Ольга. Часть 32
Всё пошло по обычным свадебным канонам. Встреча у порога и взволнованное напутствие двух, смахивающих слёзы, матерей, строгое и, по-военному, сдержанное поздравление отца. Второго отца не было, даже того, кто мог бы чисто формально считаться таковым - ни одного мужчины рядом с довольно симпатичной Лизкиной свекровью, только Вера и то как-то в сторонке, почти не общаясь с матерью. Выходит, и в их семье не всё так гладко и счастливо. Привлекла внимание свидетельница - чуть полноватая, грудастая, светловолосая и круглолицая девушка - полный Лизкин антипод и, скорее всего, её Московская одногруппница. Лизка давно ещё говорила, что они попала в Ленинград вдвоём из всей большой группы. И что эта девушка родом из небольшого Поволжского городка. А Лизка сама родилась и первые два года прожила на Волге, только в другом городке - военном.
Вслед за молодыми все дружно повалили внутрь кафе, понеслись цветы, улыбки, очереди поздравляющих. Лизка в первую же свободную секунду нашла нас взглядом, замахала тонкой и так знакомой рукой, даже двинулась нам навстречу. Олька сорвалась первой. Они обнялись и вцепились друг в дружку, не сказав ещё ни единого слова, как на Олькиной свадьбе, когда Лиза подарила им удивительное серебряное кольцо. Все вокруг заулыбались и понимающе замолчали. Лиза первая шепнула что-то Ольге на ушко, Олька что-то ответила, обе засмеялись, поцеловались, расцепили объятия. Ну, слава Богу, на этот раз обошлось без слёз. Я смело подошёл к обеим, пожал руку Сергею, начал тараторить заученные поздравления. Сильная, яркая, очаровательная и ослепительно счастливая Лизка была на высоте. Ни тени робости или испуга в красивых серых глазах, гордо расправленные плечи, приветливо обнимающие всех руки.
-- Ой, как здорово, что вы приехали! Гошка, ну, ты просто неотразимый!
Лиза обняла нас с Олькой, горячая ладошка смело легла на моё плечо. Нет, ничего не дрогнуло, не сдвинулось со своих, привычных уже, мест. Лизка была права. Я не люблю её и, наверное, никогда не любил так, как люблю сейчас стоящую рядом сестру. Теперь я счастлив и свободен, как никогда в жизни. Огромная, бесшабашная радость снова переполнила всё нутро. Это судьба, это наша счастливая судьба, и не за чем себя в чём-то упрекать или искать какие-то глупые причины!
Свадьба понеслась своим традиционным руслом. Полненькая свидетельница Ленка оказалась на редкость разговорчивой, умной, эрудированной, невероятно начитанной, находчивой и весёлой. Сходу декламировала наизусть стихи, сыпала бесконечными шутками и заполняла собой всё место общего веселья, не давая тишине проникнуть в зал даже на минутку. Мы сидели с Ольгой недалеко от Лизы, радовались за неё, щедро выпивая за их с Сергеем счастье полные бокалы шипучего, весёлого Шампанского. Позади пять лет института, неимоверное напряжение сил и нервов, диплом, защита. Это было совсем недавно, всего несколько дней назад. И вот теперь всё позади, теперь можно разгуляться и расслабиться по полной. Мы хмелели одновременно, но, уже пьяные счастьем и свободой, совершенно не замечали друг в друге ни грамма алкогольного опьянения. Олька очнулась первой, бесстыдно прижалась к моему плечу и шепнула на ухо:
-- Гошка, кажется, нам хватит пить...
Я только согласно кивнул головой. Всё! Сказано - сделано. Теперь совсем по чуть-чуть, просто пригубить, чтобы никого не обидеть. Кончился первый круг праздничного застолья, начались танцы под традиционный магнитофон. Эх, жаль, что здесь нет баяна и нашего Санька! Мы с Олькой на радостях сбацали бы спьяну такую Цыганочку! Нет, здесь, в Ленинграде, а, может, просто в их семье, всё более сдержанно, очень интеллигентно, очень культурно, хоть и с совершенно искренней радостью, весельем, настоящим, живым общением.
Я не успел опомниться, как свидетель деликатно и галантно уволок на медленный танец всё ещё хмельную Ольку. Точно, наверняка, положил глаз на мою черноглазую, замужнюю красавицу. Олька пошла танцевать, нехотя, и подчёркнуто вынужденно. Ко мне неожиданно просто и спокойно подошла вдруг Вера.
-- Пойдём танцевать?
-- Пойдём...
Не хотелось под эту приятную музыку лезть в их семейные отношения, но она словно сама почувствовала, что я хотел и не решался спросить.
-- Мама второй раз замужем была. У нас с Сергеем разные отцы... Впрочем, это уже неважно, их обоих нет...
-- Вера, давай не будем о грустном.
-- Прости, Георгий. Что-то я выпила, расчувствовалась.
-- У тебя красивые бусы и глаза цвета янтаря, -- выпалил я совершенно непроизвольный комплимент, просто, чтобы увести её подальше от ненужных мыслей.
-- Это у меня от бабушки,-- она провела пальцем по круглым янтарным шарикам на шее.
-- Что, глаза или бусы?
-- И то, и другое... Мы с ней жили вместе. Она недавно умерла.
-- Вер, ты опять о грустном... У брата свадьба, радоваться надо.
-- Прости меня, пожалуйста. Я больше не буду, честное слово! Обещаю тебе!
Она шутливо засмеялась, но вдруг со всей ясностью почувствовалось, что этой женщине очень одиноко и среди родственников, и просто среди людей. Я уже давно заметил, что она почти не отходит от Лизки, словно Лиза была единственным человеком, с которым Вере здесь хорошо. Да и это странное утреннее приглашение съездить вместе с Олей в парикмахерскую говорило теперь очень о многом.
Я нашёл глазами Ольку с её кавалером. Они о чём-то легко и непринуждённо болтали, спокойно кружась в танце. Рядом кружилась Лизка с молодым мужем. Да, всё отлично, жизнь идёт своим чередом.
-- Лиза - удивительный человек, -- Вера снова словно прочла мои мысли, -- Он и Серёга такой же, они вовремя нашли друг друга.
-- А вы, я смотрю, подружились.
-- Мы с Лизой давно подружились. Они ещё и не знакомы были. Она сначала в наш отдел попала из Мосгосуна. Мы чай сидели пили, а Серёга ко мне в обед на работу завалил. Так вот и влипли оба.
Вера неожиданно ожила, в один вмиг став прежней, весёлой и жизнерадостной женщиной, такой, какой встретила нас утром. Музыка закончилась, мы подошли к Лизке и Сергею, туда же галантный свидетель подвёл Олю, к нам подскочила неунывающая, хоть и весь танец одиноко просидевшая за опустевшим столом Ленка, потом друзья, какие-то родственники. Забухало "диско", разбежавшись по кругу, буйное танцевальное веселье вновь понеслось с прежней, бесшабашно зажигательной страстью. Я вытащил в центр круга ничуть не протрезвевшую Ольку. Давай, сестрёнка, пусть знают наших, не Питерских! Под алкоголь танец шёл легко, свободно и страстно, как было в этот момент на душе. С окончанием темпераментной музыки я на виду у всех заключил Ольку самые бесстыжие объятия - пусть все видят и знают, что мы здесь не врозь. Олька, сверкнув смоляными глазищами, под бурю аплодисментов наградила меня звонким, но очень целомудренным поцелуем.
Веселье потекло дальше. Опять за стол, снова за танцы и разговоры. Увидев, что я сижу один, Лизкин отец быстро подошёл и предложил выйти на улицу. Что-то встревожило расслабленное нутро. Мне показалось, что он хочет поговорить со мной о наших с Лизой отношениях. Господи, зачем нам снова об этом говорить? И так, ведь, ясно, что мы с ней просто друзья. Другого нет и больше не может быть. Другого мы себе никогда уже позволим. Он отвёл меня в сторону, подальше от стоящих группками гостей, достал пачку сигарет, нагнул в мою сторону и тут же повернул к себе.
-- Я знаю, ты не куришь.
-- Не курю...
Он молча и сильно затянулся, выпустил далеко в сторону сизую струйку дыма.
-- Георгий, ты извини, новость не самая праздничная... Я и Оле с Лизой ничего не стал говорить. Но мы с тобой мужики, мы должны всё знать и за всё отвечать.
Начало подниматься волнение, хоть я даже не представлял, что он хочет мне сказать. Да и о чём? Какая у него может быть новость для всех нас, когда прошло уже столько лет и после школы, и после наших с Лизкой близких отношений. Он ещё раз крепко затянулся.
-- В общем... Борю Салько убили... Неделю назад...
-- Как? -- слова резанули по сердцу не столько страшной неожиданностью, сколько неприятными воспоминаниями. Но… Мы - мужики, мы должны всё знать и за всё отвечать.
-- Он только освободился, к отцу с матерью приехал... Они в другом городе сейчас... А потом его в пруду за городом нашли... В крови алкоголь обнаружили, да и, когда тонул, живой был. В милиции увидели, что из мест заключения, даже дело заводить не стали - несчастный случай, и всё.
-- А почему решили, что убили?
-- Да, говорят, слышали, как вечером женщина недалеко кричала. Там посёлок рядом. Видать Боря за своим делом попался, а там разбираться не стали, избили и в пруд бросили.
Майор вдруг быстро бросил окурок и даже картинно заулыбался. Из дверей белоснежной феей к нам спешила встревоженная Лизка.
-- Пап, что случилось?
-- Ничего, Лизок, так, за жизнь болтаем...
Лиза строго перевела серые глазищи с отца на меня. Я тоже поторопился беспечно улыбнуться.
-- Гошка, что произошло?
-- Ничего, Лиз, всё отлично.
-- Гош, не ври мне!
-- Не вру, -- я, прикрыв глаза, многозначительно затряс головой.
Лизка тут же поняла, что правды я говорить не могу, потому трясу головой молча. Отец заспешил обратно, и мы неожиданно остались с ней наедине. Ничего не оставалось, как, собрав все силы, посмотреть в её, такие знакомые и совсем ещё недавно такие близкие, глаза.
-- Лиз, ты счастлива?
-- Да, Гош, очень... Спасибо тебе. За то, что ты есть, спасибо...
Часть 33: http://www.proza.ru/2015/03/10/1625
Свидетельство о публикации №214072301010
Только это страшная реальность, жестокая, та, которой (по моему очень скромному разумению) быть не должно никогда. Кто-то хмыкнет: подумаешь, чего только в жизни не бывает, мы и похлеще видали... Ну да, видали. А я не согласна. НЕ СОГЛАСНА, дорогой автор, хоть убейте на месте, но не должно быть такой любви между братьями и сёстрами.
История не окончена, и совсем неясно, что будет с главным героем. Если бы можно было просить автора, то попросила бы её не дописывать, пусть останется, как есть, а дочитавшие до этой главы сами думают над тем, как она могла бы продолжится, не сетуя на то, что нет окончания.
Что сказать ещё, даже растерялась.
Мне кажется, что только человек с огромным сердцем, наполненным любовью к женщине во многих смыслах этого слова, способен так писать, как это делаете Вы, Элем, за что Вам моя самая искренняя благодарность...
Марина Павлинкина 27.11.2014 10:43 Заявить о нарушении
Не буду говорить, где в этой истории правда, где вымысел. Это не дневник, всего лишь литературное произведение, и все герои в той или иной степени литературны. Да, Вы правы, здесь, как и практически во всех своих произведениях, я пишу о любви, которой не должно быть, или, просто, не может быть. Зачем пишу? Честно - не знаю...
Да, мой герой любит женщин и относится к женщинам так, как видит, чувствует и принимает эту любовь сам автор. Правильно это или неправильно? Хорошо или плохо? Наверное, с разных точек зрения это доожно видится по-разному. Но в этом романе нет ничего, кроме любви. Причём, любви очень честной, несмотря ни на что. Да, здесь много слишком откровенно постельного, да, не самые правильные мысли и поступки героя и героини, начиная с самого детства...
Два человека любят друг друга и ищут свой путь к счастью. Есть ли он в их ситуации однозначно правильный? Наверное, нет. Можно справедливо осуждать Ольгу, что, выйдя замуж, она больше спит с братом, чем с мужем. Можно спаведливо оуждать моего героя, что он не хранит верности той, которую любит, и спит со всеми, с кем сталкивается по жизни.
Да, Марина, Вы правильно всё поняли и увидели. Мой ЛГ любит женщин не просто так, для банального удовлетворения похоти, а искренне отдавая всего себя, без остатка, каждой, с кем его столкнула жизнь. Для этого надо иметь очень большое и очень искреннее сердце...
Будет ли у романа продолжение и чем закончилась эта история? Есть опубликованный черновик, в нём, кстати, дословно прописана простая формула любви и собственного счастья моего ЛГ. А вопрос пока так и останется открытым.
Огромное спасибо Вам, Марина, за этот отзыв.
Элем Миллер 27.11.2014 16:14 Заявить о нарушении