Крысолов

Я кипятил  чайник на импровизированной  плитке, знаете, такая – два кирпича и бритва. Электричество я воровал, не чувствуя при этом никаких угрызений совести. Во-первых, не так часто позволял себе такое, во-вторых… Во-вторых - воровал, ворую, и, очень надеюсь, буду воровать и дальше. Главное, чтоб не поймали.
Вода вскипела практически моментально – единственный недостаток агрегата. Все-таки в ожидании есть своя прелесть, основательность, что ли. Предвкушение. Вот правильное слово. Но, если честно, сейчас предвкушать особо нечего. Как и вкушать, собственно.
За годы после трындеца мы успели отвыкнуть от нормальной пищи, но острее всего ощущалось не отсутствие разносолов, а нехватка обычной, простой еды: хлеба, молока, картошки.  Теперь казалось, что ничего вкуснее этого и не было... Рот наполнился слюной: сегодня мне не видать даже обычного станционного ужина, не заработал.
Налил себе кипятка в щербатую кружку. Сменить бы вот её надо, но никак, прикипел: точно такая же была дома, в той жизни. Обычная, массовое производство, поискать – сто штук таких накопаешь, а я, почему-то, за эту ухватился. Привычка… Греть ладони о пузатые бока было неимоверно приятно.  Горячее питье слегка обожгло горло, провалилось в желудок, приятной истомой разбежалось по телу. И плевать, что заварка закончилась, и что к чаю  у меня всего-навсего несколько сухарей. Жизнь, так или иначе, удалась и завтра всё у меня будет: я вполне удачно сходил наверх, принёс заказ, и вернулся живым и здоровым. Вернулся домой. И пусть мои апартаменты это всего лишь крохотная подсобка, это все равно – мой дом. И никто меня отсюда не выгонит. И ничто. И никогда…
***
Ночью снилась какая-то ерунда, но картинка  была настолько яркой, что проснувшись, я не мог сообразить, где был сон, а где – явь. В этом полусне-полубреду я блуждал по каким-то катакомбам, видел людей, гниющих заживо (я до сих пор чувствовал тот мерзкий запах), видел горы дефицитной провизии (с голодухи, видать). А еще там были крысы. Маленькие мерзкие создания, пищащая серая масса, глядящая из темноты миллионами злобных глазок.
Вспоминания вызвали в желудке спазм. Я встал, и тут же упал, лишившись сознания. Так и сгинуть бы мне в своей конуре – жил я одиноко, ни с кем особо не общался, работа предполагает частые отлучки, - да, видать, еще не судьба. Меня обнаружил соседский ребёнок. Мы немного дружили, и каждый находил в этой дружбе что-то своё. Для меня общение с мальчиком создавало иллюзию семьи; нет, я не считал его своим сыном, как он не видел во мне отца, но так уж получилось, что дороже этого маленького человечка у меня не было никого. Он приходил ко мне послушать байки, которые с успехом потом пересказывал своим друзьям. Кажется, я для него был кем-то вроде  былинного героя, Бэтмэна и Человека-паука в одном обличье, в зависимости от того, какую историю я ему рассказывал.
Его визит, как ни странно, я помню в мельчайших подробностях. Помню, как он тормошил меня, как бегал за врачом. Помню, как испугался местный эскулап, и как заплакал ребёнок, когда тот захотел оставить меня умирать дома (я не осуждаю его, инфекция в наших условиях страшная вещь)… Потом все. Очнулся я уже в лазарете, но только для того, чтоб осознать это, и вновь провалиться в беспамятство. Странное это было состояние. Я бредил. Видимо, температура была очень высокая, и  бред мой принял форму визитов. Ко мне приходили люди, много людей. Среди них были и те, которые остались там, наверху, и я знал наверняка, что они мертвы. Я подолгу беседовал с каждым, расспрашивал, как им теперь, и не затаили ли они на меня какого-то зла. Последнее, почему-то, было для меня очень важным. А они, в свою очередь, просили меня принести книгу. Ходить по библиотекам мне было  не впервой, так что, в просьбе ничего удивительного я не увидел. Но когда я пытался уточнить, что это за книга, гость уходил. На его месте появлялся другой, история повторялась…
 А потом пришла Она. Таинственная незнакомка. Прекрасная, как все таинственные незнакомые девушки. Хотя, если быть честным перед самим собой, я с трудом могу воспроизвести в памяти черты её лица. Как там у Блока: «Дыша духами и туманами…» И всё.
Она что-то говорила, я внимательно слушал, но сказанное тут же исчезало из моей памяти. Девушка, казалось, понимала это, и была жутко раздосадована. Потом она заторопилась. И, уходя уже, протянула мне книгу в старинном кожаном переплёте, с красным обрезом.
После этого я быстро пошёл на поправку, чем несказанно удивил станционного доктора: еще вчера он за мою жизнь не дал бы  и стреляной гильзы.
Выписавшись, я сразу же стал готовиться к вылазке. Благо, теперь я точно знал, где и что мне надо искать. Мой таинственный заказчик оставил точные координаты. Прекрасная незнакомка зря расстраивалась: оказывается, я ничего не забыл: Эрт Эртрус «Кладовая крысиного короля», набережная Фонтанки, 44.  Но сколько я не рылся в памяти, не мог вспомнить одного: для чего и для кого я должен принести эту книгу.
С трудом я заставил себя дождаться полного выздоровления, посвятив это время решению своих материальных проблем. Заказчик мой куда-то пропал, поэтому я без зазрения совести распродал почти всё, что принёс для него, выручив немалый куш.
Сложнее было бы выяснить про адрес. Но тут я решил не заморачиваться: все старинные дома в Питере строились примерно одинаково. Примерно одинаковы были и все библиотеки: не надо было быть семи пядей во лбу, чтоб предположить, где именно может находиться редкая книга. Варианты, конечно, были, но я выбрал именно библиотеку.
От «Гостиного двора» до Аничкова моста по прямой, по Невскому, не так уж и далеко, в прошлом – вполне даже приятная прогулка. Теперь, из-за нечисти, облюбовавшей Катькин садик, короткая дорога была закрыта. Я прикинул по карте обходной путь, получалось долго, и опасностей было не меньше. А с учётом расстояния, пожалуй, даже и больше. И еще: я чувствовал, откуда-то знал – надо торопиться!
Судьба ли благоволила мне, или таинственный заказчик обладал властью над тварями, что заселили поверхность, но до Аничкова моста я добрался без приключений. Было так спокойно, что я сумел вдоволь налюбоваться развалинами прекраснейшего из городов. Я любил его, мой город, любил даже таким, разрушенным и мёртвым. Мне  повезло – ночь выдалась светлая, луна в полнеба светила не хуже запретного теперь для моих глаз солнца. Резкие тени делали  картинку сюрреалистической, не хватало только одного – осознания, что это не сон, это – реальность. Впечатление усилилось, когда я вышел к Аничкову мосту. После развалин Невского, видеть его абсолютно без повреждений было не странно - страшно. В лунном свете кони и люди казались живыми: ещё немного, и укротители оседлают непокорных жеребцов, двинутся на меня. Мозг услужливо напомнил все известные страшилки про ожившие фигуры, начиная от каменного гостя, кончая бронзовым Петром и стрижеными кустами из Кинговского «Сияния». Казалось, я уже слышал цоканье копыт по брусчатке, нетерпеливое ржание бронзовых скакунов. Сердце моё отбивало барабанную дробь, спина моментально взмокла, а глаза защипало от пота… Я едва справился с накатившей дурнотой и сделал первый шаг. И сразу кошмар (или, все-таки, сказка?) рассеялся. Мост больше не казался невредимым, наоборот, я неожиданно обнаружил, что и катастрофа, и время не пощадили его: сквозь трещины в покрытии просматривалась чёрная маслянистая вода, а знаменитые кони Клодта были свергнуты со своих пьедесталов и не подавали признаков жизни. Дальнейший путь я проделал без приключений.
Наверное, действие колдовской силы  таинственной незнакомки из моего бреда было чётко ограничено в пространстве: стоило мне сойти с моста и повернуть на набережную, как началось. Из ближайшей подворотни на противоположной стороне Невского вывернулись собаки… Вожак остановился, принюхиваясь, за ним встала вся стая. Я похолодел: укрыться было негде, обороняться – глупо. Оставалось одно – бежать, пока они не заметили меня и не кинулись вдгонку. Благо, нужное мне строение было совсем рядом, и путь к нему, хвала сталкерским богам, был свободен. Мне не надо было оглядываться назад, чтоб понять – стая начала охоту. Они не лаяли, как обычные псы, подбадривая себя звуками, но топот десятков быстрых ног становился всё ближе, и моя фора таяла с каждой секундой. Новая напасть явилась с воздуха, когда до заветной цели оставалось всего ничего. Я не увидел её, почувствовал, но этого было достаточно: втрое дыхание открылось как по заказу. Чайка-переросток  обиженно закричала, когда я захлопнул за собой дверь прямо перед её клювом. И тут же понял, что летучее чудовище было на самом деле моим спасителем: там, за дверью, разгорелась нешуточная битва, но наградой за победу в ней была уже не моя жизнь. 
***
Здание было пустым. Я мог поклясться чем угодно и на чём угодно: ни одна живая душа не переступала его порог последние несколько лет. А может, и все двадцать… Тишина царствовала тут безраздельно, даже звуки грызни снаружи доносились приглушённо, словно действо происходило в другом измерении. Эта тишина манила, и я не стал сопротивляться её зову.
Несколько ступенек по лестнице вверх, огромная дубовая дверь. Я открыл ее с трудом, и в растерянности встал на пороге, не зная, что мне делать дальше. Помещение было под стать двери, большое, с высокими потолками. Вокруг, куда ни глянь, были книги. Они были на стеллажах, занимавших всё свободное пространство, кучами свалены в проходах между ними, напоминая своим видом грязные весенние сугробы. Я проходил из залы в залу, но везде было одно и тоже: содержимое десятков шкафов было выворочено, валялось тут и там, распадалось в труху при одном только касании. Вездесущей пыли, казалось,  не было преград. Я явственно ощущал её на коже, несмотря на противогаз и абсолютно новый ОЗК. Отчаяние овладело мной: не было никакой возможности даже пытаться отыскать в этой разрухе нужную мне вещь.
Я не знаю, сколько прошло времени, перестал считать помещения, в которых побывал, пока не наткнулся на комнату, по здешним меркам очень маленькую. По виду, это был кабинет кого-то из начальников библиотеки. Убранство его состояло из стола, нескольких стульев, дивана, и массивного шкафа в нише. Меня поразило почти полное отсутствие пыли, даже шторы на единственном окне смотрелись свежими. Я раздвинул их, к моему удивлению, стекло в раме было без единой трещинки. И за окном начинался день…
Я как-то сразу почувствовал, что смертельно устал, что мне крайне необходимо лечь и уснуть. Прямо сейчас, тут же. Я не стал сопротивляться желанию, тем более что лучшего места для отдыха мне было уже не найти.
Я проспал совсем недолго: голод напомнил о себе отчаянным урчанием желудка. Проснувшись, я еще какое-то время лежал на диване, рассматривая трещины на потолке и рассуждая о своих дальнейших планах. Первым желанием было всё бросить, и, дождавшись заката, двинуться домой. Надо было признать - купившись на эту авантюру, я совершил непростительную глупость, которая еще неизвестно как мне аукнется. С другой стороны, оферта была мной принята, и не важно, кто предложил мне её – фантом, в виде Прекрасной незнакомки, или человек из плоти и крови. Заказ поступил, работу надо выполнять…
Продолжение осмотра я решил начать с кабинета. В столе не нашлось ничего, что могло бы привлечь мое внимание, но вот шкаф заинтересовал. И прежде всего потому, что был заперт. Нет ничего особенного в том, что люди запирают ящики, шкафы, двери. Как и в желании вскрыть их сразу же после обнаружения. Тайна всегда привлекает, а что, как не тайну может скрывать запертая на замок дверь? Трудился я не долго, несколько несложных манипуляций, и дверка, тихонько скрипнув, открылась… Не закричал я только лишь потому, что  что в последний момент испугался неестественности любого резкого звука в этом царстве безмолвия. На меня словно вылили ведро холодной воды, настолько необычным, неестественным был вид, открывшийся передо мной. Полок было несколько, и на них на всех, сверху и до низу стояли жестяные и стеклянные банки с мясными, рыбными консервами, с икрой, бутыли и коробки с соками, компотами; на средней полке высилась целая гора яиц, а рядом штабелем были сложены сыры и колбасы самых разных видов и наименований. На самой нижней полке, словно поленница, были уложены бутылки вина на любой, даже самый притязательный вкус. Печенье, сушки, сухарики, конфеты… Все то, что я не видел и не пробовал уже много лет, и никогда не надеялся уже попробовать. Не раздумывая, и не чувствуя никаких угрызений совести, я потянул к себе колбасу. Я имел на это полное право! Но едва я пошевелил батоном, как из шкафа вылетела и списком шлепнулась на пол у моих ног огромная рыжая крыса. Я с омерзением отпрыгнул, ожидая, что вслед за этой оттуда посыплются и другие, но больше никого в шкафу не обнаружилось.
 За колбасой последовал сыр, потом я выбрал пакет сока и, немного подумав, банку компота. Из черешни. Хотел прихватить и вино, но вовремя спохватился. Все это благополучно перекочевало на стол, а потом в мой желудок. В тот момент я даже не задумался, откуда тут взялись эти деликатесы? Как смогли они столько времени  сохранить свежий вид и вкус? Что поделать, но в иные моменты мы слышим и понимаем только язык голода. Сожалея, что не смогу унести с собой все это великолепие, и что вряд ли  попаду сюда еще раз, я набил мешок под завязку, и, решив присоединить к неожиданному богатству пару бутылок портвейна, подошел к шкафу…
Как я не заметил ее раньше? Прямо передо мной лежала книга в кожаном переплете и с красным обрезом. Эрт Эртрус «Кладовая крысиного короля».
Я понял, что день удался. Осталось переждать несколько часов, и можно было выдвигаться к дому. То ли сытость подействовала на меня таким образом, то ли я окончательно уверился во всесильности моей таинственной покровительницы, но путь домой вовсе не казался сейчас опасным. Встреча с собаками, нападение чайки – всё это было словно не со мной, забылось, раз и навсегда выветрилось из памяти. Я улёгся на диван, намереваясь подремать, и попутно раздумывая – а не съесть ли еще чего-нибудь вкусненького из заветного шкафа. Ибо известно всем и давно: брюхо – враг, оно старого добра не помнит.
И в тот самый момент где-то совсем еще далеко, на пределе слуха, послышались шаги… Кто-то один – по тому, как он передвигался, установить это было несложно – шёл в мою сторону легко и быстро, путём, который был ему хорошо знаком.  Я бы не удивился, услышав, что неизвестный, или неизвестная что-то поют, или насвистывают про себя.   Но нет, гость, а может быть и хозяин этого места, ничем более не выдал своего присутствия. В тишине шаги звучали оглушающе, в такт им всё сильнее билось моё сердце. Нереальность происходящего выбивала из равновесия, воображение услужливо дорисовывало то, что я не мог видеть и знать. Я понял, что скатываюсь в панику, но в этот момент, прямо за дверью, шаги стихли. Ждать, когда неизвестный откроет дверь, было уже выше моих сил.  Крадучись, я подошел к двери и рванул её на себя…  Никого. Пусто. Все это были лишь слуховые галлюцинации, порождение Её Величества Тишины. Я застонал и в изнеможении опустился на паркет.
Именно в этот момент мелодичный голос произнёс:
- Идите сюда.
А потом раздался смех.
Противогаз, который я вновь водрузил на голову после трапезы, мешал мне говорить, и я, не раздумывая, стащил его:
- Кто это? Кто зовет меня?
Опять смех. И опять тот же голос:
- Ну, идите же. Идите!
Не вполне отдавая себе отчета, я двинулся вслед за таинственным голосом. Что я думал тогда? Вообразил ли себе, что он принадлежит моей Прекрасной незнакомке, а библиотека, заваленная сгнившими книгами – её чертоги? Или сама мелодичность, нежность  его действовала на меня как гипноз? А может, это было всего лишь любопытство? Не знаю. Да и важно ли это? Я шёл за голосом, я готов был повиноваться ему, и уж точно, полжизни готов был отдать, чтоб увидеть его обладательницу. Надо ли говорить, что в моём воображении она была столь же прекрасна и нежна?
Несколько раз я пытался взбунтоваться, говорил, что отказываюсь сделать хоть шаг, если она не покажется, не выйдет мне на встречу, но в  ответ всегда слышал одно:
- Идите за мной! Сюда, сюда…
И я шёл. Зала сменяла залу, я поднимался по каким-то лестницам, и по моему расчёту, оказался уже где-то на самом верхнем этаже. Комната, куда я зашел вслед за таинственным поводырём, была меньше остальных, но всё также заставлена стеллажами.
- Сюда, за мной, я тут…
Голос звучал из-за крайнего шкафа, и я, не раздумывая, рванулся туда. Спешка, желание поскорее увидеть ту, что владела моими мыслями последнее время, сыграли со мной дурную шутку: я споткнулся, стараясь удержать равновесие, схватился за ближайшую полку, уронил её, а сверху шлёпнулся сам…
Когда затих шум, вызванный моим падением, я открыл глаза.
Я лежал на самом краю огромной дыры, и обязательно свалился бы в неё, сделай еще хоть пару шагов вперед. По моим подсчётам, глубина провала была никак не меньше метров пяти… Так вот что ты уготовила мне, таинственная обладательница волшебного  голоса! Злорадный смех и удаляющиеся лёгкие, почти невесомые, шаги, были мне ответом.
Осторожно, чтоб ничем не выдать себя, я отполз назад. Цель незнакомки стала мне теперь понятна, ясно было также и то, что она ни секунду не сомневалась – я сейчас со сломанной шеей валяюсь на самом дне  провала. Разубеждать её в этом у меня не было никакого желания.
По моим подсчётам, солнце уже садилось, значит, было самое время убраться из этого странного и страшного места. Осторожно я переходил из залы в залу, прислушиваясь к тишине, стараясь уловить посторонние звуки. Но всё было тихо. И  на полу, густо покрытом пылью, были только мои следы.
Я уже готов был увериться, что просто сошёл с ума, как где-то рядом услышал шаги и тихий разговор. Я не разобрал слов, не видел говоривших, но, повинуясь неожиданному чувству, последовал за ними. Со всей осторожностью, которая только была возможна, старался я не создавать лишнего шума, перемещаясь от шкафа к шкафу только лишь тогда, когда голоса становились едва слышны.
Долго идти не пришлось. Вот я услышал, как скрипнула очередная дверь, и тут же послышались приветственные крики:
- Слава, слава Освободителю! Смерть Крыслову!
И вслед за этим – радостные крики, хлопки вылетающих пробок, звон бокалов, музыка.
Происходящее всё больше и больше напоминало кошмарный сон. Я был уже склонен решить, что по-прежнему валяюсь в горячке в станционном лазарете, а все вокруг – и люди, и события и сама обстановка - лишь плод моего бреда. Наверное, это был самый удачный момент, чтоб незамеченным покинуть здание, но я должен был убедиться, что не сошёл с ума, и что всё увиденное и пережитое мной – реально.  Осторожно выбравшись из своего укрытия, я подкрался к двери, из-под которой выбивалась полоска яркого света. Праздник был в самом разгаре, в надежде, что до меня никому не будет дела, я решился немного раздвинуть створки, и рассмотреть веселую компанию. Но ничего рассмотреть не успел...
Шаги за дверью заставили меня отшатнуться. Бежать было поздно, и я застыл, прижавшись к стене и стараясь не дышать. Мне повезло: те, кто вышел из залы не стали закрывать за собой двери. То, что удалось подслушать, повергло меня в шок. Это был конец беседы, но и этого было достаточно, чтобы понять: всё, произошедшее со мной в этом доме, каким-то непостижимым образом связано с той книгой, что лежит у меня в  мешке за спиной, что я реально представляю для этих неизвестных смертельную опасность. И что праздник этот, по сути, мои поминки.
Всё это было настолько поразительно и невероятно, что я забылся и нечаянно выдал себя. Свет в зале мгновенно погас, музыка смолкла, и тут же раздался крик ярости. Оцепенение, напавшее на меня в первые секунды, спало, в несколько минут я преодолел расстояние, на которое сутки назад потратил несколько часов. Погони не было слышно, но я знал, чувствовал – меня преследуют. Страх прошёл, стило мне захлопнуть за собой входную дверь: те, что остались внутри, не рискнут переступить порог – я знал это так же чётко, как и то, что теперь попадал во власть иных сил, не менее страшных, но привычных, почти родных. Следов вчерашнего пиршества я не обнаружил – вечно голодные обитатели города подобрали все до последней кости. Я перевёл дыхание, лишь вступив на мост. Как я и надеялся, таинственная покровительница по-прежнему благоволила мне, и до родной станции я добрался без приключений.
Первое, что я увидел, зайдя к себе в конуру, была книга, оставшаяся от прошлого заказа. Александр Грин. «Крысолов». Я в изнеможении опустился на табуретку. Естественным желанием было схватить её немедленно и читать, читать не отвлекаясь. Рассказ оказался совсем небольшим, я буквально проглотил его, не переставая поражаться, насколько события, описанные там, схожи с теми приключениями, что мне пришлось пережить. А потом я прочитал вот это.
«Коварное и мрачное существо это владеет силами человеческого ума. Оно также обладает тайнами подземелий, где прячется. В его власти изменять свой вид, являясь, как человек, с руками и ногами, в одежде, имея лицо, глаза, и движения подобные человеческим и даже не уступающие человеку, — как его полный, хотя и не настоящий образ. Крысы могут также причинять неизлечимую болезнь, пользуясь для того средствами, доступными только им.
Им благоприятствуют мор, голод, война, наводнение и нашествие. Тогда они собираются под знаком таинственных превращений, действуя как люди, и ты будешь говорить с ними, не зная, кто это. Они крадут и продают с пользой, удивительной для честного труженика, и обманывают блеском своих одежд и мягкостью речи. Они убивают и жгут, мошенничают и подстерегают; окружаясь роскошью, едят и пьют довольно и имеют все в изобилии. Золото и серебро есть их любимейшая добыча, а также драгоценные камни, которым отведены хранилища под землей».
Эрт Эртрус. «Кладовая крысиного короля»…
Я схватил мешок, собираясь вытрясти на стол его содержимое, но с удивлением обнаружил, что он пуст. В никуда исчезли колбаса, консервы, сухари…И лишь книга, которую я почитал теперь как огромное сокровище, лежала на месте. Я обязательно прочту её, я найду ответы. Хотя, кажется, кое-что я уже понял. Крысы. Я был окружён крысами. И они готовятся к войне. Но почему Крысолов – это я? За что?..