Отражение

Я слышал крик людей за моей дверью. Они все что-то хотели. Кто-то намеревался высказать свое негодование, кто-то, завидуя, напроситься в приятели, дабы быть рядом. Кто-то надеялся получить автограф, и с чистой душой покинуть помещение, некогда моего дома. Там были и журналисты. Их была уйма. Каждый из них своими дотошными вопросами породил во мне шквал отвратительных чувств. Они меня попросту выводили из себя. - «Как долго вы собираетесь выступать? Какая следующая маска будет на вашем лице? Сколько можно скрываться?» Подобные вопросы я слышал ежедневно. Быть может, я должен относиться к ним нормально? Спокойно. С пониманием. Но нет же, эти люди затмили мой мир своей навязчивой идеей – увидеть мое истинное лицо.

Я  погасил свет в доме. Темнота стала неотъемлемой частью моей жизни. Дабы не слышать крики, я заперся в своем кабинете. На столе стояло недопитый виски. Лежала пачка сигарет, которую мне привезли старые друзья. Они были действительно превосходными. Это не тот табак, которым нас кормит отечественный производитель. Эти смертельные палочки дарили не только расслабление, но и чувство некой отстраненности. Вдыхая едкий дым, я на мгновение, забывал, кто я есть. Точнее, кем я был на тот момент. Ведь у меня было много обличий. Сегодня я мог быть спасателем, завтра – убийцей, а через несколько дней – одним из героев «Разрушенного мира». Мои обличия не изменяли своего характера. Они были лишь упаковкой. Внутри меня жил тот страдалец, который был способен воплотить в жизнь мечты десятка тысяч людей по всему земному шару. Кто-то хотел быть любовником, даря радость женщинам. Кто-то – последней надеждой человечества. Я был каждым из них. Я воплощал мечты и надежды большинства людей. А что получил взамен? Огорчение, тревогу, осознание своей никчемности и, ко всему прочему, алкогольную зависимость.  Это того не стоило. В детских мечтах я хотел стать человеком, который подобно оборотню будет менять маску нормального человека на животного. Все-таки, этого я добился. Жаль, правда, что сейчас все люди оборотни. Каждый из них одевает маску волка, не скрывая своей злобы. Этот мир сделал нас убийцами. Убийцами своего внутреннего Я. Планета стала вместилищем печали, злобы и похоти. И все это я должен был воплощать в жизнь для зрителей.

В моем кабинете было множество снимков. Там были фотографии, на которых я был на различных премиях. Фотографии из разных ролей. Фильм «Маленький рай», «Разрушенный мир», «По соседству с мертвецами», «Слезы на окне» и «Разговор с ангелом» - это было моим прошлым. Это было отголоском моей стабильности и целеустремленности. С каждым новым сценарием, с каждой новой маской или ролью, я справлялся, закрываясь в кабинете, и репетируя монологи перед зеркалом. На то время, я воплощал в жизнь мечту, которая носила название «Отражение». На первый взгляд, незамысловатость сценария удивляла не только актеров, но также и людей, которые работали на площадке. Им это казалось простым порывом режиссёра, мне – проблемой человечества. Ведь именно режиссёр должен был воплотить в жизнь выдуманный мир, в котором я – главный персонаж. Моим девизом было выражение: «За хорошей игрой актера не видно декораций». Это был принцип. Навязать миру трагедию. Показать людей, какими они есть на самом деле. Так я жил раньше. Сейчас же все зеркально отображается.

Закурив смертельную, но такую облегчающую жизнь сигарету, я упал в кресло рядом с камином. В нем лежали исписанные листы из моего старого дневника. Я все никак не мог их сжечь. Я противоречил сам себе. Парадокс, но эти слова были частью меня, они до сих пор жили на страницах моей истории. Я намеревался их сжечь, чтобы дым развеял тревоги и печальные истории моих героев. Но нет же, пока что они попросту лежали в сыром, холодном камине.
Тотчас я взял один из листов и принялся читать. То, что в нем было написано, доводило меня до слез.

«Сегодня уже второй день, как я стою напротив зеркала. Кажется, что мое лицо сотни раз меняло свое обличие. От неописуемой грусти - к обольщению, от страсти - к неугомонному веселью. Каждая клетка моего лица ныла от нестерпимой боли. Первый день выдался действительно очень сложным. С самого утра, а именно с шести часов, я сел напротив зеркала и начал протирать щеки круговыми движениями, дабы разогреть мышечные ткани. Так я просидел около часа, пока моя  любимая жена не позвала к столу завтракать. Мои щеки горели, скулы начинали ныть в моменты, когда я надевал маску ярости. В тот миг я примерял роль заключенного, который был обречен на смертную казнь. Тогда, это была самая тяжелая роль, ибо в ней я должен был  изобразить не только злобу и трагедию, но так же радость, слезы и неминуемый конец. Проглотив ком усталости, я продолжил.

Почему-то мне казалось, что зеркало значительно превосходит меня. Я ничего не мог противопоставить ему. Оно, будто какая-то сверхъестественная материя, сканировало меня и видело все недостатки, которые я ежедневно пытался тщательно скрывать.  В моменты, когда я видел свое отражение, я понимал, насколько я далек от идеала. На самом деле, я не был тем, кем хотел казаться. Мной двигал лишь порыв. Я хотел быть лучше. Но, попытки мои были тщетны, и зеркало это знало…»

Это был первый отрывок из моей жизни. Что-то скрывать уже не было смысла. Поистине я стал человеком, который всю жизнь был шутом. Я дарил и радость, и разочарования, и ту убогую истину, которая всем казалась лишь отголоском прошлого столетия. Именно тогда, в двадцатом веке был приемлем лишь один стереотип - нужно было работать над своим совершенством. В то время каждый человек надевал маску порядочного человека и ходил по улицам своих городов. В массе они были сильны. Каждый из них нес истину. Хотя на самом деле, в своей трехкомнатной камере, они были рабами. Они изнемогали от собственных желаний, которые разрывали их изнутри. И лишь дома, они прекращали играть и делали то, что мечтали исполнить в течение дня. Моя жизнь ничуть не отличалась от их повседневности. Каждая история была началом конца, в которой я играл важную для себя роль. Я доказывал сам себе, что смогу пережить это. Что смогу сыграть и вынести тяжелую участь своего героя. Проблема была в том, что только алкоголь помогал с этим справиться. Закрываясь в своем кабинете, я смывал с себя грим и смотрел в отражение.

«Мое лицо постарело. Появились эти треклятые морщины, которых я больше всего боялся. Случилось то, что не давало мне покоя - мой герой постепенно умирал. Сейчас у меня есть одна мечта, быть может, это даже цель – успеть сыграть последнюю роль. Роль, в которой я буду самим собой. Я выйду на сцену и расскажу свою историю. Для кого-то она будет грустной, для кого-то вычурной или может даже смешной. На это мне плевать. Я просто хочу быть собой. Я хочу увидеть полный зал зрителей. Хочу, чтобы у меня дрожали колени, увидев сотни лиц, которые пришли на последнее откровение. За кулисами, у меня как всегда спросят, готов ли я, на что я кивну и выйду на свой эшафот. Перед зрителями я буду стоять как перед ним, перед своим самым страшным врагом. Перед зеркалом. Их лица, возможно, будут удивлены. Возможно, разочарованы. Но, тогда уже мне будет все равно».

Одна из проблем, которая норовила меня укусить, была старость. Моя жена постепенно теряла зрение. Это ли не конец? Человек, который сделал меня таким – терял свой дар. Дар видеть и находить в людях что-то особенное. Тогда мной овладела паника. Кем я мог быть без своей надежды? Без своей покровительницы. С каждым днем, когда её дух постепенно угасал, я становился слабее. Я терял свою жизненную позицию. Самое главное в жизни у такого человека, как я – это  зрители. Мне казалось, что если я потеряю хоть одного из них, я больше не поднимусь. Так и произошло. 

Роль моей жены подошла к концу. В один из светлых дней, когда природа дарит нам свою красоту, моя надежда умерла. Это был крах. Конец. Друзья и коллеги по сцене держали меня изо всех сил. Какое-то время я попросту не выходил из дома и убивался порциями алкоголя и сигаретным дымом. Но раздался звонок с предложением о работе.

И вот я перед вами. Последнюю роль я сыграл. Сценарий был написан, проблема сыграна. Аплодисменты… Занавес… Что теперь? Сейчас я один в холодном, хранящем старые воспоминания кабинете. Пью виски, которое мне часом уже также противно, как старое немецкое кино. И курю эти проклятые убогие сигареты. В нескольких метрах от меня слышатся все те же крики. Этим людям не понравилась последняя роль? Что они еще от меня хотят? Быть может, они показывают свою заинтересованность во мне, как в бывшем члене их «высокого» общества?  Но нет же, моя роль им не пришлась по вкусу. Теперь эти псевдо люди будут меня критиковать и надругаться над моим «талантом». А впрочем, плевать, я никогда не считал себя талантливым.
 
Сейчас на моем лице появилась улыбка. Я знаю, как красиво уйти. Так делали только выдающиеся люди. Я последую их примеру. Тотчас я встал и скомкал листы из своего старого дневника, некогда моей жизни. Я взял спички и поджег этот мусор. В камине появился слабый огонек, который в процессе перерос в довольно сильное пламя. Я сходил в кладовую комнату и взял все реквизиты для своего спектакля. Прошел мимо кухни, где на столе все также стояли увядшие цветы, которые я последний раз дарил Изабелле. Там валялись и окурки, и несколько пустых бутылок дешевого алкоголя. Я прошел мимо коридора и посмотрел в глазок. Большинство людей уселись на пол и ждали. Кто-то из них вслух цитировал реплики из старых сценариев. Кто-то читал мои любимые стихи. Так же на полу лежали розы и мои снимки из «13 минут». Тогда я понял: они ждут.

Когда я вернулся в кабинет, огонь уже вот-тот собирался погаснуть. Это было очень символично. Я вышел на балкон, на котором было множество цветов, и закурил последнюю из пачки сигарету. Я взглянул на солнце, на приближающиеся в дали  облака и медленно выпустил дым. Под моим балконом сновали десятки людей, которые поднимая головы, намеривались меня увидеть. Я положил недокуренную сигарету в пепельницу и сделал последнее, что требовалось -  вышел на сцену. В голове у меня прозвучали аплодисменты, и я шагнул вперед, к своему зрителю. После чего последовал медленный конец и занавес. Дыхание мое сдавила петля. Я закрыл глаза.