Идеальная грешница. Глава 6

Глава 6. ПРЕДАТЕЛЬ


В немом изумлении на них смотрели все: парни, крепкие и мускулистые, девчонки, простые, как торговки с колхозного рынка, дядька лет сорока с ежиком седых волос – он сидел во главе стола с бокалом в руке и хмурился. Под многочисленными взглядами Ева впервые чувствовала себя неловко. Не было привычного восхищения ее красотой, моментально возникшего желания физической близости, которое она мгновенно считывала на уровне подсознания – вообще ничего, словно перед ними стояла дорогая кукла из дорогого магазина, случайно попавшая на деревенский праздник.
Антон сердито подошел, за руку вывел из зала, резко развернулся:
- Какого черта ты здесь делаешь? Следила?
- Вот еще! Зашла кофе выпить, смотрю – ты с бабами сидишь, вот и подошла.
- Не ври.
Таким она его никогда не видела. От ботаника в смешных очках не осталось следа. Перед ней стоял разозленный жилистый парень, похожий на худосочную пантеру перед прыжком.
- Какой смысл врать? – она пожала плечами. – Значит, у тебя тусня, на которой для меня места нет?
- Это мои друзья. Мы всегда в этот день собираемся. Только свои.
- С бабами.
- С девушками из нашей команды.
- А почему ты меня не пригласил?
- Давай об этом после поговорим.
- А я хочу сейчас! – Ева посмотрела исподлобья.
- Некогда. Слушай, иди домой.
Не дожидаясь ответа, он подтолкнул ее к двери и, не оборачиваясь, пошел в зал. Ева выскочила на улицу, готовая от злости порвать в клочья первого встречного. Но люди спешили мимо, на ее эмоции всем было плевать. «Урод! Придурок очкастый! – что-то тихонько ныло в груди, не давая возможности нормально дышать. – Ну, подожди! Ты у меня еще узнаешь!»
Она не помнила, как добрела до машины, тупо сидела в распаренном вонючем салоне, собираясь с силами, куда-то ехала, пару раз чуть не проскочила на красный сигнал светофора. Припарковавшись на стоянке, обессилено прикрыла глаза. Идти домой не хотелось. «Он сегодня не придет», – вдруг подумала Ева. На душе стало так мерзко, что хотелось выть. Она даже представила: кровавый закат, берег лесного озера, заросли густого ивняка, огромный валун наполовину в воде, на нем обнаженная длинноволосая девушка, воздев руки и запрокинув голову, печально воет. Вдали отзывается один волк, другой. И скоро пронзительный хор одиноких тварей разрывает тоской людские барабанные перепонки.
Картина получилась такой образной, что на глаза навернулись слезы. В винном супермаркете она купила бутылку дорогого пива, нашла в парке уединенную пустую скамейку, плюхнулась, настороженно огляделась. Да, жаль так называемые подружки не видят, как Ева цедит пиво, заедая его дерьмовыми чипсами. Вот разговоров-то было бы! Одна! На улице! Из горла! Как какая-нибудь дешевка или бомжиха. Бр-р! Словно наяву услышала за плечом насмешливый шепот: «Да что вы, что вы, она же богата, ей можно все! С такими деньжищами госпожа Ева Хоффман – супер-пупер-вип-персона! Виповей не бывает! Тьфу! Чтоб она сдохла!»
По спине прокатилась волна озноба. Ныло там, где у нормальных людей находится сердце. В висках стучало, словно изнутри их долбил обезумевший дятел. Хотелось спать. Накатившее одиночество камнем придавило плечи. Вспомнился взгляд серых глаз – прямой и бесхитростный, и столько в нем было любви и отчаянной надежды на счастье, что Ева закусила ладонь, лишь бы не разрыдаться. Оказывается, бывает и такая боль: неожиданная, сильная, перехватывающая дыхание до коротких всхлипов.
Домой она почти бежала. Долго стояла возле двери, прижавшись ухом к холодному металлу, но по ту сторону было тихо. Щелчок замка, пустая пасть квартиры заглотила хозяйку, та рухнула на колени прямо в коридоре и заревела. Как последняя дура. Захотелось прижаться к мужскому плечу, почувствовать, как сильные пальцы перебирают волосы – так в детстве ее  успокаивала мама, услышать шепот любимого «не бойся, я же рядом!» и понять – она не одна, ей не надо биться за свое место под солнцем, а можно просто жить, как живут миллионы других – долго и счастливо. Господи, как нелепо звучит слово «одиночество» в мире, где семь миллиардов людей! И как это, оказывается, страшно – почувствовать себя одиноко!

* * * * *

Солнце с безоблачного неба протягивает лучи, словно теплые пальцы. Где-то незатейливо и весело щебечут птицы. Ева идет через луг, срывая метелки высокой травы. Сиренево-красные лепестки лесной герани прилипли к икрам. Мятлик щекочет колени. Она смеется. К ней навстречу бежит маленький мальчик и заливисто хохочет: «Мама! Мама! Ты похожа на лесную фею!» Ева протягивает руки, подхватывает его и кружит, кружит. А на краю луга стоит мужчина и машет им. Она почти различает черты его лица и хочет крикнуть, что любит, но порыв ветра забивает легкие запахом скошенной травы, слезы застилают глаза.
- У тебя не может быть детей… – слышит Ева жуткий шепот. Сердце обрывается, кровь превращается в крохотные ледышки, царапающие сосуды. – Это не твой сын.
- Мой! Это мой сын! – кричит она. Мальчик бежит к мужчине. Она шагает за ним, оступается и падает, обдирая колени, в отчаянии тянет руки. – Сынок! Сынок! Куда ты?!
Трудно дышать. Запах гари бьет в нос. Ева озирается. Сердце сжимается в крохотный кулачок. Нет больше ни мужчины, ни мальчика. Она посреди выжженного поля. Куда ни глянь – до самого горизонта черное палево.
«У тебя не может быть детей… не может быть детей…» – «Это мой сын! Мой!» – «Нет! Не-е-ет!»
Ева куда-то бредет, сбитые босые ноги болят. И рядом никого. Дикая резь в животе. Она падает, беспомощно царапает ногтями землю: «Мамочка… мамочка… господи, как больно!» Черным туманом застилает глаза, и она скрючивается, стараясь спрятать боль в глубине тела.
Откуда-то издалека нарастает ржавый визг. Он рвет барабанные перепонки, мозг, все нутро. Ева зажимает уши, но звук такой силы, что болят скулы, подкатывает тошнота. «Мама! Мамочка! Это я, твой неродившийся сын!..»
Тишина. Темнота. Боль…

* * * *

Хотелось пить. Ева пошарила за головой, наткнулась на ремешки босоножек, открыла глаза. Она лежала в коридоре возле входной двери. Что это было? Обморок? Черт! Дожила, что называется! С трудом села, потерла ноющие виски. Сколько же прошло времени? Поднялась, опираясь о стену, добрела до кухни, налила минералки, кинула ломтик лимона. От запаха цитруса свело скулы, сжался желудок. Ничего не хотелось. Ни думать. Ни есть. Ни жить. Она снова осталась одна. Господи, да что же с ней не так?! Почему среди многомиллионных кандидатов она всегда первая в списке на одиночество? Почему, Господи?!
Кровать мягко приняла тело, но куда деть измученную душу? Ее не пристроишь на подушку, не засунешь под матрац. Она ныла зияющей раной, и боль растекалась, развешивая клейкие нити паутины и заполняя молекулы пространства вокруг.
Хлопнула входная дверь.
- Ева!
Сердце сжалось и успокоено забилось – он… Он все-таки пришел! Почему-то сейчас это самое важное на свете. Хотелось открыть глаза, но веки не слушались, протянуть ему навстречу руки, но они безжизненно лежали. Он совсем рядом – она слышит тонкий аромат одеколона.
- Спишь?.. – она бы сказала, что счастлива, но губы безвольны. – Девочка…
И больше ничего не надо. Ничего! Вот он, миг умиротворения и гармонии. Вот они, долгожданные сильные руки, нежно перебирающие волосы. И сон кажется не бездонной пропастью, а всего лишь порывом морского бриза, что оглаживает разгоряченную прибрежную гальку. 

Ева знала – лучше не задавать вопросов, пока он сам не заговорит. Но Антон молча пил кофе, отрешенно жевал бутерброд, словно она не сидела напротив в нетерпеливом ожидании.
- Не хочешь поговорить? – не выдержала она и легонько забарабанила по краю стола.
- Давай не сейчас, – он поморщился, раздраженно дернул плечом.
- Ты куда-то собираешься?
- Надо к родителям съездить.
- Без меня?
- Ева, обойдемся без сцен. Мама просила помочь.
- Ну, если мама просила… – она вложила в интонацию все ехидство, на которое была способна, но Антон не заметил.    
Отставив чашку, поднялся:
- Все, мне пора. Буду поздно вечером.
- Позвонишь?
- Постараюсь.
Поцелуй теплых губ почти равнодушен. Ускользающий взгляд, торопливые шаги, словно он хотел быстрее выскочить из квартиры. Женщине не надо ничего объяснять – она чувствует сердцем, когда ее мужчина начинает отдаляться.
Захлопнувшаяся дверь как рубеж между ней и миром, в котором жил Антон. Она туда не стремилась – что может быть интересного там, где нет денег? Искренность чувств? Бред! Кругом ложь! Ева это давно поняла. Если у тебя нет денег, ты – ничто, подошва от дырявого сапога, дырка от бублика. В ее теории все четко и ясно: счастливым может быть только богатый человек. Разве нет? Как может быть счастлив тот, кто не купит себе все, что душа пожелает? Она когда-то жила в нищете и хорошо знала, что это такое. И больше не хочет туда, где вещи с рынка, очереди в поликлиниках, просроченные продукты, давка в автобусе. Она может купить весь общественный транспорт Питера, включая речные трамвайчики. Она может купить весь ассортимент Гостиного Двора вместе с его зданием. Она может прожигать жизнь на лучших курортах мира, не думая, на сколько уменьшилось ее состояние. Только почему так муторно на душе? На этот вопрос не было ответа. Может, ей просто выйти замуж за кого-нибудь из их круга? Ага, а потом сдохнуть с тоски, наблюдая походы налево муженька, единственное достоинство которого – счет в банке. Нет, Еве такого не надо. А если женить на себе Антона? А что? Не красавец, конечно, зато обалденный любовник. С ним хотя бы в постели не скучно. Правда, у нее не будет детей, но, в конце концов, они могут усыновить кого-нибудь или купить суррогатную мать. Ева даст Антону денег на открытие бизнеса, неважно какого, лишь бы он был привязан к ней. Одна проблема – Антон пока не звал ее замуж. И что-то нашептывало внутри, что вряд ли позовет.
«Просто еще не время. Он обязательно сделает мне предложение!» – «Не льсти себе, дорогая. Сама знаешь – этот парень не из тех, кто продается!» – «Чушь собачья! Продаются все! И он тоже продался. Только цена у него была другая – секс. Вот и вся разница!» – «Ты так думаешь?» – «А что это за хрень со мной разговаривает?» – «Как? Разве ты не узнала? Это я, твоя совесть…» – «Не знаю такую. Мы с тобой не знакомы. Пошла прочь, сука!»      
Стукнув кулаком по столу, Ева задумалась. Провести субботу в одиночестве не прельщало. Идти куда-то лениво. Достала бутылку «Хеннесси Парадиз», налила, поводила пальцем по краю пузатого стакана. Она, как последний алкаш, собиралась пить в одиночестве? Твою мать!
Стул отлетел, стакан покатился по столу. Коньяк стоимостью тридцать шесть тысяч рублей разлился полированным озерцом поверх белой тефлоновой скатерти. Она! Ева Хоффман! Что он там себе выдумал, чертов ботаник? Нет, из ее сетей так просто ни один кобель не вырвется. Она здесь принимает решения. И до тех пор, пока не сыграна задуманная пьеса о мести, Антон будет жить по ее правилам!
Надев удобные балетки, Ева выскочила из квартиры. Подъезд знакомо дыхнул в лицо запахом нового дома. Ничего, скоро все изменится! У нее будет роскошный коттедж с огромным садом где-нибудь рядом с городом. И все обзавидуются, мечтая, чтобы она отдала им Антона хотя бы на пару часов!
Ева не думала, куда идет, ноги сами привели на автобусную остановку. Спрятавшись за торговым павильоном, наблюдала, как Антон разговаривал по мобильному, нетерпеливо поглядывал на часы, помог подняться в автобус какой-то бабке. Презрительно хмыкнула – джентльмен хренов! Ничего, она сделает из него настоящего мужика, без этих слюнявых выпендрежей остаточной интеллигенции. Едва успела заскочить в заднюю дверь. Где он? А, вон, смотрит в окно.  Вид как у человека, который вырвался от нелюбимой бабы на свободу. Нет, правда! Легкая улыбка пробегает по губам. Чуть поднимаются брови, словно удивляясь мыслям, возникающим в голове. Взгляд отрешенный, блуждающий где-то далеко. Снова едва уловимая улыбка. С таким видом едут не к матери. С таким видом едут к девке. Неужели Антон стал ей врать? Интересно, к кому это он собрался? Уж не к Аньке ли? Или, может, Вероника Емельянова все-таки добилась рандеву с ним? Она – соперница опасная, умная, хитрая. При других обстоятельствах ее можно было бы принять за сестру Евы. Что же она пообещала Антону? Деньги? Власть? Карьеру? Что говорить о полунищем парне, все богатство которого находится в штанах? Не дурак же он, в самом деле, отказываться от того, что звеняще и блестяще само плыло в руки.
Зажгло глаза. Ева одуревала от бешенства, накатывающего волнами. Хотелось подбежать, вцепиться ему в волосы… Убить! Растерзать! На мелкие кусочки! На молекулы! На… что там есть меньше молекул? Вот на них порвать его душу! И топтать каблуками дебильную гордость, принципы и все остальное, чтобы он валялся в сундуке Евиных помыслов до того момента, пока его, как тряпичную куклу, не извлекут на свет божий и не начнут дергать за прочные марионеточные нити. В нос заполз едва уловимый запах нафталина, зашуршала игрушечная одежда…
Дрогнули пальцы манипулятора, и кукла, похожая на Антона, ожила. Она поднялась с сидения автобуса, встала возле выхода, посмотрела в окно. Та же дурацкая улыбка скользнула по лицу. Ева посмотрела на свои руки, они мелко дрожали. Она даже не сразу сообразила, что это не представление кукольного театра, а реальный обшарпанный автобус, из которого только что вышел Антон.
- Пустите! – рванула она к выходу.
- Раньше надо было думать, коза! – кинул кто-то ей вслед, но времени на ответ не было.
Антон шел мимо метро. Значит, не к матери! Ева задохнулась от злости, закашлялась, на глаза навернулись слезы, рот наполнился слюной. Убить гадёныша! Это была единственная мысль, плотным туманом застелившая мозг. Ни о чем другом  она думать не могла.
Он завернул в цветочный магазин, купил букет роскошных белых гвоздик. Молоденькая прыщавая продавщица сначала равнодушно разговаривала с ним, затем стала улыбаться, а вскоре и вовсе весело смеялась. Черт! Похоже, Антон научился пользоваться своим мужским обаянием, когда главное не внешность, а манера поведения, флюиды, текущие по воздуху, как сигнал о готовности к действию. «А ведь неплохо получается! Ученик-то талантливый попался!» – с гордостью подумала Ева и отшатнулась за угол – Антон выходил из магазина. Он прошел мимо и не заметил ее. Порыв ветра донес тонкий аромат цветов. Еще бы! Такой дорогой веник просто обязан пахнуть! Небось все деньги саданул на этот долбанный букет, Дон-Жуан недоделанный!
Она шла за ним, сжав кулаки, готовая догнать, надавать по морде, вцепиться в волосы и орать, орать, чтобы он оглох, чтобы ему впредь было не повадно делать что-то в обход нее и уж тем более – встречаться с бабами, которых не она ему подкладывает. Ей было плевать на солнце, играющее в прятки с облаками, на вымытую поливальными машинами зелень кустов и деревьев – на всю эту жизнь, в которой с ней обошлись, как с последней дешёвкой. И кто?! Какой-то нищий обносок! Ботаник чертов!
Но самое обидное было не это. Она впервые делала не то, что хотела, шла не туда, куда хотела, выплескивая эмоции, кипящие адовой смолой и такие же тягучие, медленно выжигающие дыру в душе. Такого не прощают! Никому и никогда! Даже ему…
Слезы повисли на ресницах тяжелыми каплями. Нестерпимо заныла поясница. Зря она потащилась за ним. Кстати! А где Антон? Ева покрутила головой. Раздираемая эмоциями, она не заметила, что он остановился у входа в парк. Тот самый, где они когда-то встречались. Сволочь! Предатель! Антипод Бреда Пита и Алексея Чадова! Неудачник!
Антон стоял в стороне от главного входа. Завидев кого-то, махнул рукой. Ева напряглась. Еще мгновение, и она увидит, с кем ей изменяет Антон.

Что-то холодное лилось на лицо.
- Девушка… Девушка, с вами все в порядке? – прорвался издалека женский голос, и кто-то неприятно похлопал по щекам.
Ева открыла глаза. Она лежала на газоне, вокруг толпились люди.
- Что со мной? – ей казалось, что вопрос задан громко, но услышала его только немолодая женщина. Она прикладывала ко лбу и вискам Евы носовой платок, смоченный водой из маленькой бутылки.
- Деточка, у вас был обморок.
- Что?
- Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, нормально.
- Ну, вот и замечательно.
Еве помогли подняться, отвели на скамейку в тени, сунули в руку бутылку с водой и разошлись. Мимо спешили люди, никому до нее не было дела. Она снова осталась одна. В груди, где-то в районе диафрагмы, медленно клокотала злость. Она, как приступ рвоты, подкатывала к горлу, стискивая голосовые связки стальным кулаком ярости. Дико хотелось заорать, и сквозь стиснутые зубы прорвался стон. Во всем виноват Антон! Это он! Ева запустила бутылкой в кусты, достала из сумочки телефон, но набрать номер Антона не успела. На дисплее высветилось «Света Лебедева».
И вдруг стало легче. Отпустила ярость. Перестало жечь глаза. Расслабились скулы. Высохли потные ладони. На душе потеплело. Единственная подруга. Та, которая никогда не предаст и не продаст.
- Светик, привет! Давно приехала?
- Привет, подруга! Рада тебя слышать! А приехала я неделю назад.
- Вот чертовка! И ведь не позвонила! Как там дела? Или ты не из Германии?
- Оттуда. Да нормально дела. У тебя все лето роскошно цвела вейгелла. Я сделала несколько фотографий. Просто сказка! Каждый день ездила полюбоваться.
- А здесь по делам или родню повидать?
- Да тут такое дело… В общем, не телефонный разговор. Найдешь сейчас для меня время?
- Конечно! Куда мне подъехать?
- В «Колорадский жук». Я тебя жду.
Всю дорогу до клуба Ева пробыла в состоянии прострации. Она не слышала, о чем ее спрашивал водитель, не помнила, как они ехали. Казалось, в какой-то миг мозг отгородился от мира толстенной ватной стеной.
Со Светой ее давным-давно познакомил муж. Виллы Хоффманов и Лебедевых находились по соседству. Девушки сразу же понравились друг другу и много времени проводили вместе, не смотря на разницу в возрасте. Они сдружились, и постепенно Ева тоже стала делиться с подругой самым сокровенным. Отношения у них сложились добрые и очень нежные, многие сестры так друг к другу не относятся. Ева увлекалась верховой ездой, но Света панически боялась лошадей, предпочитая им велосипед или автомобиль. «Лебедевы – это люди нашего круга, – важно говорил Хоффман, – дружбой с ними можно гордиться. Они тебе в России могут здорово пригодиться. Поняла меня, девочка?» Но для Евы в тот момент было гораздо важнее, что есть, с кем общаться, делиться тайнами, найти поддержку или получить втык за неосторожные взгляды в сторону красавца-продавца в автосалоне «BMW». 
   
Свету она увидела сразу. Та отрешенно смотрела в окно. Руки безжизненно лежали поверх стола. Длинные светлые волосы тускло стекали по спине. Заметив подругу, сорвалась, кинулась обнимать:
- Боже! Как мне тебя не хватало, если бы ты знала!
- Привет! Надавать бы тебе по заднице за то, что не позвонила сразу. Чего смеешься? Смеется она тут. Ладно, давай рассказывай, что у тебя за проблемы.
- Ой, тут такая фигня.
- Толком объясни.
- Ты, наверно, знаешь Шишкина? Ну, у которого сеть магазинов косметики?
- Конечно, знаю.
- Полгода назад он развелся с очередной женой и стал ухлестывать за мной. Я не знала, куда от него деться. Честное слово, было такое ощущение, что он следил за мной по всей Германии. Я в клуб, он следом. Я в ресторан, а он уже там. На выставку ездила в Берлин – его встретила. Представляешь?! Родители пристали, чтоб я за него замуж вышла. Говорю – он старый, ему же под сорок, а они смеются – деньги не старятся… Чего молчишь?
- Да не пойму, в чем проблема-то? Не хочешь за него замуж, так не ходи. Делов-то!
- Тут такое дело… Понимаешь… В общем, есть у меня молодой человек. Не из наших, но такой умница! Мы в Ганновере познакомились. Он часто в Германию в командировку приезжает. Я слышала, у него блестящее будущее. Сейчас его назначили руководителем европейского представительства, а в его годы это отличный карьерный рост. Но родители о нем слышать ничего не хотят.
- Естественно! Я бы удивилась, если бы было по-другому.
- Так вот… – Света поморгала, словно боялась расплакаться. – Мы с Игорем думали пожениться втихаря и в Германии совместную жизнь начать, как вдруг папа взбеленился – выходи за Шишкина, и все тут! Не выйдешь, лишу, говорит, наследства. Да ты знаешь, мне его деньги не очень-то и нужны. Надо будет, мы сами себе на жизнь заработаем. Мне, кстати, одна немецкая фирма предложила аналитиком по европейской части России поработать. Вот думаю… очень хочется попробовать. И вилла эта нафиг не нужна. Я знаешь, как хочу? Маленький уютный домик с садиком… Детишек чтоб двое. Муж любящий. Вот что мне надо.
Света поежилась, пальцы сжали чашку.
- Ну? – напомнила о себе Ева.
- Знаешь, я все понять не могла, что это папа так ратует за Шишкина. Оказывается, у того на отца есть компромат, который выплывет, если свадьбы не будет. Я на днях подслушала. Ой, только не говори, что это некрасиво и неприлично. Иногда бывает очень даже прилично. Особенно в моей ситуации. В общем, Шишкин сказал примерно следующее: «В качестве свадебного подарка я презентую любимому тестю папочку с ооочень интересными материалами. Думаю, Слава, это будет отличный подарок». Вот такая фигня. И посоветоваться кроме тебя не с кем. Ты ж знаешь, как у нас бывает: пока вместе тусуешься, так лучшая подруга, как за дверь выскочила, пошли языком молоть со всей дури.
Она вздохнула, допила кофе, подозвала официантку, заказала еще.
- Да, Светка, влипла ты в историю. Но ничего, прорвемся!
- Думаешь? – в светло-серых глазах появилась надежда. Ева улыбнулась, похлопала подругу по руке.
- Уверена. Ладно, это уже моя забота.
- В смысле?
- Светик, давай завтра… нет, завтра воскресенье, я не смогу… а вот послезавтра позвоню, мы встретимся и все обсудим. Есть у меня кое-какие мыслишки. Идет?
- Конечно, идет!
Света изменилась: залучились глаза, на губах появилась улыбка, порозовели щеки. Сейчас перед Евой сидела та хорошенькая веселая девушка, с которой она познакомилась в Германии.
- Тебе надо было родиться при каком-нибудь королевском дворе во времена рыцарей. Ты – первоклассная интриганка!
- Думаешь? – усмехнулась Ева.
- Уверена!
Они еще долго разговаривали, довольные встречей. Ева поглядывала на улицу, залитую солнцем, на лица прохожих и тихо радовалась. На душе стало так легко, что хотелось смеяться.
- Слышала – у Аньки Морозовой свадьба расстроилась? – спросила Света.
- Я при этом кошмаре присутствовала. Правда, не знаю, что стало со Стасом.
- Стас – это бывший жених Аньки? Вероника Емельянова сказала, что его нашли на трассе, голого и… как бы это сказать… в общем, с ним хорошо порезвились. Он в больнице. Говорят, два дня в реанимации пролежал. С работы его уволили. В общем, пролетел парень по всем статьям.
- Разумеется. Морозов таких дел не прощает. Думаю, выпрут Стаса из города.
- Да, наверно. Здесь ему спокойно жить не дадут. И работу он вряд ли теперь приличную найдет. Сам виноват, надо было думать, что делаешь. Ты чего усмехаешься? – Света настороженно посмотрела в глаза подруге. – Слушай, мне почему-то кажется, что без тебя тут не обошлось.
- С чего ты взяла?
- Я помню, ты про Стаса рассказывала.
- Это было давно, и все забыто.
- Брось! Ты не из тех, кто забывает… Ох, подруга, смотри, узнают о твоих авантюрах, как бы проблемы на голову не свалились.
- Перестань! – Ева поморщилась, помешала пенку капучино, облизнула крохотную ложку. – Стас получил то, что заслужил. Если бы я захотела ему отомстить, поверь, придумала бы что-нибудь экстравагантное. Жаль, не успела.
- Так в том и фишка, что все, вроде, само по себе произошло, но уж очень тонко сработано… Ладно, не хочешь, не говори.
Света перевела разговор на другую тему. Подруги еще около часа просидели в клубе.
- Господи, Ева, как же я рада тебя видеть! Пожалуйста, будь осторожна. Боюсь, что ты встрянешь в какую-нибудь опасную игру.
- Не боись, все нормально! Я уже взрослая девочка. Не забыла? Это ты у нас молодая и сопливая, а мне уже скоро двадцать восемь.
- Кстати! Жду приглашения на день рождения. Здесь будешь праздновать или в Германию вернешься?
- Не думала пока.
Держась за руки, они вышли из клуба. Солнце брызнуло в глаза стайкой шкодливых зайчиков. Ева зажмурилась, засмеялась – так легко ей не было давно. Подруги обнялись, поцеловались, и Света скользнула в кабриолет цвета лунного камня. Она настолько обожала свою машину, что приехала на ней в Россию. «Узнаю Светика! Жалко, зверь не для этих дорог. Эх, на ней бы на автобан где-нибудь в Европе…» – усмехнулась Ева и, словно что-то почуяв, обернулась.
В элитый клуб «Колорадский жук» заходил Антон. Рядом с ним шла светловолосая длинноногая девица. Та самая, которую он обнимал в кабаке. Сейчас они смеялись и явно никого не замечали вокруг. Ева застыла. Ее раздирало желание подбежать к ним, вцепиться в рожу этой нахалке, но так унижаться… Нет, она переживет. Сдохнет, но переживет!




Продолжение: http://www.proza.ru/2014/07/23/34