Девий Дух. Глава 9. 4. Герой

По взмывающим впереди столбам пара от перегретых моторов можно было определять будущие эпицентры дорожных заминок. Это здорово задерживало наше однополосное движение. Такие машины толкали по ходу следования до тех пор, пока не намечалось место для их окончательной утилизации в кювете (вместе с надеждами их хозяев на счастье передвижения).         
– Предложим подвезти? – кивнул я Владимиру на семью из выброшенного за борт жигуленка.
– Место есть.
– Мы на берег водохранилища, едете? – обратился я к несчастным.
– Храни вас господь! – «погорельцев» не надо было упрашивать.
Они по очереди нырнули в открытую дверцу багажника. При этом, пожилые люди проявили не меньшую сноровку, чем их малолетняя внучка. Тут уж, не до ссылок на возраст и его заслуги. Здесь уважали только силу, а слабых – выбрасывали!
Наши новые пассажиры сели и затихли, как мыши возле кота, стараясь быть незаметными и забытыми (понимая, что лишний вес в машине добавлял вероятности закипеть на жаре). Наступало время, когда во всех нас просыпались затаенные животные инстинкты, вменяющие выживать любой ценой.
Минуя черепашьим ходом границу села Валы, мы заметили впереди закручивающийся столб черного дыма, грохот и языки бордового пламени. Я привычно вскочил на смотровую площадку багажника, чтобы увидеть виновника огненной феерии.
Судя по всему, у кого-то взорвался топливный бак (или газобаллонное оборудование). Голодное пламя начало облизывать скученные вокруг автомобили. Эпицентр находился впереди нас, метрах в двухстах. Но это расстояние совершенно не казалось безопасным, учитывая разделявший нас непрерывный ковер из отменного горючего материала в виде наших автомобилей.
Движение убыстрилось, чтобы объехать занявшийся пожар, колонна была вынуждена повернуть направо – на относительно свободную дорогу. Как раз, в направлении села Жигули.
Было понятно, что если огонь успеет раньше занять эту развилку, то мы окажемся в западне. И если сами не сгорим, так спешимся, и без того убавляя скромные шансы на выживание.
Перед нами встала непростая задачка, пусть даже из программы начальных классов: если колонна и огонь двигаются навстречу, с такими-то скоростями – то где, и когда они встретятся?    
Многие люди в пределах досягаемости пламени оказались заблокированы в своих машинах. Стоял не крик, а душераздирающий гул о помощи. Когда же огонь врывался в железные западни пленников, то некоторые, от страшной боли и страха выказывали нечеловеческую силу, раздвигая машины и разгибая оконные рамки, чтобы протиснуться на свободу. Но полыхающие и дымящиеся – они захлебывались кашлем, и исчезали в зияющих пламенем трещинах горящего автохлама.
Какой-то парень сзади колонны, в высоком эмоциональном порыве, с отчаянным призывом: – Да что мы, не люди что ли?! – бросился с автомобильным огнетушителем на пламя, как Богатырь с мечом на Змея-Горыныча.
А я, стоял замороженный животным страхом, в пятидесяти метрах от наползающей кромки пожара, и даже на таком расстоянии обжигающем лицо. Но мне было холодно: на поверхности подсознания болтался удобный самоотвод – мне нужно беречься во имя спасения своих близких. Высокие моральные принципы были остановлены на входе этим надежным вахтером.
Отважный пожарный доброволец махом покрыл безопасную дистанцию по крышам машин, замедлился на подступах к языкам пламени, увертываясь от пылающего жара, словно боксер от ударов. Начал поливать пеной впереди себя.
Но, не закончив опорожнять огнетушитель, бросил его плюющегося в дым, развернулся и устремился обратно. Сорвался в щель между машинами, застрял одной ногой и конвульсивно задергался.
Я, и еще несколько человек бросились к нему на помощь, но метрах в семи до цели уперлись в невидимую стену невыносимого жара. С нашей позиции было видно, что лицо отважного смельчака превратилось в кроваво-красную корку. Похоже, что спекшийся порошок огнетушителя напрочь залепил ему глаза. Вероятно, уже выжженные.
Герой судорожно хватал раскаленный воздух испеченными губами, шарил по воздуху изжаренной рукой – искал нашей помощи!.. Напрасно искал.
Какая же сила позволила ему преодолеть эту огненную границу? И чего же лишены мы, дружно пошедшие на поводу у собственной боли?
Зверь начал жатву настоящих Человеков. Но куда ему до их душ – он просто отнимает у них тела, чтобы сильными душами своими не смущали тщедуши в протухших личинках человеческих. Наши тщедуши.