Izabella фрагмент-265

И если Агата их уже заметила, то виду не подавала.
– «По-моему этот парень имеет шанс переплюнуть Нансона и выйти в лидеры. Но Нансон устроил ему сегодня свинью на трассе, взрывом модуля. Хотя жюри решило дать шансы этому аутсайдеру, не зачтя потерянное из-за Нансона время. Но если Нансон выйдет из игры, то появится шанс на ещё одну вакансию», - задумчиво ответил Ульрих.
– «Ты так говоришь, словно Нансон сам устроил взрыв? Я почему-то не думаю, что Нансона будут убивать. Но если бы и так, то решил бы лучше его спасти, памятуя о нашем общем друге Гоби Фредерике», - вставил своё Бьёрг, но Ульрих отмахнулся, - «Если у тебя начинает барахлить оборудование на трассе, что ты станешь делать? Если он был в сговоре, то знал, чем это закончится. И если представить, что взрыватель был дистанционный, то модуль рванул, когда его обнаружил вертолёт и показал трибунам. Вряд ли ликвидатор сидел в составе его клуба. И если бы он ушёл от модуля, то я не поверю, что его стали бы взрывать. Латинскому монстру до фени технологии, что прогоняют тут на модулях. Им нужен свой человек в группе лидеров».
– «Не ссорьтесь, горячие чукотские парни! Нансона спасать не стоит. Если у него начались неполадки и он не упредил клуб и не вышел с трассы, то он не попал бы в лидеры. Лучше вспомни Ульрих, как поднимали задиристого молодого Свена. Если тут хотят поднять второй Дюссельдорф, то провокации неизбежны, но Нансон уже не вписывается в эту схему и дух. Лучше нам провести хороший вечер. Нансон будет жив», - урезонила Ирина.
– «Что за чукотские парни?», - непонятливо спросил Бьёрг.
– «Ты забыл сказать горячие! Чукотка - это крайний север», - прояснила ему Ирина и гонщики рассмеялись. Пока ещё был ни вечер.

– «Скиф, я вас не понимаю? Вы затеяли какую-то игру? Или вы надеетесь к концу тура наверстать время?», - спросил принц, придя на тайную аудиенцию к Берри.
– «Не я затеял игру, а латинский монстр. А потом, проклёвывается новый фаворит, надо дать ему фору. Сколько лет играю за Европу, а так американцем и остался», - отмахнулся Берри. Принц Нильс задумался и решился, -
– «Хорошо, я вам скажу. Случай с вами была диверсия, снайпер с пневматической винтовкой стрелял в барабан вашего колеса, мы его тут же поймали. То, чем он стрелял скорее всего перетёрлось и выгорело от большой температуры, следов диверсии не найти. Он сам сказал, что хотели освободить вакансию для какого-то аутсайдера, и его наняли чтоб убрать вас на время. Я ему сначала не поверил, ибо при всёй честности, он не признал своё фиктивное имя. Но вот определился и тот аутсайдер, ради которого он старался, это Оллер Нансон. Он сам себя выдал при аварии на трассе. Он похоже был очень самоуверен, что техника его не подведёт. Что-то ему дополнительно намудрили с конструкцией и это хоть немного, но заметили, из прежних записей его заездов. Возможно его даже попытаются убрать, что именуется насовсем. И теперь вы словно начали подыгрывать диверсантам. Поймите, я не хочу чтобы тут повторилась Португалия!».
Берри встал и прошёлся по комнате и потом внимательно поглядел на принца, -
– «Я не хочу портить ваши надежды принц, но одним лидером меньше, ничего не изменит. Я как раз делаю то, что и должен сделать, дать противнику фору, иначе его не откроешь. По-вашему случайно, снова и снова, за последние десять лет гонок, стал жертвой диверсий именно я? Это почерк латинского монстра, что свалит все грехи на Америку. Здесь есть две причины моего поведения, что я вам тоже не стал бы говорить. Первая – это присутствие Изабель и Симоны. А вторая исходит от первой, что лучше всего выразил техник идей Ирины, Игорь. Но не вызывайте его на откровенность, это не ваши заботы, иначе Ирина может вас просто не понять. Не возможно быть между Изабель с Симоной и Ириной с Вероникой. Даже Лорен этого не может, оттого у него постоянные проблемы. Времена меняются и ящеры тоже, хоть вам этого не понять. Монстр делает новые ставки на ящеров, он их в покое не оставит, как и эти ралли. Моё дело защитить честь лидеров. А новые кадры в нашей группе суть не меняют. За меня отработают ралли, другие лидеры. Но гонки – это человек, а не технологии. Да, и ещё, я думаю что Нансон пришёл в гонки из пилотов испытателей новых моделей автомобилей».
Принц поднял бровь, -
– «Вы хотите сказать, он больше техник, чем гонщик?».
– «Не совсем так. Гонщик полагается на себя и на фортуну, а Нансон на технику. В этом есть большая разница, ибо пилоту-испытателю не надо играть на время, а на стабильность и надёжность техники. Это его хлеб, он зависим от состояния техники. Потому, скорее он и потерял голову при неисправности модуля», - пояснил Берри.
– «Значит если кто и делал ставку на Нансона, то делал жёсткий расчёт, когда как на гонщика расчитать невозможно, кроме его опыта и интуиции? Интересный поворот дела. У Англии всё проблемы с Палатой Лордов, я их отчасти понимаю. Может кто из них играет и на монстра?», - сделал вывод принц.
– «Проблемы у всего двора Европы. Это не правило, а скорее уловка сыграть под это правило. Я уже давал вам понять, дело и в технологиях. Что не очень далеки при раскладке от новой политики. Политика – это тоже технология, как и к простому примеру, устройство Палаты Лордов. В понятии нового мира невозможно просчитать будущее, а вот технологически, так сказать, это уже даёт гарантии расчёта, понимаете? Латинскому монстру, чтобы выжить, тоже нельзя ошибаться. Кирамото, к примеру, не стал новым Иисусом двора императора Сигамура из-за тех же технологий. Это был прямой протест», - поправил Берри. И принц встал, и пожал руку... .

   Багира смотрела не на ралли, а на мужей. Хотя в этом зрелище её тоже привлекало что-то мифическое и эпохальное. Если хочешь быть в знати и звёздах, надо кровь из носу, быть передовой и современной. Чуть отстанешь от времени и твоя звезда погаснет, или просто потускнеет в глазах поклонников. А эти гонки были звездой новой эпохи. Но без усилий и фальши она вникла в гонки только на седьмой день, как раз к случаю с Нансоном и Ильгмстином. Ей со стороны нравился Верди, но она теперь заметила и Ульриха, как героя этого дня гонок, увидев его с несколько иной стороны. Она уже давно заметила и активность красоток, привечавших начало тура и поняла, что тут идёт не только политика, а и война. Это был передовой фронт цивилизации между латинским монстром и королевской лигой. И принц знал, чем рисковал и что выигрывал. Как и оказалось, она привлекла к себе больше внимания, ибо и Изабель с Симоной, и Ирина с Вероникой оставались в тени. Однако она не очень вписывалась в северную команду, более кажа дух и образ южан. И вскоре набрала до шести подозреваемых типов, что вероятно приехали строить козни на этих гонках. Как заканчивался день заездов, открывался второй фронт, †время отдыха гонщиков. Багира заметила в первый день Агату, крутящуюся среди лидеров после гонок. И на третий день, она с ней тайно сошлась. Её яркие пики любви и ненависти выраженные в натуре, делали её не только острее в выражении, но и осторожнее в игре. Её опекой занялся некий фердинанд Аскольд Грассо. Но она догадывалась, что он ведёт двойную игру. Адам же покрутился, и почуяв, чем тут пахнет, исчез. Но для начальной рекламы Багиры этого было достаточно. Какая дама с кем водится. Для Адама это считалось естественным, а вот для Багиры нет. И не похоже было, что она с ним ходит из-за делов амурных для постели. Это была несколько противоречивая пара. Но далеко не многие тут обратили на это внимание. Всё-таки первое дело это – гонки и гонщики. Багира тут больше искала себя, чем что-то определяла. И её, своя репутация тут интересовала мало. Она в принципе была благодарна фердинанду, что он взялся её опекать, хоть какое, но местное плечо.
– «Полёт. Это небо на земле. Свист – это небо. Гул – это земля. Так вроде просто и банально. Но вместе – парадокс. Это риск и протест. Я вижу сон, любимый впереди, зовёт меня и я бегу, стараюсь. Бегу к нему и спотыкаюсь, я телом падаю, душой к нему лечу и... просыпаюсь. Мне нравится начало, старт, разгон, когда монстр только начинает набирать силу, мощность, азарт в стремлении покорить не трассу, а мир. В этом что-то от инстинктов зверя и от могущества бога, непобедимости мужа. Для меня словно нет финиша, когда он измотанный, на последнем дыхании рвётся к последней черте, это парадокс. И трибуны словно ревут, не останавливайся, не умирай, лети дальше, через все барьеры и препоны к богу.  И ещё, это не скорость и не время, а века сжатые в секунды, которые раскрываются у тебя на глазах. Полёт бабочки и полёт большого копья воина сквозь столетия. Абсурд и нонсенс и нелепое порождение на трассе. Это – монстры, и монстры во всех отношениях, как ни крути. Это не сказка, а реальность. Это не чудо, а банальность. И хочется бежать самой, просто бежать и бежать, без устали и спешки, отталкиваясь и паря над землёй. Что есть дева? Это самая древняя банальность, избитая и изъезженная. А всё остальное дух, мечта, вера, аура к которой эта банальность стремится, бежит и спотыкается. То, чего это банальность хочет одеть на себя сверху и выразить не столько во внешнем представлении, сколько в движении в энергии, в порой бешеной энергии. Человек – это только мечта, пусть самая распрекрасная. Это путь и бесконечный путь, а не ограниченное рекордное время кольцевой трассы. И благо и величие этим святым паням, что дарят нам веру, что эта мечта не самообман, не блажь и не мыльное шоу. А это путь и стремление к богу, а деве к любви. Аэробика и ралли, парадокс и бог, змея и птица. Это ядро бешеной молодой энергии пробивающее, ленивую пассивность стены времени в будущее, к новым и более ярким мечтаниям», - мечтательно выдала Багира, вестнику передовицы Монако, освещавшего этот европейский тур гонок.