Дневники заблуждения - Дневники Афгана

Итак, я пересек границу ДРА. С самолетом мне повезло – Ил-18. В прошлом году летел на таком, так не считал, что это везение – о, времена! Валентин Прохоренко, летевший на Ан-12, рассказывал потом, что сначала их до 13 часов продержали в Тузеле, а потом в самолете люди теряли сознание, передавали друг другу маски.

Первое впечатление от Афганистана – горы. Во все стороны до горизонта только горы. Где темные, где светлее, где красноватые. Где хребты, где плато, где скалы. Но везде дикие, голые. Лишь кое-где в долинах видны темные ленточки зелени. Пролетали одну широкую долину, там видны поля, но только жмутся они к горам, где из выходов из ущелий, наверное, текут ручьи или речушки.

Наконец начали снижаться. Вдруг самолет резко сбросил скорость, выпустил закрылки и, опустив нос, круто пошел вниз. Обычно при снижении аэродрома не видно. А тут он был прямо под самолетом. Пошли мы по спирали, с каждым витком опускаясь все ниже. Я уже об этом уже слышал, что аэродромы тут окружены горами и потому самолеты приземляются именно по спирали. Так и взлетает – едва оторвавшись от земли, сразу круто заваливается на левое крыло и пока не наберет свои 6000 метров, кружится на одном месте. В иллюминатор видно, как внизу всё меньше и меньше делается аэродром. Так и при посадке самолет садится практически с поворота.

Прилетели мы в Кабул. На выходе из самолета у нас забрали загранпаспорта и повезли на пересылку. Думал я, что нас если не ждут с распростертыми объятиями, то по крайней мере мы тут кому-то нужны. Ничего подобного! Приехал? Иди, ищи, где пристроиться, иди питаться, умываться… Надо в политотдел на собеседование? Завтра будет автобус – поедешь. И так – во всём! Питание, мягко сказать, не очень – овес и горох.

На следующий день с утра пошел к комендатуре, откуда должен был идти автобус в штаб армии. Но автобуса не было. Потом выяснилось, что он был, но только тут же развернулся и уехал, не стал брать пассажиров. До штаба надо было добираться самостоятельно. Не зная чужого города… Поймал я какой-то УАЗ-452 (его называли «таблетка» или «буханка»). И поехали. Признаться, я думал, что появление на улице Кабула нашей машины вызовет хоть какую-то реакцию – положительную или отрицательную. Не тут-то было! На советские машины никто никакого внимания не обращал. При выезде из аэропорта стояла огромная толпа афганцев. Оказалось, что был какой-то мусульманский праздник. В этот день по вере мусульманам полагается жертвоприношение. Наших предупреждали, чтобы в город не ходили, чтобы не стать такой жертвой.

Позднее я посмотрел карту Кабула. Оказалось, что мы проехали через весь город с севера на юг. Дорога сначала прямая. С обеих сторон были маленькие азиатские домики за дувалами, огородики… В общем, я подумал, что всё, что мне рассказывали о Кабуле как о грязном азиатском городке, правда. Но поближе к центру город стал городом. Правда, высотных домов нет, только 1-2-этажные. Потом справа появился большой квартал 4-5-этажных домов. Потом выяснилось, что здесь живут наши гражданские специалисты. Всюду дуканы – мелкие лавчонки с товаром, выложенным на прилавки прямо на улицу. Женщины одеты от джинсов до паранджи. Преобладают голубой, синий цвета. Мужчины тоже одеты по-разному, но преобладает национальный костюм. Показали семью – впереди мужчина, за ним четыре жены в паранджах. Рассказывали, что недавно задержали трех офицеров, которые пытались в складчину купить себе женщину. Может, врут? Или правда?

В городе чувствуется напряженность. Всюду патрули. Афганские, иногда наши. У правительственных зданий – БТРы. Кое-где даже танки. У автоматов (есть даже ППШ) стволы аж светлые – видно, что часто пользуются. Город посередине делится на южную и северную части несколькими горами. В узком проходе между двумя из них проходит улица, протекает речка Кабул. По склонам лепятся крохотные домишки, держатся черт знает на чём. Крутизна гор страшная. Между домиками тропиночки, почти козьи. Домики грязные, глинобитные. Яркости красок центра города нет. Всё убого, серо, по-азиатски. Воду наверх не подают, ее носят снизу. По гребню тянется древняя крепостная стена.

Выехали из прохода между горами – и опять город. Зелень, яркие дома. Но чувствовалось, что приближается окраина. Появился красивый желтый большой дом – Министерство обороны ДРА. Потом опять пошли мазанки. Подъехали к КПП – приехали. Чувствуется, что здесь идет большая стройка. Пыль всюду. Заборы и ворота, всё неровное, покосившееся – по-армейски. Еще одни ворота – здесь уже я шел пешком. Показали штаб – красивое здание с колоннами, балконами и закругленными углами, как-то одиноко и гордо стоящее на горе. К нему змеится дорога. Это и есть дворец Амина.

Здесь всюду красивые здания, аккуратные модули, асфальт, зелень, наглядная агитация. Подхожу к зданию, уже слегка запыхавшись. Подъем не крутой, но достаточный, потом длинная лестница из камней. В конце – часовой и примостившийся на крохотной площадочке домик бюро пропусков.

Оказалось, что в этот день прием после 17 часов. А время только около 9 утра. Посоветовали позвонить в отделение кадров политотдела армии. И наконец после нескольких звонков я попал в штаб. Заполнил анкету. Вопрос: куда хочу замениться. Написал «В Белоруссию».

Когда я вернулся на аэродром, на пересылку не пошел, пошел к десантникам, в дивизионную газету «Гвардейская доблесть». С редактором ее Валерой Пинчуком я был знаком раньше. Но оказалось, что он в отпуске. За него был Витя Чубаков, и корреспондент Коля Зайцевский. Встретили меня отлично. Первый раз я нормально поел. Десантников кормят хорошо. И печенье, и молочный суп на завтрак… После ужина была баня. Я в такой еще ни разу не мылся. Парилка с веником и полками, прямо за дверью бассейн с прохладной водой, комната отдыха…

Конечно, начались рассказы о том, кто как воюет. Перед новоприбывшим нужно показать себя старым воякой. Зайцевский рассказал, как во время одной высадки отстал от своих и пока нашелся, об этом успели доложить руководству. С тех пор его решили не брать на боевые, хотя он туда рвался.

На пересылке информация об отлете «бортов» куда бы то ни было напрочь отсутствует. Никто ничего не знает. Почти сутки я просидел, не зная чем заняться. Вдруг входит солдат и говорит, что на Шинданд идет «борт». Впрочем, самолет пришлось еще часа два ждать. Но действительно взлетели. В самолете был также ЗиЛ-130. Сидеть не на чем. Примостился на каком-то выступе, надо мной нависла громада машины. Удерживают ее тоненькие тросики. Неприятно. Кто-то пытается смотреть в иллюминатор. А они грязные – ничего не видно. На высоте воздуха явно не хватает. Дышишь, а легкие так и хотят расшириться еще больше, захватить побольше кислорода. Несколько вдохов сделаешь, потом приходится делать пару глубоких. Впереди вдоль бортов протянулись тонкие трубочки с краниками и на них на длинных шлангах кислородные маски. Если самолет поднимается еще выше, все кто в салоне дышат по очереди.

В Шинданде дул сильный ветер, раз даже фуражку сорвало. Взял чемодан и потащился к маленькому домику аэропорта. Навстречу едет ГАЗ-66. Из него выглядывает старший лейтенант в темных очках.
- Ты Гаджиметова меняешь?
- Я.
- Прыгай в кузов!
Куда тут прыгать! Чемодан тяжеленный (одни клише сколько весят!) – еле закинул. Портфель с пивом поставил осторожно. А сумку с остротами (в Кабуле ее выкинуть хотел – думал: все пропало) бросил у заднего борта. Дорога, конечно, ужасная. Выложена она железобетонными плитами. И края, не пригнанные друг к другу, за годы (или десятилетия) эксплуатации выщербились. Теперь на месте стыков ямы. Стук-стук – каждые два метра. Короче, не езда, а мучение.

А война-то здесь идет настоящая! В Кабуле мне прямо сказали, что город в окружении банд. Было время, когда можно было спокойно на машине проехать в Баграм и даже дальше. А сейчас на это не решается никто.

В целом, в Кабуле отношение к нам двоякое. С одной стороны, наше присутствие несомненно идет на пользу местному населению. Особенно торговцы за нас. С другой стороны, много безобразий творят наши. То БТР таранил автобус, то въехал в дукан, то задавили кого-то. То же и в провинции. Где-то изнасиловали, где-то убили, где-то ограбили. Этих случаев мало, но они создают нам плохой фон. А вообще, война тут идет полным ходом!
...
Был в полку когда разведрота вернулась из засады. Идут пыльные, грязные и… спокойные. И встречают их спокойно, буднично. «Как дела? – Нормально». И всё. То же было когда я был у десантников в Кабуле. Замполит батальона собирался на десантирование. Собирался спокойно. Даже книжку взял, фантастику.
- Вернешься, дашь почитать? – просил Виктор.
А тот спокойно упаковывал фляги с водой.
- В тех местах плохо с водой, - пояснял мне. – То ли дело было в Пянджшере – там воды было много.

В редакцию пришло письмо от прапорщика Ивана Ивановича Мартенко. В нем описан секретарь бюро комсомола лейтенант Катеринин Сергей Николаевич: «При проведении боевой операции огнем из автоматического миномета уничтожил две огневые точки, ДШК и миномет мятежников. А при атаке уничтожил 12 душманов».

На днях в Кандагаре сбили самолет, на борту было 50 с лишним человек. Самолет, правда, афганский, но мог быть и наш. А сбили на высоте 3,5 км. Это выше, чем сбивали до сих пор. Значит у них новые системы. Потери во время рейдов бывают разные. Во время операции в июне было убито 56 наших. За ту операцию ее руководитель получил строгача по партийной линии. Кстати, этот человек пользуется у всех большим авторитетом. Он в ДРА второй раз, все операции проводит сам. Всегда впереди, всегда в бою. Операция тут считается успешной, если в результате захвачено продовольствие, медикаменты, вооружение, пленные или убитые. Убитых захватить никогда не удается. «Духи» (душманы) уносят их с собой. По их традиции нужно похоронить убитого до восхода солнца, иначе родственники убитого, но не погребенного становятся кровниками тех, по чьей вине это произошло.

Вчера допоздна просидел у Сергея Наумюка. Толковый офицер, таких бы побольше. Рота у него – игрушка! Ночью ходили караул проверять. Никаких нареканий! С утра был с ротой разминирования. Проводилось занятие по обнаружению мин с минно-розыскными собаками – МРС, как их называют. Когда подошли ближе к кишлаку, нам навстречу тут же вышла группа местных жителей. Один мальчик на костылях. Оказалось, что он подорвался на нашей мине, они прикрывают подступы к батальону.

Встретились с начальниками из местного отряда самообороны. Начальник штаба Абдураим Мирхан – черная борода, орлиный нос, внимательные глаза, колоритная внешность. Парторг Ибрагим Кармаль. Больше говорил Ибрагим. Он вообще не умолкал, жаловался, что нет взаимопонимания между ХАД и царандоем, что с «духами» слабо идет борьба. (ХАД – это афганский КГБ. А царандой – милиция). Командир батальона Куринный - молодец. Все его знают, он всех знает.
- Фахо, за сколько свою дочь продал?
Веселый седобородый дед отвечает охотно:
- 250 тысяч афгани.

Вчера и позавчера возвращались из рейда наши. Операция была на редкость удачной. Точных цифр пока не знаю, но одних ракет взято более 200. Зато две ночи после операции вокруг ухали наши пушки – «духи» активизировались. Позавчера у летчиков было ЧП. Солдат-узбек, над которым (по слухам) издевались, ночью взорвал гранату. Сам насмерть, прапорщик в тяжелом состоянии, еще трое солдат ранены.
...
Пишу на 18-й сторожевой заставе. Приехал сюда вчера вечером. Выехали где-то минут 20 шестого вечера. Машина – зверь: без сцепления, ножного тормоза, заднего стекла. Везли продукты для двух «постов» - 22-й и 55-й км.
- Только бы до темноты успеть, - сказал сидевший рядом в кузове старший лейтенант Володя Фабричнов.
Дорога ужасная. Плиты выщерблены. Ямы всюду огромные. Перед каждой надо тормозить. А сцепления нет – того и гляди заглохнешь. И стартер тоже работает через раз… Слева над зубцами гор только что поднявшаяся полная луна. Справа над горизонтом повисло солнце. А посередине – мы на разбитом расхлябанном ГАЗ-66.

Пока ехали по равнине, все было спокойно. Несколько кишлаков промелькнули справа и слева. В одном у дувала сидели несколько афганцев. Один – пожилой – сделал в нашу сторону какой-то жест, мальчик лет 12 его повторил. Что точно он означает, не знаю (движение большим пальцем вверх и вперед), но явно ничего доброжелательного. Проезжали мимо отары овец. Мальчишки-пастухи жестом клянчили сигареты.
- Неужели курят? – спросил я.
- Они в 12 лет уже мужчины, - ответил сидевший на коробках с консервами солдат.
Он достал пачку сигарет, но бросить не успел – далеко отъехали.
А я вспомнил и рассказал историю про ЛУЦИВ.
С истории посмеялись.
- Ну, тут вряд ли у кого могут быть дети, - смеялся Володя. – Этих грязных замарашек никто трогать не станет. От них любую заразу подцепишь… Да и опасно – афганцы такого не простят.
Дорога втянулась в горы.
- Я не трус, но… - сказал Фабричнов, взял автомат, передернул раму и, свесив ноги за борт, начал смотреть в сторону гор.
Приготовили автоматы и солдаты. Андрей Шумилин, явно подражая им и стараясь показаться бывалым воином, достал пистолет, передернул затворную раму и поставил на предохранитель. Взял в руки автомат и я. Внутри напряглась какая-то пружина. Вроде бы и не боюсь, верю в фортуну, а холодок по спине немножко гуляет. Потому не стал досылать патрон в патронник и повернулся к горам, чтобы не выдать волнение.
- А что, стреляют? – спрашиваю.
- Здесь еще нет. А дальше – случается.
Крутой поворот, под ним труба коллектора, крутой откос.
- Здесь погиб Серега ?!
- Нет, водитель с управлением не справился и БМП уехала вниз. Сам-то механик, сволочь, жив остался…
Взлетает в небо зеленая ракета. С нашей машины, из кабины, старшина роты пускает такую же. Подъезжаем к стоящей на дороге БМП-2. Пост «22-й километр». Здесь сгружаем продукты, половину.

Темнеет на глазах. После нескольких неудачных попыток машина заводится и мы трогаемся. Дорога описала широкую дугу и уходила в горы. Я посмотрел назад. Пост, окруженный стеной из саманного кирпича, четко виднелся на вершине горы. На фоне еще светлого неба он выглядел как древняя крепость. Впереди была тьма. Правда, луна светила ярко, пружинка внутри опять напряглась.

Опять автоматы в стороны. Машина включила фары (хоть они работали!), поехали дальше. Дорога то петляет, то взбирается на гребень. Иногда идет между двумя откосами. Так и думаешь: сейчас кто-нибудь бросит сверху гранату – и всё. Вскоре встретили поджидавшую нас БМП. Двинулись дальше уже в сопровождении «брони». Уже совсем стемнело. Скалы темные, а мы – как на ладони.
Вскоре опять в небо взлетела ракета - приехали.

Застава сразу у дороги. Встретили нас собаки – Бим, Пальма… Почему на отдаленных точках солдаты так любят животных? Конечно, только одомашненных – кекликов стреляют только так. (Кеклик – горная куропатка). Вошли в комнату. Она заглублена в землю, окошко под потолком, а на улице – над землей. Светит крошечная лампочка под потолком – от аккумулятора. Стол, две скамейки, четыре кровати, ящик снарядный на стене вместо шкафчика. Пирамида (шкаф для автоматов). В углу печка.

Фабричнов привез керосиновую лампу. Конструкция сложнейшая. Разбирались с ней долго, так до конца и не разобрались. Застава здесь стоит давно. Раньше здесь командовал капитан Александр Ф. При нем были мордобой, пьянство, ничего не строили. Пищу готовили в бачке на костре. Купались в луже у моста. Новый ротный взялся за стройку. Построена новая столовая, ПХД, санчасть, заканчивается инженерное оборудование позиций. Писали «пулю» до 12 ночи.

Пошли проверять посты. Организовано здесь всё так. Одна смена дежурит до полуночи, вернее, до часу. Вторая – после. Остальную часть ночи отдыхают. БМП нацелены в разные стороны, на каждой обязательно по человеку. Перед ними – сигнальные мины. Кроме того, собаки чужих не подпустят.

Пришли назад. И тут меня обрадовали. Оказывается, в нашем домике живет змея песчанка. А я змей боюсь панически. А Андрей Шумилин боится крыс. Его успокоили: крысы тут бывают, но не каждую ночь. Только погасили свет, на него кто-то наступил. Андрей вскрикнул, вскочил. А оказалось, что это кот Полковник.

С утра взялся за дело. Осмотрел хозяйственные постройки. Всюду чувствуется забота и старание. Старшина говорит с гордостью. А я думаю: насколько же неприхотлив наш человек, если таким убожеством мы гордимся! В самом деле, видно, что труд приложен колоссальный, усилия по доставке материалов – грандиозные. На деревянную обшивку идут доски. На трубы для бани – трубы с разбитого бензовоза, лежавшего где-то неподалеку с незапамятных времен. А главное – саманный кирпич. Его режут из глины сами. Хлебопекарня. Столовая. Всё сделали сами. И всё новенькое.
...
В момент, когда писал вышенаписанное, в комнату вошел Фабричнов.
- Сидишь?
- Сижу.
- А меня мог бы и не дождаться.

Оказалось, что его только что обстреляли. Выехал на БМП сопровождать «Урал», который шел в Фарах. Доехал до выхода из гор, помахал рукой и повернул обратно. Сидел, конечно, на броне. Вдруг грохот. Прямо под кормой («под жопой», - как выразился Володя) дым от разрыва. Крикнул водителю, который сидел по-походному, т.е. торчал из люка:
- Газу! Вниз!..

Отъехав метров 800, остановились. Осмотрели машину. Увидели на броне след от пули. Я тоже видел этот след. И не думал, что винтовочная пуля может так оцарапать броню БМП.
- Чуть бы получше прицелились «духи» - и готово. Что гранатомет, что пуля в механика-водителя – и нам каюк. Я засмеялся:
- Андрей тебе бутылку должен.
Андрей – это офицер, машину которого сопровождал Фабричнов. Фамилию его я не помню.
- Одной не отделается!
Посмотрел на меня, подумал и говорит:
- А я ведь хотел тебя с собой взять.

Поехали на то место, где его обстреляли. Конечно, никого и ничего не нашли. Отъехали от дороги, остановились у высокой одинокой горы, господствовавшей над местностью. Оказалось, что тут проходит тропинка, по которой ходят местные жители. И «духи», конечно. Володя по тропинке шел осторожно, всё осматривал, наверное, мин опасался.
- Только ишак прошел, - говорит.
Шут его знает, как он определил.
- Э! Солдат!
- Я!
- Пещерки видишь?

Я увидел их не сразу. Потом разглядел: два крохотных пятнышка на коричневом склоне где-то в километре от нас. Солдат ловко впрыгнул на броню, залез в башню. Первые два снаряда ушли чуть выше гребня и взорвались на склоне следующей горы. Следующие два разрыва были чуть левее. А следующие две серии по два снаряда пришлись точно по пещерам.

Ротный сказал, что вершина горы, у которой мы стоим, господствующая, видна со всех сторон и на ее вершине скорее всего сидит «духовский» наблюдатель. Подняться на нее очень нелегко.
- Так мы что, под прицелом сейчас?, - Я почувствовал себя неуютно.
- Очень может быть.
Посмотрел на гору - гора как гора, на вершине камней полно. Действительно, может, сидит там кто-нибудь и смотрит на нас. Быть может, сквозь прицел «бура». Неприятно.

На обратном пути заехали в крошечный кишлак, расположенный метрах в 300 от дороги. Мне сказали, что здесь живет старик с семьей. Я увидел следы автомобильных покрышек. Но мне рассказали, что это из покрышек здесь делают калоши. Домики здесь не такие, как в Туркмении. Прежде всего – все из глины. Все обмазано глиной, перемешанной с соломой. Надо сказать, что довольно аккуратно, не то что в Кизыл-Арвате. А Кизыл-Арват - городок в Туркмении. Там в советские времена стояла 58-я мотострелковая дивизия. Это была настоящая «дыра». Но по сравнению с другими населенными пунктами, в которых дислоцировались наши части, типа Казанджик, например, это был центр цивилизации.

Из глины сделаны даже корытца, из которых овец поят. Конечно, они неподъемные, сделаны просто на земле, являются частью ландшафта. Где дома, где сараи, где кладовки определить невозможно. Всё одинаковое. Пол в них – земля. Ни ковров, ни кошмы нет. Потолок куполообразный, посередине отверстие. В некоторых комнатах нет ничего, они иногда сообщаются между собой. Но чаще в комнатах имеется только один вход. В результате дом получается длинный с цепочкой куполов по крыше и рядом дверей по фасаду. С обратной стороны – отверстия-окна. В одном помещении (судя по слою овечьего помета, кошаре) с наружной стороны, выходящей наружу со двора, небольшой выступ опять же наружу, полукруглый, с отверстиями для вентиляции. В одной такой же комнате – сено, душистое, приятное. Подошли мы к кишлаку. Никого. Сообразили, что старик, без сомнения, знал про обстрел БМП и решил, что с шурави лучше не связываться.

Подходим к двери. Ротный подходит осторожно, автомат наизготовку. Резко, но не очень, без рисовки, вошел. Никого. Обошли всё. Мы с Володей прошли на виноградник.
- Не может один дед содержать такое хозяйство, - говорит Володя. – Наверное, «духи» помогают.
- Голуби! – восклицает он.
Вскидывает автомат. Гремят выстрелы. Не попал.
Вернулись к постройкам. Обыск продолжался. Солдаты ворошили вилами сено. Начали было выбрасывать его на улицу.
- Зачем? Не надо, - остановил их ротный. – Люди же запасали… Так потыкайте, будет достаточно.

Володя начал более внимательно осматривать помещение со стенами, покрытыми копотью. Наверное, здесь горит огонь. Взял мешочек, развязал. Там мак. Завязал, повесил на место. Развязал другой. На нем – какая-то «фирма». Как дико смотрится контраст – «фирма» современной фирмы в этом диком отсталом запустелом домике. Вот уж страна контрастов! В общем, ничего не нашли. Всё еще раз обошли, сели на БМП и поехали назад.

…На заставе пошли в баню. Только сел в парилке – «Николай, колонна!». А, что б тебе!.. Неохота выбираться. Черт с ней – дождусь следующей! Попарился, помылся. Колонна стоит. Дополнение. Технические остановки колонны всегда делали возле застав. Кроме, понятно, экстренных случаев. Я подбежал к замыкающему БРДМу.
- До Шинданда возьмете?
- Садись!
Пока ехали по горам, с опаской смотрел по сторонам. А пост «22-й км» проехали – напряжение спало. Едем по равнине, попали в «пробку». Тут я в очередной раз убедился, что ведут себя наши воины не всегда достойно. Шла встречная колонна грузовых «Мерседесов» с огромными кузовами. Передний остановился – что-то сломалось, наверное. У одного открылся борт и на дорогу высыпались мешки (как потом оказалось, с удобрениями). Задние начали его объезжать. Но ведь первый тоже стоял! А о правилах дорожного движения здесь представление имеют очень относительное. Короче говоря, нам навстречу выезжает машина, а мы едем прямо на нее. Разгружавшие машину с открывшимся бортом афганцы закричали нам, чтобы мы пропустили грузовик. Старший нашей машины и солдат-водитель матом заорали, чтобы нам немедленно освободили дорогу. Афганец, ехавший нам навстречу – спокойный и выдержанный, молодой – немного сдал, кое-как разъехались. Но смотрелось все это очень некрасиво. Ведь можно все это было решить иначе, по-хорошему. Но наши вели себя тут как хозяева-хамы.

Дальше у дороги были развалины крепости. Стены метров 7 высотой, башни. В пролом видна еще одна башня. Всё это оплыло, разрушилось. Но видно, что крепость была могучая. Дальше вдоль дороги потянулись развалины на окраине Шинданда. Старлей мне объяснил, что раньше здесь вплотную к дороге подходили дома, дувалы и «зеленка». Оттуда постоянно обстреливали наши машины. Но как-то подбили машину какого-то начальника. На следующий день вышли танки и снесли вдоль дороги всё. С тех пор стало спокойно.
...

Уже две ночи стреляют. «Духи» вчера ночью обстреляли медсанбат из минометов. Им ответили из «градов», танков, артиллерией. Днем вчера было тихо, а сегодня ночью опять, хотя и не так сильно стреляли.

Душманы начали применять новую тактику постановки мин, чтобы их не обнаруживали собаки. Их ставят в полиэтиленовых пакетах. В этом случае собаки не чувствуют запах тротила. А сверху еще капают каплю розового масла. Сегодня утром стало известно, что наш мотострелковый полк захватил караван с оружием. Сначала в ущелье машины заметили наши летчики. Они сбросили на колонну бомбы и обстреляли ракетами. Выход из ущелья заблокировала разведрота танкового полка. Потом подошли остальные. В результате 17 «духов» убито, 3 взято в плен. Захвачено 150 автоматов, 300 тыс. патронов, 1 ДШК, минометы, пулеметы, ракеты и т.д. Всего было 20 машин, 13 «духи» сами сожгли, 7 захвачено. У нас потерь нет.

Сегодня был в танковом полку, принимал политподготовку. Вдруг в Ленкомнату входит старший лейтенант Юра Афандёркин, который служил в Кизыл-Арвате. (В этом затерянном в Кара-Кумах гарнизоне я прослужил 5 лет). Там же выяснилось, что здесь же служит Вася Ларин. Вот тебе и Африка! Дело в том, что время от времени нам, служившим в отдаленных гарнизонах, предлагали ехать советниками в африканские страны. Это расценивалось как улыбка судьбы. Такая командировка давала много денег, гарантию, что не вернешься в «дыру». Да еще и квартиру или машину сможешь купить. О том, что можешь погибнуть или подцепить какую-нибудь экзотическую заразу, старались не думать. Большие взятки давали за возможность съездить в Африку! Как-то предложили и мне, и я согласился, и ждал вызова… Но потом начальник у меня спросил, к кому персонально я ездил в Москву. Я сказал, что ни к кому. Он посмотрел на меня как на идиота, и сказал, что я могу на командировку не рассчитывать. Так и вышло. Имелось в виду, что в отпуске я должен был найти в Главном управлении кадров начальника, которому пообещать что-нибудь привезти из Африки. Такие приглашения были чреваты тем, что если кто-то по каким-то причинам не проходил «в Африку», он обязательно оказывался в Афганистане. Так случилось и с Юрой и Васей...