Панэл

Леонид   Машинский

Ч а с т ь   п е р в а я

Глава первая

1

Ужасный, душераздирающий вой. Аркадий, крепкий мужчина лет по пятьдесят, просыпается, раскрывает глаза и невольно хватается левой рукой за отчаянно колотящееся сердце. Он лежит на спине, в одних трусах, в полутёмной комнате. Душно. Отброшенное одеяло наполовину сползло с кровати.
Не сразу понимая, где находится, Аркадий вертит головой и тяжело приподнимается. Тишина. Но если вслушаться, можно заметить, как на кухне гудит старый холодильник. За окном, убранным толстой занавеской, серое июньское утро. Аркадий наконец сталкивается взглядом с собственным отражением в зеркале на дверце шкафа. Увидев своё испуганное лицо, он ещё более пугается. Глухо застонав, Аркадий откидывается на подушку, глубоко и часто дышит через рот, тыльной стороной правой ладони усиленно трёт покрывшуюся горячим потом середину лба. Тик-так. Немного успокоившись, он поворачивается на бок, чтобы разглядеть будильник на тумбочке. Пять часов. Аркадий снова укладывается навзничь и несколько секунд не шевелится, как мёртвый.
Вдруг за окном включается очень громкая музыка. После жизнерадостно-танцевальной, ритмичной увертюры вступает пошловато-пронзительный женский голос:

«Доброе утро, милый! 
  Доброе утро, милый! 
  Какое счастье, что ты открыл  глаза!»

Аркадий очень медленно поднимает веки и, потягиваясь, прогибается назад. Поза его сейчас напоминает борцовский мостик, поскольку подушка под затылком спеклась почти в блин. Попсовая песенка, доносящаяся со двора, отнюдь не делается тише, к тому же, к ней добавляются нечленораздельные пьяные вопли молодёжи обоих полов. 

«Как хорошо нам было!
  Как хорошо нам было!
  Но ты же помнишь, что ты вчера сказал...»

Собравшись с силами, Аркадий садится и нашаривает ногами тапочки. Стараясь двигаться плавно, встаёт и выходит на балкон. Там он, с трудом фокусируя зрачки, вглядывается вниз. Внизу туман. В той стороне, откуда раздаются оглушительные звуки, совершенно ничего не видно.

«Мы пили только пиво,
  Мы пили только пиво,
  В зелёном парке гуляли мы с тобой...»

Аркадий нервно трёт ладонь о ладонь и брезгливо стряхивает за перильца образовавшиеся катышки.

«Как было там красиво!
  Как было там красиво!
  Но ты признался мне, что ты...  голубой!»

Дождавшись окончания куплета, пытаясь перекричать продолжающуюся какофонию,
Аркадий орёт что есть мочи:
 — Э-ге-гей!
 — Гей-гей! — отвечает идиотский девичий голос.
 — Я щас милицию (Аркадий закашливается)... Тьфу! Полицию вызову!
В ответ девица начинает хохотать так, как будто её щекочет тысяча чертей. 
 — По-ли-ци-ю  вы-зо-ву! — очень членораздельно повторяет Аркадий.
Девица хохочет неудержимо, это уже больше похоже на визг.
Аркадий дышит как рыба, обеими руками беспорядочно трёт потное лицо, массирует
грудь. Всё это происходит на фоне исполнения припева:

«Встань, милый. Я сказала:
  Встань!!! Сказала.
  Что ты храпишь как свинья?
  Дрянь, милый! Ты такая дрянь, милый!
  От меня отстань, милый! — 
  Я не твоя!»

Далее следует инструментальная часть, под аккомпанемент которой в тумане, судя по гневным возгласам и шлепкам, возникает драка. Невидимые боевые действия очень быстро развиваются. Истерический хохот девицы переходит в плач. А певица приговаривает:

«Я сказала. Сказала!!!
  Я сказала. Сказала!!!»

Пошатываясь и постанывая, как от зубной боли, Аркадий рыщет взглядом по дну захламлённого балкона, выбирает самую тяжёлую из пустых бутылок и, подхватив её за горлышко, встаёт на изготовку. Прежде чем швырнуть свой снаряд в неизвестность, он ещё раз выглядывает, изрядно перевесившись через бортик. Тем временем звучит третий куплет:

«Ты обещал мне горы,
  Ты обещал мне горы,
  А получила я на всю жизнь урок...»

Кто-то там, в гуще испарений, действительно получает не на шутку. Увесисто-сочные удары перемежаются утробными всхлипами и даже как бы всхрюкиваниями. Девица тоненько подвывает. Приметившись в предполагаемый эпицентр безобразия, Аркадий замахивается. Пока он собирается с духом, третий куплет заканчивается:

«Как избежать позора?
  Ну как избежать позора?
  Ах, милый-милый! Ну как ты мог?!!»

И сразу же раздаётся взрыв, вернее такой звук, как будто кто-то с одного маха топором разнёс ламповый телевизор. Вслед за рассыпавшимся звоном осколков наступает долгожданная тишина. Аркадий с недоумением смотрит на не пригодившуюся гранату, прислушивается. Девица, коротко проголосив как на похоронах, стремительно удаляется, о чём можно судить по затихающему стуку каблучков. Больше пока ничто не беспокоит слух, кроме набирающего обороты машинного гула. Всё, что ниже вершин самых высоких деревьев, словно утопает в молоке.
  — Сказала, — делает вывод Аркадий удовлетворённо и, присев на корточки, бережно возвращает пыльную бутылку на место. Потирая испачканные руки, он перемещается в комнату, оставив балконную дверь слегка приоткрытой.

2

За закрытой дверью туалета слышен шум спускаемой воды. Аркадий выходит, гасит за собой свет и, на цыпочках прокравшись по коридору,  осторожно заглядывает в комнату матери.
Мать, субтильная старушка, спит, полусидя на диване перед телевизором. На экране — серьёзный диктор. Звук почти до предела приглушён, однако Аркадий всё-таки улавливает одну фразу:
 — К первому августа сего года...
Он выключает телевизор. Мать тут же начинает моргать осоловелыми глазами, всматривается в лицо сына в образовавшейся полутьме, точно не узнавая. 
 — Да я это, я, — спешит успокоить её Аркадий.
Мать машинально тянется за пультом, который Аркадий держит в руках, но тот не отдаёт:
 — Ложись, мам. Утро уже.
Мать обессиленно кивает, как китайский болванчик, но вместо того, чтобы лечь, вновь устраивается полусидя, только теперь откинувшись на другую сторону. 
 — Лёжа же удобней, — заботливым шёпотом отмечает Аркадий и плавно удаляется, на
всякий случай прихватив телевизионный пульт с собой.
Мать, ещё пару раз кивнув, уже с закрытыми глазами, замирает в той же позе. 
Посмотрев на неё несколько мгновений не без нежности, Аркадий вздыхает и выходит в коридор. В коридоре он спотыкается об кошку. Едва не упав, Аркадий всеми силами старается вернуть себе равновесие и одновременно не уронить пульт. Балансируя на левой ноге и неуклюже взмахнув правой, он куда-то зашвыривает свой тапочек. Надо сказать, что при столкновении ни человек, ни кошка стоически не издают ни звука. Слышен только топот, но этого оказывается достаточно, чтобы потревожить чуткий сон матери.
 — Что там? — заворочавшись, спрашивает она из-за двери.
 — Да ничего, — досадливо отвечает Аркадий. — На кошку наступил.
 — Раздавил? — тревожится мать.
Аркадий, шаркая некомплектной обувью, нащупывает выключатель, зажигает в коридоре свет и, щурясь, пытается найти улетевший тапок.
 — Я спрашиваю: раздавил?! — повышает голос мать.
 — Раздавил, раздавил, — бездумно откликается Аркадий, исследуя темноватые углы в поисках утраты. 
Мать, пошатываясь, выглядывает в коридор. Аркадий оборачивается к ней и привстаёт с корточек:
 — Да жива твоя кошка.
Запахивая на груди видавший виды халат, мать смотрит на него с большим сомнением, её глаза с трудом привыкают к свету.
 — Ладно, я пошёл спать, — помолчав, говорит так ничего и не нашедший Аркадий.
 — А где она?  — с усиливающимся подозрением спрашивает мать.
 — Кто?
 — Кошка.
 — Чёрт её знает! — Аркадий, ковыляя, направляется к своей двери.
Мать останавливает его окриком:
 — Ты мне не ответил!
Аркадий поворачивается, морщась и потирая левую сторону груди:
 — А что я должен ответить?
Мать смотрит на него сурово и одновременно с оттенком некого безумия:
 — Где кошка?
Аркадий вяло, без особой надежды, ещё раз оглядывает коридорные углы и разводит
руками. Ни тапочка, ни кошки.
 — Ты её убил? — допытывается мать.
Тяжко вздохнув, аркадий отворачивается и нарочито медленно уходит в свою комнату. Там он бросает взор на посветлевшее окно, за которым вроде бы всё затихло, и, подобрав сползшее одеяло, укладывается на своё обычное место. Впрочем, ему приходится поворочаться, что бы хоть как-то устроить свою голову на безобразно скомканной подушке.
Тут в комнату, театральным жестом распахнув дверь, врывается мать. Она немедленно включает верхний свет и, ещё не успев снять руку с выключателя, начинает допрос: 
 — Скажи мне: где кошка?
 — Кошка умерла, — приняв позу покойника, отвечает Аркадий.
Мать ошеломлённо молчит, шумно дыша через нос. Аркадий испытующе посматривает на неё одним глазом. вдруг выражение гордого возмущения на лице её сменяется выражением крайнего несчастья. Она отрывает задрожавшую руку от выключателя и, как бы не в силах поверить в случившееся, прикрывает свой рот и коротко мотает головой. Аркадий притворяется спящим.
 — Ты...  ты... — голос матери трагически срывается, она делает несколько порывистых шагов в сторону сына.
Аркадий, всем своим видом выражая крайнее утомление, приподнимается и усаживается на кровати. стараясь быть убедительным, он обращается к матери:
 — Мам, не убивал я никакой кошки.
Но мать уже вовсю хлюпает носом, на глазах слёзы.
Сострадательно посмотрев на неё, Аркадий ещё раз тяжело вздыхает:
 — Всё в порядке, мам. Иди спать.
 — А где...  ко...   кошка?
 — Кокошка щас найдётся, — Аркадий встаёт и, участливо прикоснувшись к вздрагивающему плечу родительницы, босиком выходит на балкон. Присмотревшись, он почти сразу обнаруживает там кошку. Она сидит и умывается как ни в чём ни бывало. 
 — Здесь она, — докладывает Аркадий, высунувшись из-за балконной двери.
 — Что? Мёртвая?
Аркадий возвращается в комнату, освобождая матери проход:
 — Иди смотри.
Мать недоверчиво, как по тонкому льду,  двигается в сторону балкона. То и дело она поглядывает на отстранившегося сына, словно подозревает его в жестоком розыгрыше.  Наконец, опершись на косяки, мать крайне осторожно выглядывает за дверь. И вдруг она, словно помолодев, кидается вперёд.
 — Ура! Лапочка моя!.. Нашлась! — слышны умилительные возгласы с балкона.
 — Да она и не терялась, — сам себе под нос сообщает Аркадий.
Мать возвращается в комнату с не просохшими от слёз глазами, но уже торжествующе улыбаясь. Кошку она держит на руках, крепко  прижимая к груди, точно маленького ребёнка.
 — Много ли человеку для счастья нужно, — констатирует, глядя на неё, Аркадий.
Демонстративно толкнув его плечом, мать уходит, высоко задрав подбородок, и специально плотно захлопывает за собой дверь, которая всё равно почти сразу вновь приоткрывается из-за сквозняка.
 — Ну вот, — Аркадий сокрушённо опускается на кровать, прислушивается, хмуря брови. 
Слышно, как на другом конце квартиры мать продолжает сюсюкаться с кошкой:
 — Обидел, обидел нас, гад такой...  Ничего, ничего...  Мы, мы ему... 
Аркадий опять ложится навзничь, и вновь возникает проблема с пристраиванием затылка. Мать затихает.
 — М-да, — говорит Аркадий сам себе, — теперь ещё и кровная месть.
Равнодушно сделав этот неутешительный вывод, он смежает веки. Свет в комнате так и остаётся включённым. Кошка, протиснувшись между косяком и дверью, перебегает обратно на балкон. Почти полная тишина.
Вдруг за окном начинает работать сигнализация чьей-то машины. Едва задремавший, Аркадий обречённо приоткрывает глаза. Сирена завывает самым настойчивым образом.  Тут начинает подмигивать единственная рабочая в трёхрожковой люстре лампочка. Аркадий невольно поворачивает к ней лицо. В этот момент лампочка заканчивает своё существование с характерным хлопком.

3

Аркадий в одном тапочке, опасливо поджимая необутую ногу, подметает пол под люстрой, в которой  теперь две негодных лампочки и патрон. Иногда он посматривает вверх — как бы оттуда ещё чего не упало. Мимо, теперь с балкона в коридор,  пробегает кошка. Аркадий замахивается на неё веником, она шарахается в сторону. Аркадий опускает веник, кошка, оглядываясь, аккуратно  уходит за дверь. 
И почти сразу заглядывает мать, выглядит она бодренько, без каких-либо следов
недавних переживаний:
 — Иди завтракать.
Подчёркнуто деловитая мать скрывается. Аркадий, разогнувшись, с совком и веником в руках, чувствует себя как-то неловко. Сирена, вроде бы смолкшая, опять начинает работу. Аркадий вместе со своим инструментом бросается на балкон.
Тумана уже нет, не видно ни бездыханного тела, ни разбитого телевизора, и совершенно невозможно понять, от какой из многих, припаркованных во дворе, машин исходят истошные завывания. Чтобы хоть как-то выместить накопившееся негодование, Аркадий стряхивает с совка веником мусор за борт.
Немедленно снизу доносится дребезжащий старушечий голос:
 — Хулиганство!
Аркадий, вздрогнув, приседает, чтобы его не было видно с улицы.  Сигнализация вдруг затыкается, зато на фоне разразившейся тишины отчётливо раздаётся монолог престарелой блюстительницы порядка:
 — Это какая-какая у нас квартира? Знаю-знаю. Так-так, надо будет запомнить...
Втянув голову в плечи, пристыжённый Аркадий, в своём единственном тапке и с мусорным прибором в руках, гусиным шагом заползает в комнату. Убедившись, что скрылся за занавеской, он распрямляется, потягивается и, с удивлением оглянувшись, прислушивается: неужели тишина?
Но не успевает он расслабиться, как вновь включается пресловутая сирена. Аркадий скидывает с ноги надоевший тапок и вместе с совком и веником идёт на кухню к матери.

4

 — А не рано завтракать? — интересуется Аркадий, усаживаясь основательно на своём обычном кухонном месте.
 — Вон, уже светло, — указывает мать на окно разделочной доской.
Сигнализацию слышно и здесь, только гораздо тише.
 — Да и петухи уже поют, — замечает Аркадий.
 — Чего? — не оценив его сарказма, настороженно спрашивает мать и, не получив ответа, отворачивается.
 — Тебе хорошо,  — тихо говорит Аркадий, постукивая себя пальцем по уху.
Глуховатая мать, закончив нарезку хлеба, сосредоточенно поджаривает яичницу на плите. Не выспавшийся, Аркадий сидит, подперев голову рукой, и начинает задрёмывать. Мать же, вдруг как будто что-то вспомнив, поворачивается к клюющему носом сыну и сообщает с оттенком странного довольства:
 — Кошка напугалась. Вон, даже есть не стала.
Кошка меж тем появляется на кухне, как будто её позвали, и прямиком направляется к своей миске, на которую  только что кивала мать. Кушает она, надо сказать, с завидным аппетитом.
Аркадий наблюдает за ней, сонно улыбаясь, потом переводит взор на задумавшуюся мать и громко спрашивает:
 — А зачем мы так рано завтракаем? — он потягивает ноздрями воздух.
 — Ой! — спохватывается мать. — Сожгу! — она торопливо снимает фырчащую сковородку с плиты и ставит на разделочную доску посреди стола.
 — Я спрашиваю: зачем мы так рано встали? — повторяет свой вопрос Аркадий, дождавшись, пока мать посмотрит на него.
 — Так ты ведь сегодня собирался устраиваться на работу, — как бы между прочим замечает мать.
Аркадий делает вид, что что-то припоминает, по обыкновению своему, увлечённо массирует костяшками пальцев середину лба. Мать стоит и смотрит на него выжидательно, стараясь казаться наивной.
 — Ты уверена в этом, — наконец прерывает он паузу.
 — В чём?
 — В том, что я собирался.
 — А ты что, забыл?
Аркадий пожимает плечами:
 — Значит — устраиваться?
 — Глупые вопросы задаёшь, — хмыкает мать и идёт наливать чайник.
Аркадий пододвигает к себе доску со сковородкой  и скептически разглядывает её содержимое. Осторожно наклонившись, нюхает желтки.
Мать забирает у него доску и ловко орудуя ножом и вилкой, быстро отделяет и выкладывает на тарелку три из пяти яиц, после чего пододвигает тарелку сыну.
 — Где яйца-то брала? — формулирует Аркадий вопрос, сидя над тарелкой подчёркнуто прямо.
Мать то ли изображает глухоту, то ли, правда, не слышит. Она ставит чайник, достаёт из стола заварку и печенье.
Опять-таки дождавшись материнского взгляда, Аркадий повторяет вкрадчиво, но очень членораздельно:
 — Я спрашиваю: где ты эти яйца брала?
 — А что? — откликается она, стараясь сохранить безмятежность.
 — Да так, — мрачно выводит Аркадий. — Кошке пробовала давать?
Мать смотрит на сына, как бы ещё ничего не понимая.
 — Я не буду это есть, — заключает Аркадий.
Мать берёт его тарелку, нюхает и пожимает плечами:
 — Нормально пахнет.
 — Труп тоже нормально пахнет, — говорит Аркадий, встаёт и уходит с кухни, перед порогом отряхнув приставший сор с босых стоп.
Мать несколько испуганно смотрит ему вслед, она ещё раз принюхивается к глазунье на тарелке, затем, вычленив одно из яиц ножом, перекладывает его в миску кошки. Кошка, отпрянув, недоверчиво глядит на угощение, а потом на свою кормилицу. В конце концов, сделав жест отрицания лапкой, она убегает.
Мать, вздохнув, выбрасывает оставшуюся яичницу из тарелки в помойное ведро. Оставив тарелку в мойке, она подходит к сковородке,  где осталась её порция, и низко-низко склонившись, с сугубым пристрастием внюхивается в отклонённую остальными домашними, но на вид вполне приличную еду.
В это время, мощно побулькав, отключается чайник. Сирену больше не слышно.

5

Аркадий, войдя в свою комнату, хочет включить свет, но убеждается, что это невозможно. Он отодвигает занавеску, на улице — солнце. Несколько мгновений он грустно созерцает свою никуда не годную подушку в лучах безжалостного естественного света, потом садится на кровать и заглядывает в тумбочку, некоторое время роется там с нарастающей заинтересованностью.
 — Блин! — вырывается у Аркадия.
Он вскакивает, ищет по карманам в рубашке и джинсах, которые висят на спинке стула, открывает платяной шкаф и проверяет карманы пиджака, затем выходит в коридор  и прощупывает карманы одежды, висящей там на вешалке. Тут прямо ему на голову с полки, куда принято класть головные уборы, падает потерянный давеча тапок. Испугавшись, Аркадий приседает, но поняв, в чём дело, не без удовольствия примеряет свою вновь обретённую обувь. В правом тапке он спешит в комнату за левым, но ему опять-таки не удаётся его сразу найти. Разочарованный Аркадий снова садится на кровать, но тут же присаживается на корточки и приступает к пристрастному изучению содержимого тумбочки. Не найдя того, что искал, Аркадий встаёт, озабоченно осматривается, часто дышит и покусывает ногти. Ещё раз, с удвоенной энергией, он перепроверяет по кругу всю свою одежду. Его поиски уже начинают напоминать отчаянные метания. Убедившись окончательно, что во всём, что висит в коридоре, нужного предмета нет, Аркадий, потерев ладонь о ладонь для придания себе решимости, идёт на кухню к матери. 
Мать у мойки домывает посуду. Аркадий заставляет её оглянуться, нежно тронув за плечо.
 — Чего тебе? — спрашивает мать
Аркадий выдаёт заранее заготовленный текст:
 — Сегодня пойти устраиваться на работу, к сожалению, не получится.
 — Это почему?
 — Потому что я потерял паспорт.
Мать осматривает его с любопытством с головы до ног:
 — А почему ты в одном тапке?
 — Потому что тапок я тоже потерял,  — в голосе Аркадия появляется даже какая-то торжественность.
Мать многозначительно вытирает руки кухонным полотенцем и собирается что-то сказать, но сын опережает её:
 — Может быть ты знаешь, где мой паспорт?
Мать округляет глаза.
 — Нет, ну может ты случайно где-нибудь подобрала?
Мать задумывается, чешет голову:
 — А ты куда последний раз его брал?
На этот раз задумывается и начинает мучительно тереть лоб Аркадий. 
 — Ты бутерброды будешь? — примирительно спрашивает мать.
 — С чем?
 — С колбасой.
 — Колбаса такая же, как яйца? — Аркадий ворчит, но при этом уже садится на своё место.
На столе для него всё готово. Он ест бутерброды с варёной колбасой и запивает сладким чаем. Глядя на мать, он не забывает иногда скептически поморщиться.
 — Что, не вкусно? — интересуется она.
 — Пвс...  вкусно, — отвечает он с набитым ртом.
Мать удовлетворённо улыбается и, вернув на место полотенце, уходит с кухни. 

6

Аркадий возвращается в свою комнату, с досадой смотрит на люстру, потом на неубранную постель с блиновидной подушкой, потом на свои ноги в единственном тапочке. Он готов расплакаться от жалости к себе, но, собравшись с силами, направляется к дальнему, наиболее захламлённому углу. Присев на корточки, он начинает методичную проверку,  поштучно перекладывая все скопившиеся там вещи слева направо. Довольно скоро среди непонятных полиэтиленовых пакетов ему попадается фотоальбом небольшого формата, который он раскрывает наугад. На него с фотографии смотрят мальчик и девочка лет пяти-шести. Не в силах оторвать взгляда от этих детских лиц, Аркадий встаёт с альбомом в руках, на глазах у него выступают слёзы. Прерывисто дыша, он захлопывает книжицу, но при этом из неё выпадает какая-то отдельная карточка. Он поднимает её и разглядывает: это обыкновенная поздравительная новогодняя открытка. Аркадий переворачивает её и читает старательно выведенную фломастером надпись: Папе от Кати. Тут уж он совсем начинает плакать, но глаза ему вытирать трудно, поскольку обе руки заняты. Опустив руки, он обессиленно роняет невзначай обнаруженные им памятники прошлого на бессмысленную груду пакетов. Стоит и сотрясается от рыданий.

7

Львов Александр Олегович, импозантный мужчина одного с Аркадием возраста, просыпается в своей шикарной постели рядом со своей не менее шикарной женой. Стараясь не разбудить её, встаёт, надевает на голое тело халат и, прихватив с тумбочки свой телефон, идёт на кухню. Для того, чтобы попасть туда, нужно спуститься по лестнице. Вообще, интерьер по размерам и убранству производит впечатление богатства, не в пример обшарпанной малогабаритке Аркадия. У Александра нет нужды в тапочках, и он передвигается почти бесшумно, так как всюду постелены ковры.
На кухне Александр находит упаковку алкозельцера, бросает таблетку в изящный стакан с водой и, отпив несколько  глотков шипящей жидкости, переводит дух. Взор его падает на телефон, который лежит рядом с ополовиненным стаканом, он берёт его в руки, и в этот момент раздаётся звонок.
Слегка вздрогнув от неожиданности, Александр выверенным жестом приближает трубку к уху:
 — Львов слушает.
Из трубки доносится тревожный голос Аркадия:
 — Привет, Саш. Ты можешь разговаривать?
 — А Панэ'л, — тон Александра сразу становится из официального панибратским. — Разговаривать? — он с некоторым сомнением смотрит в потолок.  — Ну да, могу разговаривать. Ты не поверишь, сам только что хотел тебе позвонить. Вот как раз трубку в руки взял.
Аркадий: Да что-то не похоже на тебя. И потом я ведь сплю обычно в это время. а ты на
работе?
Александр: Я?.. (оглядывается по сторонам и берёт в левую руку стакан)  В пробке застрял.
Вот думаю, дай другу позвоню.
Аркадий: А тут я сам.
Александр: Точно. А что, у тебя что-нибудь серьёзное?
Аркадий: Да нет, если не считать, что меня сегодня разбудили в пять часов. Я вообще что-то последнее время хронически не высыпаюсь.
Александр: А какая у тебя подушка?
Аркадий (удивлённо): Знаешь, ты как в воду глядишь.
Александр (отхлёбывает из стакана): Что, плохая подушка?
Аркадий: Честно?
Александр (тон его делается приподнятым и оживлённым): Ну конечно честно, с тобой друг в конце концов разговаривает. 
Аркадий (прочувствованно): Отвратительная.
Александр: Ну и купи себе новую подушку.
Аркадий (задумчиво): Купить? Новую?
Александр: Ну да, а что... (слегка закашливается) Тебе финансы не позволяют?
Аркадий: Да я паспорт, похоже, потерял.
Александр (помолчав и хлебнув ещё раз): Но ведь для того, чтобы купить подушку не
нужен паспорт.
Аркадий (серьёзно): Да, ты прав... Но у меня в паспорте деньги. 
Александр (едва не подавившись): Да ну?
Аркадий (отыгрывает): Ну да. Ладно. Я тебя там наверно отвлекаю, ещё какой-нибудь
поворот  перепутаешь.
Александр: Да. То есть нет. Здесь надолго. (потягивается и, разминая шею, поводит
головой из стороны в сторону) Боюсь даже, что навсегда. 
Аркадий: Ну, у меня есть повод радоваться, что у меня нет машины.
Александр (голосом доктора): И не советую.
Аркадий: Спасибо. Слушай, а сколько может стоить подушка?
Александр: М-м-м...  А ты в интернете посмотри.
Аркадий (помолчав): Блин!
Александр (с нарочитой заботой): Что?
Аркадий: Да у меня интернет, похоже, тоже отключили.
Александр: Давай я тебе посмотрю.
Аркадий: Не надо. А за совет спасибо. Подушку на самом деле надо купить. 
Александр: Ну и флаг тебе в руки!
Аркадий: Да, и кое-что по всей харе.
Александр: Нельзя так пессимистично смотреть на вещи. Слушай, кажется  щас...  Я тебе завтра перезвоню.
Аркадий (с пониманием): Что там? Тронулись? Ну ладно... 
Александр прерывает связь. Довольный собой, он пританцовывает перед кухонной стойкой. Потом кладёт на неё телефон, берёт правой рукой стакан, как будто там водка, и залпом допивает его содержимое. Александр не успевает ещё опустить картинно запрокинутую голову. а телефон на стойке опять начинает вибрировать. Он смотрит на него с сомнением: брать или не брать? Телефон не унимается. Александр аккуратно ставит на стойку пустой стакан и, манерно изготовившись, наконец подносит к уху трубку: 
 — Львов слушает.
И он слышит повеселевший голос Аркадия:
 — Извини, не мог с тобой радостью не поделиться.
 — А что такое?..  (Александр опять слегка закашливается)
Аркадий: Ты там простудился, что ли?
Александр: Нет, вот как раз сейчас с кольцевой съезжаю.
Аркадий: Я собственно, что хотел сказать: не все деньги у меня в паспорте. 
Александр: М-м-м...  Поздравляю!
Аркадий: Что там? Трудности?
Александр: Да тут один подсекает...
Аркадий: В книжке у меня деньги, в книжке. Сейчас пойду и возьму. 
Александр, не выключив телефон, аккуратно кладёт  его на стойку. 
 — Эй, где ты там?! — доносится голос Аркадия.
Но Александр, глядя на телефон и плавно пританцовывая, отступает всё дальше, дальше. Затем он балетными шагами взбегает до половины лестницы и, сделав оттуда шебуршащей трубке воздушный поцелуй, столь же непринуждённо скрывается на второй этаж.

8

  Будильник на прикроватной тумбочке Аркадия показывает время: девять часов, тридцать минут. Сидя по-турецки на неубранной постели, Аркадий ещё какое-то время озадаченно держит трубку у уха, но ни голоса Александра, равно как и никаких гудков однако не слышно. Состроив зеркалу недоумённую мину, он выключает телефон, встаёт, подходит к книжной полке и неспешно разглядывает корешки книг. 
 — Кажется, вот, — сообщает он сам себе и, высунув язык от старательности, не без труда извлекает из плотного строя книг довольно тоненькую мягкую брошюру. Аркадий, как это свойственно людям, страдающим лёгкой дальнозоркостью, несколько отстраняет от себя обложку, чтобы её лучше разглядеть.
 — Спиритизм. Аллан Ка'рдек, — читает Аркадий. — Что за Ка'рдек?
Он начинает перелистывать книжку и действительно примерно в середине обнаруживает сложенные пополам пятьсот рублей. Удовлетворённо взяв деньги в левую руку и продолжая держать книгу правой, он, прищурившись, по инерции прочитывает на раскрытой странице фразу, которую  кто-то выделил, подчеркнув ногтем:
 — Существование часов доказывает существование часовщика. Хм... 
Аркадий закрывает книгу и кое-как впихивает её на место.
 — Откуда она взялась? — спрашивает он себя, а потом рассуждает сам с собой. — Кто-то принёс. И тем не менее именно в неё я положил свои денюшки.
Аркадий любуется пятисоткой,  легонько подбрасывая её на ладони.
 — Мама! — кричит он. — Мам! Я деньги нашёл!
Продолжая довольно неуклюже жонглировать своей находкой, он идёт похвалиться матери.
Мать выглядывает ему навстречу из комнаты:
 — Чего орёшь?
Аркадий притормаживает и говорит торжественным шёпотом:
 — Деньги нашёл. Подушку иду покупать.
 — Лампочку надо купить, — деловито добавляет мать.
 — Да, и лампочку тоже,  — соглашается Аркадий и уже с некоторым сомнением смотрит на свою купюру.
 — Паспорт нашёл? — спрашивает мать.
Аркадий отрицательно мотает головой.
 — Ну и дурак,  — мать хочет закрыть дверь. 
 — Зато, у меня есть пятьсот рублей, — говорит Аркадий, не зная как ещё возразить, разворачивается по-военному, рискуя занозить босые пятки, и гордым шагом убывает к себе одеваться.
Мать, покачав скептически головой, припирает свою дверь, но уже из-за двери
доносится её встревоженный голос:
 — Смотри, деньги не потеряй!

9

В магазине Аркадий долго выбирает подушку. Присматривается, пробует на вес, аккуратно мнёт, даже нюхает. Продавщица, миловидная женщина лет тридцати пяти, посматривает на бедно одетого покупателя с плохо скрываемой антипатией. 
 — А скажите пожалуйста, — решается наконец спросить Аркадий, — это всё, что у вас есть?
 — То есть? — не понимает продавщица.
 — Ну, я вижу тут подушки по четыреста, по пятьсот рублей...
 — Подешевле, что ли, нужно? — догадывается работница торговли.
 — Ну, было бы неплохо, — смущённо признаётся Аркадий.
Выдержав профессиональную паузу, продавщица отвечает:
 — Дешевле нет.
Некоторое  время они с Аркадием смотрят друг другу в глаза, и, несмотря ни на что, ему начинает нравиться эта грубоватая женщина.
Вдруг Аркадий ощущает, как кто-то очень нежно теребит его за спину пальчиком и слышит девичий голосок, почти ангельский:
 — Молодой  человек, вы не хотите поучаствовать в акции?
Удивлённый Аркадий оглядывается. Перед ним  — миниатюрная молоденькая девушка с какой-то огромной цветастой упаковкой под мышкой.
 — Вы меня? — спрашивает он с сомнением.
Девушка премило трясёт головкой в подтверждение.
Аркадий отворачивается к неприветливой продавщице, словно ища у неё поддержки. Но та, то ли действительно по производственной необходимости, то ли нарочно, уже успела удалиться куда-то в конец прилавка и наполовину скрыться за стопками товара.  Аркадию ничего не остаётся, как повернуться к терпеливо ожидающей его девушке всем корпусом.
Убедившись, что потенциальный клиент готов уделить ей внимание, девушка начинает быстро, хотя и вполне членораздельно, выдавать заготовленный текст:
 — Здравствуйте, только сегодня: мы проводим акцию «Найди свою вторую половину». (Аркадий открывает рот, чтобы задать вопрос, но девушка сразу переходит к следующей фразе, заставляя его прислушаться) В качестве подарка мы предлагаем вам подушку. Размер подушки: семьдесят на семьдесят сантиметров, синтепух, с применением самых новейших технологий. Это высококачественный товар отечественного производства.  Мы предлагаем вам нашу подушку по цене, в два раза меньшей рыночной. Кроме того, сегодня осуществляется уникальное предложение: две подушки по цене одной!
Тут Аркадию всё же удаётся ввернуть словечко:
 — Извините, какой же это подарок, если вы всё -таки какую-то цену просите?
 — Вы меня не дослушали, — парирует девушка обидчиво.
Аркадий всем своим видом показывает, что извиняется и готов слушать дальше. 
Выдержав кокетливую паузку, девушка продолжает:
 — Вы сами можете сделать выбор. Принимаете вы подарок от фирмы или осуществляете покупку?
 — Это как?  — вырывается у Аркадия?
Девушка как будто только и ждала этого вопроса:
 — Вы можете не покупать две подушки, а выбрать только одну из них: с фотографией или без. На фотографии — одна из участниц нашего семинара «Найди свою вторую половину». В случае, если вы выбираете подушку с фотографией, вы получаете её в подарок. Мало того, вы совершенно бесплатно становитесь обладателем уникального абонемента на курс просветительских лекций «Найди свою вторую половину».  Для этого вы только должны вписать в нашу анкету номер вашего контактного телефона и, желательно электронный адрес.
 — А паспортные данные не надо? — вдруг спрашивает Аркадий.
 — Нет, паспортные данные не надо, — отвечает девушка, обезоруживающе улыбаясь.
Возникает небольшая заминка, Аркадий в сомнениях ожесточённо трёт середину лба. 
 — Так вы какую будете брать подушку,  — находится девушка, — с фотографией или без?
Аркадий трёт ладонь о ладонь:
 — А посмотреть можно?
Девушка с готовностью начинает распечатывать свою упаковку. Аркадий ждёт, продолжая нервно потирать руки.
 — Вот, посмотрите,  — демонстрирует она Аркадию подушку с фотографией. — По-моему, вполне симпатичная дама.
На вполне профессионально выполненном квадратном снимке пятьдесят на пятьдесят сантиметров Аркадий видит ухоженную тётеньку лет сорока, с недавно закреплённой причёской, в деловом костюме. Тётенька сидит по-видимому за своим столом в каком-то офисе. На лице — чуть заметная снисходительная улыбка.
 — Ну что, прямо Джоконда?  — уговаривает девушка. 
 — Хм-м-м... — упирается Аркадий. — А с другой стороны?
Девушка пытается вытащить подушку из здоровенной упаковки, и он, заметив, как ей неудобно, предлагает:
 — Давайте я вам помогу.
 — Да, спасибо, — отвечает девушка и с радостью сваливает ему на руки свой груз. 
Он держит упаковку  со второй подушкой, а она обеими руками выковыривает и поворачивает к нему другой стороной первую. Там изображена та же дама, только в летнем декольтированном платье и на фоне какого-то весьма цивильного курорта. Улыбка на этом фото более выражена — так, чтобы видны были зубы.
Аркадию очень хочется потереть лоб или ещё что-нибудь, но руки у него заняты. 
 — По-моему красавица, а? — констатирует девушка, выставив подушку прямо ему под нос. 
 — М-м-м... — пытается сформулировать Аркадий, выглядывая из-за подушки. — А сколько
будет стоить без фотографии?
Девушка вдруг как-то почти по-дружески склоняется к самому его уху и громким шёпотом подсказывает:
 — Вы же можете наволочку надеть.
Аркадий, не зная куда ему деться, неуклюже переминается с ноги на ногу, удерживая перед собой упаковку, как каравай.
Девушка, отстранившись, смотрит на него с сочувствием:
 — Не хотите бесплатно?
Аркадий отрицательно мотает головой.
Девушка вздыхает:
 — Ну тогда с вас триста рублей.
Аркадий уже пробует одной рукой залезть в карман, чтобы достать купюру.
 — Давайте, — девушка ловко подхватывает собирающуюся упасть упаковку и тут же добавляет. — Деньги вы платите не за подушку, а в качестве первого взноса за абонемент на курс лекций «Как найти свою вторую половину». Приходите, и вы — очень возможно! — встретите у нас как раз ту, о которой вы мечтали всю жизнь.
Несмотря на то, что последняя фраза прозвучала слишком заученно и фальшиво,
Аркадий уже протягивает свою единственную бумажку постаравшейся для него девушке.
 — Ой, у меня нет сдачи, — извиняется она, на этот раз вполне естественно, и тут же, вновь выпрямившись, сообщает:
 — И вы должны будете заполнить нашу анкету.
 — А вдруг я в ней навру? — спрашивает Аркадий.
 — Мы работаем на доверие, — улыбается девушка.
Аркадий старается всунуть ей свою купюру. Она с облегчением кладет свои подушки на прилавок и зовёт продавщицу:
 — Аня!
Аня с дальнего конца прилавка спешит к ней навстречу, как к хорошо знакомой:
 — Что, опять сдача? — с пониманием осведомляется она.
Девушка сокрушённо кивает, помахивая пятисоткой.
 — Один момент... — почти поёт Аня и отточенным жестом извлекает две сотенные бумажки из кассы.
Аркадий наблюдает, как они общаются с любопытством и не без удовольствия, поскольку продавщица в хорошем настроении ему ещё больше нравится. 
 — Вот, — девушка протягивает ему сдачу. — А вот анкета, — она извлекает некую бумажку из кармана у себя на животе и оттуда же достаёт ручку, за которой  тянется длинный шнурок, чтобы не украли.
Аркадий, сложив и запихнув свои двести рублей в карман, берёт ручку, удивляясь длине привязи, которая, похоже, способна втягиваться, как длинный поводок для собаки, и, напрягая зрение и сообразительность, пытается разобраться в мелких пунктах анкеты.
 — Не напрягайтесь, — видя его затруднения, утешает девушка. — Вашу фамилию, имя, отчество, год рождения и телефон.
 — И можно ничего больше не писать? — не верит своему счастью Аркадий.
 — Можно,  — улыбаясь, разрешает девушка.
 — Вот спасибо! — с чувством говорит Аркадий, который терпеть ненавидит возиться со всякими бумажками. Не утруждая себя далее раздумьями, он быстро заполняет самые заметные окна анкеты и возвращает её девушке. — Вот, пожалуйста.
Та, скользнув по написанному глазами, прячет листок обратно в карман, а потом начинает обеими руками потягивать к себе ручку.
Зазевавшийся Аркадий удивляется, когда ручка начинает вырываться у него из пальцев и машинально ловит её.
Девушка смотрит на него с укоризной. Он, поняв свою ошибку, раскланивается,
обращаясь и к девушке и к продавщице Ане:
 — Ещё раз спасибо! — Аркадий спешит уйти.
 — Молодой  человек! — останавливает его на пороге отдела зычный голос Ани.
Уже успевший задуматься, Аркадий оборачивается.
Продавщица смотрит на него, как на непутёвого дитятю:
 — Подушку нам оставите?
Девушка прячет глаза, стараясь не рассмеяться.
 — Ой, извините! — сконфуженный Аркадий возвращается и забирает свою покупку, которую девушка уже предупредительно достала из упаковки.
 — С обеих сторон чистая. Прямо белоснежная, — напутствует она свой товар.
 — Упаковывать надо? — то ли, правда, с участием, то ли издеваясь, осведомляется продавщица.
 — Нет, спасибо, — Аркадий спешит унести ноги.
Выйдя из поля видимости женщин (в пустом отделе, кроме их троих, за всё это время так больше никто и не появился), Аркадий, глубоко дыша, переводит дух. Нервно сжимая в охапке своё приобретение, он даже опасается его толком рассмотреть — вдруг там всё-таки какой-нибудь подвох? Помедлив, Аркадий, пятясь возвращается к двери в отдел и, стараясь остаться не замеченным, заглядывает туда.
 — Sunny!  — напевает девушка известный мотив Boney-M и танцует, в движении довольно ловко подбрасывая подушку с фотографией ударами маленьких кулачков.
Продавщица Аня смотрит на неё из-за прилавка с почти влюблённой улыбкой, губы её беззвучно подпевают.
Девушка в танце оборачивается и заметив взгляд Аркадия, чуть не выронив подушку, прыскает со смеху.
Он, спрятав глаза, рысью удаляется.

10

Аркадий в задумчивости стоит перед входом в винный отдел.  Вынув свободной рукой свои оставшиеся деньги, он поглядывает то на них, то на спины людей, которые, в отличие от отдела постельных принадлежностей, как выясняется, посещают данный отдел весьма регулярно.
Выходят люди из отдела, всё больше мужчины, с довольно оптимистичными выражениями на лицах и с тяжёлыми, позвякивающими многообещающе, сумками, а то и просто  — с непочатой бутылкой в руке.
Насмотревшись этих видов, Аркадий решается, гордо подходит к охраннику и спрашивает:
 — Извините, а могу я...  Вот, подушка, здесь больше ничего нет (показывает).
Охранник, молча, делает разрешительный жест. Обрадованный Аркадий, стараясь никого и ничто не задеть, протискивается в отдел вместе со своей ношей.
11
Под левой мышкой Аркадий несёт новую подушку, а правой рукой держит за горлышко только что откупоренную, полулитровую бутылку пива. Отхлёбывая прохладную жидкость маленькими глоточками и подолгу задерживая каждый глоточек во рту, он неспешными, даже немного пританцовывающими, шагами приближается к своему подъезду. 
Вдруг около  самого подъезда перед ним откуда ни возьмись возникает полицейский. Полицейский отдаёт честь под козырёк и произносит сакраментальное:
 — Распиваем в неположенном месте.
От неожиданности Аркадий едва не ломает себе зубы об бутылочное стекло.
Полицейский, заложив руки за спину и насупив брови, посматривает куда-то вниз, словно проверяя, хорошо ли у него и у Аркадия начищены ботинки. 
Опустив бутылку, моментально расстроившийся Аркадий пытается как-то защититься:
 — Извините, я только что открыл. Я тут живу, — указывает он подбородком  на подъезд.
 — Разрешите представиться, — ещё раз берёт под козырёк полицейский, — ваш новый участковый старший лейтенант Мухин.
Аркадий бегает глазами и переминается на месте, не зная куда деть своё пиво — оставить его или хотя бы пролить он всё же не хочет.
 — Роман Владимирович, — вдруг добавляет полицейский, но удостоверение не показывает и руки не подаёт.
 — То есть это вы Роман Владимирович? — уточняет не сразу понявший Аркадий.
 — Ваш паспорт пожалуйста, — полицейский наконец достаёт из-за спины правую руку.
 — Понимаете, — оправдывается, сглотнув сразу загустевшую слюну, Аркадий, — я паспорт дома забыл. То есть я обычно не беру с собой... То есть — в магазин, тут ведь рядом...
 — Пройдёмте, — прерывает его невнятные излияния старший лейтенант. 
У Аркадия подкашиваются ноги, пиво едва не вырывается из ослабевшей руки, от встряхивания вскипает, и часть его таки оказывается пролитой, причём на одежду и обувь хозяина.
Полицейский, невольно отпрянув на несколько шагов от поливающегося пивом нарушителя, оказывается у самой двери подъезда.
Вдруг из-за спины Аркадия показывается и елейно улыбается, раскланиваясь и с ним и с полицейским, некто сосед Аркадия снизу, этакий рафинированный интеллигент, высокий, молодящийся мужчина, годы которого, однако, уже вероятно приблизились к шестидесяти.
Старший лейтенант, вежливо отступив, позволяет ему приложить ключ-таблетку к двери. В благодарность за это сосед, уже приоткрыв дверь, задерживается на пороге и награждает полицейского  такой подобострастной улыбкой, что, глядя на него, Аркадию хочется сквозь землю провалиться.
 — Пройдёмте, — повторяет своё предложение старший лейтенант, коротким кивком приглашая Аркадия внутрь подъезда. Сосед наконец прошёл, и полицейский удерживает дверь, чтобы не закрылась, ногою.
Аркадий, забывшись, отхлёбывает из бутылки.
 — Гражданин! — строго одёргивает его блюститель порядка.
Аркадий прячет пиво за спину, а полицейский с укоризной покачивает головой. 
 — Нарушаем, — констатирует он, когда Аркадий пробирается мимо него в дверь, стараясь держаться от человека в форме как можно дальше, чему, впрочем, крайне мешают занимающие руки предметы.
Полицейский, почему-то не закрывая дверь, ждёт, пока Аркадий поднимется на первую площадку и нажмёт кнопку вызова лифта. Аркадий с трудом удерживается, чтобы не повернуться, ощущая у себя на затылке тяжёлый взгляд этого привратника. Уж не к расстрелам ли он таким образом готовится?
В несколько прыжков полицейский настигает свою жертву, как только начинают раздвигаться дверцы прибывшего лифта.
Оказавшись вместе со старшим лейтенантом в тесной коробке лифта, Аркадий опять-таки не знает, куда ему деть бутылку и подушку. Полицейский при виде его смущения однако выражает подчёркнутую безмятежность.
 — На какой вам этаж? — спрашивает он, дождавшись, когда дверцы сомкнутся.
 — На предпоследний, — указывает Аркадий опять подбородком.
Оба едут, смотря себе под ноги. Аркадий, которому  наконец надоедает скрывать бутылку за спиной, решается и выносит её вперёд, держа как лыжную палку. Полицейский на это, впрочем, никак не реагирует.
Когда лифт останавливается, старший лейтенант снова пропускает Аркадия вперёд. 
 — Так вот значит, где вы живёте, — говорит он, стоя поодаль, когда Аркадий уже подходит вплотную к своей двери.
Аркадий оглядывается, ещё не решаясь начать доставать ключ. 
А это точно ваша квартира? — полицейский испытующе смотрит на него с лестничной площадки.
Аркадий хочет ответить, но у него перехватывает дыхание.
Словно поняв охватившие его чувства, полицейский милостиво продолжает:
 — А я тут девушку видел, — он внезапно веселеет. — А мы ведь с вами соседи.
Полицейский недолго ждёт какой-нибудь реакции, но Аркадий только тяжело дышит, упрямо уставившись в пол.
Эй! Вы уснули там, что ли? — теребит своего клиента старший лейтенант. — А девушка
хорошенькая была, сказала, что живёт тут. Это кто, ваша дочка?
 — Дочка?!  — вырывается у Аркадия, он как-то безумно смотрит на своё пиво, а потом принимается пить его судорожными глотками.
 — А вы чего так разнервничались? — сразу начинает въедаться полицейский, но тут же примирительно добавляет: Пейте, здесь уже можно. Но лучше — дома, за дверью, — завершает он строго.
 — Да, я понимаю, здесь уже общественное место, — говорит Аркадий слегка расслабившимся голосом после того, как, не отрываясь, допил бутылку.  — Вообще-то я не пью, — сообщает он. — Очень редко. Сегодня просто повод  — подушку купил. И деньги остались. А что за девушку вы здесь видели? Что она тут делала?
 — А что, не ваша дочка? — настораживается полицейский.
 — Ну, вообще-то у меня есть дочка, но...
 — Не с вами живёт, — договаривает за него старший лейтенант. — Она дверь пыталась открыть, вашу. Я поэтому заинтересовался. Сказала, ключи забыла — пыталась открыть первым попавшимся. Я ей помощь предложил. Она отказалась. Вот всё. На грабительницу она не похожа.
 — Поэтому вы её отпустили? — задумчиво спрашивает Аркадий.
 — Да, поэтому отпустил,  — отвечает, опять как-то резко повеселев, полицейский. — А я, кстати, живу рядом с вами, — сделав несколько бодрых шагов вперёд, он указывает на квартиру справа от двери Аркадия.
 — Штрафовать-то будете? — ещё задумчивее спрашивает Аркадий. — А то у меня ещё сто пятьдесят рублей осталось, — он поднимает посмелевшие пьяноватые глаза.
 — Оставьте себе, — выражает безразличие полицейский и открывает свою дверь.
 — А вы сюда недавно переехали? — интересуется Аркадий.
 — Да уж год, — отвечает старший лейтенант, тон которого  теперь сделался почти штатским. 
Аркадий мотает головой:
 — Удивительно. Я вас ни разу не видел.
 — Я вас тоже, — без смущения отвечает полицейский, а потом интересуется: Ну вы домой-то пойдёте? Или, может, вам подушку подержать?
 — А?!  — как бы просыпается Аркадий. — Нет, спасибо, я сам. Он ставит пустую бутылку на пол рядом с дверью и, не без труда выковыряв ключи из маленького кармашка джинсов, начинает отмыкать часто заедающий замок.
Полицейский, подождав, пока он справится с задачей и откроет дверь, захлопывает без всякого прощания свою. Слышно, как он до упора поворачивает с той стороны ключ.
Аркадий, сбив ногой свою бутылку и чертыхнувшись, подбирает её и, наконец, спиной, крехтя, затворяет за собой дверь в собственной квартире.

12

Он ставит надоевшую ему бутылку на комод в коридоре,  а подушку бросает на свою неубранную постель. Собирается снять ботинки, но раздумывает, видя лишь один тапочек рядом с кроватью. Из комнаты матери доносится музыка и бубнящий дикторский голос — вероятно, какое-то телешоу. Аркадий выходит в коридор  и останавливается возле материной двери, удивившись тому, что там наступило затишье. Вдруг кто-то прерывает паузу строгим баритоном:
 — Ваши паспортные данные?
Для порядка пару раз стукнув по двери, Аркадий заходит:
 — Господи, что ты там смотришь?
Мать, сидя на диване, поворачивает к нему непонимающее лицо. В это время симпатичная, но очень серьёзная брюнетка, чем-то даже похожая на ту девушку, которая продала Аркадию подушку, спрашивает с экрана:
 — Фамилия?
Мать убирает звук почти до нуля.
 — Ты пришёл, — потягиваясь, говорит она. — Там я суп приготовила. Иди, пока не остыл.
 — А я подушку купил,  — хвалится Аркадий.
 — А лампочку купил?  — спрашивает мать.
 — Блин! — Аркадий шлёпает себя ладонью по лбу. — Лампочку — забыл. 
 — Ну и дурак,  — заключает мать, как будто только и ждала такого ответа.
За это время, чего-то беззвучно требуя от зрителя, успевают уже смениться ещё две головы — некоего седовласого деятеля в очках, по виду учёного, и, умненькой на мордочку, блондинки.
 — Что за фигню ты смотришь? — спрашивает Аркадий в отместку.
 — Шоу присяжных, — как ни в чём ни бывало отвечает мать.
 — Чего-чего? — недоумевает Аркадий.
 — Шоу присяжных, — выговаривает мать почти по слогам.
 — Это чего, опять суд что ли какой-то?
 — Это новая передача, — своим видом мать показывает, что в принципе закончила разговор и хотела бы вернуться к просмотру. Она держит пульт наготове, собираясь вновь усилить звук. На экране появляется ещё один мужик, на этот раз молодой. 
 — Ладно, — ретируется Аркадий. — Суп, говоришь?
Он прикрывает за собой дверь и тут же слышит, звенящий от сознания собственной значимости, юношеский тенор:
 — Вы постоянно там проживаете? 
Аркадий, выпятив нижнюю губу, сокрушённо мотает головой. И вдруг из-за двери раздаётся командный голос матери, которая, чтобы высказаться, опять уменьшила телевизионный звук:
 — Иди на кухню. Я щас приду.
Аркадий идёт на кухню.

13

Аркадий сидит на кухне на своём обычном месте. Мать заходит и первым делом выбрасывает в помойное ведро бутылку из-под пива.
 — Видела я твою подушку,  — сообщает она. — Ничего особенного. Чего не наливаешь?
 — А ты знаешь, кто у нас за стеной живёт? — пытается заинтриговать родительницу Аркадий.
 — Кто?  — мать, не выказывая особых эмоций, включает конфорку, чтобы разогреть суп. 
 — Мент.
Мать, глядя на сына, несколько мгновений молчит, будто не поняла, а потом  говорит:
 — Теперь они полиция называются.
 — Да, — вынужден согласиться Аркадий, — Надо как-то по-другому называть. Пент? Плент?
 — Полицаи, — предлагает мать.
 — Они же не фрицы, — сомневается Аркадий.
 — Те тоже фрицами не были, — говорит мать, а затем, потрогав кастрюлю с супом и выключив огонь, добавляет: Предатели Родины.
Аркадий всё ещё в сомнениях. Чтобы сменить тему разговора, он спрашивает:
 — А ты знаешь, кто под нами живёт?
 — Доктор,  — отвечает мать. — Я тебе наливаю.
 — А ты откуда знаешь, обращалась что ли к нему?
Мать ставит перед ним тарелку:
 — Знаю и всё.
 — Оёёй! — вдруг восклицает Аркадий, схватившись за живот, но справившись с неожиданным позывом, торопливо спрашивает у матери:
 — А ты не слыхала, тут на днях никто в дверь не скрёбся?
 — Кошка что ли? — недоумевает мать.
 — Нет, ну как будто дверь хотели открыть, но не тем ключом. Оёёй! — Аркадий снова хватается за живот.
 — Сходи в туалет, — советует мать.
 — Это всё твоя колбаса, — сетует Аркадий. — Ты её где подобрала?
 — Пиво надо меньше пить, — парирует мать. — Грабить нас что ли кто собрался?
Аркадий, держась за живот, начинает осторожно выбираться из-за стола.
 — Тут есть надо, а ты... — укоряет его мать.
 — Вот именно, — опережает её Аркадий. — А чего у нас украсть-то можно? — задаёт он вопрос с порога кухни, воспользовавшись тем, что ему временно полегчало. 
  — У кого нечего, а у кого и...
 — Оёёй! — Аркадий разворачивается и рысью бежит в туалет, но из коридора ещё доносится его несколько сдавленный голос: А у тебя чего там, золото-бриллианты? Оёёй!
Мать, оставшись одна, некоторое время созерцает налитую тарелку, потом берёт её и выливает обратно в кастрюлю. 

14

Аркадий сидит в туалете. Сделав своё дело, он машинально нащупывает рулон туалетной бумаги на полочке справа, но ничего подобного там не обнаруживает. Тогда он приподнимается, чтобы взглянуть на полочку и видит там свой паспорт. Тут же взяв его в руки и усевшись опять на унитаз, Аркадий проверяет наличие в обложке страховой карточки и пятитысячной бумажки — всё на месте.
 — Мам! — кричит Аркадий. — Я паспорт нашёл!
 — Чего?! — мать, жуя, выглядывает из кухни.
 — Паспорт, говорю, нашёл! — радуется Аркадий. — А у нас чего, туалетная бумага кончилась?!
 — Кончилась, надо покупать, — говорит мать.
 — Блин! — сокрушается Аркадий.
 — Ещё один рулон есть, — сжаливается родительница.
 — Принеси пожалуйста! — взмаливается Аркадий.
Вскоре мать просовывает ему рулон через щель.
 — Бесстыдник! — сообщает она и захлопывает дверь, но из-за двери сразу спрашивает: Как паспорт-то в туалете оказался?
 — Наверно он мне мешался в штанах — я его и вынул, — отвечает, шурша бумагой, Аркадий.
 — О-хо-хо! — причитает мать, удаляясь по коридору  на кухню.
Слышен шум сливаемой воды.

15

 Аркадий возвращается в свою комнату и первым делом кладёт вновь обретённый паспорт на его привычное место, в тумбочку. Разогнувшись, он грустно смотрит в угол, где на груде пакетов валяются фотоальбом и открытка, вздыхает, переводит взор на подушку — теперь ему ничто не мешает её как следует исследовать.
Разувшись, Аркадий снимает штаны и рубашку, вешает их на спинку стула. Снова оставшись в одних трусах, присаживается на кровать рядом с подушкой бережно, как рядом с девушкой, нерешительно трогает её указательным пальцем.
Из коридора слышен голос матери:
 — Ты есть-то будешь?!
 — Мам, потом!  — пытается отвязаться Аркадий.
 — Смотри, — говорит мать, — а то уже ужинать пора, — и удаляется, шаркая тапочками.
Аркадий смотрит на будильник: полшестого вечера. Но на дворе ещё совершенно светло. Переведя дух, он возобновляет свои заигрывания с подушкой. Вдруг взгляд его падает на то, что именовалось его подушкой раньше. Это нечто настолько не выдерживает сравнения с нынешней пышностью и сияющей белизной, что он решает немедленно избавиться от своего позора и со злобой закидывает пропитанный потом блин в тот самый угол, где недавно производил раскопки. Положив новую подушку на место прежней, Аркадий ещё несколько мгновений любуется ею, а потом, очень аккуратно, стараясь сразу не навредить девственности покупки, подползает на коленках и прикладывает к ней свою правую щёку. Только после этого он распрямляет ноги и собственно ложится на бок. С лица его не сходит блаженная улыбка.

16

Аркадий просыпается, почувствовав, что на него что-то упало, что-то, впрочем, сравнительно небольшое и лёгкое.
  — Кошка? — спрашивает он спросонок,  но, понимая, что это не кошка, приоткрывает глаза.
По-прежнему светло, хотя уже начало вечереть. Рядом с ним, на простыне, лежит тапочек. Аркадий приподнимается и убеждается, что другой тапочек находится рядом с кроватью, там, где он его и оставил.
 — Чудеса какие-то, — говорит Аркадий и на всякий случай заглядывает в тумбочку — не исчез ли опять паспорт. Тут Аркадий замечает, что в комнате нарастает, бывший в начале едва заметным, шум — будто кто-то включил невидимый приёмник на радиоволне, где слышны одни помехи, и теперь очень постепенно увеличивает звук. Заподозрив, что это ветер, Аркадий встаёт и босиком выходит на балкон, но там совершенно безветренный, ясный вечер. Аркадий возвращается в комнату и, став на её середине, под люстрой, тщательно прислушивается. Слышно, как бормочет телевизор у матери, слышно машины с улицы, но кроме этих обычных звуков присутствует ещё что-то, мало того, Аркадию начинает казаться, что это что-то, этот необъяснимый гул, исходит из его новой возлюбленной подушки. Тут он громко вскрикивает от боли в ноге, потому что таки ухитряется наступить на, не замеченный им утром, осколок.
Аркадий сидит на кровати и выдавливает кровь из пореза на ступне.  Скоро на крик прибегает мать.
 — Где это тебя угораздило? — спрашивает она.
Аркадий, морщась, указывает подбородком на люстру.
 — Погоди, я щас йод принесу, — говорит мать и ненадолго скрывается.
Аркадий, держа раненную левую ногу на правом колене, оборачивается к подушке. И как только его взгляд падает на её середину, таинственный звук начинает нарастать. Аркадий бьёт и трёт себя ладонями по ушам.
Возвращается мать с йодом и смазывает ему рану при помощи палочки для ушей.
 — Вот мне бы такую палочку в ухи, — говорит Аркадий.
Мать смотрит на него с непониманием.
 — Ты что, заболел что ли? Есть не ешь. Палочку какую-то тебе в ухи...
 — Мам, ты что-нибудь слышишь? — прерывает её прислушивающийся Аркадий.
 — Что я должна слышать? Я глухая, — не без раздражения отвечает мать.
 — Подушка, — с опаской указывает пальцем Аркадий. 
 — А чего у тебя тапочек на постели валяется? — задаёт резонный вопрос ничего не желающая слышать родительница.
 — А это не ты мне его подбросила? — вдруг высказывает предположение сын.
 — Вот ещё! Это ты с ума сошёл со своей подушкой. Я ещё с ума не сошла. Всё, я иду сериал смотреть. Ты — как хочешь. Если что — суп в холодильнике.
Аркадий кивает на её слова. Она уходит. Аркадий, положив левый тапок у кровати рядом с правым, вновь обращает внимание на подушку.
 — Чудеса, — слышит Аркадий неизвестно откуда очень знакомый мужской голос.
 — Эй, кто тут?!  — тревожно оглядываясь, спрашивает он.
Никто не отвечает, и странного шума больше не слышно. Аркадий ещё раз проверяет балкон, потом заглядывает в платяной шкаф. Убедившись, что нигде никого нет, он начинает очень осторожно подкрадываться к подушке. Подушка молчит.
Вздохнув, Аркадий садится на кровать и, вспомнив о ноге, очищает замусорившуюся ранку. Тихо, уже заметно темнеет.
 — Нет, я точно с ума сошёл, — говорит сам себе Аркадий, даже как бы с удовольствием, и, вытянувшись, укладывается навзничь на новую подушку. Шум опять начинает нарастать, но тут же прерывается. Аркадий приподнимает голову, но удостоверившись, что всё ему по-видимому только кажется, ложится вновь. Далее он лежит уже без движенья и начинает похрапывать. Зловещий шум в подушке ещё раз резко нарастает и затихает, но Аркадий не просыпается.