустрый чернобылец?..
Он напугался моих последних слов, засуетился и побежал шустренько к подошедшему трамваю.
Я, с трудом передвигая застывшие ноги, подлетела к своему подъезду и, с трудом отрывая ступни от ступенек, доползла до двери квартиры. Меня знобило или от возмущения, или от холода. Я еле-еле попала ключом в замочную скважину, открыла дверь. Не раздевая, стала набирать номер телефона подруги, рассказала ей о только что случившемся инциденте. Она стала успокаивать меня.. говоря:
- Ты ни чуть не похожа на Лидию Иванову. Лидия Иванова – это кусок мяса! А у тебя ещё хорошая фигура... И выражение лица у тебя умное, а у неё дебильное...
Как истинная женщина, она сразу поняла, что намёк на сходство с Лидией Ивановой меня больше всего обидел...
После разговора с  подругой мне стало немного легче. Есть не хотелось. Я включила радио и легла на кровать. По радио диктор сообщил:
- Путин издал указ, что размер пенсии участникам ликвидации чернобыльской аварии будет индексироваться с учётом инфляции.
Конечно, это правильно. Но главные спасатели Земли уже в земле. Они погибали в мучениях без медикаментов, плохо питаясь...
Неожиданно я вспомнила отца. Когда мы уговаривали его рассказать о войне, он всегда говорил одно и тоже:
- Что говорить о войне? Там остались лучшие из нас...
Только тогда, когда отец крепко выпивал и у мамы было хорошее настроение, то рассказывал о всяких смешных историях. Как, например, однажды солдатам папиной батареи повезло: они выловили из реки бочку спирта. Папа приказал зарыть бочку в землю около своего блиндажа в канаве и каждый вечер выдавал каждому солдату по сто граммов спирта. Солдаты, конечно, потихоньку и от командира ещё пили спирт. Так как у оборонявших Ленинград еды почти не было, то солдаты быстро пьянели. Начальство заметило это и выследило их бочку. Папе объявило выговор в устной форме, прислало лошадь, запряжённую в огромную телегу и увезло солдатскую находку в штаб. Начальство в дивизии быстро заметило, что весь штаб полка ходит под мухой, тоже в устной форме объявило начальнику штаба и командиру полка выговор и на той же телеге увезло бочку начальству дивизии, потом начальству бригады. Очень хороший был спирт, да и бочка была с отца ростом. Папа всегда заканчивал рассказ одной и той же фразой:
Солдаты в перерыве между артобстрелами смеялись: «Наверное, из нашей бочки уже командующий фронтом пьёт?!» и потом всегда добавлял:Очень хороший спирт был, девчонки. А о серьёзном ни-ни-ни. Больше всего боялся после боя кого-то не похоронить или похоронку кому-то не послать... Иногда всю ночь в блиндаже пишешь, а потом раз десять проверишь их.. А а рано утром, пока сам жив, отправишь двух солдат в штаб, чтобы не пропала почта и всё было зафиксировано в документах штаба. Всякое бывало - иногда целый мешок набиваешь этими горькими сообщениями... Если не вернуться солдаты ещё раз пишешь и новых посыльных пошлёшь для страховки... - махнув руку, говорил папа и надолго замыкался. А иногда просто скажет: «Счастливый я, что остался живой». А глаза у самого печальные-печальные.
Погибшие солдаты тоже защитили землю от коричневой чумы фашизма, оставив вдов и сирот с очень маленькими пенсиями и пособиями.
Я очень благодарна чернобыльцам, что авария была ликвидирована. В квартире очень холодно, но я встала, прошла босиком по ледяному полу до стола и сделала стихотворение коротким:
Это мы! Слышишь , Господи! Мы
Твою землю спасли! И сгнили
В ней уж кости... Но смотрим мы!
Смотрим зорко из тьмы и пыли...

Не смогли Вы нас уберечь...
Помогли нам до срока лечь
В землю чёрную могилы,
Подорвав в нас последние силы!..

Обречённым был весь этаж...
И Господь оценил наш подвиг!
Но мы просим в который раз:
«Не забудьте про память долга...

И не услышав Бога глас,
Не спекулируйте на нас...
Не добивайтесь льгот напрасно...
Земля жива, вот и прекрасно!..»

Трудно написать песню, потому что страшно оценивать величие подвига пожарных, тушивших огонь в отсеках чернобыльской атомной станции... Они знали, что обречены, но выстояли до конца... Истинный подвиг могут оценить только на небесах, а на земле как на Земле. Слава Богу, что она есть, что светит солнце, поют птицы, белеют снега, зеленеют травы.
И благодарные люди всегда будут помнить цену этому счастью. А те, кто не помнят и не ценят – пусть тоже будут счастливы. Живите на спасённой Земле и радуйтесь жизни.
27.04.2004 г.

А встречи продолжаются....

Колошкин оказался прав: мы до сих пор встречаемся с ним в трамвае. Он всё также добивается своей пенсии. правда, пока безрезультатно. С каждым годом, несмотря на облучение, полученное при ликвидации аварии, он всё молодеет и молодеет. Сейчас ему не дашь и сорока лет. Последний раз он привязался ко мне в трамвае этим летом. Чистенький, свеженький. Опрятно одетый. Он нигде до сих пор не работает. Живёт на шикарной даче друга. Подзарабатывает на жизнь случайными заработками. Несмотря на свой цветущий вид он мне очень неприятен. Я всегда стараюсь сделать вид, что не узнаю его. Но он нахально лезет со своими скабрёзными предложениями и его несколько не волнует, что просто действует на нервы пассажирам. При последней нашей встрече  в трамвае пожилой мужчина, слушая его пошлые предложения, не выдержал и сказал сурово:
Ты! Чернобылец! Отвяжись от женщины, или я тебя вытолкну сейчас из трамвая!
Николай Колошкин стал ему хамить в ответ. Но увидев, что пожилой мужчина и ближайшие его спутники решили приступить к выполнению угрозы выставить чернобыльца из общественного транспорта, он засуетился и стал примирительным тоном говорить им:
Вы, что шуток не понимаете?...
Такими вещами не шутят, чернобылец! Если ты действительно чернобылец? - строго ему сказал в ответ пожилой человек.
Последнее время он не подходит ко мне в трамвае. Или Страстбургский суд помог ему восстановить пенсию, или в связи со сменой работы я стала ездить в транспорте в другое время. Слава Богу, ликвидатор чернобыльской аварии перестал стремиться к налаживанию отношений со мной.

9.12.2008 г.